Центр тяжести в ней сдвигается с инстинктов через "Я в сторону отношений,
почему я и назвал сборник важнейших трудов этого напра-вления, "Психология
отношений между людьми" (Kutter, 1982). Пси-хоанализ выступает здесь в роли
теории межчеловеческих отношений и их нарушений, основу которой, разумеется,
положило сочинение Зиг-мунда Фрейда "Об особом типе выбора объекта у
человека", вышедшее в 1910 году.
Без статьи Михаэля Балйнта "Первичный объект любви" (1937), без
сочинений Вильгельма Р. Д. Фэрбернса (1925) о конфликтах между ма-терью и
ребенком, без выявленной Джоном Боулби (1951) связи теории отношений с
учением о жизни животных, без новаторских наблюдений Рене Спица за детьми
(1954) теория отношений не оказалась бы сегодня важнейшим из направлений,
продолжающих развитие психоанализа. Она созвучна мощному философскому
течению, ведущему от Платона через Гегеля к марксистской диалектике и
диалогическому принципу Мартина Бубера (Becker, 1970; Merleau-Panty, 1968;
Popper, 1970).
"Анализ отношений" означает сейчас определенный метод анализа:
в центре его внимания уже не монадно или солипсически ориенти-рованная
психика (как если бы субъективная психика была единствен-ной реальностью, а
все остальное исключительно ее представлением), а напротив -- то, что
происходит между мной и другими, а именно отно-шения; это понятие, впрочем,
нуждается в обновлении.
Особое внимание обратила на отношения между ребенком и матерью Мелани
Клейн (1952), которая говорила о необходимости хорошего обращения и, вместе
с тем, указывала на многочисленные нарушения от-ношений матери и ребенка,
описав их в виде шизоидно-параноидальной
Я отсылаю читателя к книге Германца Роскампа "Психоаналитическая
Я-пси-хология и ее использование" (1974), в которой указаны важнейшие труды
того времени. "От solus -- "один ", "ipse" -- сам.
и депрессивной позиций. Она отметила в отношениях ребенка со своей
матерью фантазии, связанные с жадностью и завистью, разрушительные импульсы
и попытки искупить их. В очень важной "депрессивной пози-ции" ребенок
обнаруживает, что он не только любит, но и ненавидит, равно как и то, что
его тоже не только любят, но и ненавидят.
Из работы Мелани Клейн на дереве психоаналитического познания возникла
целая ветвь -- школа Мелани Клейн, которая уже много лет задает тон в
Лондоне, оставив в тени психологию Я, которую после своей эмиграции в Англию
представляет Анна Фрейд. Ее виднейшие лондонские представители -- Уинфред Р.
Байон, Дональд Мельцер и Герберт Розенфельд; она получила очень широкое
распространение в Южной Америке, но не теряет своего значения и в Германии.
6. Ветви психоанализа:
современное развитие теории отношений


6.1. Сандор Ференци и Михаэль Балинт.
Венгерская школа


К стволу психоанализа несомненно следует добавить достижения Сандора
Ференци в области психоаналитической теории с ориентацией на теорию травмы.
В то время как Фрейд рассматривал поддержанную большинством его
единомышленников теорию инстинктов и фантазии детей по поводу своих
родителей и других участников отношений как важнейшие стимулы развития и
расстройства человеческой психики, Ференци ни на минуту не упускал из виду
того, что выпадает на долю ребенка, оказавшегося жертвой своих родителей. В
своих сочинениях "Дети анализируют взрослых" (1931) и "Разговорная путаница
между взрослым и ребенком" (1932) он сформулировал то, что впоследствии
заимствовал у него Михаэль Балинт и из чего возникла венгерская шко-ла
психоаналитической теории отношений.


6.2. Эрик Г. Эриксон: теория идентичности


Развитая Эриком Гомбургером Эриксоном психоаналитическая теория
идентичности -- следующая крупная ветвь дерева психоанали-тического
познания. Эриксон обрисовал ее в вышедшей в 1956 году на английском, а в
1961 году на немецком языке книге "Детство и общест-во"; на эту ветвь могли
опереться все недовольные тем, что психоанализ занимается лишь субъектом,
поскольку Эриксон включил в свое рассмо-трение и окружающий субъекта мир. У
него не только есть "среднеожидаемые окружающие", как их называл еще Хайнц
Гартманн (1939), но и, не будучи марксистом, он принимает во внимание тот
или иной гос-подствующий общественный строй, его историческое развитие и
воз-можность его социологического определения. Эриксон размышлял об
американской самобытности, о детстве Гитлера, о юности Максима Горького,
написал две увлекательные биографии -- юного Лютера и борца за независимость
Ганди. Он вынес на обсуждение понятие кри-зиса и развил теорию, из которой,
в частности, следует, что когда кри-тические точки развития индивидуальной
жизни соответствуют разви-тию общества, то возникают моменты, которые могут
стать для истории выдающимися (Erikson, 1975). Понятие идентичности,
введенное Эриксоном, до сих пор оказывает воздействие на психоанализ.
Следующая ветвь принесла плоды, в которых можно узнать идеи Рене Спица.
Исходя из нескольких проницательных соображений и тщательно организованных
наблюдений за детьми (и обезьянами), он написал "Возникновение первых
отношений" (Spitz, 1954), "Нет и да" (1957) и "От младенца к маленькому
ребенку" (1956) -- работы, в которых в психологической перспективе отметил
огромную роль отношений мать-ребенок, подчеркнув (вслед за Анной Фрейд) их
осно-вополагающий характер для первого года жизни. Широко известные понятия
"трехмесячного смеха" и "восьмимесячного страха", равно как и идея
"сбивчивого диалога" (1976), обязаны своим возникновением Рене Спицу.
Следующая ветвь дерева психоаналитического познания -- работыДональда
Винникота, который наряду с Анной Фрейд и Мелани Клейн представляет в
Лондоне третью группу психоаналитиков. Винникот
много занимался детьми и, среди прочего, обнаружил, сколь важное
значение для ребенка имеет т. н. "переходный предмет" (например, плюшевый
медвежонок) -- своего рода посредник между реальной матерью и образом
матери, созданным ребенок. Важнейшие работы Винникота собраны во множестве
вышедших на немецком языке книг, среди которых "От педиатрии к психоанализу"
(Winnicott, 1958), "Процесс полового созревания и благоприятное окружение"
(1956) и "Семья и индивидуальное развитие" (1965). Во многом благодаря
бестселлеру Алисы Миллер "Драма одаренного ребенка и поиск истин-ного Я"
(1979) понятия "истинного Я" и "ложного Я" стали широко известными.
"Истинное Я" -- это то, во что превращается потенциал человека при
оптимальных внешних условиях. К "ложному Я" отно-сится то, что получается с
потенциалом в неблагоприятных внешних условиях, скажем, когда ребенка
хвалят, одобряют и любят только при определенных условиях, например, когда
он оправдывает ожидания родителей, то есть, когда ребенок послушен и
податлив, иными слова-ми, "принадлежит" родителям. Под влиянием таких
неблагоприятных обстоятельств потенциал "истинного Я" может не развиться.
Это озна-чает, что разовьются нежелательные, но относящиеся к "истинному Я"
потенциалы, такие, например, как любопытство, сопротивление,
само-стоятельное мышление. Результатом этого может стать потенциальное
"истинное Я", редуцированное "ложным Я". Идеи Винникота были подхвачены в
Лондоне Масудом Р. Ханом (Khan, 1974), в Германии -- Лорой Шахт (Schacht,
1978) во Фрейбурге и Йохеном Шторком (Stork, 1987) в Мюнхене.
6.5. Маргарет Малер:
психическое рождение человека

Не желая предвосхищать следующую главу, где речь пойдет о
"пси-хологическом ландшафте" Германии, я хочу обратить внимание на еще одну
ветвь психоаналитического дерева, а именно, на теорию, развитую Маргарет
Малер и ее сподвижниками Фредом Пине и Анни Бергман из "Мастерз Чилдрен
Сентер" в Нью-Йорке. Они изучали детей и взрос-лых с помощью
непосредственных наблюдений за отношениями между матерью и ребенком, причем
сотрудник Маргарет Малер Эрнест Л. Абелин особое внимание уделил "отцовскому
отношению" (Abelin, 1971). Поступательное развитие ребенка посредством
процессов отделения и индивидуализации через стадии "дифференциации",
обучения, "пов-торного сближения", вплоть до стадии "постоянного объекта",
равно как и представление о психическом рождении человека как втором,
ду-ховном рождении, широко восприняты не только в психоаналитичес-ких, но и
в далеких от психоанализа кругах. Этому способствовала вы-шедшая большим
тиражом книга Малер, Пине и Бергман "Психическое рождение человека" (1975).
Ежегодно на этой ветви появляются новые ростки (Rotmann, 1978).

6.6. Отто Ф. Кернберг:
современная теория отношений

Уточнение теории отношений Отто Кернбергом появилось в не-скольких
вышедших друг за другом книгах, довольно быстро переве-денных на немецкий
язык: "Пограничные нарушения и патологичес-кий нарциссизм" (Rernberg, 1975),
"Теория отношений и практика пси-хоанализа" (1976), "Внутренний мир и
внешняя реальность" (1980). Исходя из теории Мелани Клейн, Отто Кернберг в
чрезвычайно систе-матизированном виде развивает ту ветвь на дереве
психоаналитичес-кого познания, которая способствует пониманию тяжелых
личностных расстройств и имеет далеко идущее значение для их лечения. Книги
Кернберга получили широкую известность еще и потому, что зачастую, читая
описанные в них случаи расстройств, мы узнаем самих себя: в чув-стве
опустошенности и бессмысленности, в депрессиях и печали, в зави-симости от
других, в слишком завышенных идеалах и связанной с этим опасностью еще
большей замкнутости. Косвенным образом книги Керн-берга могут оказаться
полезными для понимания нормальной психи-ческой деятельности и ее легких
расстройств, а также тезисов Фрейда о сексуальности и агрессивности. В
последнее время в работах Керн-берга наметилась дальнейшая дифференциация,
позволяющая, напри-мер, деструктивную агрессию в любви извращенных личностей
отличать от некоторой доли агрессивности в любви нормальных людей.
Ответв-ление на ветви теории отношений Кернберга -- выводы Джеймса
Мастерсона о психотерапии пограничных больных (M asterson, 1980), тези-сы
Ваника Д. Волкана о психоанализе ранней теории отношений (1975) и
клинический обзор пограничного синдрома Кристы Роде-Дахсер (Rohde-Dachser,
1979), который особенно полезен в повседневном лече-нии таких больных.

6.7. Гейнц Когут:
психология самости
Не должна быть забыта и еще одна бурно развившаяся в 70-е годы ветвь
нашего дерева, а именно, предложенная Гейнцем Когутом "пси-хология самости".
Как и все вышеназванные продолжатели Фрейда, Когут был вынужден
эмигрировать; больше всего его интересовало связанное с бессознательными
психическими процессами чувство само-оценки, а также идеал, который мы
формируем самостоятельно, с по-мощью родителей и окружающего мира.
Самолюбие, которое назы-вают "нарциссическим", глубоко поражает Я: все мы
так или иначе его знали, независимо оттого, с какими препятствиями
столкнулись в про-цессе дальнейшего развития. Нарциссическое самолюбие
играет по Когуту настолько важную роль в нашей психической деятельности, что
Я и его судьба вполне заслуживают особого рассмотрения. Если в первой своей
книге (Kohut, 1971) Когут в основном занимался вопро-сами лечения
нарциссических пациентов, то в следующей книге (1977) он расширил свою
теорию до психологии самости, обратившись при этом к трагическим сторонам
человеческого существования: причине-ние человеку ущерба, резко меняющего
жизнь,--бесчувственными ро-дителями, непонятливыми партнерами или жестокими
ударами судьбы (вплоть до заключения в концентрационный лагерь), жертвами
кото-рых он оказался. В теории Когута, как и в венгерской школе от Ференци
до Балинта, вновь оживает старая теория травмы, восходящая к на-чалу
психоанализа. Следуя ей, в пациенте видят прежде всего жертву, с которой
судьба обошлась сурово. Поэтому необходимо создать атмо-сферу, позволяющую
ему обрести былое доверие и, заново пережив травму, преодолеть ее.
Не замеченные большинством психоаналитиков зеленые ростки на ветви
теории Когута связаны в США с именами Эрнеста С. Вольфа, Пола и Анны
Орнстейн и Йозефа Д. Лихтенберга, от которых возник-ли ответвления в ФРГ,
ухоженные и взращенные Лоттой Келер в Мюн-хене, Кристель Шеттель в Гисене и
Гейнцем Вальтером в Констанце (Lichtenberg, 1987; Wolff, 1988).
В этой связи можно назвать и книги Алисы Миллер, поскольку на нее
оказала сильное воздействие не только теория Уиннекота об "истин-ном Я" и
"ложном Я", но и концепция развития личности Гейнца Когу-та. Алиса Миллер
пренебрегает инстинктивной стороной личности в гораздо большой степени, чем
Когут, хотя при чтении его книг может возникнуть сходное впечатление. Как
сообщил мне сам Когут, речь идет о мнимом противоречии: в первую очередь его
интересовало развитие Я, но он не забывал и теорию инстинктов, особенности
когда сам пациент жаловался на свои побуждения.
6.8. Альфред Лоренцер и Клаус Хорн: психоанализ как материалистическая
теория социализации и критическая теория субъектов
Мы подходим к немецкому варианту теории отношений в том ее виде, в
каком она появилась благодаря Альфреду Лоренцеру из сту-денческого движения
-- материалистической теории социализации (1972) -- и к критической теории
субъекта рано умершего Клауса Хорна (Horn, 1972), которого вдохновили на ее
создание не только психоанализ, но и негативная диалектика Адорно. И
Лоренцер, и Хорн получили сильнейшие импульсы от философии Юргена Хабермаса
(Habermas, 1968), их психоанализ ориентируется на существенно новые
перспективы, а именно на герменевтические формы, превосхо-дящие в этом
отношении герменевтику бессознательных сторон пси-хики и "глубинную
герменевтику". Речь идет об "интерактивных фор-мах", столь тесно связанных
со словом "отношение", что не возможно отрицать их родства с
психоаналитической теорией отношений Марга-рет Малер, Гейнца Когута и Отто
Ф. Кернберга, с одной-единственной, но важной оговоркой -- Лоренцер дополнил
психоанализ марксистскими идеями сообразно своему пониманию человеческой
социали-зации как общественно детерминированной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48