Папину шуточку с именем он переносил удивительно добродушно, даже если иной раз приходилось выдавливать улыбку на разбитые губы. Но сегодня, на второй день Песаха, наглядевшись на окровавленного раввина, наслушавшись сдавленных рыданий старого служки, увидев терпеливое страдание на лице женщины в черном, он странно прореагировал на брошенные ему слова.
Мейер не сказал ничего. Он подошел к шкафу, перед которым стоял Финч, и, подняв свой пистолет 38-го калибра над головой парня, с силой опустил его, направив тяжелую рукоятку к челюсти Финча.
Финч выбросил вверх руки, но не для того, чтобы закрыть лицо, обороняясь. У него были громадные кисти с крупными костяшками — руки привычного драчуна. Он разжал пальцы и поймал руку Мейера за запястье, так что пистолет застыл в каких-то нескольких дюймах от его лица.
Сейчас он дрался не с парнем, он дрался с полицейским. Он явно собирался выбить пистолет из рук Мейера и затем избить его на полу до бесчувствия. Но Мейер ударил коленом ему в пах и тут же, с еще зажатым правым запястьем, резко двинул левым кулаком в живот Финча. Это все решило. Пальцы Финча разжались, он попятился, но тут Мейер широко размахнулся высвободившимся пистолетом и нанес страшный удар. Рукоятка треснула о челюсть Финча, и тот повалился спиной на стенку шкафа.
Чудом челюсть осталась цела. Финч стукнулся о стенку, схватился за дверцу и потряс головой. Он замигал глазами и опять потряс головой. Каким-то невероятным усилием воли он смог удержаться и не упасть ничком.
Мейер стоял, глядя на него, ничего не говоря и тяжело дыша. Карелла, вошедший в комнату, стоял в дальнем конце, готовый стрелять в Финча, если тот пошевелит хоть пальцем.
— Твоя фамилия Финч? — спросил Мейер.
— Я с евреями не разговариваю, — ответил Финч.
— Говори со мной, — резко сказал Карелла, — как фамилия?
— Пошли к черту и вы, и ваш приятель — Абрамчик.
Мейер не повысил голоса. Он сделал шаг к Финчу и очень тихо сказал:
— Мистер, через две минуты вы будете калекой, потому что вы сопротивляетесь аресту.
Больше ничего не надо было объяснять, его глаза договорили остальное, а Финч умел читать по глазам.
— Ладно, — кивнул Финч. — Я он и есть.
— Что в шкафу, Финч? — спросил Карелла.
— Одежда.
— Отойди от двери.
— Зачем?
Ни один из полицейских не ответил. Финч глядел на них секунд десять и быстро отошел от двери шкафа. Мейер открыл его. Весь шкаф был забит перевязанными стопками брошюр. Одна пачка была развязана, и брошюрки рассыпались по полу шкафа. Видимо, это была та самая пачка, которую Финч забросил в шкаф, когда услышал стук в дверь. Мейер наклонился и поднял одну брошюру. Скверная бумага, бледная печать, но все было ясно. Брошюрка называлась «Евреи — кровососы».
— Где взял это? — спросил Мейер.
— Я член книжного клуба, — ответил Финч.
— Есть кое-какие статьи закона насчет этого, — сказал Карелла.
— Да ну? Например? — ответил Финч.
— Например. Статья 1340 Уголовного кодекса — определение клеветы.
— А может, поглядим на статью 1342? — спросил Финч. — «Публикация считается оправданной, если заявление, считающееся клеветническим, является истинным и публикуется с добрыми намерениями в справедливых целях».
— Тогда заглянем в статью 514, — сказал Карелла. — «Лицо, дискриминирующее или помогающее или побуждающее кого-либо дискриминировать любого человека по мотивам расы, религии, цвета колеи или национального происхождения...»
— А я никого не пытаюсь побуждать, — сказал, ухмыляясь, Финч.
— Я не юрист, — ответил Карелла, — но мы можем заглянуть в статью 700, дающую определение дискриминации, и в статью 1430, которая относит к уголовному преступлению злонамеренное повреждение мест отправления религиозного культа.
— Чего?! — сказал Финч.
— Ага! — ответил Карелла.
— Да вы про что?
— Да я про ваши художества на стене синагоги.
— Какие художества? Какой синагоги?
— Где были сегодня в восемь вечера, Финч?
— Выходил.
— Куда?
— Я не помню.
— Лучше бы начать вспоминать.
— Чего это? Статья, что ли, есть такая — за потерю памяти?
— Нет, — сказал Карелла. — Но есть статья за убийство.
Глава 5
Четверо полицейских стояли в комнате следственно-розыскного отдела.
Это были детективы Стив Карелла, Мейер Мейер. Коттон Хейз и Берт Клинг. Двое детективов из специализированного отдела по расследованию убийств Южного округа явились на несколько минут, чтобы расписаться в протоколах, после чего спокойно отправились домой спать, прекрасно зная, что расследованием убийства все равно занимаются сотрудники участка, где обнаружен труп. Полицейские стояли полукругом перед Финчем. Это не было сценой кинематографического допроса, и в глаза Финчу не бил ослепительный свет, и ни один полицейский не коснулся его и пальцем. Теперь развелось слишком много ловких адвокатов, готовых ухватиться за любое жареное дельце о запрещенных способах допроса подследственного, если дело доходит до суда.
Детективы просто обступили Финча непринужденным полукругом. Их единственным оружием было совершенное владение методами допроса, полная сработанность друг с другом и чисто математическое превосходство четырех голов против одной.
— В какое время вы ушли из дому? — спросил Хейз.
— Около семи.
— В какое время вернулись? — спросил Клинг.
— В девять, полдесятого. Вроде этого.
— Где были? — спросил Карелла.
— Надо было кое-кого повидать.
— Раввина? — спросил Мейер.
— Нет.
— Кого же?
— Не хочу я никого топить.
— Парень, ты сам уже утоп, — сказал Хейз. — Так где был?
— Нигде.
— Ну что ж, как угодно, — сказал Карелла. — Вы тут много болтали о том, что евреев надо убивать, верно?
— Я никогда ничего такого не говорил.
— Откуда взяли эти брошюры?
— Нашел.
— Вы согласны с тем, что в них написано?
— Да.
— Вы знаете, где находится синагога в вашем районе?
— Да.
— Вы были около нее между семью и девятью?
— Нет.
— Тогда где же вы были?
— Нигде.
— Кто-нибудь видел вас?
— Никто меня не видел.
— Был нигде и никто его не видел, — зло передразнил Хейз. — Это, что ли, хочешь сказать?
— Да, это.
— Человек-невидимка, — уточнил Клинг.
— Да.
— Когда пойдете убивать всех этих евреев, — сказал Карелла, — с чего собираетесь начать?
— Я не собираюсь никого убивать, — ответил он оборонительным тоном.
— С кого начнете?
— Ни с кого.
— С Бен-Гуриона?
— Или, может быть, уже начали?
— Я никого не убивал и никого не собираюсь убивать. Я хочу вызвать адвоката.
— Адвоката — еврея?
— Да я бы...
— Что — да вы бы?..
— Ничего.
— Вам нравятся евреи?
— Нет.
— Вы ненавидите их?
— Нет.
— Тогда они вам нравятся.
— Нет, я не говорил...
— Либо они для вас хорошие, либо нет, и вы их ненавидите. Что вы выбираете?
— Не ваше сволочное дело.
— Но вы соглашаетесь с белибердой в этих подстрекательских книжонках? Так?
— Это не подстрекательские книжонки.
— Как же вы их определяете?
— Это выражение мнения.
— Чьего мнения?
— Мнения каждого.
— Включая ваше?
— Да, включая и мое.
— Вы знаете раввина Соломона?
— Нет.
— Что вы думаете о раввинах вообще?
— Я о них и не думаю.
— Но вы много думаете о евреях, не так ли?
— А это не преступление — думать...
— Если вы думаете о евреях, вы должны думать и о раввинах. Разве не так?
— Да что мне тратить время...
— Раввин ведь — духовный руководитель евреев, верно?
— Ничего я не знаю о раввинах.
— Но вы должны это знать.
— А если не знаю?
— Ну, раз вы говорили, что собираетесь убивать всех евреев...
— Я никогда не говорил...
— ...то тогда начинать надо с...
— Я ничего такого не говорил!
— А у нас есть свидетель, который это слышал!.. Тогда начинать надо с раввина, не так ли?
— Да пошел ты со своим раввином в...
— Где был между семью и девятью вечера?
— Нигде.
— Да за синагогой ты был! Не так, что ли?
— Нет!
— Ты там намалевал букву «джей» на стене, а?
— Нет! Не я!
— Ты заколол раввина!
— Ты убил еврея!
— Я там и близко не был...
— Регистрируй его, Коттон. Подозревается в убийстве.
— В убийстве?.. Да я вам говорю, я и не был...
— Или заткнись, или начинай давать показания, гад, — сказал Карелла.
Финч заткнулся.
Глава 6
Девушка явилась на прием к Мейеру в пасхальное воскресенье.
У нее были рыжевато-каштановые волосы, карие глаза. Платье ярко-желтое, слева на груди приколоты цветы. Она стояла у барьера, и ни один из детективов в отделе даже и не заметил этих цветов; они были слишком заняты созерцанием округлостей ее фигуры.
Девушка не произнесла ни слова. Да и нужды в этом не было. Сцена была почти комической, как будто на приеме с коктейлями, где роскошная блондинка достает сигарету, а сотня мужчин устремляется к ней с зажигалками. Первым к дверце подскочил Коттон Хейз, поскольку он был не женат и сердце его было свободно. Вторым был Хэл Уиллис, тоже неженатый, крепкий американский паренек. Мейер Мейер — добродетельный женатик — ограничился восхищенным взглядом со своего места. В голове у него мелькнуло словечко «shtik», но он тут же отогнал его.
— Чем могу помочь, мисс? — одновременно спросили Хейз и Уиллис.
— Я бы хотела поговорить с детективом Мейером, — сказала девушка.
— Мейером? — переспросил Хейз, как если бы поставили под сомнение его мужественность.
— Мейером? — повторил Уиллис.
— Он ведет дело об убийстве раввина?
— Собственно, мы все этим занимаемся, — скромно сказал Хейз.
— Я девушка Арти Финча, — сказала девушка. — Мне нужно поговорить с детективом Мейером.
Мейер поднялся со своего места с видом человека, выбранного первой красавицей бала из толпы воздыхателей. С самыми учтивыми манерами и бархатными нотками в голосе он представился девушке:
— Мисс, детектив Мейер — это я.
Он открыл ей дверцу, только что не раскланявшись, и подвел ее к своему столу. Хейз и Клинг не спускали глаз с девушки, севшей перед столом, положив ногу на ногу. Мейер придвинул к себе служебный блокнот с апломбом управляющего из «Дженерал моторс».
— Простите, мисс, — сказал он. — Ваше имя и фамилия?
— Элинор, — ответила она. — Элинор Фей.
— С немым "э"? — спросил Мейер.
— Просто и-краткое.
— И вы невеста Артура Финча? Я так понял?
— Я его девушка, — поправила Элинор.
— Вы не помолвлены?
— Официально — нет. — Она улыбнулась смущенно, скромно и невинно.
Коттон Хейз за дальним столом закатил глаза.
— О чем вы хотели поговорить со мной, мисс Фей? — спросил Мейер.
— Я хотела поговорить с вами насчет Артура. Он невиновен. Он не убивал того человека.
— Так... Что вам известно об этом, мисс Фей?
— Ну, я прочитала в газете, что раввин был убит между семью тридцатью и девятью вечера. Верно? Я не путаю?
— Да, приблизительно так.
— Так вот, Артур не мог сделать этого. Я знаю, где он был в это время.
— И где же он был? — спросил Мейер.
Он знал, что будет говорить ему девушка. От кого только он не выслушивал это — от подозрительных девиц, возлюбленных, «просто знакомых» и подружек мужчин, обвиняемых в чем угодно, начиная от нарушения общественного порядка до убийства с отягчающими обстоятельствами. Вначале девушка скажет, что Финч был у нее все это время. После некоторого нажима она признается, что они... Ну... ну, они были наедине. Еще уговоры — и она через силу (через силу — это важно, так еще правдивее) скажет, что... ну, как сказать... ну... они были вместе в интимной обстановке. Устроив такое железное алиби, она затем будет терпеливо ждать освобождения своего героя.
— И где же он был? — спросил Мейер и стал терпеливо ждать.
— С семи до восьми, — сказала Элинор, — он был с человеком, которого зовут Брет Лумис, в ресторане, называющемся «У ворот», на углу Калвер и Южной Седьмой.
— Как?.. — Мейер был удивлен.
— Да. Оттуда он поехал к своей сестре в Риверхед. Могу сказать ее адрес, если нужно. Он приехал туда около восьми тридцати и пробыл у нее около получаса. Потом от нее поехал домой.
— В какое время он был дома?
— В десять часов.
— Он сказал нам, что в девять — девять тридцать.
— Он ошибся. Я знаю, что он вернулся домой в десять, потому что он тут же позвонил мне. Это было в десять часов.
— Так... И он сказал, что только что вернулся?
— Да. — Элинор Фей кивнула и сняла ногу с ноги. Уиллису у охлаждающей колонки с питьевой водой посчастливилось увидеть обтянутое нейлоном бедро в разрезе юбки.
— И он вам рассказал, что это время он провел с Лумисом, а потом со своей сестрой?
— Да, рассказал.
— Тогда почему же он не сказал об этом нам? — спросил Мейер.
— Не знаю. Но Артур — человек, который уважает семью и друзей. Я думаю, что он не хотел впутывать их в полицейское разбирательство.
— Замечательная щепетильность с его стороны, — сухо сказал Мейер. — Особенно если учесть, что он арестован по подозрению в убийстве. Как зовут его сестру?
— Ирен Грэнаван. Миссис Карл Грэнаван.
— Ее адрес?
— Риверхед. Моррис-роуд, 1911.
— А не скажете, где я могу найти Брета Лумиса?
— Он живет в меблированных комнатах на Калвер-авеню. Дом номер 3918. Это около Четвертой.
— Ваш визит сюда очень продуман, мисс Фей, — сказал Мейер.
— А зачем приходить, если не готов отвечать на все вопросы? — вместо ответа спросила Элинор.
Глава 7
Брету Лумису было тридцать один, он был ростом пять футов шесть дюймов и с бородой. На нем был громадный черный свитер и узенькие джинсы. Рядом с Коттоном Хейзом он выглядел маленьким мальчиком, надевшим фальшивую бороду, чтобы рассмешить своего папу.
— Извините, что беспокоим вас, мистер Лумис, — сказал Мейер. — Мы понимаем, что на Пасху...
— О, в самом деле? — спросил Лумис. Он казался удивленным. — Неужели Пасха? Черт меня возьми. Может, мне стоит пойти да и купить себе горшочек с гиацинтами...
— Вы не знали, что сегодня Пасха?
— Вот именно, ребята... да и кто читает газеты? Мрак, мрак! Сыт по горло всем этим. Давайте выпьем пива, отпразднуем Пасху. Идет?
— Ну спасибо, — сказал Мейер, — но...
— Ну и что, что не разрешено? Кто узнает, кроме меня, тебя да его? Всего-то три бутылочки...
Мейер посмотрел на Хейза и пожал плечами. Хейз ответил тем же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22