" Верхом на лошади, в сопровождении надсмотрщика, полковник Мелк Таварес объезжал плантации, проверяя, как идет работа.
Иногда он спешивался и бранил женщин и детей:
– Чего вы канителитесь? Поворачивайтесь быстрей, это вам не вшей ловить!
Учащаются удары, раскалывающие надвое плоды какао, которые лежат на ладони - острое лезвие большого ножа каждый раз угрожает рассечь пальцы.
Убыстряется ритм плывущей над плантацией песни, которая подгоняет сборщиков:
А в цветах роса сладка,
а подружка так стройна.
Я спрошу полковника,
я спрошу хозяина:
долго ли мне ждать, пока
ляжет вновь со мной она?
Стоя под деревьями на змеиных тропах, покрытых сухой листвой, мужчины все быстрее срезают плоды и голоса их звучат все громче:
Долго, долго мне придется собирать какао...
Полковник осматривал деревья, надсмотрщик покрикивал на батраков, изнурительная работа продолжалась.
– Кто здесь работал?
Надсмотрщик повторил вопрос, работники вернулись, и негр Фагундес ответил:
– Я.
– Пойди сюда.
Полковник показал на какаовое дерево: среди густой листвы, на самых верхних ветвях виднелись несрезанные плоды.
– Ты что - покровитель обезьян? Думаешь, я для них сажаю какао? Лентяй. Тебе бы только на улицах драться...
– Виноват, сеньор. Не заметил...
– Не заметил, потому что плантация не твоя и не ты терпишь убытки. Впредь изволь быть внимательнее.
Полковник продолжал осмотр. Негр Фагундес поднял серп и своими мягкими, добрыми глазами поглядел вслед полковнику. Что он мог ответить? Мелк вырвал его из рук полиции, когда он, напившись во время вылазки в поселок, устроил дебош в публичном доме.
Вообще Фагундес был не из тех, кто молча сносит обиды, но полковнику не ответил. Разве не Мелк брал его недавно в Ильеус, чтобы поджечь газеты, и так щедро заплатил за это ерундовое дело? И разве не сказал он потом, что возвращаются времена вооруженных столкновений, хорошие времена для мужественных людей с метким глазом, для таких, как негр Фагундес? А пока он собирал какао, плясал на зернах в сушильных баркасах, потел в печи, и ноги его всегда были вымазаны клейким соком какао. Впрочем, эти добрые времена что-то не наступали, тот костер из газет был недостаточно ярким. Но даже то, что было, - неплохо, он все-таки повидал кое-что, проехался на грузовике, пострелял несколько раз в воздух, чтобы нагнать страху, и увидел Габриэлу, как только приехал; он проходил мимо какого-то бара и услышал женский смех.
Так смеяться могла только она. Фагундеса повели в дом, где они должны были оставаться до нужного момента. Парень по прозвищу Блондинчик, который их привез, ответил на вопрос негра:
– Это кухарка араба, лакомый кусочек.
Фагундес замедлил шаг и отстал, чтобы увидеть ее. Блондинчик сердито торопил:
– Пошли, негр. Не мозоль тут глаза, а то испортишь все дело. Пошли.
Вернувшись на фазенду ночью, когда небо было усыпано звездами и где-то плакала одинокая гармоника, Фагундес рассказал Клементе о встрече с Габриэлой. Красноватый свет коптилки падал трепещущими бликами во мрак, окутавший плантации: они видели лицо Габриэлы, ее ритмично двигавшееся тело, длинные ноги, так легко и неутомимо ступавшие по земле.
– Она очень похорошела.
– Значит, работает в баре?
– Нет, она готовит для бара, а работает у толстого турка с бычьей мордой. Хорошо одета, обута, чистенькая.
Клементе едва различает тусклый свет коптилки, он понуро слушает и молча думает.
– Она смеялась, когда я проходил мимо, и разговаривала с каким-то типом, наверно богачом. Ты знаешь, Клементе, у нее была роза в волосах, я никогда не видел такой красоты.
Образ Габриэлы с розой в волосах расплывается в свете коптилки. Клементе уходит в себя, как черепаха в панцирь.
– Я заглянул на кухню в доме полковника. Видел его жену, она бледная и худая, как святая на картине. Видел и дочку - очень красивая, но гордячка, ходит и никого вокруг не замечает. Слов нет, хороша, но, скажу тебе, Клементе, другой такой, как Габриэла, нет. Чем она берет? Как ты думаешь?
Чем она берет? Откуда ему знать! Он спал с ней, положив ей голову на грудь, в сертане, в зарослях кустарника, на зеленых лугах, но от этого не узнал о ней больше. Нет, не узнал и никогда не узнает. Но есть в ней что-то, чего забыть нельзя. Кожа цвета корицы? Запах гвоздики? Смех? Откуда ему знать. Она пышет жаром, пылающим, как огонь костра, этот жар охватывает и сжигает тебя всего.
– Костер из газет сгорел в одну минуту. Я решил сходить повидать Габриэлу, потолковать с ней, но не удалось, хотя мне очень хотелось.
– И больше ты ее не видел?
Свет коптилки лизал темноту, ползла ночь без Габриэлы. Собачий лай, крики сов, шелест змей. Клементе и Фагундеса охватила тоска. Тогда Фагундес взял коптилку и ушел спать. Во мраке ночи, огромной и печальной, мулат Клементе видел Габриэлу. Улыбающиеся губы; стройные ноги, смуглые бедра, высокая грудь, тонкая талия, запах гвоздики, цвет корицы... Он обнял ее и отнес на топчан из жердей. Он лег с нею рядом, и она склонилась к нему на грудь.
О БАЛЕ И АНГЛИЙСКОЙ ИСТОРИИ
Одним из наиболее важных событий этого года в Ильеусе было открытие нового здания Коммерческой ассоциации. Это новое здание было, в сущности, первым, так как Ассоциация, основанная несколько лет назад, помещалась раньше в конторе президента Атаулфо Пассоса, представителя некоторых южных фирм.
В последнее время Ассоциация начала играть существенную роль в жизни города, она превратилась в фактор прогресса, осуществляя различные операции и влияя на самые различные дела. Новое помещение - двухэтажный дом - было расположено недалеко от бара "Везувий", на улице, которая идет от площади Сан-Себастьян к порту. Выпивка, сладости и закуски для праздника по поводу переезда в новое здание были заказаны Насибу. На этот раз ему пришлось нанять в помощь Габриэле двух мулаток, поскольку заказ был очень солидный.
Перед праздником были проведены перевыборы правления Ассоциации. Прежде приходилось уговаривать коммерсантов, импортеров и экспортеров, чтобы они согласились войти в состав правления. Теперь же посты оспаривались, потому что они давали положение в обществе, кредит в банке и право участвовать в управлении городом. Были представлены два списка: один - сторонниками Бастоса, другой - друзьями Мундиньо Фалкана. За последнее время все к этому привыкли - на одной стороне Бастосы, на другой Мундиньо. В "Диарио де Ильеус" появился манифест, подписанный некоторыми экспортерами, коммерсантами и владельцами импортных контор во главе с Атаулфо Пассосом, который снова был выставлен кандидатом на пост президента. Кандидатом на пост вице-президента был назван Мундиньо, а капитан - кандидатом 8 официальные ораторы. Список дополняли несколько всем известных имен. Аналогичный манифест, также подписанный некоторыми влиятельными членами Ассоциации, опубликовала газета "Жорнал до Сул", но здесь список был иным. Кандидатом в президенты тоже был выставлен Атаулфо Пассос, его имя ни у кого не вызывало сомнений. Пассос был далек от политики, и именно ему Ассоциация была обязана своими успехами. На пост вице-президента был предложен сириец Малуф, владелец крупнейшего в Ильеусе магазина, близкий друг Рамиро Бастоса, на землях которого много лет назад он начал свою коммерческую деятельность, открыв продовольственную лавку. Кандидатом на должность официального оратора был выставлен Маурисио Каирес.
Кроме имени Атаулфо Пассоса, еще одно имя было в обоих списках - в качестве кандидата на скромный пост четвертого секретаря назывался араб Насиб А. Саад. Назревала ожесточенная схватка, силы были примерно равны. Но Атаулфо, человек ловкий и дальновидный, заявил, что согласится выставить свою кандидатуру только в том случае, если противники договорятся между собой и составят список, объединяющий представителей обеих групп. Убедить их было нелегко. Атаулфо, однако, пустился на дипломатическую хитрость: он посетил Мундиньо, похвалил его патриотические чувства по отношению к Ильеусу, его неизменный интерес к этому краю и к Ассоциации, сказал, что он был бы весьма польщен, если бы тот стал его заместителем. Но не считает ли сеньор Мундиньо, что Коммерческая ассоциация должна оставаться нейтральной территорией, где противоборствующие силы могли бы сотрудничать на благо родины и Ильеуса?
Он предложил объединить оба списка, учредив два вице-президентских поста, а должности секретарей, двух казначеев, оратора и библиотекаря поделить между представителями обеих партий. Ассоциация - предприятие прогрессивное, с большой программой, имеющей целью превращение Ильеуса в цветущий город, - должна быть выше политических разногласий, о которых приходится лишь сожалеть.
Мундиньо согласился, он даже выразил намерение отказаться от выдвижения своей кандидатуры на пост вице-президента, которое произошло без его ведома.
И все же, сказал он, ему надо посоветоваться с друзьями; в противоположность полковнику Рамиро, он не отдает никаких распоряжений и ничего не решает, не выслушав мнения своих единомышленников.
– Думаю, что они согласятся. Вы уже говорили с полковником?
– Сначала я хотел узнать ваше мнение. Я у него буду сегодня вечером.
С полковником Рамиро договориться оказалось труднее. Сначала старик оставался глух ко всем доводам Атаулфо Пассоса, он был разгневан:
– Чужак, перекати-поле! У него же нет ни одного какаового дерева...
– И у меня тоже, полковник.
– Вы - другое дело. Вы здесь уже больше пятнадцати лет. Вы человек благонамеренный, отец семейства, вы никого не сбиваете с толку, не привезли с собой женатого мужчину, чтобы он флиртовал с нашими дочками, вы не хотите изменить здесь все, не считаете, будто у нас так уж все плохо.
– Вы знаете, полковник, что я стараюсь держаться подальше от политики. Я даже не избиратель. Я хочу жить в мире со всеми, у меня дела и с теми и с другими. Но нельзя не признать, что в Ильеусе действительно многое нужно изменить, что сейчас уже минули прошлые времена. И кто же больше вас сделал для того, чтобы Ильеус изменился?
Гнев душил Рамиро, он готов был взорваться, однако последние слова оптовика смягчили его.
– Да, кто больше меня сделал для Ильеуса?..- повторил он вслед за Атаулфо. - Здесь же был край света, глухая, заросшая плантация, - вы должны это помнить. А сегодня во всем штате нет такого города, как Ильеус. Пусть хоть дождутся моей смерти! Ведь я уже одной ногой в могиле. Чем я к концу жизни заслужил такую неблагодарность? Что плохого я сделал, чем обидел этого сеньора Мундиньо, которого почти не знаю?
Атаулфо Пассос смущенно молчал. Голос полковника дрожал, это был голос старика, жить которому осталось недолго:
– Не думайте, я не против того, чтобы кое-что изменить или что-то сделать заново. Но к чему же эта отчаянная спешка, будто мы живем последние дни? На все свое время. - Перед Пассосом снова был хозяин края, непобедимый Рамиро Бастос. - Я не жалуюсь. Я привык к борьбе и не боюсь ее. Сеньор Мундиньо, думает, что Ильеус начал существовать с того дня, когда он сюда приехал. Он хочет зачеркнуть вчерашний день, но этого никому не дано. Он потерпит страшное поражение и дорого заплатит за эту авантюру... Я его вобью на выборах, а потом выставлю из Ильеуед. И никто мне не помешает.
– В эти дела, полковник, я не вмешиваюсь. Единственное, чего я хочу, это разрешить вопрос выборов в Ассоциацию. Зачем же вовлекать ее в ваши споры? Ассоциация, безусловно, должна стоять выше политики, она занимается только коммерческими проблемами. Если она станет служить политическим интересам, ее понесет по течению. К чему сейчас тратить силы на эту ерунду?
– А что вы предлагаете?
Атаулфо Пассос объяснил. Полковник Рамиро Бастос слушал его, положив подбородок на палку, тонкое, морщинистое лицо было чисто выбрито, в глазах блистали огоньки гнева.
– Ну что ж, я не хочу, чтобы говорили, будто я погубил Ассоциацию. К тому же я очень ценю ваши заслуги. Не беспокойтесь, я сам все скажу куму Малуфу. Но права у обоих вице-президентов будут абсолютно равные? Не получится так, что один будет подчинен другому?
– Ни в коем случае. Спасибо, полковник.
– Вы уже говорили с этим сеньором Мундиньо?
– Пока нет. Сначала я хотел выслушать вас. - Он может не согласиться.
– Если вы, хозяин города, согласились, так почему же он откажется?
Полковник Рамиро Бастос улыбнулся, он по-прежнему был первым.
Так Насиб оказался четвертым секретарем Коммерческой ассоциации Ильеуса, а значит, товарищем Атаулфо, Мундиньо, Малуфа, ювелира Пимента и других влиятельных людей, в том числе и Маурисио Каиреса и капитана.
Немало потрудиться пришлось Атаулфо Пассосу и над решением вопроса о кандидатуре официального оратора. Нелегко было убедить капитана согласиться на пост библиотекаря, который стоял последним в списке. И разве капитан не был официальным оратором в кружке имени 13 мая? Тогда как Маурисио Кайрее не занимал этого поста ни в одном обществе. Но надо было иметь в виду значительные ассигнования; Отпущенные на библиотеку, поэтому именно капитан, обладавший достаточной эрудицией, как никто другой, смог бы выбирать и приобретать книги. Эта библиотека стала бы тогда публичной городской библиотекой, куда молодежь и старики приходили бы просвещаться, так как она будет открыта для всего населения Илъеуса.
– Но помилуйте! А Жоан Фулженсио, а доктор, они же весьма достойные люди...
– Но они не кандидаты. Доктор вообще не член Ассоциации, а наш дорогой Жоан Не соглашается ни на один пост... Нет, кроме вас нам некого назначить. Вы лучший оратор в городе.
Праздник в честь новоселья и избрания нового правления Ассоциации удался на славу. Во второй половине дня в большом зале, занимавшем весь первый этаж, где должна была разместиться библиотека, состоялись торжественные собрания (на втором этаже расположились различные отделы и секретариат).
Вступление на пост новых членов правления было отмечено речами и шампанским. Специально для этого случая Насиб сшил новый костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67