Ворохов молчал.
— Напрасно. Конечно, я кажусь вам совершенно земным человеком, неспособным поднять голову и попытаться представить, что там, за верхушками пальм. Но это только одна… как правильно сказать? Ипостась! Да, мне здесь удобно и комфортно. Однако же, которые меня хорошо знают, скажут вам: Берт Айделсон когда-то сам пытался писать… И не просто писать — я был уверен, что мне удастся изобрести совершенно новый жанр! Как видите, его изобрели вы. А у меня не оказалось таланта, равного моим амбициям. Мой талант в другом — я умею зарабатывать деньги, много денег, целые горы долларов. Когда это меня утомляет, я снова сажусь за компьютер, стучу по клавишам, гоняю по экрану слова, как будто пытаюсь сложить из них какую-то гениальную формулу. И… не складываю. Мисс Дроздова однажды прочитала мой рассказ. И знаете, что она сказала? «Мистер Айделсон, лучше поддержите своими деньгами настоящего писателя!»
Убедившись, что их владыка надолго ушел в беседу, нереиды образовали кружок и стали перекидывать друг дружке большой оранжевый мяч.
— Пользуясь случаем, хочу спросить, — сказал Ворохов, стараясь не смотреть на полунагих прелестниц. — А мисс Дроздова не говорила вам, что она думает о моих произведениях?
Айделсон снова улыбнулся.
— Неужели вы не спрашивали об этом у нее самой? Трудно поверить. Ну хорошо. Мы действительно обсуждали этот вопрос в Сети. Но не сошлись во мнениях. Мисс Дроздова сказала, что привыкла оценивать любую вещь по высшей мерке, а до Кафки или Гессе вам, к сожалению, очень далеко. На это я ответил, что она пытается сопоставлять несопоставимое. Кто лучше — Рафаэль или Матисс? Иоганн Штраус или его однофамилец Рихард? Эсхил или Теннесси Уильямс? Вы настолько уникальны, мистер Ворохов, что вас просто не с кем сравнить!
«Надо же, какой образованный служитель золотого тельца, — подумал Ворохов. — А что, если в самом деле попросить у него денег? Вы, мол, такой ценитель литературы, а мне страсть как охота издать свою книгу стотысячным тиражом, в шикарном переплете и с роскошными иллюстрациями. Нет, глупо. У меня никогда не будет ста тысяч читателей. Наверное, и тысячи не будет — ведь даже не каждый член Клана… А что, если вообще ни одного? Если все ложь, хитроумная словесная паутина? Лишь бы я не отшатнулся от Клана, прикипел к нему, стал послушным винтиком…»
— У нас еще будет возможность продолжить этот разговор, — прервал его размышления Айделсон. — Но сейчас надо размещать гостей. Подойдите к Сердару, он все устроит. Кстати, сегодня — день отдыха. Обещаю превосходный ужин и танцы. Работа начнется завтра. Впрочем, вам, мистер Ворохов, ничего особенного делать не придется. Пока вы только ознакомитесь с тем, чем мы здесь занимаемся.
— А потом?
— Если решите, что можете быть нам чем-то полезны, буду рад принять любую помощь. Но детальных инструкций относительно вас у меня нет. Я не вправе указывать мистеру Неведомскому… — Он замолчал.
— …как меня использовать? Договаривайте, не стесняйтесь!
Айделсон по-прежнему молчал. Ворохов подождал полминуты, затем поднялся.
— Что ж, и на том спасибо.
Сердар проводил гостей в одно из помещений дворца. Особой роскошью внутреннее убранство не отличалось. Зато всюду стояли кондиционеры, и изнемогавшему от жары Ворохову показалось, что он действительно попал в чертоги одного из бессмертных олимпийцев — те наверняка не обливались потом в своих покоях.
Кабинет был небольшой — они все еле в нем поместились. Здесь Андрей впервые с момента прибытия увидел девушку, одетую в самое обыкновенное платье — для здешнего климата его даже можно было назвать строгим. Она опрашивала каждого по-английски и заносила данные в компьютер.
— Говорят, что есть одноместные и двухместные коттеджи, — перевела Марго. — Какой ты выбираешь?
В самой постановке вопроса было мало приятного, и Ворохов сразу скис. Но сдаваться без всякой борьбы было нельзя.
— Вообще-то я с самого начала рассчитывал на двухместный, — сказал он. — Никак не думал, что возникнут варианты. — И совсем тихо, чтобы не услышал Гарусов, добавил: — Марго, я тебя совсем не узнаю. Если считаешь, что я недостоин жить с тобой под одной крышей, — так и скажи!
Она медленно провела пальчиком по его груди.
— Андрей, ты должен понять… Когда мы еще увидимся с Пэм? Нам хочется столько всего друг дружке рассказать! В конце концов, долго ли мы тут пробудем? Когда встречаются две близкие подруги…
— Очень близкие? — съязвил Ворохов. Марго сделала вид, что не поняла намека.
— Андрей, мы с тобой знакомы не первый день. Надеюсь, ты изучил меня достаточно хорошо. Я тебе все сказала, добавить нечего. Поступай как знаешь.
— Отлично-с! — Ворохов надел рубашку, застегнул ее сверху донизу и выпрямился, как на параде. Это выглядело настолько нелепо, что привлекло всеобщее внимание. — Тогда передай этой барышне, что я предпочитаю жить отшельником. Пусть даст мне одноместный коттедж как можно дальше от дворца, в самых джунглях. Робинзонить так робинзонить. И чтобы ни одного Пятницы поблизости! — Он повернулся и, не дожидаясь окончания регистрации, вышел из кабинета.
Коттедж действительно оказался уединенным — насколько это вообще было возможно. Не обманули и с ужином. В назначенный час все население острова — полсотни старожилов и более сотни приехавших — собралось за длинными столами, расставленными на просторной поляне. Правда, блюда были в основном рыбные, но весьма разнообразные — каждое отличалось особым вкусом. Айделсон сидел, разумеется, на почетном месте, однако вел себя достаточно скромно, ни во что не вмешиваясь, полностью сосредоточившись на еде. Лишь в самом конце застолья он объявил на нескольких языках, в том числе и на русском: «Через полчаса все желающие смогут потанцевать. Желаю хорошо провести вечер!»
Ворохов только и искал повода, чтобы подойти к Марго — она сидела за другим столом. Отшельническая жизнь уже не казалась ему привлекательной, и он с унынием думал о том, что будет дальше.
Марго приканчивала салат из крабов, Пэм лениво потягивала сок из высокого стакана.
— Приятного аппетита! — сказал Ворохов. — Извини, но я тут человек новый и не знаю, где устраивают танцульки. А спросить у кого-нибудь — языкам не обучен. Не подскажешь?
— Это там, Андрей. — Марго показала рукой. — Так называемая «Площадь трех коттеджей». Приходи! Ручаюсь, что будет очень весело.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Андрей, но его сердце уже сорвалось с места и, не дожидаясь музыки, пустилось в пляс. «Ага, Марго сама меня пригласила! Я буду не я, если не отобью ее у этой куколки!»
Эх, мечты, мечты… Сколько раз уже он убеждался, что не надо заноситься мыслями чересчур далеко! Вот и сейчас все вышло совсем не по-задуманному.
Музыка гремела так, что под нее можно было танцевать и на противоположной стороне островного кольца. Она заполняла собой весь атолл, пронизывала лагуну, заставляя, должно быть, ее многочисленных обитателей сходить с ума. Откуда лился звук? Колонок нигде не было видно — оставалось предположить, что они развешаны на верхушках деревьев. Впрочем, Ворохов над этим и не задумывался. Во время двух быстрых танцев он превзошел сам себя, затыкая за пояс, как ему показалось, и кое-кого помоложе, но почти выбился из сил и взмок, словно побывал в парилке. Пришлось отойти в сторонку, к одному из трех коттеджей, расположенных по периметру танцплощадки.
Андрей расстегнул рубашку, подставил грудь посвежевшему под конец дня ветерку. И тут началась медленная композиция. Застегиваясь на ходу, он поспешил назад. Но было поздно: Марго уже танцевала с Пэм. Этого было достаточно, чтобы отравить Ворохову так чудесно начинавшийся вечер. К нему подошла какая-то девушка. Он безучастно смотрел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни слова. Затем, даже не удосужившись отрицательно помотать головой, вновь перевел взгляд на «сладкую парочку». Девушка погрустнела и отошла.
Как только начался второй медленный танец, Андрей, чуть не сбивая окружающих, ринулся к Марго и взял ее за руку. Однако за другую немедленно ухватилась Пэм и потянула в свою сторону. Марго колебалась недолго. Она улыбнулась Ворохову: извини, мол, но придется тебе еще немного потерпеть, — и грациозно скользнула в объятия подруги.
Андрей стоял, как оплеванный. Дичайшая ситуация! Соперника-мужчину можно было по крайней мере отозвать в сторонку и попытаться начистить ему физиономию. Но не мог же он вызвать на поединок Пэм! Впрочем, если даже и так — что это меняло? Марго сделала свой выбор…
Он опомнился, когда оказался уже метрах в пятидесяти от танцплощадки. Остановился, поднял голову. Густую небесную синь рассекали еще более темные, тонкие и острые, как изогнутые клинки, листья пальм, а в промежутках между ними проклевывались первые звезды.
Вдруг сквозь затопившую мир музыку пробился еле слышный женский голос. Ворохов вздрогнул и обернулся.
Это была не Марго. Перед ним стояла невысокая, но стройная черноволосая девушка с восточными чертами лица — вероятно, тайка или филиппинка. Похоже, именно она подходила к Андрею на танцах — теперь он смутно припоминал эти маленькие выпуклые губы. На ней было платье не платье — скорее, тонкий расписной платок, обернутый вокруг тела так, чтобы больше открывать, чем прятать. Ворохову такие доводилось видеть только на фото или по телевизору. Кажется, достаточно было потянуть за какую-то веревочку, чтобы это одеяние упало наземь, как лепестки отжившего свой недолгий век цветка.
Девушка снова заговорила, для верности показывая рукой в сторону танцующих. Мол, брось грустить, пойдем, там так весело!
«Неужели так никого себе и не нашла? — подумал Андрей. — Не верится. Или захотелось отведать экзотики под названием „руссо туристо“? Да нет, скорее всего просто понравился. Обычное дело! Я же не настолько закомплексован, чтобы думать, будто на меня не может положить глаз иностранка. Не хромой и не рябой, а такой, как надо… Только все напрасно, малышка».
Он покачал головой и повернулся, собираясь уходить. Однако на этот раз девушка не смирилась с поражением. Она громко вскрикнула и, забежав вперед, вновь принялась уговаривать Ворохова, только ее рука была теперь протянута к загадочно мерцающему слева зеркалу лагуны.
Звуки музыки по-прежнему почти заглушали ее слова, но все было и так предельно ясно. Она, конечно, любила все эти танцы-шманцы, и ее огорчил его отказ. Но девушка, похоже, серьезно запала на Андрея и была готова, найдя укромное местечко, немедленно насытить его своим юным телом.
Взять ее за руку, увести за собой, дернуть за веревочку, освобождая от одежды, и любить до изнеможения, вминая смуглую фигурку в песок, не сдерживая рвущихся из груди стонов — все равно никто не услышит…
— Нет, — сказал Ворохов.
Она не поняла — продолжала стоять, и лицо ее попеременно выражало то надежду, то отчаяние.
— Нет! — заорал он, стараясь перекричать музыку. — Но, найн, ноу!
Девушка опустила голову. В ее позе было что-то беспомощное, и даже знойная красота как будто поблекла. Внезапно Ворохова захлестнула жалость. Захотелось как-то ее утешить — поцеловать в щечку или хотя бы погладить по голове. Но он знал, что будет неправильно понят, и придется снова объяснять, что все-таки «ноу», а не «йес». Поэтому Андрей ограничился сухим «бай-бай», затем определил, в какой стороне его коттедж, и, не оборачиваясь, быстро зашагал туда.
…Он сидел на траве, скрестив ноги и опершись локтями о ступеньку крыльца, а над его головой медленно и страшно вращалось небо. Звезды сходили с насиженных мест и, образуя спиральные ручейки, стекались к зениту. Скоро они соберутся в один ослепительный шар, затем он лопнет, извергая во все стороны жаркую плоть, и это будет концом Вселенной.
Ворохов несколько раз закрывал глаза, пытаясь сосредоточиться и вернуться к реальности, но воспаленное воображение продолжало дорисовывать апокалипсическую картину. С музыкой тоже творилось неладное. Она постепенно меняла тональную окраску, становилась тревожной, почти зловещей. «Где-то я ее уже слышал, — подумал Андрей. — Где?» И вдруг он понял: мир готовился встретить огненную смерть под звуки Седьмой композиции Леонида Сергеевича Гудкова!
Глава 18. МОРСКАЯ БОГИНЯ
Ворохов лежал на боку лицом к лагуне. Песок был теплым, еще не обжигающим: солнце только-только выглядывало из-за пальмовой рощицы. Вода едва заметно колыхалась, шевеля редкие водоросли, похожие на длинные разлохмаченные лоскуты зеленовато-бурой материи. Повсюду юрко сновали небольшие светло-коричневые крабы. Один из них, покрупнее и, видимо, понахальнее остальных, замер в полуметре от лица Андрея, воинственно поводя клешнями: «Что это за верзила развалился на моей территории? Вот я ему сейчас!» Ворохову захотелось влепить крабу хороший щелбан, прямо промеж наглых глаз на белесых стебельках, чтобы этот Аника-воин кувыркался до самой воды. Но шевелиться было невмоготу, как будто именно он, Андрей, вчера натанцевался до упаду.
Вдруг зашуршал песок. Кто-то приблизился, он был уже рядом. Ворохов с усилием приподнял голову, глянул через плечо, на котором лежал, и увидел женские ноги. Те самые точеные лодыжки, каждую жилку на которых его пальцы помнили даже лучше, чем глаза.
— Марго… — еще не веря, прошептал Андрей и перевернулся на спину.
Силы небесные! Сначала ему показалось, что она полностью обнажена. Лишь в следующую секунду он разглядел, что на Марго были плавочки, почти под цвет ее уже тронутого тропическим загаром тела, такие крошечные, что во время любовной игры в них, наверное, поместилась бы только половина его ладони. Но после вчерашнего Ворохов уже не был уверен, что ему удастся это проверить. Зачем же она пришла? Подразнить, пощекотать его взведенные, как пружина, нервы видом истекающего соком запретного плода? В это невозможно было поверить. Но ведь еще недавно он не поверил бы и в то, что между ними встанет длинноногая Пэм!
Если Марго действительно затеяла жестокую игру, то это ей удалось в полной мере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36