Безусловно, было в этом нечто божественное. Хотя, как утверждал святитель Григорий Палама, рассуждая о священной математике, цифра семь, взятая только как отвлечённая цифра, сама по себе ничем не священна. Так что на основании сего вытекает, что почитающие число семь сами себя обманывают, в сущности, почитая не только цифру семь, но просто всякую цифру, потому что каждая из них в равной мере обладает достаточными основаниями для уважения. А поскольку число, вместе со всем существующим, было создано Богом, а всё, созданное Богом, прекрасно, и весьма прекрасно, как сам Творец засвидетельствовал чрез Моисея, то если кто бы ни взял какую угодно цифру и внимательно изучил, то он нашёл бы, что она прекрасна и «добра зело», и сама по себе и по иным причинам, чудесно представляя нечто, чему соответствует.
Однако кур у Маськина было именно семь, а не шесть и не восемь, и можно долго спорить о значении этого факта с теософской точки зрения, или просто с точки зрения математической, но ни больше, ни меньше кур у Маськина от этого не появится.
Маськины семь кур разделялись на две неравные партии. В партию «бывалых» входили куры Маня и Феня, и возглавлял её петух Кукарешкин. Эти куры попали к Маськину уже взрослыми и относились к нему с подозрением. Вроде бы корм приносит, но яйца отбирает. Маня и Феня исправно несли Маськину по яйцу в день, не считая выходных и куриных праздников, когда они отдыхали и яиц не несли.
Во вторую партию – «зелёных» – входили три безымянных курочки и два петушка. К Маськину они попали в нежном возрасте, цыплятами, и он их вырастил в заботе и ласке, а потому к Маськину они относились без подозрения, хотя яиц пока ещё не несли. Вы можете возразить, что при внимательном подсчёте 3 + 5 = 8. Это не совсем так, а точнее, совсем не так. Просто один молодой петушок был обещан Маськиным Красной Собаке, потому что ей очень был нужен петух в качестве друга в год Петуха, ну а поскольку ещё был год Собаки, то этот петушок временно проживал с Маськиным, хотя его петушком уже не числился. Вот так и получилось, что у Маськина было семь кур, а не восемь, как могло показаться в результате скрупулёзного подсчёта. А ещё говорят, что математика – точная наука!
Так уж повелось, что личности не очень приятные – несут яйца и приносят посильную пользу. А приятные – наоборот, бесполезны, как молодые петушки из партии «зелёных». Эта партия «зелёных» отличалась от обычных «зелёных», которые под видом борьбы за очищение окружающей среды пытаются протолкнуть закон, позволяющий курить траву. Поскольку трава зелёная, то её цвет и дал название этой партии. Куриные «зелёные» были названы так потому, что были молоды да зелены, только и всего, и несмотря на свою молодость, травы, представьте, не курили.
Между двумя куриными партиями были большие философские разногласия практически по всем куриным вопросам. А если вы не знаете, то я вам скажу, что широта куриных взглядов иногда просто поражает.
Особенно куры увлекались вопросами пространственной геометрии и топологии (науки о том, как правильно топать). Частенько эксперементируя, они набрасывали на яичко петельку, медленно её затягивали и глядели, как она скользит и неминуемо затягивается в точку. С бубликами у кур было больше проблем, потому что как они ни бились, петелька не затягивалась, пока бублик не ломался. Особо жаркие споры в курятники возникали тогда, когда молодые куры начинали рассуждать, было ли бы это так же в четвёртом измерении, или петельку, продетую в бублик, всё-таки можно затянуть!
Таким образом, куры расходились по проблеме верности доказательства решения «гипотезы Пуанкаре» – одной из самых сложных математических задач в мире, которая именно и занималась этими самыми бубликами с петельками. Молодые куры утверждали, что Гриша Перельман, недавно доказавший решение этой задачи, прав, в то время как бывалые куры в это доказательство не верили. Особенно страсти в курятнике накалились, когда наступил апогей этой очень странной (и в чём-то очень петербургской) истории. В кратком изложении суть истории такова. В Питере жил тихий гений Гриша Перельман, тихо работал в Математическом институте, пять лет грыз интересную ему тему, не стремясь сделать карьеру. Два года назад Гриша опубликовал на сайте архива предварительных работ Лос-Аламосской научной лаборатории (неформальная тусовка математиков) три своих статьи под именем «Grisha Perelman». Это было решение «проблемы Пуанкаре» – одной из самых сложных математических задач в мире. Несмотря на все уговоры, Гриша даже не стал заморачиваться и писать статью в известные научные журналы, а предложений было хоть отбавляй. Эти работы произвели в научных кругах эффект взорвавшейся бомбы. Два года крупнейшие математики мира проверяли правильность выкладок питерского гения и пришли к выводу, что доказательство верно. На Гришу Перельмана посыпались премии, его звали на работу в самые известные университеты, о нём сейчас пишут все мировые издания. Но тихий питерский гений никуда ехать не хочет, игнорирует шумиху, политику и отказывается от всех премий: он уже отказался от Европейской премии по математике и от премии в миллион долларов, учреждённой Математическим институтом Клэя за доказательство теоремы Пуанкаре. Мало того, он не появился и в Мадриде, где происходило вручение высшей мировой математической награды – Филдсовской премии (аналог Нобелевской премии, только в области математики), которая вручается раз в четыре года и которую на этот раз решили присудить Грише.
Друзья утверждают, что Гриша – пофигист, «доказал, что может, и забыл», махнул рукой на мировой резонанс. Журналистам Гриша сообщил, что отправился собирать грибы куда-то под Питер и попросил его больше не беспокоить. По этому поводу даже шутила «New York Times». В Интернете организовывали флэш-моб «Найти Перельмана» с целью найти и уговорить Гришу. Основной резонанс в мировых СМИ и Интернете вызвал даже не сам факт разгадки сложной математической проблемы, а экстравагантное поведение гения. Можно найти самый широкий спектр мнений на этот счёт: от «типичный сумасшедший гений» и «лучше бы мне деньги отдал» до «вот это человечище!», «наш человек!». Хотя поведение Гриши с рациональной точки зрения объяснить сложно, но твёрдость его, пусть и иррациональной, позиции заставляет о многом задуматься. Вы скажете, что все эти задачи про бублики и петельки в четвёртом измерении чушь и всего лишь математическая муть. Не торопитесь, ибо прежде чем вы вынесете такой приговор, примите во внимание тот факт, что доказательство решения задачки Пуанкаре напрямую связано с решением задач по геометрии Вселенной…
Партия «бывалых» заявила, что у этих перельманов вечно денег куры не клюют, хотя молодые куры заверяли, что этот конкретный Перельман – очень бедный, безработный и живёт с мамой на её пенсию. И что как только Гриша начал нести золотые яйца, так в его институте сразу нашлись любознательные посмотреть, что же у него внутри, а когда он немножко засопротивлялся, то его из института сразу вышибли, и куры тут как будто ни при чём.
Но надо сказать, что партия «бывалых» кур считала, что и у Маськина денег куры не клюют, и надо признать, что у Маськина куры действительно денег не клевали, ну, как-то не сложилось у него такой традиции. Маськин если и заводил себе пару монет, вырученных от его хозяйства или в результате каше-медовых афёр Плюшевого Медведя, то он складывал их в свой бумажник, который денюжки хранил трепетно, работал Маськиным персональным банкиром и никогда не допустил бы, чтобы у Маськина деньги куры клевали.
Партия «зелёных» была ещё слишком неопытна, чтобы иметь какое-либо сложившееся мнение о деньгах, и поэтому молодые куры полагали, что если Маськину потребуется, то они у него и деньги склюют. Как в комсомольском лозунге:

Если Маськин скажет: «Надо!»,
Куры все ответят: «Есть!»
По поводу мнения, что всё, что Маськин ни делал в своём хозяйстве, было курам на смех, партия «бывалых» считала, что так оно и есть, хотя никто никогда не видел бывалых кур смеющимися.
Партия «зелёных» по этому же поводу считала, что если хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, то хорошо клюётся не тот, кто клюётся последним, а тот, кто клюётся прямо в темя. Ввиду такой агрессивной позиции молодёжи старые куры держались от них поодаль и старались с ними вообще поменьше соприкасаться.
По поводу мнения о том, что Маськин пишет как курица лапой, старые куры считали, что до куриного чистописания Маськину ещё очень далеко. Куры были уверены, что именно им принадлежит приоритет открытия письменности и что некоторые народы, например китайцы, до сих пор применяют куролапописание практически в его неизменённом, первозданном виде.
Молодые куры хотя и были столь же неграмотны, как и старые, однако имели такт не высказываться по этому поводу, потому что признавали, что мозги куриные не приспособлены для глубокого анализа тонкостей различных форм древней и современной письменности, с чем старые куры опять же не соглашались.
Но главным разногласием между партиями был вопрос о Боге. Старые куры считали, что у кур есть свой отдельный бог, и ссылались на древнеегипетские источники. Молодые дерзко возражали, что куриным богом является Маськин, хотя сам он на курицу и не походил. Маськин вообще был ещё по совместительству и рыбьим богом, что считалось в масечных кругах гораздо престижнее, чем быть рыбьим жиром или рыбьем мехом, и поэтому ему было нетрудно побыть ещё и куриным богом, потому что обязанности у этих двух должностей схожи и не очень утомительны. Сиди – ничего не делай, изредка поглядывай на своих подопечных. Правда, в обязанности куриного бога ещё входило чистить куриный помёт и приносить корм, что отличало его от большинства других мелкопоместных богов.
Молодые куры нередко вопрошали: а есть ли у инопланетян свой собственный бог, и если есть, за что он выгнал их из инопланетного рая? А у компьютеров есть свой бог? А их за что изгнали из компьютерного рая? Неужели за скачивание непристойных файлов? Абсурд! А значит, бог один, и поскольку других кандидатов не имелось, партия «зелёных» решила назначить всеобщим богом Маськина, на что тот только рассмеялся. Он-то знал, что бог не он, а настоящий Бог – он гораздо масечнее любого Маськина, и его натуральное хозяйство гораздо более обширное, хотя и организовано примерно так же, как у Маськина.
Баланс сил между куриными партиями нарушился, как только произошло весьма неожиданное и маловероятное событие. Однажды курица Феня снесла Маськину золотое яйцо.
О тех, кто несёт золотые яйца, обычно не принято упоминать вслух, их держат в тёмных, закрытых, плохо проветриваемых помещениях и алчно вытаскивают из их поблёскивающих кладок золотые яйца. А потом, как водится, подкравшись ночью, пытаются посмотреть, что же у них внутри, и на этом и заканчивается их фактическая златояйценосность.
Феня избежала всех этих обычных стадий и сразу, в то же судьбоносное утро, так извернулась, что изловчилась заглянуть внутрь себя самой, чтобы посмотреть, что же это у неё внутри, что она вдруг ни с того ни с сего стала нести золотые яйца. Между тем от такого акробатического действия Феня завернулась узлом, и Маськин обнаружил её в таком незавидном положении.
Маськин сразу закричал: «Пиу-пиу-пиу!», – знаете, как настоящая «скорая помощь». Он всегда так делал в особо срочных, можно сказать, неотложных обстоятельствах. Курицу Маськин немедленно развязал, но она захворала, и Маськину пришлось три раза в день делать Фене лечебный массаж курицы.

Феня выздоровела, однако больше золотых яиц не несла. По всей видимости, источник золотых яиц находится где-то не внутри того, кто их несёт. Не зря народная мудрость предостерегает: «Не путай божий дар с яичницей!»
Хотя в мире и нет ничего такого, чего бы мы не нашли в самих себе, однако нужно признать одно исключение. Сколько ни заглядывай в самого себя – не найдёшь там источник своего вдохновения. Он всегда снаружи, вовне, в тех зыбких сферах, откуда к нам спускаются музы, значительно прибавившие в весе в наш век общественного питания, ставшего настоящим общественным испытанием.
И когда ночи становятся короче, и светает в такую рань, что проснуться просто не представляется возможным, нежный Бог, склонившись к самому нашему бархатному сонному ушку, тихо шепчет трогательные стихи, едва касаясь нас губами. Просыпаясь, мы несём их в себе до поры до времени, но внезапно, когда никто, включая нас самих, ничего такого не ждёт, мы начинаем нашёптывать, а потом и скрести пером по бумаге трепетные строки…
Мои стихи пронизаны тобой,
Как веточки, пронизанные небом,
Как капельки, проникшие сквозь стёкла,
Пронизывают тонкий лёд стекла.
И дней моих нехитренький покрой
Весь из тебя. Укутавшись в нём, мне бы
Всё наблюдать, как утра гаснут блёкло,
И как почти что вечность протекла…
Не пытайтесь заглянуть в себя и найти источник таких строк. Мы лишь поблёскивающие в оркестровой яме инструменты того неумолкающего голоса, который всегда будет звучать в нас!
Глава 45
Маськин и Клопушка
Вы, наверное, подумали, что я допустил описку в названии этой главы, и что я хотел написать «хлопушка», а не «Клопушка». Вовсе нет, дело здесь не в правописании. Правда, Маськин действительно очень любил всякого рода хлопушки, потому что с их помощью можно было издавать громкие резкие звуки, похожие на хлопок. Таким образом Маськин обычно пугал своих котов, и они стремглав неслись со двора в дом. Конвенциональным способом загнать их с прогулки было непросто, поскольку, демонстрируя свою крайнюю независимость, они никогда Маськина не слушались и ходили гордые да непокорные до тех пор, пока Маськино терпение не лопалось и он не прибегал к использованию менее конвенциональных, чем уговоры, но, безусловно, гораздо более эффективных хлопушек.
Между тем речь в этой главе пойдёт вовсе не о хлопушках, а об одном маленьком существе по имени Кл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40