Но это номер моего отца, и сдается он правительству за символическую плату — один доллар в год. Иметь запасные ключи могут только представители отца.
Лифт остановился на двадцать втором этаже, первом этаже трехэтажного пентхауза. Она вышла в обширный коридор, окрашенный в светло-зеленые тона.
Ее оглушил голос, раздавшийся из динамика:
— Встаньте перед камерой, руки за голову!
На лице Кэтрин появилось выражение легкого недовольства. Секунду спустя она улыбнулась:
— Черт тебя возьми, открывай!
Щелкнул замок, дверь открылась, и Кэтрин вошла в большую переднюю. Далее она проследовала в огромную гостиную, расположенную в двух уровнях. Вверху напротив друг друга тянулись небольшие балконы, соединенные подобием мостика, перекинутого через всю комнату.
Кэтрин огляделась, затем бросила сумочку и портфель на диван и сняла плащ. Из скрытых динамиков доносилось попурри из песенок о похождениях Джеймса Бонда.
— Питер, перестань дурачиться!
Она подошла к бару, на котором стояли бутылки и два охлажденных стакана, и налила себе мартини. Неожиданно двустворчатые двери, ведущие на террасу, распахнулись, и в комнату ворвался поток холодного воздуха. Сквозь развевающиеся шторы в гостиную вошел Питер Торп, одетый только в джинсы.
Кэтрин несколько секунд с удовольствием смотрела на его мускулистое тело, силуэт которого обрисовывался огнями расположенных рядом с «Ломбарди» зданий.
— Ты что, с ума сошел?
Глаза Торпа сузились и злобно загорелись:
— Грязная работа, мисс Кимберли. Если вы красный агент, то вы умрете.
Он закрыл створки дверей и подошел к Кэтрин.
— Видите? Это граната с биологическим зарядом. Ловите!
Он резко бросил в нее полуочищенный лимон. Она инстинктивно поймала его одной рукой и быстро отбросила назад. Лимон шлепнул Питера по голой груди. Кэтрин рассмеялась, хотя что-то во всем этом неприятно кольнуло ее.
— Зачем ты стоял полуголый под дождем? — спросила она.
— Я не хотел, чтобы промок мой костюм. — Он улыбнулся и обнял ее.
— Все-таки ты очень странный, Питер. Видимо, это из-за твоих рыжих волос. — Она провела рукой по его длинным мокрым волосам.
Торп крепко прижал ее к себе.
— У тебя был удачный день?
— Во всяком случае, интересный.
Они поцеловались, и Торп уткнулся лицом в ее шею.
— У нас есть время для быстрого танца?
Кэтрин улыбнулась:
— Для быстрого — нет. Но есть для медленного.
— Хорошо. — Он поцеловал ее в шею, затем взял поднос со стаканами в баре. Она забрала свою сумочку и пошла вслед за ним наверх по винтовой лестнице.
— И чем же этот день был интересен?
Она хотела было рассказать ему все подробно, но сдержала себя. Кэтрин заметила, что Питер и так уже проявляет повышенный интерес к тому, что происходит в фирме «О'Брайен, Кимберли и Роуз».
Она сказала:
— Просто много шума вокруг сегодняшнего мероприятия. Были неожиданные посетители из других городов и даже из-за границы.
Они дошли до одного из балконов.
— Нет ничего более жалкого, чем экс-шпионы, — заметил Торп.
— Они интересные люди. Вечер тебе понравится.
— Вполне возможно. Но я уже устал от этих разговоров о том, какой великой организацией было Управление стратегических служб и каким дерьмом стало ЦРУ.
— Я что-то не слышала при нас таких высказываний.
Торп улыбнулся:
— Может, я излишне эмоционален. А может, во мне все еще сидит раздражение с тех пор, как отец по многу часов подряд рассказывал, как УСС выиграло войну. Он изводил меня этими рассказами еще в юности.
Кэтрин взяла его за руку.
— Мой шеф раньше служил в УСС, — мягко сказал Торп. — И он привел с собой дюжину других таких же ветеранов. — Он остановился перед дверью спальни. — Теперь в столовых в Лэнгли подают главным образом чернослив и слабительное. — Торп рассмеялся.
— Опытные сотрудники могут принести большую пользу, — возразила Кэтрин. Она открыла дверь спальни и пропустила Питера, который поставил поднос на тумбочку.
— Меня волнует не то, что они пожилые, — глубокомысленно проговорил Торп. — Суть в том, что в делах этих ветеранов много странного. У них очень сложные биографии.
— Что ты имеешь в виду? — Кэтрин посмотрела на Торпа снизу вверх.
Поколебавшись, он ответил:
— Я имею в виду вопросы безопасности. — Он пригубил свой мартини. — В УСС попало много политических радикалов… Тогда ведь отбор в разведку производился не так строго, как сейчас. А теперь они возвращаются в ЦРУ, да еще на руководящие должности. Это меня и беспокоит…
— Питер, хватит о работе.
— Правильно. — Он поставил свой стакан и стянул с себя джинсы, бросив их на кресло.
Кэтрин начала раздеваться.
Он откинул простыни на своей двуспальной кровати и стал смотреть, как она вешает свою одежду в его шкаф.
— Нам нужно пожениться.
— Ты прав. Но где мы будем жить? — Она с улыбкой обернулась к нему.
Торп улыбнулся в ответ и забрался в постель.
— Иди ко мне. Я хочу показать тебе мое новое дешифровальное устройство.
— Оно хорошо работает? — Кэтрин подошла к кровати.
— Его просто нужно включить.
— Похоже, оно уже включилось само по себе. — Она рассмеялась и легла рядом.
Кэтрин услышала, как где-то звонит телефон. Но вставать ей не хотелось. После продолжительной паузы телефон зазвонил вновь. Она почувствовала, как пелена сна спадает, и увидела, что Питер сидит рядом на кровати. На корпусе телефона загорелась желтая лампочка. Это означало, что звонят не по прямому номеру Торпа.
— Через коммутатор, ну и черт с ним, — пробормотал Питер.
— Возможно, это меня.
Он с удивлением посмотрел на Кэтрин:
— Тогда ты и отвечай.
Она приподнялась на локоть и потянулась за трубкой. Девушка с коммутатора сказала:
— Мистер Абрамс спрашивает мисс Кимберли.
— Хорошо, соедините.
Раздался щелчок.
— Кэтрин Кимберли слушает. — Ее голос вдруг зазвучал хрипло, и она откашлялась. — Алло!
Она оглядела просторную спальню. В дальнюю стену был вделан камин. Часы на каминной полке показывали, что они проспали почти час.
— Я последовал вашему совету и побывал в клубе, — после небольшой паузы осторожно сказал Абрамс.
— Он там зарегистрирован?
— Да. Но под другим именем… Он здесь со среды… Уезжает в понедельник.
Кэтрин проводила взглядом Питера, вставшего с кровати и занявшегося приседаниями. Явного интереса он к разговору не проявлял, но Кэтрин знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он прислушивается.
Она сказала более тихим голосом:
— Хорошо. Прикажите детективам находиться поблизости от него все время, пока он не придет на вечер.
— Честно говоря, я уже сделал это.
— Отлично. Тогда до встречи в Штабе.
— Хорошо. — Он повесил трубку. Кэтрин села в кровати, скрестив свои длинные ноги.
Торп закончил приседания.
— Кто это был?
— Тони Абрамс.
— А-а, суперсыщик. — Он начал отжиматься. — Я как-то встречался с ним, помнишь?
— Ты был с ним груб.
— Я извинюсь перед ним при случае.
— Хорошо. Этот случай представится сегодня вечером.
Торп замер.
— О Боже, Кейт! Ты что, пригласила его?
— А почему бы нет?
— Он не вписывается в эту компанию. Ему там будет не по себе.
Она не ответила. Торп перевернулся на спину и начал делать упражнения для живота и ног. Кэтрин смотрела на него. Все-таки чувствовалось в нем что-то эксгибиционистское. Вообще Питер был полон какой-то животной энергии. Он напоминал прирученного тигренка: вроде играет и ласкается, но потенциально очень опасен. Питер, конечно, сложный, даже несколько загадочный человек. Но ведь шпионы, как и актеры, должны уметь перевоплощаться. Для Кэтрин существовал Питер Торп, которого она любила, и Питер Торп, который чем-то ей не нравился.
«Но дело в том, — подумала она, — что ни с тем ни с другим я никогда не скучаю». Она натянула на себя простыню.
— Ты по-прежнему состоишь членом «Университетского клуба»?
Питер сел и почесал затылок, будто силясь что-то вспомнить.
— Да, я был членом этого клуба… Еще четыре дня назад. Понимаешь, в понедельник…
— Напился или непристойно себя вел?
— Не помню. Помню только, что мне что-то мешало на лице и я пытался это убрать. Но это что-то оказалось полом.
Она улыбнулась и вновь посмотрела на часы.
— Надо собираться.
Питер подошел к кровати, положил руки ей на плечи и слегка навис над ней.
— Что происходит, Кейт?
Кэтрин поднырнула ему под руку и быстро встала.
— Это тебя не касается.
— Я могу помочь?
Она присела у камина и щелкнула выключателем газовой горелки. Голубое пламя зазмеилось вокруг искусственных бревен, сделанных из вулканической породы.
— Здесь всегда так много света. Зачем это?
— Чтобы лучше видеть тебя, дорогая. — Питер подошел к стене и повернул регулятор.
В комнате стало темно. Только мерцало пламя в камине. Он сменил кассету в стереосистеме, поставил записи Вилли Нельсона, налил в стаканы мартини и присел рядом с Кэтрин на корточки, глядя на огонь. Тепло камина согрело их обнаженные тела, а отблески пламени высветили полные груди Кэтрин и ее тонко обрисованные скулы. Некоторое время они молчали. Потом Кэтрин спросила:
— Ты знаешь некоего полковника Карбури?
Он повернулся к ней.
— Карбури?
— Да. — Она посмотрела Питеру в глаза.
— Ну… Немного. Он друг моего отца. Англичанин, правильно? А в чем дело, Кейт?
Кэтрин допила свой мартини, встала и подошла к шкафу. Она достала из сумочки письмо леди Уингэйт и вернулась к камину, протянув письмо Питеру, но не отдавая его.
— Я дам тебе прочесть это письмо при том условии, что ты не будешь ни с кем обсуждать его содержание. Ни с коллегами, ни даже с отцом. Если ты согласишься на это условие, то потом поймешь, почему я его выдвигаю.
Питер протянул руку, и Кэтрин передала ему письмо. Торп развернул листки и стал читать при свете камина. Он несколько раз подносил к губам стакан с мартини, однако не отрывал глаз от письма.
Наконец он поднял взгляд на Кэтрин и вернул ей странички.
— Где дневник?
— Его мне должны передать. Что ты думаешь обо всем этом, Питер?
Торп, вставая, пожал плечами. Он нащупал пачку сигарет, лежавшую на каминной полке, и достал одну, стоя спиной к Кэтрин.
— Это интересно.
Она подошла к нему и вгляделась в его красивое лицо. Питер казался более взволнованным, чем это можно было понять из его слов. Он произнес:
— Кейт, бедная. Наверное, это так тяжело, через столько лет…
— Да, в том, что касается лично меня. Но меня еще больше расстраивает все остальное.
— Правда? Ты совсем не знала своего отца.
Она погладила Питера по щеке и повернула его лицом к себе.
— Ты знаешь что-нибудь об этом деле?
— Нет. Но я правильно понял из твоего телефонного разговора с Абрамсом, что Карбури будет сегодня на вечере? Наверное, там он и отдаст тебе дневник?
— Да. Он приходил сегодня в контору без предварительной договоренности. Сказал, что приехал прямо из аэропорта. Но я полагаю, что он здесь со среды. Как бы то ни было, мы поговорили, и он отдал мне письмо. Он сказал, что передаст дневник сегодня вечером.
Торп медленно кивнул.
— Странно… Я имею в виду, странно, что Карбури приехал в Нью-Йорк, чтобы присутствовать на церемонии награждения ветеранов, в том числе и моего отца, а отец о его приезде ничего не знает.
— Может быть, и знает. Ведь вы же не все рассказываете друг другу.
Торп, казалось, не заметил ее слов. Он сел на диван и зажег сигарету, глубоко задумавшись. Его настроение заметно изменилось. Кэтрин хотелось думать, что он просто беспокоится о ней. Но она хорошо знала, что это не в характере Питера.
— Ты правильно сделала, что послала следить за ним, — сказал Торп.
Кэтрин оставила комплимент без ответа.
— Ты думаешь, это действительно серьезно? — спросила она. — Как сказано в письме, последствия могут быть ужасны.
— Вполне возможно. Я бы хотел взглянуть на этот дневник.
Она собрала свою одежду и направилась к двери.
— Мои вещи уже прибыли?
Торп рассеянно кивнул:
— Да-да. Ева все разложила в бежевой комнате.
Кэтрин остановилась.
— А где она?
— Кто, Ева? — Питер пожал плечами. — Куда-то ушла.
Неожиданно он на секунду вышел из задумчивого состояния.
— Между прочим, я не люблю то синее платье. Оно холодное.
— А кто тебя спрашивает?
По балкону она перешла на другую сторону гостиной и оказалась возле огромного окна, совсем недавно устроенного в северной части комнаты. Питер последовал за ней. Держа одежду перед собой, Кэтрин смотрела на дождь, мягко падавший на землю в абсолютно безветренном вечернем сумраке. Торп встал рядом.
— Чертовски красивый вид. Тебе нравится?
— Я просто обалдеваю. Не от вида, а от того обстоятельства, что ты смог уговорить отца истратить целое состояние на то, чтобы прорубить это окно вопреки правилам. Вот что меня завораживает — то, что ты всегда получаешь все, чего хочешь, какими бы ни были твои капризы и сколько бы их исполнение ни потребовало времени, денег и забот от других людей.
— А мне просто нравится вид. Не усложняй. Отсюда можно разглядеть даже Гарлем. Вон, видишь? Интересно, что делают сегодня вечером бедные? Может, то же, чем занимались мы?
— Это глупо.
— Да, возможно… И все же интересно. — Он отпил из стакана.
— Иногда, Питер, мне кажется, что у тебя нет сердца, нет чувства социальной справедливости, нет чувства меры, нет…
— Остановись! Нечего читать мне лекции. Я эгоцентрист и сноб. Я знаю. И я себе таким нравлюсь.
Она пожала плечами и направилась в большую комнату.
Торп крикнул:
— Послушай, я быстренько одеваюсь и ухожу. Мне нужно кое с кем встретиться. Увидимся на ужине.
— Не опаздывай, — сказала она, не оборачиваясь, и в ее голосе слышались нотки раздражения, если не злости.
— Да мне ненадолго. Ты знаешь, где все лежит. Уйдешь сама.
Она прошла в комнату для гостей и закрыла за собой дверь. Она подумала, что в этих огромных апартаментах нет ничего, что бы принадлежало ей безраздельно. Другая женщина на ее месте мучилась бы от ревности, но эта квартира не была жильем в обычном понимании слова. Это была конспиративная квартира и одновременно подобие филиала ЦРУ. И все, что здесь происходило, должно было рассматриваться именно с этой точки зрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70