Чтобы хоть как-то сократить мучения в пути, в салон пустили усыпляющий газ. Тоже, видать, довольно паршивый. Когда перед посадкой его нейтрализовали, я еще долго не могла проснуться.Инспектор Идзуми встретил меня у трапа. Не чувствуя тела, одеревеневшего от долгого неподвижного лежания в отключке, я сухо представилась:— Алиса Лиддел.— Добро пожаловать в мой ад, юная леди.Похоже, инспектор чувствовал себя не лучше, и настроение у него было соответствующее.До служебной стоянки мы шли молча. Я исподтишка разглядывала «героя», разоблачившего технопарк Эден. Правительственные медиа взахлеб пели ему оды, а независимые, Сетевые, ехидно называли «счастливчиком Идзуми». Мол, после того как Громов разоблачил отца нейролингвы, инспектор бесстыдно присвоил себе этот подвиг.Трудно судить, как все было на самом деле.Пока инспектор казался мне просто старым пьющим человеком, наплевавшим на все в этой жизни, включая себя самого. Его грязный форменный плащ из полимерсатина и значок, приколотый на место булавки для галстука, выглядели как реквизит к телеспектаклю «Уличный патруль» «Уличный патруль» — культовый многосерийный телеспектакль о жизни токийской полиции. Породил целое направление в искусстве телетеатра. Основные черты — реалистичность, актеры без грима, обилие жестокости и цинизма, черный юмор, отсутствие однозначно положительных или однозначно отрицательных персонажей. Образ главного героя — патрульного инспектора Солти Дога — повлиял на все виды визуальных искусств, особенно на моду.

. Идзуми вполне мог бы сыграть Солти Дога в старости.Турбокар Турбокар — тяжелый карт с капсульным корпусом и аэродинамическими крыльями по бокам. Потребляет ядерную энергию. Топливная система представляет собой микрокопию классического ядерного реактора. Некоторые модели способны развить скорость до 1000 км/час.

инспектора Идзуми произвел на меня впечатление — огромный новый «сузуки» из черного углепластика. Говорят, на одной атомной батарее может проехать до двухсот тысяч километров.— У нас тут премируют почем зря, — пояснил инспектор. — Я-то ни черта не сделал для разоблачения Синклера, мир его цифровому праху. Ваш Громов вскрыл папашу нейролингвы до меня. Однако это же не повод, чтобы пожилому ветерану полиции отказываться от премии. Я так рассудил: за тридцать лет верной службы мне положена награда. За что ее присудили, мне плевать. Главное, что не приходится больше давиться в метро. А на зубоскальство за моей спиной плевать.— Ну и правильно, — согласилась я.— Если б мне в молодости сказали, что мы доживем до этого, — инспектор сунул мне под нос продовольственную карточку, — я б лучше погиб смертью храбрых. Мне урезали норму калорий на двести единиц. Говорят, обмен веществ с возрастом замедляется. Буду получать продуктов на три тысячи калорий в день, как раньше, — растолстею. Честно говоря, я бы не прочь хоть немного растолстеть перед смертью. Моя бабушка была ужасно толстой, и ее вообще ничего не волновало... Толстым все по фиг.— Гхм... — мне вдруг захотелось сделать общение с Идзуми максимально формальным. — Вы уже говорили с кем-нибудь из Накатоми? Они выдали вам какую-то информацию?— Видеоотчеты, — инспектор раздраженно скрипнул зубами. — Думаете, кто-нибудь понял, что будет, если поганца не найдут? Директор Такимура сейчас думает, как бы ему вывернуться из неловкой ситуации! Его бывший ученик так подставил наш лучший из миров! Какой ужас! Как же он убедит попечительский совет школы раскошелиться на пять миллионов кредитов в будущем году? Как и что он будет загружать и мозги детишкам без биософта и нейролингвы, директор пока не думает. Вы посмотрите на этих дебилов! — агент ткнул пальцем в парочку служащих аэропорта, которые стояли перед телетеатром Телетеатр — трехмерные проекции, транслируемые в хайтек-пространстве. Заменили собой двухмерное телевидение. Как аппарат — плоская горизонтальная матрица, круглая либо квадратная, воспроизводящая любые объемные фигуры в реальном или уменьшенном масштабе. Как медиасредство — трехмерный аналог двухмерного цифрового телевидения.

и смеялись над пародийным новостным шоу. Ведущие без перерыва шутили над крахом «Биософта». — Они все рады этому скандальчику! Считают его развлечением... Мальчишка знал, что делал. Зуб даю.Я промолчала.Лунатик сказал бы, что Идзуми раздражает меня по одной-единственной причине. Он уже понял и принял то, что я пока отказываюсь признать. Наша цивилизация обанкротилась. Но мы упорно не желаем в это верить. Поэтому двое служащих смеются у телетеатра, а я ощущаю только азарт охотника. Мои чувства сейчас точно такие же, как во время игры на Сетевой арене. Вроде бы все по-настоящему — и асфальт под ногами, и боль, и чувство тяжести собственного тела, но ты знаешь, что эти ощущения фальшивы. Всего лишь набор электрических импульсов в твоих нервных окончаниях. Это не по-настоящему. Ты в игре. И сейчас я не живу, а играю. Я тоже не хочу думать, что будет, если мы не найдем Громова.— Мой тебе совет, девочка, — Идзуми хитро подмигнул. — Хочешь найти Громова — ищи Дэз Кемпински.Я вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.— Откуда информация?— Отсюда, — инспектор приложил указательный палец к голове, — интуиция. Я понял это, как только посмотрел первую кассету.— Интуиция, и все? — у меня еще была надежда, что Идзуми — добрый ангел, у которого есть информатор в лотек-пространстве.— Ага, — кивнул инспектор и больше не произнес ни слова.Я открыла крышку вирстбука, набрала код базы бюро и отправила запрос: «Все данные о возможном местонахождении Дэз Кемпински».Конвертик мигнул и исчез в Сети.
— Здесь свободно?Максим обернулся и увидел... Дэз. Не дожидаясь ответа, она села рядом с Громовым, сказав:— Все другие места заняты.Максим первый раз видел ее так близко. Лицо самое обыкновенное, только глаза немного странные. Это он давно заметил. Шкодные — вот правильное старинное слово из истории лингвистики. Сейчас его уже не употребляют, но Дэз оно подходит.Митцу сердито насупился. Он не любил, когда в компанию кто-то влезал без спроса.— Вы посылали заявки в Эден? — деловито спросила Дэз, открывая йогурт. — Скоро должны объявить результаты. Я бы хотела, чтобы меня выбрали, но раньше седьмого года это вряд ли случится. А что у вас за проекты?Она принялась за суши, быстро-быстро отправляя их рот.— У меня робот-швейцар, цель — научить открывать дверь своим, а чужих не пускать, — неохотно сообщил Митцу.Он не хотел говорить с Дэз, но любил рассказывать о себе. Часами мог, если находились охотники слушать.— А у меня робот-пылесос... — сказал Чарли, задумчиво водя пальцем по краю стакана.Митцу болезненно поморщился. Ему музыка стекла нравилась гораздо меньше, чем Спарклу. Токахаши выдержал секунды три, потом решительно схватил Чарли за руку и положил ее на стол.К удивлению Максима, Дэз не стала смеяться и вообще никак не отреагировала. Ну пылесос и пылесос, что в этом такого?— А у тебя что? — спросила она Громова.Тот даже не повернул головы, буркнув:— Ничего особо интересного.Митцу ответил вместо него:— Там полный улет! Собака! Как живая! Бегает, прыгает, обходит препятствия, действует по обстоятельствам, подключается ко всем видам электроники, способна вести диалог, распознает настроение хозяина, знает и может правильно употреблять тысячу слов...— Тысячу двести, — поправил его Громов.Дэз заметно оживилась, повернувшись к нему:— Интуитивная прога?Максим был удивлен. Он-то думал, что никто, кроме него, ничем подобным не увлекается! Повернувшись к Дэз, он несколько секунд смотрел на нее, принимая решение, стоит говорить или нет. Потом быстро и сухо ответил:— Генеральная программа, которая сама пишет скрипты для остальных программ, когда меняются внешние условия.— Это как? — спросила Дэз, ничуть не смутившись от холодного отчужденного тона Громова.— Ну... — тот опять внимательно посмотрел на Дэз, как бы взвешивая шансы, что она поймет объяснение. Решил, что поймет. — Например, если есть программа для хождения по прямой лестнице, то, увидев, скажем, винтовую, генеральная программа пишет новый скрипт и добавляет его к уже существующей проге по преодолению препятствий. Почти как мозг.— Круто! — воскликнула Дэз. — Покажешь?!Громов аж закашлялся. Первый раз за пять лет в Накатоми кто-то вот так запросто попросился к нему в гости.Митцу и Чарли переглянулись.Однако никаких причин для отказа в этой необычной просьбе Громов не нашел.— Хорошо, — он пожал плечами, — только я живу в наемной конуре, до которой час пилить на скоростном поезде. Если тебе делать больше нечего — добро пожаловать. * * * Те, кто не мог позволить себе квартиру в городе, жили в кампусе Накатоми. Но все, кому было по карману снимать хоть какой-нибудь отдельный укромный уголок, пусть до него час езды, старались жить отдельно.Дело в том, что на кампус распространялись все школьные правила. Там тоже надо было ходить в форме, есть, ложиться и заниматься в положенное время. Общие спальни и камеры везде. Двадцать четыре часа быть на виду — это слишком. Поэтому каждый, кого обстоятельства вынуждали селиться в кампус, искал любые возможности, чтобы убраться оттуда как можно скорее.Макс никому об этом не рассказывал, но те несколько месяцев, что он прожил в кампусе, вспоминал с ужасом. Поэтому первый год тщательно следил, чтобы его успеваемость не падала ниже 98%. Получив стипендию за отличный годовой табель, он стал снимать небольшую квартирку на северной окраине. Совсем небольшую. Крошечную. В одном из «наемных домов» — огромных зданий, целиком состоящих из вот таких одинаковых ячеек. Снять квартиру очень просто. У входа в дом расположен терминал, на табло которого всегда указаны номера свободных квартир. Выбираешь одну, расплачиваешься картой, получаешь электронный ключ, а дальше стараешься не забывать про аренду. Иначе ключ блокируется и все твои вещи робот-уборщик выставляет на лестницу. Попросить «дом» об отсрочке просто невозможно. Или плати, или убирайся.Всю дорогу Макс и Дэз проболтали. Разговаривать с ней оказалось легко. Она быстро подхватывала любую тему и много в чем хорошо разбиралась. На хмурый тон и мрачные шутки Громова реагировала спокойно. У нее, похоже, имелся редкий дар принимать людей такими, какие они есть.— Странно, — Дэз удивленно осматривала ржавые пятна на стенках кабины скоростного лифта, — вроде бы эти районы построили недавно, а выглядят они, будто им лет по пятьдесят.— Чего ты хочешь от мира, где единственный оставшийся ресурс — это мусор? — ответил Громов и с силой треснул кулаком по створке, когда лифт остановился. — Контакт где-то отходит. Пока не стукнешь, не открывается.Как только они вышли из лифта, тусклое освещение на этаже попыталось автоматически включиться, но попытка не удалась.— Здесь всегда так. — Макс спокойно шел по жуткому ветхому коридору, из стен которого там и сям вылезали искрящиеся провода: крыша дома, похоже, текла с момента постройки, батареи едва теплые, штукатурка сыплется, арматура ржавеет. От постоянных замыканий в проводке характер у интеллектуальной системы управления жилой средой стал довольно скверным. Большую часть времени она в ипохондрии.Громов показал на тускло мерцающие лампочки.— Проходи, — он открыл свою дверь.Дэз вошла и с любопытством огляделась.Квартирка была квадратной. Четыре на четыре метра. Возле входной двери выгорожен небольшой чуланчик санузла. В другом углу кровать-чердак. Все пространство под ней — «точка входа», место компьютера. С другой стороны полки с дисками. У небольшого окна откидной стол — мало ли, захочется поесть. На кронштейне плазменный экран медиацентра, совсем старенький. У двери небольшой древний диванчик.Центр комнаты был свободен. Там сидел робот. С виду — обычный робот-собака. Рост сантиметров тридцать, пока только основные узлы, провода торчат.— Я пока его не закончил, корпус не стал заказывать, — пояснил Громов. — Только на голову кожух надел, чтобы в мозги пыли не набилось.— Привет, Макс. Образец скучал. Образец рад тебя видеть, — сказал робот, виляя хвостом. — Кто это с тобой?Дэз восхищенно выдохнула:— Класссс!— Познакомься, Образец, это Дэз.Собака приблизилась к Кемпински, обошла ее кругом.— Посмотри ему в глаза, Дэз, — посоветовал Максим, — чтобы он тебя запомнил.Кемпински послушно склонилась, посмотрела в черные глаза робота, улыбнулась и помахала рукой:— Привет, я Дэз!— Образец, запомни, — приказал Громов. — Дэз друг.— Дэз друг, — повторил Образец через некоторое время.Максим пояснил для Кемпински:— Образец пока знает мало слов, поэтому надо говорить просто и очень четко. Я работаю над его слуховыми сенсорами и... И еще много над чем.— Странное имя — Образец, — заметила Дэз, но без каких-либо эмоций.— Да это и не имя в общем-то, — Громов пожал плечами, — сначала, когда я только-только начал задумку осуществлять, делал в журнале записи, что образец такой-то делается из того-то... Так и прилепилось — Образец. Думаю, когда закончу, может, дам ему какое-то имя. Только мыслей пока нет.— У тебя когда-нибудь была настоящая, живая собака? — спросила Кемпински.— Д-да... — неохотно признался Громов. Почти все лотекские семьи имели собак — для охраны, охоты, присмотра за скотом.— Как ее звали?Макс наморщил нос.— У него было дурацкое имя.— Ну какое? — настаивала Дэз.— Я же сказал — дурацкое! — тут же огрызнулся Громов.Кемпински сунула руки в карманы и скорчила удивленную физиономию.— Да, имя и правда странное. Никогда раньше не слышала, чтобы собаку звали «Дурацкое».Она как ни в чем не бывало обошла вокруг Образца, восторженно его разглядывая.— Я надеюсь, ты послал заявку в Эден? Ты хоть понимаешь, что это уровень седьмого, а то и восьмого года? Считается, что интуитивные программы невозможны. Это противоречит самой сути программирования. Я всегда считала, что те, кто так думает, идиоты. И после того как они увидят твоего робота, сами поймут, что я права. Кстати, какие у него мозги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44