Я бы даже сказал, что она человечнее. Не говоря уже о том, что красивее!Дэз отпрянула назад и судорожно вдохнула, будто Макс ее ударил.— До взрыва десять секунд, — сообщила система и начала обратный отсчет.— Ну вот! — раздраженно воскликнул Громов. — Теперь мы точно не успеем добежать...В этот момент он почувствовал, как что-то твердое прижалось к его голове. Блеснула яркая вспышка.Картинка застыла, а потом поверх нее высветилось сообщение: «Игра окончена».Сенсорные контакты отключились. Макс рывком содрал с себя шлем и перчатки, подошел к общему монитору, который показывал ход игры, и отмотал запись на несколько секунд назад.— Черт! — заорал он. — Кемпински, ты в своем уме?! Да что с тобой происходит?!Громов был вне себя от ярости.Дэз тоже вылетела из игры — не успела покинуть самолет. Она сняла шлем и недовольно стягивала перчатки.— Прекрати орать, Макс, — глухо сказала она.— Прекрати орать?! — Громов подошел к ней. — Дэз, ты только что выстрелила мне в голову бронебойным патроном!— Это было случайно, — так же глухо и не глядя на него, ответила Кемпински, готовясь к повторной загрузке.Макс швырнул перчатки в кресло и пошел к двери. У порога обернулся и, ткнув указательным пальцем в сторону Дэз, процедил сквозь зубы:— Никакой случайности не было. Ты сделала это специально. И я об этом знаю.Кемпински даже не повернула головы. Будто вообще не слышала.
Мы шли несколько часов.Я едва могла переставлять ноги.— У нее шок, — доносился голос Лунатика, — мы должны попасть в госпиталь. Надо положить ее в нейрокапсулу! Ей нужен магнитный сон!Воспоминания Громова, видеоархивы, реальность — все перемешалось перед моими глазами. Будто надвинули полупрозрачный экран — и я вижу два мира сразу. Один за другим, как слои.Голова пылала. Глаза болели. Руки и ноги отказывались слушаться. По позвоночнику то и дело пробегал неприятный холодок — верный признак цифровой перегрузки. Я видела такое раньше. Когда-то давно нам попался нелегальный курьер, он вез в своей голове все данные о технологии производства новейшего турбокара из углепластика, похищенные в лаборатории «Сузуки».— Мы скоро выйдем на поверхность, там будет ждать самолет, — коротко ответила Дэз. — Надо спешить.— Мы можем подняться? В Токио у меня есть друг...— Забудь, — перебила его Кемпински. — Пока у нее в голове код омега-вируса — друзей у вас нет.— А ты? Почему мы должны тебе верить? — спросил Лунатик, с трудом пробираясь через какие-то завалы. Ему приходилось нести меня. Такой беспомощной я не чувствовала себя никогда.— У вас уже выбора нет, — спокойно ответила Дэз.Тень остановился. Я почувствовала, что он напрягся.Кемпински обернулась:— Ладно, успокойся. На всей Земле я единственный человек, которому не нужна голова твоей подруги.— Тебе не нужен омега-вирус? — недоверчиво спросил Лунатик.Дэз чуть помолчала, потом ответила:— Нет. Он превратил моего отца в монстра.
Макс быстро шел по коридору, не в силах сдержать гнев.— Если Спаркл делает все, что она скажет, — это вовсе не пример для остальных. Кем она себя возомнила? — беззвучно ругался Макс. — Когда его отчислят, я даже жалеть не буду. Вообще никогда не вспомню, что мы общались! Дэз тоже хороша! Интересно, она сказала им, что Борисов пригласил ее в «Моцарт»? Думаю, нет. Как же ее ненаглядный Чарли это переживет? Его-то, похоже, никто подобрать не захотел.Макс так увлекся своей обвинительной речью, что проскочил сквозь голограмму Квизианса.— Ученик Громов, вы помните о своем дисциплинарном взыскании? — сердито окликнул его администратор.Макс не сразу понял, чего хочет от него Квизианс, но остановился.— Что? А... да... Я сейчас как раз иду, — хмуро ответил он.— Вы чем-то расстроены, ученик Громов? — администратор подошел чуть ближе и тревожно заглянул Максиму в глаза.— Нет, все в порядке, — ответил Громов. — Хотя... Почему интеллектуальную систему Эдена называют Дженни? Вы знаете?Администратор кашлянул в кулак.— О, это очень печальная история, молодой человек, — сказал он. — Вы уверены, что хотите знать ее? Это немного длинно.— Я уверен, — кивнул Макс.— Хорошо, — Квизианс участливо улыбнулся. — Когда-то у доктора Синклера, нашего директора, была дочь. Ее звали Дженни. Увы, неумеренная и бездумная родительская любовь может принести больше вреда, чем пользы. Дженни выросла взбалмошной, капризной и совершенно неуправляемой. Однажды доктор Синклер узнал, что его любимая Дженни помогает лотекам. Больше того, она вступила в Сетевое братство Джокера и взяла себе другое имя — Электра. Я же предупреждал, что это грустная история. Первое нападение на Эден, когда он был почти полностью уничтожен, лотеки осуществили при помощи Дженни. Она передала им планы коммуникаций, пароли, ключи, карты доступа. Система безопасности оказалась беспомощной, а охраны недостаточно. Чем это кончилось, вам хорошо известно.Макс кивнул и сказал то, что известно всему хайтек-миру:— Да, поэтому теперь никто, даже выпускники Эдена, не знают, где именно он находится. Местоположение технопарка, направления работы, имена ученых — все тайна.— Именно так, — подтвердил Квизианс, — после того как доктор Синклер узнал правду — он похоронил память о Дженни. Его дочь умерла. Осталась только Электра.— То есть вместо дочери, что не оправдала надежд, он создал искусственный интеллект, который во всем его устраивает? — Громов сморщил нос. — Который можно дополнять нужными модулями, как конструктор?— Это вопрос не из области администрирования, — сухо ответил Квизианс. — Он больше относится к области личностного анализа. Но я полагаю, что, поскольку доктор Синклер человек, ничто человеческое ему не чуждо.Администратор посмотрел на часы.— Если вы намерены отработать свое дисциплинарное взыскание сегодня — советую поторопиться, — сказал он.— Хорошо, спасибо, — ответил Макс.Спустя полчаса Громов, в специальном костюме и защитной маске, уже сидел перед медленно тянущимся конвейером вместе с другими штрафниками. Мимо проплывали отходы жизни Эдена. Слава богу, только технические. Сортировку мусора в состоянии произвести и роботы.Людям же предстояла почетная работа по «деструктуризации». Проще говоря — разборка.Макс взял с ленты отживший свое монитор и принялся разбирать его на составные части. Под ногами находились четыре отверстия — для оптоволокна, для всех производных железа и для пластика. Комбоматериалы вроде алюпластика полагалось бросать в четвертое.— Привет, — раздалось в «ухе».— Вы ошиблись, — буркнул в ответ Макс, услышав незнакомый голос.— Нет, не ошиблась. Это Паола.Громов на мгновение опешил.— Откуда у тебя мой номер?— Взяла в школьной базе. Ты не знал? Здесь не склонны делать из личных сведений тайну. Ты что, не слышал про главный этический принцип Эдена? Если вы все делаете правильно — вам нечего скрывать. Они почти как хакеры. Исповедуют принцип всеобщего равного права на доступ к любой информации. Я тут как раз думаю, с чего это ваша капитанша выстрелила тебе в голову?— Откуда ты знаешь? — мрачно спросил Громов.— Видела своими глазами, не поверила, запись посмотрела, — последовал ответ. — Арена-то одна на всех. Забыл? Пока ваш самолет терпел крушение, я следила за этим в бинокль с диспетчерской вышки.— Не думаю, что мне хочется обсуждать это с тобой, — сухо отрезал Макс.— Я пропустила запись вашего разговора через программу чтения по губам, — спокойно продолжила Дебрикассар. — Собственно, звоню сказать тебе... Сам ты вряд ли сообразишь, так и будешь мучаться недоумением, с чего вдруг ее отношение к тебе так переменилось. Она ревнует, Макс. Я с самою начала поняла, что друзьями вам троим никак не остаться. Спаркл смотрит на вашу Кемпински, не может наглядеться, она на тебя тайком, а ты... Ты то ли каменный, то ли слепой. Ничего не замечаешь...— Пока, Паола, — перебил ее Громов и дал команду биофону: — Отбой. Блок на последний номер.Макс нервно вырвал из монитора скрученное в жгут оптоволокно.— Бред какой-то... — проворчал он, еще не успокоившись после разговора с Паолой.Однако как Громов ни пытался убедить себя, что все это чушь, помимо его воли одно за другим всплывали воспоминания.День их прибытия. Чарли сказал, что Дебрикассар «пристала» к Максу. Первый раз вспышка враждебности у Дэз случилась именно после этого. После случая с Тайни, когда Бэнкс застрял в кресле и Макс ругался с Паолой, Кемпински ненадолго оттаяла. Затем... После Посвящения у Громова совсем не стало времени. Он не пошел с Дэз смотреть развлекательный комплекс.Макс вдруг вспомнил, что поначалу Кемпински звонила ему почти каждый вечер — а он был занят то Образцом, то «Моцартом».— Мы собираемся пойти... — начинала она.— Извини, мне некогда, — был его обычный ответ.Громов упрямо тряхнул головой.— Нет, не может быть, — сказал он, отправляя остатки монитора в отверстие для пластика.Дэз не такая, как все девчонки. Она умная. Она умеет логично и здраво мыслить. Кемпински никогда не станет вести себя, как дурочки из девчоночьих медиасериалов...— Должно быть другое объяснение, и точка, — Макс решительно прекратил свои сомнения.Чтобы больше не думать о Дэз, Громов стал перебирать в памяти типы нейровирусов — тех, что поражают центральную нервную систему. Теоретически вирус, поразивший Образца, изначально, до мутации, должен был быть именно таким. Тринадцатый ученик доктора Синклера Утром в дверь постучала Дэз.— Макс, ты спишь?Сам по себе факт, что Кемпински стучится, говорил о многом. Обычно она просто открывала дверь и влетала внутрь, как к себе домой. Значит, ей все-таки стало стыдно за свою вчерашнюю выходку.Громов открыл дверь.— Входи, — он потянулся, разминая затекшую спину.Вид у Кемпински был странный.— Если ты извиняться — не парься, — сказал Громов, усаживаясь в кресло и включая ноут. — Извинения приняты.Феникс Дрэдд младший только что запел «У меня растут крылья». Это значило, что есть как минимум минут десять, чтобы получить сообщения, уточнить расписание, почитать на новостной странице, что в Эдене делается. За неимением других новостей Громов внимательно следил за здоровьем морской свинки Мортимера. Сбежавший из клетки грызун попал в один из экспериментальных квантовых передатчиков, проще говоря, телепортаторов, и распался на фотоны, превратился в поток света. В таком нановиде он прошел сквозь стену и снова материализовался в соседней лаборатории квантового генеза. Обратно он сложился не слишком удачно, в лучших традициях сюрреализма, но «жизненной функции не утратил». Вопрос, выживет ли Мортимер, занимал жителей Эдена настолько сильно, что бюллетень его состояния каждое утро вывешивали на главной странице эденского медиапортала.— Слушай, я, конечно, понимаю, что здоровье морской свинки — самое важное для тебя в данный момент, — сказала Дэз, — но выслушай, что я тебе скажу. Пожалуйста, это важно.Громов обернулся. Сложил руки на животе.— Я слушаю, Дэз, — сказал он.Тут Кемпински сделала нечто странное. Она подошла к Максу, сняла биофон с его уха и выключила. Положила на стол. Выдернула провод питания из ноута и быстро закрыла его. После этого обесточила переговорник для экстренной связи с Дженни. Громов заметил, что на самой Дэз тоже нет никаких цифровых устройств.— Что ты делаешь? — спросил он с любопытством.— Тихо, есть всего несколько секунд, — лицо Дэз стало таким серьезным, спокойным и сосредоточенным, каким Макс никогда его не видел. Она неотрывно следила за хронометром на своей руке. — Слушай, все не так, как тебе кажется.— Я не могу объяснить почему, но, пожалуйста, Макс, верь мне. Ты не должен участвовать в «Моцарте». Откажись, пока... Пока не поздно.Громов нахмурился:— Что с тобой, Дэз? Ты хоть понимаешь...Кемпински, не отрывая глаз от бегущих цифр на своих часах, быстро перебила его.— Следи за тенью молниевой мачты, — произнесла она скороговоркой, а потом быстро схватила со стола его биофон и включила обратно.Затем, ни слова не говоря, выскочила из комнаты.Громов почти минуту смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь хоть что-нибудь понять.— У меня растут крылья, когда я верю... у меня растут крылья, и я лечу... Прямо в небо, выше и выше... Я не сошел с ума, я просто прозрел... — неслось из санузла.Макс глубоко вздохнул и снова включил ноут. В сложившейся ситуации оставалось только прочесть комментарий доктора Льюиса к бюллетеню Мортимера.
Дэз проверяла пространство вокруг выхода волновым сканером. Примитивное, но эффективное устройство.— Люди есть, но без оружия. Скорее всего случайные прохожие. Приготовьтесь выходить. Нам надо быстро вылезти из коллектора, незаметно войти в здание и подняться на крышу. Наш вертолет будет замаскирован под транспортный.Кемпински осторожно, двумя руками приподняла люк.— Выходим, — коротко бросила она.— Почему ты помогаешь нам? — спросил Тень.— Ты же сам попросил, — последовал ответ.— Я серьезно, — мы выбирались из темного подземелья, Лунатик поддерживал меня.Кто бы мог подумать, что подземные коммуникации прошлых веков — это целый мир!— Не хочу, чтобы твоей подруге отрезали голову, — сказала Дэз.— И зачем же тебе самой ее голова? — спросил Лунатик.— Хочу кое в чем разобраться, — последовал уклончивый ответ. — Идем!Тень не двинулся с места.— Я не сделаю ни шагу, пока ты не скажешь, какого черта мы тебе понадобились.— Прекрасно, — спокойно ответила Кемпински, — прощайте.Она быстро пошла к зданию, не оборачиваясь.— Что ты делаешь? — едва смогла выговорить я. — Как мы теперь выберемся?— Я все меньше доверяю ей. Мне не ясны ее мотивы, — последовал ответ.— Ты же сам ее позвал!— Тогда мне показалось, что это единственный шанс выбраться. Я был в отчаянии и совершил необдуманный поступок. Меня подвел ее имидж альтруистки...Неожиданно сзади раздался рев мотоцикла, а в следующее мгновение прямо перед нами грохнулась бронированная черная «Ямаха». Водитель поднял защитный экран с криком:— Быстро за ней!Это был Роджер!Тень попытался закрыть меня и отступил назад, нащупывая электрошок в кармане куртки.— Уходите, или будет поздно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44