Понимаешь?— А что вам еще нужно? — осведомился я, чувствуя, как жизнь оставляет мое бренное тело. Я метался между милицией и бандитами, ломал руки и вонзал шило, выдерживал избиения и бегал под пулями. А потом явилась какая-то бабешка и сделала меня на раз. Да так, что я этого и не заметил.— Что нам нужно? Да все то же, Костя. Твой друг Сидоров.— Стоп. — Я подумал, что на моих умственных способностях все еще сказывается пребывание в козловском кабинете. — Как это — все то же? Разве вы не знаете, где Сидоров?Теперь настал ее черед удивляться.— Нет, не знаем. Откуда нам знать?— Но ты же сказала, что следила за мной вчера. Что я смог оторваться от ментов, но не от тебя. Разве не так?— Так. Я проследила за тобой до «Кометы». Потом Автандил погнался за тобой, я выскочила за вами во двор... И все.— Как все? Ты не следила за мной дальше?— Я же не Господь Бог. Я не успела перескочить забор, я была занята Автандилом.— Забор? — Я почувствовал себя полным идиотом. Я не понимал ее, а она не понимала меня. И очень злилась по этому поводу.— Ты же перескочил через забор, так?— Нет. — Я отчаянно замотал головой. — Я сначала залез под машину... А уже потом, после того, как...— Блин! — яростно произнесла Анна и треснула кулаком по полу. — А я-то думала...— Извини, но я не горный козел, чтобы вот так скакать... — Хорошее настроение возвращалось ко мне, но Анна все больше и больше мрачнела. — Так, значит, ты потеряла меня после «Кометы»?— Потеряла, — буркнула она. — А ты после «Кометы» отправился навестить друга Сидорова?— Кто знает, кто знает, — уклончиво ответил я. Анна посмотрела мне в глаза и разочарованно призналась:— Я-то знаю... Я-то знаю, какого дурака я вчера сваляла.— Да уж, могли бы сэкономить тридцать две тысячи долларов.— Какие тридцать две тысячи? — удивилась Анна. — Ты о чем?— Это мой гонорар. За помощь вам. Мне обещал Марк.— Ах, это... Маловато он тебе пообещал. Я бы на его месте пообещала бы и миллион, — с язвительной усмешкой сказала Анна.— Что это значит?— Это значит, — она вздохнула, — что Марк может пообещать что угодно, лишь бы добиться своего. А там... Скажу тебе по секрету — Марк редко выполняет свои обещания. Особенно данные малознакомым людям. Так что будь готов к неожиданностям.— С какой стати ты закладываешь своего напарника?— Я его не закладываю. Я пытаюсь достучаться до твоего спящего разума и в сотый раз повторяю одно и то же: если ты не будешь с нами сотрудничать, от тебя вскоре не останется даже воспоминаний. Слишком в серьезную драку ты влез. Тебя разотрут, как зерно между жерновами. Или Гиви, или менты, или те, кто организовал налет на «Европу-Инвест»...— Или вы? — продолжил я этот перечень.— Или мы, — согласно кивнула Анна. Глава 18 Было забавно смотреть, как Анна ест. То есть сам процесс поглощения еды был вполне обычен. Забавным было то, что на ней продолжала висеть кобура, а из кобуры торчала рукоять «парабеллума». Оружие нисколько не мешало Анне орудовать вилкой, и сразу стало ясно, что пистолет в наплечной кобуре — вещь для этой женщины совершенно необходимая в повседневной жизни, вещь привычная. То, без чего не выходят на улицу. Для большинства женщин предметом первой необходимости является косметичка. Некоторые постоянно таскают в сумочке упаковку презервативов. Или газовый баллончик. Или то и другое вместе. У Анны всегда был при себе рабочий инструмент в тугой кобуре.— Давно не приходилось есть такое, — сказала она непонятным тоном: то ли это был комплимент в мой адрес, то ли оскорбление. Наверное, все-таки комплимент. Так я решил, увидев, что Анна нацепила на вилку кусок черного хлеба и вычистила до зеркального блеска дно консервной банки, где пять минут назад лежали кильки в томатном соусе.Что-то я чересчур разволновался после нашей беседы. И решил успокоиться в процессе игры в радушного хозяина. Мы сидели за кухонным столом, и я потчевал непрошеную гостью тем, что нашлось в доме. Вернее, тем из найденного, что еще годилось в пищу. Банка килек, четвертинка хлебного кирпичика, полпачки крекеров пошли в дело. Высохший лимон, обнаруженный в глубинах холодильника, смерзшийся печеночный паштет и кастрюля макарон, выглядевших как моток проволоки, отправились в мусорное ведро.Ну и еще на столе стояла бутылка красного вина. С него-то мы и начали. Потом настала очередь килек. Потом я заварил чай.— Ты знаешь, что такое первоначальное накопление? — спросила Анна. Я подумал, что она выпила лишнего, и торопливо кивнул. А потом прибавил громкость магнитолы, стоявшей на полке, где нормальные люди хранят крупы или кулинарные книги.— Выруби свою шарманку, — сказала Анна и сделала жест, словно сворачивала кому-то шею. Я сразу повиновался. «Кинкс» были вынуждены заткнуться. Извините, ребята.— Так ты знаешь, что такое первоначальное накопление? — повторила она свой более чем странный вопрос. Неужели я выгляжу таким идиотом, что в знание мною столь мудреных выражений трудно поверить? Я даже хотел обидеться. Но потом передумал.— В свое время, — гордо произнес я, — ваш покорный слуга едва не стал экономистом...— Ага, значит ты поймешь, о чем я.— А о чем?— О том, что такое компания «Европа-Инвест». Я хочу, чтобы ты хорошенько в этом разобрался.— При чем здесь первоначальное накопление?— Ты знаешь, что для организации любого бизнеса нужен первоначальный капитал. Основа для дальнейшего роста. Его, этот капитал, добывают разными способами. Кто-то получает бабушкино наследство. Кто-то закладывает дачу. Кто-то грабит банк.— Я читал рассказ О'Генри, там как раз описывается похожий случай, — встрял я в начавшуюся лекцию по политэкономии. — Как двое парней ограбили почтовый вагон, потом один застрелил другого, захапал все бабки и стал крутым финансистом, — выпалив столько слов, я немного растерялся: зачем все это сказал? Я что, хотел показать свою образованность? Я хотел произвести хорошее впечатление? Какой кошмар. Раньше за мной такого не водилось. Я налил себе полстакана вина и залпом выпил. Анна, не моргнув глазом, сделала то же самое.— Ну да, примерно так все и бывает, — сказала она. — Только это не рассказ. Это происходит здесь и сейчас. И ты влез в самый центр.— Если ты имеешь в виду, что Сидоров ограбил «Европу-Инвест», чтобы создать свой первоначальный капитал...— Нет, я не об этом. Я о том, что сама корпорация, в которую входит «Европа-Инвест»... — Анна замолчала, внимательно разглядывая капли вина на дне стакана. — Сама эта структура...— Продолжай, — кивнул я. — И не бойся меня шокировать. Я переживу.— Наша корпорация существует уже лет десять, и сейчас это очень респектабельная фирма. У нас есть главный офис в четыре этажа, рядом с американским посольством. У нас есть семнадцать филиалов по стране и пять за рубежом. Председатель совета директоров играет в теннис с вице-премьером и ездит на рыбалку с заместителем министра финансов. Мы платим налоги, мы проводим благотворительные акции и так далее...— Я сейчас заплачу от умиления.— Не торопись. Я просто хочу сказать, что десять лет назад моим хозяевам нужно было с чего-то начинать. Нужен был первоначальный капитал.— Ну так что?— Они его раздобыли. При этом некоторое количество людей было убито. Еще некоторое количество пропало без вести. И еще некоторое количество лишилось своих денег, своего имущества... Было смутное время, и самым простым способом заработать было убийство.— Разве с тех пор что-то изменилось?— Не знаю, не знаю...— А какое отношение все это имеет к нашим сегодняшним делам? Вам пытаются отомстить?— Нет, это не месть. Это борьба за сферы влияния. Наша корпорация первоначально располагалась в Москве. Но за последние годы она стала распространять свое влияние по всей стране. Добрались и до вашего города. И здесь нашлись люди, которым не понравилось наше появление. Они захотели нас выжить.— И устроили налет на вашу контору?— Видимо, так. Так вот, Костик: я рассказала тебе о том, с чего начиналась наша фирма. С крови и убийств. Теперь эти люди носят дорогие костюмы, ходят на приемы в посольства и не делают никакой грязной работы. Для этого есть другие. Потому что корпорация изменилась внешне — дизайн, роскошь, компьютеры... Но внутри все осталось по-прежнему. Отношения с конкурентами — это война. А в ней хороши любые средства. На удар отвечают еще более сильным ударом. Нам дали пощечину — мы сломаем хребет. Я числюсь в штатном расписании специалистом по системам безопасности. Но я здесь для того, чтобы отыскать врага и уничтожить его. Так мое руководство понимает настоящую безопасность.Анна говорила размеренно и четко, словно заранее выучила свою речь наизусть. Так говорят люди, очень уверенные в себе и в том, что они говорят.— И давно ты на них работаешь? — спросил я, потому что других вопросов мне в голову не пришло. Наверное, чертов портвейн подействовал.— Какая разница? — Она пожала плечами. — Работаю. Марк работает, Боб работает.— Хорошо платят? — Еще один идиотский вопрос с моей стороны.— Достаточно, чтобы не питаться кильками в томате.Я уставился в стену за ее спиной. Сконцентрировал взгляд на сердцевине тропического цветка, изображенного на обоях. Мне нужно было сконцентрироваться. Мне нужно было понять, что делать дальше. Мне нужно было на кого-то опереться. Иначе я просто рехнусь. И меня размажут по асфальту.Анна поняла мое молчание по-своему.— Не обижайся, — мягко сказала она. — Спасибо, что накормил.— Что тебе особенно понравилось? — спросил я, все еще не глядя в ее сторону.— Твоя постель. Она мягкая, но в меру. Она похожа на тебя — ты кажешься покладистым добродушным парнем, но когда начинаешь давить — чувствуешь жесткую основу. И с ней уже ничего не поделаешь.— Мой друг Сидоров лежит без сознания, — сказал я, и на лице Анны не дрогнул ни один мускул. Будто все так и должно быть, будто она заранее знала, что наша беседа придет к этому. — В нем три пули. Его ищут те люди, которые втянули Сидорова в ограбление, плюс люди Гиви Хромого. Не считая милиции. Которая считает меня соучастником налета. Сейчас перед подъездом стоит белый «жигуленок». В нем сидят два лба из Управления внутренних дел. Им поручили пасти меня двадцать четыре часа в сутки. А один тип из следственной группы вдобавок поручил им помассировать мне почки и ребра. Такие дела. И я не знаю, что мне дальше делать.— Ты достаточно сделал, Костя, — сказала Анна. — Ты прикрывал своего друга, пока это было возможно.— Слишком много людей его ищет. — Я словно не слышал ее, я смотрел в стену, и передо мной возникала белая дверь больничной палаты, где лежал Сидоров. Опутанный проводами медицинских приборов. Одинокий и беспомощный. Когда до него доберутся, я не смогу помочь... Разве что достать автомат и запереться в палате, ожидая появления убийц.— Это самоубийство, — сказала Анна, и я вздрогнул, уставился в ее темные зрачки, испугавшись проникновения в мои мысли. — То, что ты делаешь, — это самоубийство. Нельзя так дальше, нельзя драться против всех в одиночку... Тебе нужно на кого-то опереться.Я промолчал. Она слишком высоко меня оценивала. Мои действия нельзя было назвать дракой против всех. Так, лавирование между жерновами. Но в другом она была права — мне нужна была опора. Осторожный Макс работал ради семьи и в гробу видал любые приключения. Гарик мне сочувствовал, но был по рукам и ногам связан своим служебным долгом. Так на кого мне оставалось положиться? Не на Гиви же Хромого...— Ну и какие гарантии? — спросил я, хотя сам прекрасно знал ответ: в этой ситуации не могло быть никаких гарантий. Но мне так хотелось, чтобы меня обнадежили... Мне так хотелось надежды.— Не буду врать насчет тридцати двух тысяч, — сказала Анна, — но твоя помощь будет оплачена. Дело против Сидорова будет закрыто. Без всяких последствий для него. Ты будешь прикрыт от Гиви Хромого. Я лично об этом позабочусь.И я ей почему-то поверил. Потому что очень хотел поверить? Потому что она сказала именно то, что я хотел услышать? Она сказала даже больше, чем я хотел.— С этого момента ты и я работаем вместе, заодно, — значительно сказала Анна. — А это значит, что доверие между нами должно быть абсолютным.— Это невозможно, — заявил я и с удивлением увидел, как она снимает с плеча кобуру и кладет ее на стол. — Если ты профессионал, ты это должна понимать. — Она встряхнула головой, отчего каштановая челка метнулась в сторону, а затем вновь скрыла лоб. — У нас разные интересы. — Ее пальцы вдруг стали расстегивать пуговицы на рубашке — сверху вниз.— Продолжай, — совершенно спокойно сказала она, глядя в мое изменившееся лицо. — Мне интересно знать твою точку зрения.— Разные интересы, — пробормотал я. — И каждый будет пытаться использовать другого. — Черный бюстгальтер, гладкая кожа, расходящиеся в стороны полы рубашки. — Поэтому доверие очень относительно. — Ее руки скользнули вниз, и я услышал звук расстегиваемой «молнии» джинсов. Это стало в моих ушах грохотом Ниагарского водопада. Больше я уже ничего не слышал. Ее обнаженная рука словно змея метнулась через стол, ухватила меня за шею и притянула к влажным губам, которые впились в меня...Табуреты полетели на пол, но стол чудом устоял. Она прыгнула ко мне на бедра, обвила ногами поясницу. Я вдавил ее спиной в стену, стиснул ляжки, пробрался к ягодицам, напрягшимся в мышечном усилии. Ее язык пиратствовал у меня во рту, и это было, как будто она вылизывала мне тот центр наслаждений, который, как уверяют, находится у каждого в мозгу. В этот день я нашел свой центр наслаждений. Глава 19 А потом мы оказались в моей постели, которая так понравилась Анне. Я зубами стянул с нее черные кружевные трусики, а потом долго поднимался от ступней обратно к бедрам, миновав по дороге стройные икры, округлые коленные чашечки, мягкие ляжки... И затем зарылся в источающее сок межножье, куда меня любезно впустили. Ее пальцы нежно гладили мою голову, но потом Анне надоели прелюдии, она решительно втащила меня вверх, и я заново прочувствовал, как ее язык пробивается между моих губ. Одновременно в ее руке оказался предмет моей мужской гордости и тайных юношеских комплексов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32