Но вам обязательно скажут, что сейчас зал на ремонте или статуя не выставляется — последние десять лет к статуе допускают только специалистов, и только при наличии военного спецдопуска.
Три дня бойцы "Д" тренировались с китайской статуей, затем вернулись на Базу и продолжили занятия по изучению важных точек человеческого тела.
И вот теперь, в самый ответственный момент — забыть все это? Яна вытащила из кармана блузки свою ручку, перевела ее в боевую готовность, и, держа бережно наперевес как коллекционный ножик, перепрыгнула через лежащего Зефа — не время сейчас, надо закончить операцию — и побежала назад, в салоны — проверить, все ли обезврежены. Открыть люк. Ах, ну да, идиотка! Конечно же — на бегу она громко сказала — «пять» — это означало, что самолет взят.
* * *
Гриценко внимательно слушал, сжимая обеими руками наушники, будто стараясь не пропустить ни крошки информации мимо уха. Затем он отложил наушник, развернулся на кресле и встал в полный рост:
— Задание выполнено. Подробности: обезврежено семеро бандитов плюс один спецагент, предположительно работавший на иностранную разведку. — Гриценко повернулся к Красновскому, — Впрочем вам это лучше знать.
Красновский промолчал. Гриценко продолжил:
— Руководитель операции и его главный помощник погибли. Мой снайпер снял еще одного человека из отряда бандитов. Остальные четверо живы и практически не пострадали. Жертв среди пассажиров нет. Один из наших оперативников пострадал.
— Серьезное ранение? — участливо переспросил Крылов.
— Нет, к нему был применен паралитик. Жизнь его вне опасности, через несколько часов он будет в полной форме, им занимаются наши специалисты. Я бы хотел подчеркнуть — всего бы этого не случилось и мои люди без проблем, без стрельбы, без трупов, сняли бы все банду четко по плану. Если бы вы нам дали информацию об этом боевике, работавшем от третьей стороны в салоне пассажиров.
— Что с этим боевиком? — спросил Красновский.
— Он мертв. Моему оперативнику пришлось его уничтожить.
Красновский досадливо цыкнул зубом.
— Не понял… — повернулся к нему Гриценко. — Вы же его собирались отпустить в Берлин, если не ошибаюсь? Значит он вам был не нужен, не так ли?
Красновский цыкнул зубом еще раз и ничего не ответил. Крылов медленно произнес:
— Да, это наша вина, мы должны были предусмотреть. — он повернулся к Красновскому, — Я с вами еще буду обсуждать этот вопрос.
Красновский ничего не ответил, только еле заметно опустил голову. Крылов продолжал медленно:
— Ваше боевое подразделение продемонстрировало нам сегодня неслыханную технику и подготовку. Я рад что не ошибся в вас. Отныне я сделаю все, чтобы вы и ваш Институт имели всестороннюю поддержку, самое лучшее финансирование, самое современное оборудование. — Крылов сделал паузу. — Если конечно вас интересует оборудование. Я вижу что вы и так вооружены по последнему слову техники. На сегодня все свободны, операция окончена. Завтра в двенадцать здесь на брифинг — будем разбираться подробнее что произошло и что могло бы произойти. — Крылов еще раз взглянул на Красновского.
Генералы вышли. Крылов быстро посмотрел на Гриценко:
— Я потрясен. Ничего подобного я не видел никогда, я уверен что даже в США сегодня нет подразделений такого высокого класса.
— Нет.
— Нет — в смысле — есть?
— Нет — в смысле нет. Без ложной скромности. — Гриценко улыбнулся, сейчас он имел на это право.
— Я хотел бы начать широко использовать ваших людей для серьезных дел. В какие сроки вы можете подготовить двадцать таких бойцов?
— Еще двадцать? Только в двадцать первом веке.
— Вот так?
— Ну это не так долго. А мои бойцы — это не конвейер, это штучная, ручная работа. Каждый готовится как родной сын и дочь, по своему индивидуальному графику. И получается отдельная личность, отполированная до идеала. Я не могу ставить это на поток.
Крылов помолчал.
— Ну хорошо, не будем сейчас об этом говорить. Сколько у вас есть сейчас готовых бойцов?
— Ни одного.
— Что значит — ни одного??
— Они не до конца прошли подготовку.
— Совершенствование бесконечно, это я понимаю. И ваши заявления больше напоминают сейчас ложную скромность… Но это не разговор — я сегодня видел их блестящую работу. На скольких я могу рассчитывать уже сейчас?
Гриценко помолчал.
— На тройку…
— Всего?
— Остальные пока не готовы совершенно. Впрочем, с вашего позволения, я не готов сейчас ответить — мне надо многое обдумать. Возможно придется вводить в Школе «обучение боем», и тогда можно совмещать обучение с реальными операциями.
— Хорошо, я понял. Вам надо обдумать и кстати отдохнуть — этот день был нелегким для нас всех. — Крылов взглянул на часы, — А мне еще надо рапортовать Президенту — там тоже был переполох. — он кивнул наверх.
— Разрешите идти? — кивнул Гриценко.
— Идите… Постойте, ответьте мне на последний вопрос — зачем вам нужны были парашюты?
Гриценко вздохнул.
— Это долго объяснять. Не знаю, стоит ли? Парашюты мы планировали пропитать составом BZX — это одна из наших последних разработок — и отправить в самолет бандитам.
— Что такое BZX?
— Это парализующее вещество. Но не простое — оно испаряется в воздух, вдыхается, растворяется в крови и минут через пятнадцать готово к действию. Но действует оно не само по себе — катализатором является выброс адреналина в кровь. Даже не сам адреналин в крови, а процессы, происходящие в момент его выброса — там очень сложные химические циклы…
— Я не знаком с химией. А что это означает на практике?
— Это означает, что человек ничего не подозревает, но как только он будет чем-то напуган, шокирован — короче что называется «вздрогнул», «похолодел», «обмер», «сердце ушло в пятки» — в этот миг его мгновенно парализует.
— А смысл?
— Можно парализовать всех в один момент — чтобы никто более стойкий к препарату не смог сделать чего-нибудь лишнего, видя как его товарищи постепенно отключаются. Мы собирались на крайний случай отдать бандитам парашюты, выждать пятнадцать минут — и жахнуть поверху фюзеляжа очередью из пулемета. Вы бы не вздрогнули?
— Вздрогнул. А пассажиры?
— Соответственно. Но видите, все обошлось.
— Ну не все, мне еще предстоит заниматься Карлом Гольцем — там большой скандал, грохнули личного телохранителя… Впрочем у вас и без меня хватает забот.
— Так точно.
— Идите. И еще раз — я восхищен.
* * *
— Ублюдки! Идиоты! Щенки! — невозмутимый и вежливый обычно Гриценко орал и размахивал руками. — Вы понимаете, что вы — щенки? Ты — Зеф — чуть не сорвал операцию! Ты выпускник школы, и попался как мальчишка на подначки какого-то турецкого агентишки! Неслыханно!
— Я…
— Молчать! — рявкнул Гриценко. — У меня записи всех ваших разговоров, ты мне потом еще ответишь за каждое свое слово. Письменно! Чтобы мозоли журналиста натер на руках! Яна!
— Я.
— Ты, идиотка, чуть не сорвала операцию! Где было твое оружие? Ты знаешь что делают за утерю боевого оружия?
— Я не теряла, я…
— Молчать и не перебивать! Как ты могла выйти на операцию без оружия, забыв его в кармане? Дети в первом классе — и то не забывают дома ручку, а если забывают, то их наказывают, а в деревенских школах — бьют линейками по башке. Идиотка! Ты мне ответишь еще за это! Гек!
— А я что?
— Ты сопляк и щенок, у тебя просто не было возможности крупно налажать и я скажу почему — потому что ты единственный был не в боевой обстановке, а отсиживался в тылу! Если бы ты попал в самолет, ты бы наложил в штаны так же как твои друзья, и я не знаю чем бы все это закончилось!
Гриценко перевел дух и сказал устало и уже почти спокойно:
— Была бы моя воля, я бы вас послал на второй цикл обучения, начиная с нуля. Но Крылов в восторге от вашей идиотской работы и он требует вас на задания чуть ли не с завтрашнего дня.
Гриценко помолчал и проговорил совсем устало и тихо.
— В чем-то это моя вина, я растил вас как овощи в теплице, а надо было начинать с мелких операций, отрабатывать каждый шаг в бою… Ладно, всем сейчас отбой. Отдыхать. Эх, припомню я вам когда-нибудь этих турецких шпионов и эти ручки…
Конец
С героями романа можно встретиться на страницах моей более поздней книги «Коммутация»
март — 1 июня 1998, Москва

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52