— Идите сюда, дяденьке плохо! — закричала Яна, прижав ладонь ко рту и направляя звук в сторону леса.
Капюшон замер на месте и на всякий случай присел.
— Идите сюда, нас всех тошнит! — объявила Яна тоненьким глупым голоском.
Да хватит тебе баловаться, шутки что ли? — раздался из-за кустов спокойный голос парня из джипа.
Капюшон обернулся на голос и вскочил, но тут раздался короткий хлопок выстрела и он свалился на землю.
— Чего с ними церемониться? — заявил парень, выходя из кустов.
— А где последний? — спросила Яна.
— Все, нету. Ноль двадцать один.
— Ты афганец? — Яна вспомнила рассказы отца — на военном жаргоне «021» означает «убитый», «300» — раненый.
— Нет. У меня старший брат был афганец. Погиб там. — Парень подошел к лежащим на земле двум телам и тщательно и хладнокровно пустил в голову каждому по пуле.
Хлопки эхом пронеслись по лесу.
— Жестокий ты. — сказала Яна.
— Я жить хочу. — ответил парень. — А им это будет хорошим уроком. В следующей жизни пусть еще три раза подумают прежде чем останавливать и грабить иномарки на дорогах.
— Ты уверен что это были грабители?
— Честно?
— Честно.
— Уверен что нет. Скорее всего это была засада по мою душу, и я даже знаю зачем и по чьему приказу это устроили. Только вот методы странные — гораздо проще было хлопнуть меня тихонько в Москве. А выкидывать чучело на дорогу… вдруг бы я не остановился?
Яна тем временем обошла «Рафик» и открыла дверцу — та не была заперта.
— Эй, эй, ты не увлекайся! — сказал парень. — Нам пора топать отсюда, сюда могут прийти их друзья. Или приедет кто-нибудь.
По шоссе с ветерком пронеслась легковушка и скрылась вдали. Снова стало тихо.
— Посвети-ка лучше сюда. — сказала Яна.
— У меня нечем светить, я не курю. Пойдем отсюда.
— Вспомнила, у меня есть спички!
Яна вынула из кармана спичечный коробок, который вчера так поразил ее воображение тем, что «дышал». Она чиркнула спичкой и ахнула. Парень настороженно приблизился и тоже заглянул в фургон — больше всего внутренности «Рафика» напоминали карету скорой помощи. По стенам вились трубки капельниц, по углам стояли какие-то кофры и банки с растворами, стопкой стояли белые эммалированные медицинские подносы, на полу, застеленном клеенкой в подозрительных бурых пятнах, были аккуратно разложены какие-то коробки с ампулами, ремни, толстые жгуты и несколько пар наручников. А у самой двери в белом эмалированном лотке лежали три маленьких шприца из прозрачного пластика, заправленные бесцветной жидкостью. И над всем этим стоял какой-то резкий и пронзительный, удушливый медицинский запах.
— Ого! — присвистнул парень. — Интересно зачем это хозяйство?
— Наверно по нашу душу. — ответила Яна и зажгла следующую спичку.
— Да уж сам вижу… Ты глянь вон на ту штуку. — парень указал на чемоданчик в углу.
— А что это?
— Это дефибриллятор. Реанимационная техника.
— Это реанимационная машина? Странно, а с виду не скажешь… А кого они собирались реанимировать?
— Откуда я знаю? — в голосе парня появились нервные нотки. — Наверно нас. Пора двигать отсюда.
— А это что за бидоны?
— Не знаю. В таких обычно храят сухой лед. Да, это резервуары с сухим льдом.
— Зачем?
— Устроить из машины холодильник. Большой такой холодильник… Вон рулоны войлока, клеенки… А меньше всего мне нравятся вон те две могильные лопаты — видишь в углу? И этот резкий необычный запах… Какими-то лекарствами пахнет, препаратами.
Яна действительно увидела две лопаты, заметно вымазанные свежей землей. Спичка снова потухла и Яна запалила следующую. Парень аккуратно взял с подноса один шприц, брызнул на дверцу машины и осторожно понюхал.
— Понятия не имею что это такое. И более того — даже знать не хочу что это за машина, кому и для каких целей она служила. И более того — мне тут становится страшно. Это малознакомое мне чувство — страх, но сейчас мне страшно.
Очередная спичка вспыхнула в последний раз и наступила темнота. Яна пошарила в коробке и зажгла еще одну.
— Почему страшно? — спросила она.
— Потому что ты маленькая глупая девочка. Может тебя жизнь уже научила чувствовать опасность, но бояться непонятного ты еще не умеешь. Это единственное чего надо бояться в этом мире — непонятного. А я сейчас чувствую очень большую опасность, и мне все это непонятно. Я не понимаю зачем это все. А подготовились ребята серьезно. И это не грабеж иномарок на дорогах. И это не по мою душу — за мной в секретной реанимационной машине не приедут. Короче надо сматываться отсюда как можно быстрее.
— Но что это за машина?
— Да откуда я знаю? Единственное что мне сейчас приходит в голову — какая-то секретная спецслужба КГБ. Зачем частным лицам такое хозяйство? Но тогда это настолько серьезно, что нам надо унести ноги как можно быстрее.
— Давай хоть их обыщем, посмотрим документы, может чего-нибудь узнаем? Осмотрим машину, все эти кофры непонятные?
— Нет, я хочу жить. — парень взял один шприц, нашел рядом пластиковый колпачок, надел его на иглу и аккуратно положил в карман. — Покажу нашим химикам. — объяснил он Яне.
Дверь машины закрывать не стали. Кругом стояла немая тишина, даже по трассе не проезжали машины. Где-то в лесу тяжко заскрипело дерево и заухала какая-то птица.
— К джипу! — скомандовал парень и, сжимая в руке пистолет, направился вперед.
Яна пошла за ним — ей тоже передалось его беспокойство и она держала трофейный пистолет наготове. Рядом с джипом валялся человек в капюшоне — голова его была неестественно свернута. Парень внимательно огляделся, затем оглядел джип — все было на месте, даже янина синяя плетеная сумка, в которой лежала кофта с бубенчиками, подаренная Мышью, и кусок хлеба в дорогу. Они торопливо сели, джип тихо вырулил на пустое шоссе и помчался, набирая скорость. Через некоторое время дорога выбежала из сумрачного леса в поля, тускло освещенные луной, а вскоре по бокам заплесали огоньки деревень и поселков. Стало спокойнее. Первое время парень напряженно вглядывался в зеркало заднего вида, но конечно никакой погони не было.
— Надеюсь ты не хочешь оставить пистолет на память? — спросил парень.
— Хм… Я даже не знаю что это за модель.
— Я сам первый раз вижу. С глушителем. Без глушителя видел.
— А что это?
— Это «LLama».
— Иностранная?
— Да уж не наша. Испания. Очень хорошая штука.
— А ты разве не хочешь себе оставить? — спросила Яна.
— А зачем мне? У меня уже есть. — парень распахнул дверцу бардачка: в глубине темнел точно такой же пистолет, только без глушителя. — Возьми там тряпочку и тщательно протри свой трофейчик. А затем мой. Да не этот! Трофейный.
— Откуда у тебя такая же «LLama»?
— Ну у меня-то понятно. А вот у них откуда — это вопрос.
Яна нашла байковую тряпочку и тщательно протерла оба пистолета. За окном снова замелькали безлюдные поля. Парень аккуратно взял из рук Яны оба пистолета, завернутых в тряпочку, открыл окошко и выкинул их вместе с тряпкой.
— Вот так-то лучше. — сказал он, закрывая окошко, — Чем меньше противозаконностей, тем лучше.
— Вообще-то я бы оставила себе… — задумчиво сказала Яна. — Что-то я в последнее время стала коллекционировать оружие.
Парень покосился на нее.
— Уж так и быть, когда приедешь в Москву — подарю тебе новенькую. Будет и у тебя своя «LLama». Я тебе обязан сегодня жизнью, вряд-ли я бы справился один.
— Ну ты так хорошо работаешь!
— Да я-то ладно, а вот от тебя я обалдел — откуда у тебя такая техника и столько сил? Сколько тебе вообще годков-то?
— Шестнадцать. А учил меня отец с восьми лет, он инструктор.
— Тогда понятно… Нет, все равно ни фига не понятно! Так не бывает.
Яна пожала плечами.
— Кстати, — продолжил парень, — меня зовут Артем.
— Яна.
— Будем знакомы. — он улыбнулся. — Значит с меня чистая «LLama» и… Да, между прочим, раз уж такое дело, я пожалуй смогу тебе помочь с поступлением. Только не в училище, а в ГИТИС, у меня там завязки.
— Ух ты! — оживилась Яна, — А что такое ГИТИС? Это хуже Щепкинского?
Парень покосился на нее.
— Ты смеешься? Это театральный институт, а то училище. ГИТИС несравненно круче.
— Обалдеть! — засмеялась Яна.
Парень нашарил блокнотик, записал телефон и вырвал листок.
— Звони вечером до часу ночи как в Москве объявишься, а лучше недельки через две звякни из Ярославля — я пока разузнаю как и что. Но учти — готовиться тебе придется изо всех сил, мои завязки помогут тебе пройти по конкурсу среди других блатных — там все до одного идут блатные. Но если ты завалишься по глупости или бездарности — я тут навряд-ли тебе помогу.
— Ух! Спасибо!
— Да не за что пока. Могу еще рабочий телефон написать, но не буду — у нас серьезные неприятности и может статься что контора прикроется за это время.
За окном пронеслась небольшая деревушка.
— Ой! Это же «Поречное» было!
Парень резко притормозил и машина остановилась. Он задумался, а затем сказал:
— Знаешь, что-то мне не хочется тебя отпускать после всего этого в ночь по лесу одной. Давай-ка я тебя довезу до твоей военной базы — как туда лучше проехать?
Июль 1990 года.
До самый первых чисел июля Яна прожила дома. Родители так обрадовались ее возвращению, что почти не ругали, хотя отношения с отцом как-то незаметно похолодели — не было уже того взаимопонимания и открытости. Тем не менее Яна рассказала отцу почти обо всех своих приключениях. По прежнему каждое утро они выходили на тренировку. Отгремел в школе «последний звонок», начались экзамены. Яна углубилась в учебу с головой, и в итоге единственная из выпусков последних лет окончила школу с золотой медалью. Постоянно звонила в Москву Артему — там почему-то никто не брал трубку, но Яна продолжала каждую неделю ходить на почту и звонить. В конце концов, уже летом, трубку подняла какая-то женщина и сказала, что Артема нет и в ближайшие десять лет не будет — он в тюрьме… Яна сначала не поверила и еще несколько раз звонила, но снова никто не брал трубку. Несколько раз Яна звонила Мыши. Та звала ее в гости пораньше — туманно намекала что в начале июля все едут в «летний лагерь», и Яна может никого не застать, хотя в квартире обязательно кто-то будет. Сказала, что в конце июня к Яне в гости собирается поехать Ежик — Яна объясняла ему когда-то как найти ее дом в военном городке и как до него доехать от Ярославля или от «Поречного». Ежик так и не появился.
Наконец отгремел выпускной — тусклая, ничем не примечательная сельская пьянка. И вот настал день отъезда — Яна поехала в Москву поступать в театральное училище. На это раз ее провожали и родители и даже соседи. Мать была категорически против чтобы Яна ездила автостопом, поэтому пришлось сесть на автобус и доехать почти до самого Ярославля, но все-таки Яна попросила водителя высадить ее возле трассы.
Буквально через пару минут притормозил мужичок на «Москвиче», который ехал прямо в Москву. Мужичок был прирожденный техник, мастер на все руки. Он подробно рассказывал Яне как купил старый «Москвич», как перебрал движок на работе в мастерской, расточил какие-то кольца, что-то уплотнил, что-то отрегулировал — «Москвич» плавно несся к Москве, порой развивая скорость до 180 километров в час. Яна в устройстве автомобиля разбиралась неплохо — еще в Выборге ей не раз доводилось помогать отцу в ремонте моторов, поэтому они нашли общий язык. Автостоп мужику был не в новинку — и самому в молодости доводилось так ездить когда денег не было. От него Яна узнала, что существует даже некая полутуристическая-полуспортивная лига автостопа — их легко узнать на трассе по ярко-желтым или оранжевым комбинезонам. «Вот этих я всегда подвожу, если встречаю — говорил мужик, — очень приятные ребята, они мне удачу приносят, как талисман.» Один раз за превышение скорости машину тормознул гаишник — мужичок, не выходя из машины, показал ему какую-то корочку, гаишник козырнул и отошел.
— В КГБ работаете? — понимающе кивнула Яна.
— Да нет. Так, в одном институте военном, в лаборатории.
Услышав про военную лабораторию, Яна поколебалась немного, но мужичок вызывал доверие и выглядел очень толковым и осведомленным, поэтому она рассказала историю про бурую реанимационную машину, будто слышала об этом от каких-то своих друзей, которые якобы видели ее стоящей на обочине, ну и заглянули внутрь. Не эксперименты ли это КГБ? Мужичок про такие эксперименты не слышал, но крайне заинтересовался, долго выспрашивал подробности, что было внутри машины, когда ее видели, как выглядели склянки, какой стоял в ней запах, просил свести его с этими знакомыми чтобы выяснить подробнее. Яна сказала, что рассказ об этой машине случайно подслушала в автобусе, но мужичок кажется не поверил. Незаметно за разговорами пролетело время, замелькали дорожные развилки и машина въехала в Москву. Яна попрощалась и быстро выпорхнула на тротуар, радуясь, что спаслась от расспросов и проклиная себя за излишнюю болтливость.
Дверь в квартире Мыши открыла девушка, которую Яна пару раз видела в прошлый приезд — это была старая подруга Мыши, Джоанка, она тоже ездила с ними летом в Чуйскую долину.
— О, Дамка! — обрадовалась она, — А где Ежик?
— Не знаю, я только приехала. — удивилась Яна.
— Ну как же, ведь Ежик две недели назад поехал к тебе в Ярославль!
— Ко мне он не приезжал.
— Странно… Тут я его родителей встретила, они так волновались — две недели ни слуху, ни духу… Просили дать твой адрес, но я не знала.
— Вот странно… А куда же он мог деться?
— Ну может он к каким-нибудь друзья в Ярике подался или еще куда-нибудь — лето ведь. Правда странно что он родителям не позвонил — Ежик всегда им звонит.
— А Мышь где?
— Ну где… На сборах.
— Опять летний лагерь?
— Нет, летний лагерь накрылся медным тазиком. Тут за это время столько всего было. — Джоанка перешла на шепот, — Говорят половину комсоргов какие-то бандиты перестреляли, а остальных сдали милиции — там пару человек посадили, остальные успели сбежать и теперь во всесоюзном розыске. Странно еще как на Мышь не вышли!
— А как же Мышь поехала?
— Это тоже отдельная история — они сами организовали поездку, договорились с кем-то, наняли какой-то фургончик… Короче в этом году все сами сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52