Он с любопытством огляделся; это была первая опочивальня дихгана, которую он видел за пределами Век-Руда. Во многом она очень напоминала его собственную — кровать, комод, украшенный чрезвычайно красивыми чашами и кубками, столик. Но, как и писала Динак, теперь в задней стене было две двери, расположенные рядышком, и одна из них была явно поставлена совсем недавно.
Он показал на них и похотливо ухмыльнулся:
— Это еще что такое? Неужели ты держишь своих красивых жен за одной дверью, а некрасивых за другой? Как же они у тебя не перегрызлись?
Птардак покраснел, как дева, подведенная к брачному ложу:
— Нет. Одна из дверей ведет в обиталище… э-э-э… особого гостя.
— А засов-то с этой стороны, — заметил Таншар.
— И какое тебе до этого дело? — спросил Птардак.
— Да никакого, о повелитель, — весело сказал прорицатель. — Это твой надел, и ты распоряжаешься в нем, как считаешь нужным. Просто мой рот сказал то, что увидел мой здоровый глаз.
Птардак тоже открыл рот, возможно, желая предупредить Таншара, чтобы получше выбирал слова, но закрыл его, так ничего не сказав, и ограничился резким кивком. В наступившей тишине Абивард сказал:
— О зять мой, могу ли я попросить еще вина? Так трудно сказать то, что предстоит сказать, что, боюсь, без вина мне нелегко будет заставить мой язык вымолвить эти слова.
— Как тебе будет угодно, — сказал Птардак, но вид его говорил о том, что дело складывается не так, как угодно ему. Он, хромая, подошел к наружной двери и заорал, подзывая слугу. Тот мгновенно примчался с такой бадьей вина, которой хватило бы, чтобы допьяна напоить полдюжины человек, налил немного в чаши тонкого фарфора, потом поклонился и исчез. Птардак залпом выпил и сложил руки на груди.
— Ну, довольно тайн, — прорычал он. — Выкладывайте все, на что намекали с самого приезда.
Абивард скользнул взглядом по обеим дверям в задней стене и понизил голос, не желая, чтобы кто-то за любой из этих дверей его услышал.
— До меня дошли сведения об опасном заговоре против Смердиса, Царя Царей, да умножатся его дни и прирастет его царство. В него вовлечены столь многие, что я опасаюсь, как бы Царь Царей не оказался в отчаянном положении, если те из нас, кто остался верен ему, не приложат все силы, чтобы поддержать его.
— Этого-то я и опасался, — мрачно проговорил Птардак. — Когда ты прислал мне то письмо, жалуясь на подать, которую взяли с тебя его люди, я начал бояться, что ты — один из заговорщиков и пытаешься втянуть и меня. Поэтому я так и ответил на твое письмо. Но Динак убедила меня, что ты не способен на вероломство.
— Это хорошо, — от души сказал Абивард: еще да того, как Динак узнала, что у Птардака на уме, она уже позаботилась о благе Век-Руда. Он продолжил:
— Мы получили много жалоб от тех, кому трудно было выплатить царским казначеям то, чего потребовал от них Смердис, Царь Царей.
— Бьюсь об заклад, что один из жалобщиков — твой новый зять, не я, другой, — сказал Птардак. По-своему он был проницателен. — Ведь он совсем молодой парнишка и не знает, каковы обязанности дихгана перед монархом.
— Многие из имен удивят тебя, — отозвался Абивард. — С приходом весны поднимется большая часть северо-запада. Поскольку ты так четко заявил мне о своей верности Смердису, Царю Царей, я знал, что ты поможешь мне придумать, как лучше всего противостоять мятежникам, если они перейдут к действиям.
— Ты правильно поступил, приехав ко мне, — сказал Птардак. — У меня есть кое-какие связи при дворе Царя Царей, и я… — Он осекся. Как ни хотелось ему похвастаться, у него хватило ума понять, что это было бы неблагоразумно. Почти без паузы он продолжил; — Но это неважно. Я счастлив, что ты приехал, и мы…
Он вновь прервался, на сей раз из-за того, что в дверь, ведущую на женскую половину, постучали. Он проковылял к двери, поглядел через ажурную решетку, кто там, с той стороны, и отпер дверь. Вошла Динак с серебряным подносом.
— Умоляю простить меня, о муж мой, — начала она. — Я не знала… — Она просияла. — Абивард! И Таншар с тобой!
Птардак хмыкнул:
— Хочешь сказать, что не знала, будто они здесь? С трудом верится. Ладно, пусть так. Я все равно скоро послал бы за тобой, потому что у твоего брата и его лекаря есть для тебя известия от твоей матери, которые, по их словам, ты должна выслушать.
— От матери? Что же это такое может быть? — спросила Динак. Ее вид поверг Абиварда в ужас. Казалось, за те несколько месяцев, что она провела в крепости Налгис-Краг, она состарилась на пять, а то и на десять лет. По обе стороны рта пролегли резкие морщины, под глазами черные круги. Абиварду хотелось схватить Птардака и трясти его до тех пор, пока не сознается, что он с ней сделал, чтобы довести до такого состояния.
Птардак сказал:
— Почему бы тебе не отнести ужин нашему… гостю? А освободившись, вернешься и услышишь это столь важное известие.
— Как тебе будет угодно, — ответила Динак. Казалось, эта фраза витает над всем Налгис-Крагом. Таншар поднял бровь:
— Такой высокий гость, что ему прислуживает сама жена дихгана? Определенно, в таком случае он достоин вина к ужину. — Он достал с комода чашку, поднес ее к кувшину и наполнил.
— Благодарю тебя, добрый человек, но за этой дверью ждут двое.
— Тогда пусть выпьют оба, — великодушно произнес Таншар и налил еще одну чашку. Он поставил ее на поднос, будто сам был дихганом, и постучал по ней пальцем, показывая, насколько замечательно вино.
Динак посмотрела на Птардака. Тот пожал плечами и снял засов с недавно врезанной двери. Динак прошла в нее. Птардак запер за ней дверь.
— И тебе еще вина, о великодушный повелитель? — Таншар подхватил чашу из руки Птардака, изображая теперь фокусника, как прежде изображал знатного господина. Он вернул ее дихгану полной до краев.
Птардак пригубил вино, Абивард метнул быстрый взгляд в сторону Таншара, который незаметно кивнул. Абивард поднял чашу.
— Дай нам Господь положить конец всем заговорам против Царя Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство. — Он выпил вино, еще остававшееся в его чаше. Таншар тоже осушил свою. Птардак последовал примеру гостей, выпив до дна.
Он причмокнул губами, чуть нахмурившись:
— Надеюсь, вино в кувшине не застоялось. — Он пошатнулся. Рот его раскрылся в неимоверном зевке. — Что со мной такое? — спросил он заплетающимся языком, закатил глаза и сполз на пол, словно лишившись кистей. Красивая чаша вывалилась из его руки и разбилась вдребезги. Абиварду стало жалко чаши.
Он обернулся к Таншару и поклонился с глубоким уважением.
— Что ты намешал в свое сонное зелье? — спросил он.
— Маковый эликсир, белену и еще кое-что, о чем я не хотел бы говорить, ответил Таншар. — Понадобилось всего несколько капель на чашку. Главное было встать между Птардаком и вином, чтобы он не увидел, как я капну зелья в его чашку — и в ту, которая предназначена для охранника. — Говоря почти шепотом, он показал на дверь, в которую вышла Динак.
Абивард вытащил из ножен меч. Если Динак подала охраннику не ту чашу или если тот не выпил ее до дна, то сейчас придется драться. Его охватил страх: если по какой-то роковой ошибке Динак дала вино с зельем Шарбаразу, то весь их хитроумный план полетит прямо в Бездну.
Он подошел к двери, снял засов и выскочил в коридор, готовый поразить охранника прежде, чем тот успеет обнажить меч. К его огромному облегчению, охранник валялся у стены и храпел. Вторая дверь в конце короткого коридора была заложена снаружи. Абивард отворил ее. Вышла Динак, а с ней — широкоплечий мужчина чуть старше Абиварда.
— О величайший… — Абивард начал опускаться на пол.
— Не время, не до этого, — резко произнес Шарбараз. Глаза его блестели от возбуждения: наконец-то он вырвался на волю. — Пока я не выбрался из этой крепости, никакой я не величайший. Церемониями займемся, когда будет время.
Он поспешил мимо усыпленного охранника в опочивальню Птардака, Динак на мгновение задержалась в коридоре. Со всей силы она пнула охранника в живот. Тот крякнул и дернулся, но не проснулся. Абивард в изумлении посмотрел на сестру.
Она ответила ему негодующим взглядом:
— Я бы всех троих избила, если бы могла. Вообще убила бы. — И она разрыдалась.
— Пошли, — настойчиво сказал Таншар. — Как нам напомнил величайший, времени у нас мало.
Абивард вошел в опочивальню, за ним, всхлипывая, последовала Динак. Увидев ее слезы, Таншар воскликнул:
— Госпожа, мужайся! Если тебя увидят в слезах, все пропало.
— Я… знаю. — Динак закусила губу, вытерла глаза парчовым шелком своего платья, вздрогнула всем телом и наконец кивнула Таншару:
— Приступай. Я не выдам нас.
— Замечательно, — сказал Таншар.
Все происходило слишком быстро, так что Абивард не мог уследить за происходящим, но медлить никто не собирался.
Таншар подозвал Шарбараза:
— О величайший, теперь мне требуется твоя помощь. Возьми в свои руки руки Птардака.
— Если так надо… — Шарбараз склонился над бесчувственным дихганом.
Таншар осыпал обоих красноватым порошком.
— Толченый кровавик, — пояснил он и начал нараспев произносить заклинание.
Абивард знал, что чародейство — вещь реально существующая и без него нечего даже надеяться выбраться из крепости Налгис-Краг. Но как оно творится, он видел впервые и смотрел на это с благоговейным страхом. На его глазах Шарбараз приобрел облик Птардака, включая и одежду, — и наоборот.
Когда изменение завершилось, Абивард и Шарбараз, временно ставший Птардаком, оттащили изменившего облик Птардака в темницу, в которой держали Шарбараза, и заложили дверь на засов. Таншар сказал Динак:
— Теперь, госпожа, мы придадим тебе облик этого охранника и можем идти.
Она вытаращила глаза до предела:
— Я знала, что так будет, но мне этого не вынести! Я и сама себя буду видеть так, будто это он?
— Нет. — Шарбараз вытянул руку и посмотрел на нее. — В своих глазах я остаюсь самим собой. — Однако голос его был голосом Птардака.
— Да, это действует так, — согласился Таншар. — Твоя сущность остается неизменной, и перемена для тебя невидима.
Динак резко кивнула:
— Тогда я готова, только… должна ли я касаться его?
Таншар покачал головой:
— Здесь ритуал несколько иной, поскольку вы не будете меняться, обликами, скорее ты позаимствуешь его облик. Встань, пожалуйста, вон там, поближе к нему.
Даже это оказалось больше того, на что была готова Динак, но она подчинилась. Таншар поставил между ней и охранником хрустальный диск. Когда он выпустил его из рук, диск завис в воздухе. Таншар снова принялся говорить нараспев, на сей раз в ином ритме, и вновь и вновь называл имя Пророчицы, преподобной Шивини. Хрусталь светился с полминуты. Когда свет померк, в коридоре оказалось двое охранников, похожих как близнецы.
— Позволь мне отойти от него, — сказала Динак хриплым мужским голосом.
Абивард закрыл дверь, ведущую в коридор, оставив за ней бесчувственного охранника, и заложил ее снаружи засовом. Он ухмылялся от уха до уха: все прошло лучше, чем он смел надеяться.
— Да, сбили мы их с толку! — радостно сказал он. — Они не только ничего не поймут, но и не смогут ничего сообразить на протяжении… Как долго длятся зрительные заклятия, Таншар?
— Несколько дней, если для их снятия не использовать магию. — У Таншара был усталый голос. — Однако, если чародей использует против них свою силу, он проткнет их, как иголка шелк. А потому нам следует поспешить.
— Ну, не знаю, — сказал Шарбараз голосом Птардака. — Когда дихган перестанет выглядеть, как я, и снова станет самим собой, они вполне могут посчитать, что он — это я, принявший его облик с помощью волшебства и пытающийся убежать. Хороший вы завязали узелок! — Он засмеялся радостным смехом человека, который давно не смеялся. — Но мудрый Таншар прав: не следует подвергать его волшебство излишним испытаниям. — Он подбежал к двери, ведущей из опочивальни.
— Величайший… то есть временно муж мой, помни о своей хромоте, — сказала Динак. — Не надо забывать о ней, иначе наш замысел могут раскрыть.
Шарбараз поклонился.
— Госпожа, ты права, — сказал он, хотя обликом своим Динак в данный момент менее всего походила на госпожу. — Я запомню. — Он подобрал с пола палку Птардака и весьма убедительно изобразил человека со сломанной лодыжкой. — А теперь прочь отсюда!
Шарбараз не забыл закрыть дверь опочивальни Птардака на наружный засов, Абивард одобрительно кивнул; теперь, когда опочивальня фактически стала выходом с женской половины, ни один дихган не оставил бы ее открытой, чтобы женщины как-нибудь не выбрались наружу без его ведома.
— Куда теперь? — вполголоса спросил Шарбараз, со стуком опустив засов.
— На конюшню, — так же тихо ответил Абивард. — Встаньте рядом со мной и делайте вид, будто вы ведете меня, а не наоборот. Таншар, Динак, идите позади: вы все же наши вассалы.
Домочадцы Птардака приняли беглецов за тех, кем они выглядели. Одного напоминания Шарбаразу оказалось достаточно: хромал он вполне убедительно. Он дружески приветствовал родственников и слуг Птардака; если он никого из них не назвал по имени, то в кратком разговоре это было вполне уместно — а все разговоры он делал очень краткими.
Однако на конюшне один из конюхов, занимавшийся лошадьми Абиварда, удивленно поднял голову:
— Ты редко появляешься здесь без лука и охотничьего копья, о повелитель. Разве ты не едешь на охоту?
Абивард застыл, последними словами ругая себя за глупость. Так тщательно готовились — и из-за мелкого просчета все пропало! Но Шарбараз спокойно ответил:
— Нет, мы отправляемся в деревню Гайи, на восток. Дихган Абивард спрашивал о тамошней системе ганатов, поскольку она далеко отстоит от реки Хьюджа, а он хочет сделать такую же вдоль Век-Руда. Я решил, что проще показать ему, чем рассказывать. Что скажешь?
— Я? — Конюх сначала опешил, а потом улыбнулся:
— О повелитель, я мало что смыслю в ганатах, поэтому не могу сказать ничего. — Он посмотрел на Абиварда: Седлать коней, повелитель?
— Да, и вьючных мы тоже возьмем, — ответил Абивард, чувствуя огромное облегчение от того, что Шарбараз оказался сообразительнее его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60