раненый мчался так, словно дикие фурии наступали ему на пятки.
Римляне бежали не так уж быстро, и все же васпураканам пришлось напрягать все свои силы, чтобы не отстать. Горцы были крупными людьми, но у многих были короткие ноги.
– Она впереди, за тем гнилым пнем, – указал Гай Филипп. Судя по голосу старшего центуриона, он даже не запыхался. Гай Филипп мог бы пробежать и большее расстояние и все равно остаться в отличной форме.
Впереди действительно оказалась развилка. Теперь уже слышны были отчаянные крики и звон клинков, ударяющихся о мечи и щиты. Шум битвы становился все громче.
– Гавр!.. – выкрикнул Марк. Легионеры эхом отозвались ему.
Впереди на миг все замерло, затем видессиане взорвались радостью, а намдалени испустили вопль злобы и разочарования. Легионеры бросились на поляну.
Около тридцати видессиан, четверо на лошадях, остальные пешие, были окружены всадниками-намдалени. Островитяне все теснее сжимали железное кольцо. С обеих сторон бойцы выглядели усталыми. Намдалени уже приготовились к последней схватке с внезапно возникшим перед ними врагом. Теперь им предстояло защищаться, а не нападать.
Пока манипула становилась в боевую линию и готовила копья для броска, даже невозмутимый Юний Блез расхохотался.
– «Сотня солдат», – усмехнувшись, сказал он Скавру. – Мне кажется, мы принесли гору, чтобы обрушить ее на муху.
Да уж. Вряд ли удалось бы наскрести на этой поляне хотя бы тридцать намдалени.
При виде легионеров, высыпавших из дубовой рощи, воины Княжества разинули в изумлении рты. В конце концов здоровенный воин, который, как понял Марк, был командиром – великолепное седло под ним было украшено золотым шитьем, а на шлеме сверкала золотая и серебряная насечка, – откинул голову назад и рассмеялся еще громче, чем Блез.
– Опустите копья, ребята, – сказал он своим латникам. – Кажется, нас словили…
Намдалени опустили оружие, некоторые – с явной неохотой. Видессиане, удивленные появлением спасителей не меньше, чем намдалени, оперлись на мечи и копья, жадно глотая воздух. Они были так измучены, что вряд ли смогли бы отразить последнюю атаку.
Командир намдалени медленно подъехал к Скавру. Римляне, стоявшие рядом с трибуном, угрожающе шевельнули копьями, но намдалени не обратил на них никакого внимания. Он протянул Скавру свой щит.
– Ударь мечом, согласно законам чести.
Марк несколько раз легонько стукнул мечом по щиту.
– Хороший удар! – воскликнул намдалени. – Я сдаюсь победителю!
В знак поражения он снял шлем. Другие намдалени последовали примеру своего командира. Под шлемом обнаружилось веселое веснушчатое лицо и густая светло-каштановая борода. Затылок у островитянина, как у большинства его соотечественников, был гладко выбрит.
Как и в замке, что был взят к северу от Сангария, островитяне вовсе не опечалились поражением. Проигрыш был вещью неизбежной и часто сопутствовал жизни профессионала. И командир, и его солдаты держались совершенно спокойно. Один намдалени заговорил с имперцами, с которыми только что сражался, и в его голосе совершенно не было вражды:
– Не подоспей эти ублюдки-римляне, вам бы точно уж не видать завтра рассвета.
Намдалени, служившие в столице вместе с легионерами, знали о римлянах куда больше, чем спасенные ими видессиане
Скавр послал людей разоружить островитян, а сам подошел к видессианскому офицеру, желая отдать ему честь. Породистый жеребец, властность, исходившая от всадника, делали этого человека заметной фигурой. Марк без труда определил предводителя.
Видессианину было не меньше шестидесяти лет. И, судя по всему, это !k+( бурные шестьдесят лет. Его волосы и тщательно подстриженная борода были почти седыми. Несмотря на довольно увесистое брюшко, плечи видессианина не сгибались под тяжестью доспехов и оружия. В глазах мелькнули иронические искорки, когда он отвечал на салют Марка.
– Слишком много чести для меня. Это слабейшему надлежит склониться в поклоне. Можно даже поползать по земле. А сильному незачем кланяться… Ситта Зонар, к твоим услугам. – Он поклонился Марку, сидя в седле. – Мое звание – спафарий, если тебе это что-нибудь говорит.
Трибуну сразу же понравился этот Зонар. В сложнейшей системе видессианских титулов и званий должность спафария была, пожалуй, самой расплывчатой и неопределенной. Тем не менее очень немного найдется имперцев, способных посмеяться над этим – пусть даже ничего не значащим – званием.
– Я слыхал о тебе, молодой человек, – заметил Зонар. Последние слова он добавил явно для того, чтобы посмотреть, как отреагирует на них Скавр. Не дождавшись ответа, Зонар копнул глубже: – Баан Ономагул говорил о тебе такие вещи, что повторить их тебе в лицо я, право же, не решаюсь.
Один из видессиан бросил на своего командира тревожный взгляд.
– Неужели? – протянул Марк, скрывая за непринужденностью настороженность. Ничего удивительного в том, что Зонар знал покойного мятежника, не было. Неподалеку отсюда располагаются владения Ономагула. А вот то, что он с ходу признался в близком знакомстве с Бааном, – дело иное. Невероятный жест доверия по отношению к врагу Ономагула?..
– Ономагул вообще редко говорил о ком-либо хорошее, – осторожно отозвался трибун.
Зонар кивнул. Теперь лицо его было неподвижным. Видессианин как бы раздумывал, не совершил ли он ошибку, заговорив столь откровенно.
– Мне кажется, – добавил Марк, – это хромота сделала его жизнь такой горькой. До Марагхи Ономагул не был таким злобным и нелюдимым.
Глаза Зонара просветлели.
– Это так, – кратко промолвил он. Радуясь тому, что можно уйти от опасной темы, Зонар бросил взгляд на людей Княжества: – А с ними что делать? Они вообразили, будто эти земли принадлежат теперь им. Так, видите ли, утверждает их бандитский вожак.
После Сангария, мрачно подумал Марк, у намдалени вполне могут возникнуть подобные мысли.
Поразмыслив несколько секунд, трибун сказал:
– Возможно, Дракс захочет обменять их на Метрикия Зигабена.
Должно быть, вести о битве еще не дошли до Зонара. Видессианин изумленно моргнул, а остальные его люди тревожно загомонили.
– Дракс держит в плену главнокомандующего? – переспросил Зонар. – Ужасно. Расскажи мне новости.
Скавр начал рассказывать о том, что произошло у Сангария. Зонар слушал спокойно, пока речь не зашла о предательстве отряда намдалени в составе имперских войск. Тогда он взорвался черным гневом.
– Чтоб Скотос заморозил предателей!.. – зарычал он. С этого мгновения трибуну стало ясно, что Зонар не принимал никакого участия в мятеже Ономагула.
Когда Марк закончил рассказ, Зонар долго молчал. Наконец спросил:
– Что ты собираешься делать?
– Что смогу, – ответил трибун. – Как много я смогу – вот этого я не знаю.
Он ждал, что Зонар презрительно фыркнет. Но видессианин только серьезно и невесело кивнул:
– Должно быть, ты носишь на молодых плечах старую голову. Ты смело сражаешься за святое солнце Фоса, хотя и не носишь его изображение на бляхе пояса. И при этом у тебя хватает ума не хвастаться. – Зонар почесал колено, не сводя со Скавра внимательных глаз. – Знаешь что, чужеземец, ты вгоняешь меня в краску стыда… – проговорил он медленно. – Редко случается так, что наемные солдаты хотят спасти Видесс больше, чем граждане Империи…
Марк думал об этом еще с первых месяцев своей жизни в Видессе. Очень немногие видессиане были готовы разделить с ним это мнение. Давно привыкшие к могуществу державы, имперцы принимали его как само собой разумеющееся. Так было вплоть до самого поражения при Марагхе. Римлянин, чья родина стала великой державой всего за полтора столетия до его рождения, не был столь тщеславен и слеп.
Зонар прервал его размышления, протянув ему руку.
– Я и мои люди – мы сделаем для тебя все, что в наших силах, – поклялся он, горячо пожимая руку трибуну.
Скавр крепко стиснул его ладонь. Знать бы еще, какую помощь может оказать ему мелкий землевладелец из глухого уголка Империи…
Следующий день принес трибуну настоящее откровение. И не в последнюю очередь – потому, что путь легиона лежал теперь через земли Ситты Зонара. Когда наступили сумерки, легионеры разбили лагерь позади большой усадьбы, которая располагалась в узкой долине.
– Мы тут неплохо поработали, – сказал Зонар с гордостью.
– Вот уж точно, – согласился Гай Филипп и добавил: – И кусочек здесь жирный…
Марку и раньше доводилось слышать об огромных поместьях и богатых сельских усадьбах, которые находились во владениях видессианской знати. Но только сейчас он начал понимать, сколь велико было могущество провинциальных магнатов. Бурлящая жизнь столичных пригородов заменяла сельский быт тем аристократам, которые жили в столице. На центральном плато западных провинций почва была слишком бедной, чтобы землевладелец мог сосредоточить в своих руках богатство подобное тому, что имел Ситта Зонар.
Имение включало в себя великолепные виноградники, большие сады, плантацию ивовых деревьев у реки, протекающей у самого дома Зонара; на лугах, обильных густой травой и клевером, паслись лошади, мулы, коровы, козы, овцы. Виноградные лозы и плющ обвивали деревья на холмах. Часть земель была под лесами – из деревьев строили дома, телеги, сельский инвентарь. В дубовой роще, где Зонар столкнулся с намдалени, желудями лакомились не только дикие кабаны (на кабанов здесь охотились), но и домашние свиньи.
Пока легион шел по долине, трибун заметил не меньше пяти больших прессов для давления оливок. Пастухи следили за большими стадами.
Старший пастух, высокий крепкий мужчина среднего возраста, со взглядом, полным глубокого достоинства, устало подошел к ним, чтобы поздороваться с Зонаром. В том, как он разговаривал с хозяином огромного имения, где служил, Скавр не заметил и следа подобострастия или рабской покорности.
Магнат заверил старшего пастуха в том, что колонна легионеров – отряд дружественный.
– Рад это слышать, – отозвался пастух. – А то я уж собирался было поднимать на них округу.
Он разорвал клочок пергамента с какими-то цифрами. Вероятно, численность отряда легионеров и примерное направление, в котором они двигались, подумал Марк. В том, что пастух умел читать и считать, не было ничего удивительного. В Риме такую ответственную работу тоже поручили бы человеку грамотному. И хотя легионеры, заслышав реплику пастуха, насмешливо фыркнули, Скавр подумал, что к подобному замечанию следовало бы отнестись как можно серьезнее.
Гай Филипп тоже не улыбался. В отличие от большинства римских солдат, старший центурион хорошо знал, что такое партизанская война.
– Все местные крестьяне относятся к Зонару с большим уважением, – сказал он трибуну. – Вот настало бы для нас веселое времечко, если бы эти ребятки нападали на нас из кустов и с деревьев и исчезали бы прежде, чем мы могли пуститься за ними в погоню.
Он говорил по-латыни, так что Зонар уловил только свое имя.
Логика старшего центуриона была понятна Марку. Внезапно ему до конца стало ясно, почему столичные бюрократы так ненавидят провинциальную знать и так боятся ее. Для того чтобы заставить Зонара делать то, чего он делать не хочет, понадобится целая армия.
А ведь в этой округе – десятки таких зонаров. И, если уж на то /.h+., даже армия бессильна принудить Зонара повиноваться. Он мог поднять на борьбу и вооружить крестьян…
И не только крестьян, как вскоре обнаружили римляне. В усадьбе сельский магнат держал отряд из шестидесяти хорошо вооруженных солдат. Это не были безупречные воины-профессионалы. Они кормились преимущественно со своих полей и садов. Но отсутствие солдатской науки, дисциплины регулярного войска и постоянных тренировок эти люди возмещали несравненным знанием местности и той же преданностью своему господину, которую выказал и старший пастух.
Прежде, как знал Скавр, такие солдаты-крестьяне были готовы защищать всю Империю. Но годы, прожитые под бременем жесточайших налогов, заставили их искать защиты от жадности имперских чиновников у местной знати. Землевладельцы, могущественные и амбициозные, были только рады возможности использовать разорившихся крестьян, чтобы раз и навсегда сбросить со своей шеи ярмо бюрократии. Чернильные души в ответ нанимали солдат и таким образом удерживали мятежных магнатов в повиновении…
Пока легионеры устанавливали на насыпи колья, Марк думал о том, что следствием такой «гонки вооружений» стали бесконечные гражданские войны: сначала мятеж Ономагула, затем бунт Дракса… Трибун недовольно хмыкнул. Если бы внутренние противоречия и усобицы не ослабили Видесс, йезды сидели бы, не шелохнувшись, далеко от границ Васпуракана. А не торчали бы, как грифы, под самыми стенами Гарсавры.
– Что из этого? – заметила Хелвис, когда он поделился с ней своими мыслями. – Если бы Видессу не нужны были наемники, мы с тобой никогда бы не встретились. Или, может быть, ты считаешь, что это было бы и к лучшему?..
В ее голосе звучали печаль и вызов одновременно.
– Нет, моя любовь, – ответил Марк, коснувшись ее руки. – Одни боги знают, насколько мы далеки от совершенства. Или Фос, если ты так считаешь, – быстро добавил он, увидев, что она плотно сжала губы. В который раз уже трибун проклял свою неуклюжую речь. Он не слишком верил в римских богов и упоминал о них просто по привычке.
Гай Филипп также услышал первую фразу трибуна.
– Гм, – промолвил он. – Если бы видессиане не нанимали солдат, они прикончили бы нас всех, едва только мы попали в этот сумасшедший мир.
– Это правда, – признал Скавр.
Гай Филипп кивнул и тут же поспешил обругать какого-то несчастного васпураканина, который оказался достаточно глуп, чтобы облегчиться прямо у реки. Бедняга тут же огреб на свою шею град ругательств. И неделю нарядов по уборке нечистот вдобавок.
Марк погрузился в раздумья. Гай Филипп очень редко вмешивался в разговоры трибуна с Хелвис. Было ли его замечание грубоватой попыткой сгладить острые углы в нелегких отношениях Скавра с женой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70