Карн, терпеливо простоявший у стены последние три часа, шагнул к ней. Рядом с серебряным великаном она казалась маленькой девочкой.
– Опять кристаллическая решетка? – В его низком голосе звучало сочувствие.
Рейни улыбнулась. С тех пор как ее отвлекли от собственных исследований, Карн всеми силами старался утешить и ободрить молодую сотрудницу.
– Да, Карн. Больше пятисот часов работы, и все насмарку из-за микроскопического дефекта. – Она повернулась спиной к испорченной линзе. – Сколько ни жалей, исправить ее невозможно. Убери, пожалуйста, пока. Урза захочет сам убедиться, хотя ясно, что изъян слишком велик.
Рейни, как магистр технических наук, и сама имела право принимать решения в подобных ситуациях, но только не тех, где дело касалось Урзы. В работах над своим проектом мироходец контролировал каждый шаг.
С деликатностью, казавшейся невероятной при такой огромной мощи, Карн захватил большим изогнутым зажимом края линзы и, не касаясь поверхности, приподнял ее над столом, развернулся и бережно опустил на полированную подставку рядом с двумя такими же негодными изделиями.
Рейни уже занималась другим делом. В ее лаборатории параллельно велись разработки трех изобретений, не считая ученических работ, которыми она руководила. В воздухе стоял запах промасленной кожи и металла. На столах валялись детали и инструменты – хаос, на взгляд постороннего, но работавшие здесь ученые легко находили в этом систематизированном хаосе все необходимое. Правда, лишь немногим удавалось сработаться с Рейни, усвоив ее систему. Девушка втайне надеялась, что ее сумел оценить Урза. Впервые посетив ее лабораторию после того, как Рейни включилась в работу над Наследием, он действительно обронил: «Очень хорошо». Сам мироходец ни к чему здесь не прикоснулся, но на следующий день прислал четверых своих сотрудников для знакомства с организацией работы.
Стоя у стола, Рейни возилась с новым механическим двигателем из транского металла. Этот живой металл продолжал расти, выбивая рычаги и шестерни, если не был с самого начала идеально сбалансирован. Рейни снова навела лупу, разглядывая крошечные детали, а Карн, уложив на место линзу, безмолвно вернулся на свой пост.
– Баррин опять работает поздно. – Она подумала и исправила ошибку в чужом для нее аргивском языке: – Работает допоздна?
– Не знаю, госпожа Рейни. – Девушка отвлеклась от работы и обернулась к серебряному человеку.
Тот пояснил, шевельнув плечом: – Мне он ничего не сообщал, но, насколько я знаю, старший маг в самом деле очень занят последними исследованиями Гатхи. Он один из лучших учеников.
– И один из самых беспокойных, – заметила Рейни с холодной усмешкой. – Сперва Тефери и Джойра, теперь вот Гатха. Почему самые талантливые всегда доставляют больше всего хлопот? – она оглянулась на Карна. – Что у него на этот раз?
Серебряный человек отвел взгляд:
– Что-то случилось в лаборатории. Это в связи с работой над усовершенствованием метатранов. Гатха ввел изменения в евгеническую матрицу без разрешения Урзы и Баррина. С лучшими намерениями, конечно, однако результат получился… – Карн долго подбирал слово. – Неприятным.
Рейни покачала головой. Неосторожность молодого ученика тревожила ее так же, как и сложности с новым двигателем. Неплохо бы знать, для чего предназначается устройство, но Урза не пожелал просветить ее на этот счет. То ли очередная деталь Наследия, то ли новый прибор для лабораторных работ. Рейни раздражала такая таинственность. «Не хватало, – подумалось ей, – чтобы ко всему добавились еще и проблемы Баррина».
– Принеси мне, пожалуйста, стул. Опять дел на полночи.
Разговор увял. Рейни с головой ушла в работу над двигателем. Да и что тут скажешь? Они оба знали, что работать с Урзой нелегко. Баррин терпел, потому что верил в мироходца, верил, что тот сумеет защитить Доминарию. Рейни предпочитала не заглядывать дальше собственных дел: разработки и изготовления механизмов. Раз старший маг счел нужным задержаться, ей ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Сердцем лабораторного здания был огромный сводчатый зал, где создавались и оснащались воины-метатраны. Высокие арки, поддерживавшие купол, поднимались над головой на три десятка футов. Светящиеся шары в стенах заливали пространство мягким рассеянным светом. Искусственные матки многозначительно отсутствовали. Баррин распорядился, чтобы Гатха и прочие убрали их на то время, пока здесь работают ученики Рейни. Ее группа занималась установкой линз. Хотя маг и не видел особого смысла в подобных предосторожностях: вся академия уже знала, что лаборатории начали выпуск. Однако приказ есть приказ.
Ученики работали на лесах, возведенных вокруг массивной колонны. Младшие поддерживали мостки и передавали инструменты, которые требовали сверху старшие. Под гулкими сводами звенели голоса и шум работы. Рейни стояла внизу, чуть поодаль, спрятав руки в широкие рукава, и приглядывала за установкой линз. Ее требовательный взгляд не упускал ни одной мелочи.
Баррин еще не подходил к ней. Несколько минут назад девушка кивнула и улыбнулась ему, показывая, что его присутствие замечено. Теперь он ждал, когда она сможет отвлечься. Старший маг не имел привычки вмешиваться в работу магистров. Не говоря о том, что ему тоже нужно было время – собраться с духом.
Ученики быстро закончили установку линз и запечатали колонну. Рейни дождалась, пока они разберут леса и начнут выносить из зала оборудование, после чего повернулась к Баррину, и он был вознагражден за свое терпение долгой теплой улыбкой. У мага вдруг ослабели ноги, однако он мужественно заставил себя сделать пару шагов вперед. В который раз его поразила трепетная красота девушки, нежность и тонкость черт ее лица. Кто бы заподозрил в ней одаренного техника!
– Здравствуй, милый, – заговорила она, протягивая руки навстречу его объятиям.
Баррин сжал ее плечи, на миг забыв об учениках.
– Приветствую… – Он осекся, вдруг застеснявшись многочисленных зрителей.
Как ни старался старший маг скрыть тревогу и огорчение, но Рейни все равно услышала их в изменившемся голосе.
– Есть новости?
Кивнув, Баррин встретил испытующий взгляд карих глаз.
– Гатха закончил последние испытания, Урза далеко не удовлетворен результатами. – Маг глубоко вздохнул, словно пробуя холодный воздух на вкус. – Все указывает, что наследник, достойный Наследия, появится не ранее чем через сорок поколений. Мы еще плохо представляем, как пойдет развитие в областях ускоренного времени, хотя расшатанная временная система острова работает на нас. Из чего исходит Урза в своих вычислениях, для всех остается загадкой.
Рейни чуть вздернула плечи.
– Числа не лгут, – просто сказала она. Баррин уловил намек: числа не лгут, а вот Урза может и солгать. Маг поспешно изгнал из головы неприятное подозрение. Для этого разговора еще будет время и место, а сейчас его меньше всего интересовал мироходец, основавший Толарийскую академию.
– Для меня уже готова квартира в зоне медленного времени. – Он решительно перешел к главному: – Или почти готова, так что мне пора переезжать.
Наследие и, особенно, проект выведения Породы, требовали участия многих помимо Урзы, присутствие которого считалось необходимым. Вода источника медленного времени, пресловутого Источника Юности, замедляла старение, однако, чтобы продлить жизнь на сорок поколений, ее было недостаточно. Выход подсказали существовавшие на острове области с разной скоростью течения времени. Несколько самых талантливых сотрудников поселятся в медленной зоне и оттуда будут руководить растянувшимся на века проектом. Естественно, первым среди них оказался Баррин. Ему предстояло прожить на новом месте двенадцать веков, с точки зрения остальных обитателей Доминарии, и тридцать лет по его собственному счету.
– Я уже распорядился. Мои помощники готовят мебель и лабораторное оборудование, – беспомощно договорил он.
Рейни отступила на шаг.
– Уже? – спросила она, крепко обнимая себя за плечи, словно вдруг замерзла. Подняв наконец взгляд, девушка хотела что-то сказать, но, внезапно передумав, качнула головой. – Значит, мы прощаемся?
– Это зависит от тебя. – С самого начала Баррину не слишком нравилась мысль о долгой жизни в медленновременной зоне. Но когда старший маг осознал, что такая жизнь означает разлуку с Рейни навсегда… Именно тогда он и решился наконец начать этот разговор. – Ты могла бы отправиться со мной.
– Могла бы?… – прошептала девушка.
– Да. – Очертя голову, Баррин бросился вперед. – Я хотел бы… хотел попросить тебя поселиться со мной. Я прошу тебя стать моей женой!
Только теперь маг почувствовал, что на его лбу выступил холодный пот, а сердце бьется все медленнее, отсчитывая секунды.
– Тогда ничего не поделаешь, – после мучительно затянувшейся паузы рассмеялась Рейни. – Придется согласиться.
– Да? – Баррин не верил своим ушам. Потом по его телу прокатилась жаркая волна, и он сгреб девушку в объятия, думая о том, как ему повезло и что это наверняка добрый знак, предвещающий удачу, сколько бы опасений ни тревожили его душу.
Сейчас он чувствовал себя бессмертным, и воды медленного времени были здесь совсем ни при чем.

Глава 2

Кроаг медленно всплывал из глубин сна, дающего отдых и восстановление. Тело члена Внутреннего Круга Фирексии зашевелилось в баке с блестящей смазкой. Жидкость просачивалась в микроскопические поры сероватой пленки, туго натянутой на жесткие мускулы с проволочными жилами и бороздчатый череп. Череп, казавшийся маленьким на слишком крупном для него теле, был недавно снабжен щитками, прикрывающими глазницы. Зубы оскалены в застывшей бессмысленной улыбке. Сквозь щели между зубами Кроаг втягивал живительную смазку внутрь. Суставчатая рука с остро заточенными металлическими пальцами и проволоками тяг поднялась над блестящей поверхностью масла, заскребла стальной край бака и сомкнулась на исцарапанном клапане. Смазка, сбегающая по металлу, скапливалась на угловатом сочленении локтя и тяжелыми каплями падала обратно в бак.
В еще сумрачное сознание Кроага пробивался гулкий шепот, пробуждая приятные воспоминания: запах горячего железа и свежей смазки. В памяти выросла темная высокая фигура, черная в беззвездной, безлунной ночи. Окружающий мир светился искрами бесчисленных кузниц, а далеко наверху, в металлическом небе, кружились хлопья окалины. Темный образ вырастал, надвигаясь, и огромные пространства искусственного мира съеживались за его спиной. Темный левиафан застыл, обнаружив Кроага в беспредельных глубинах своего разума.
Этой ночью Явгмот явился, чтобы говорить с ним.
Темный бог Фирексии, создатель мира и усовершенствованных тел. Никто во всей Вселенной не обладал столь совершенными формами. Из глубин тысячелетней дремоты всевышний обращался к Внутреннему кругу, передавая свою волю. Кроаг хорошо помнил тот единственный раз, когда бог полностью очнулся от сна, помнил и тот великий ужас, что объял все девять кругов Фирексии, ужас, заставивший каждого склониться перед его величием. Тогда по воле его и была начата великая миссия: перестройка Доминарии, центром которой должна стать Фирексия. Рокот недовольства встряхнул тело Кроага, еще погруженное в сон. Член совета содрогнулся перед выражением высочайшего гнева.
«Урза Мироходец жив!» – объявил темный бог.
Гнев и осуждение изливались из глаз, светящихся в темноте раскаленной лавой. Их жар грозил искалечить тело Кроага. При всем своем совершенстве даже члены Внутреннего круга были бессильны перед разъяренным божеством.
«Доклад!» – прогремел властитель Фирексии.
Кроаг понимал гнев своего владыки. Мироходец завладел мощью изумительных камней силы, забытых когда-то в темных гротах Койлоса. Ему же удалось каким-то образом оградить Доминарию, на три тысячелетия задержав осуществление замыслов всевышнего.
Верхом наглости стало вторжение Урзы в Фирексию. Многие из членов Внутреннего круга были тогда уничтожены, и еще большему числу пришлось вернуться в сборочные цеха, где их тела ободрали и расчленили, чтобы собрать затем в новом, усовершенствованном виде. Урза достиг Четвертой Сферы, тем самым показав фирексийцам слабые места в их обороне, и едва не пробудил самого Явгмота. Далеко не сразу удалось оттеснить врага и послать по его следу воинов-разведчиков, которые должны были уничтожить мироходца, навсегда избавив Фирексию от опасного противника.
Невероятно, но Урзе снова и снова удавалось уходить от преследования, оставляя за спиной обгорелые обломки жрецов. Фирексийцы неизменно собирали их и внимательно изучали, чтобы избежать повторения ошибок в новых конструкциях. Вслед за Урзой фирексийцы проникли в Царство Серры, искусственный мир, наполненный белой маной, угрожающей существованию каждого фирексийца. Отвлекшись на столь завидную цель, жрецы-исследователи, а за ними и чистильщики полностью потеряли след Урзы. Вместо мироходца их жертвой пало Царство Серры. Почти все обитатели этого мира были уничтожены, и фирексийцы успешно обосновались в нем, однако Урза вернулся и встал на пути преобразований, помешав очистить искусственный мир от вредоносной для фирексийцев белой маны.
В докладе всевышнему Кроаг не упустил ни одной детали. Так или иначе, фирексийцы не были способны утаить что-либо от своего повелителя. Все содержимое памяти, существенное или маловажное, попросту извлекалось из их мозгов. Окончив доклад, член фирексийского Внутреннего круга замер, ожидая приговора – скорого и ужасного или оттянутого и жестокого, в зависимости от каприза божества.
Грохочущая ярость Явгмота сотрясала дремлющее сознание Кроага. Щупальца свирепой опаляющей энергии хлестали его, и тьма окутывала разум. Мертвящий запах горелого масла пронизывал тело. Но это еще не было наказанием или приговором. Явгмот пощадил подданного, не дав ему испытать полную меру своей ярости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33