На Земле считают, что в провинции мода более консервативна, чем у них. Глядя на Южный Пригород с высоты птичьего полета, такого не скажешь. На Земле постеснялись бы так строить. Район этот богатый, и жители выпендриваются друг перед другом, кто, чем может. Конечно, самые богатые жители Фаон-Полиса успели ухватить участки возле самого озера, но потом, когда вокруг озера понастроили гигантских термитников, сильно об этом пожалели.
Среднестатистический житель Южного Пригорода жалеет лишь о том, что его сосед умудрился пригласить для строительства более сумасшедшего архитектора. Дома копировали и смешивали все стили, когда-либо существовавшие на прародине. Разумеется – в миниатюре. На неуютном Фаоне содержать дом – дело не дешевое. Но египетские пирамиды в масштабе один к семи…
Впрочем, средь обычного для Фаона полупустынного пейзажа пирамиды, вернее, пирамидки, выглядят вполне уместно. Гармонично, сказала бы Татьяна.
Нечто вроде этого я ожидал увидеть, подлетая к дому Чарльза Корно. Но ничего подобного: у Корно был аккуратный белый домик с плоской квадратной крышей, местами прозрачной. Портик с колоннами наводил на мысль о чем-то древнегреческом. Этаж был всего один, но довольно высокий. Автопилот предложил мне самому найти, где сесть. Посадочная площадка находилась на краю участка, в метрах тридцати от дома. Со стороны противоположной дому к ней примыкали густые заросли фаонских кактусов. Я подрулил к посадочной площадке и завис: на площадке были припаркованы два флаера и не какие-нибудь, а полицейский и «скорая». Антирадар добродушно сообщил, что меня уже засекли и что смываться поздно. Я приземлился рядом.
Два полицейских сержанта поприветствовали меня весьма сдержанно и спросили, какого черта мне здесь надо. Пришлось ответить, что в полете мне стало дурно; случайно я увидел на стоянке «скорую», пусть и мне поможет, решил я.
– Тебе еще недостаточно плохо, – сказал один из сержантов.
– Место занято, – сказал другой, постарше.
– Кем? – спросил я равнодушно.
– Кем надо, – объяснил первый.
– Пожалуй я полечу, – я шагнул к флаеру.
Старший вытащил дубинку и преградил мне ею путь, как шлагбаумом.
– Стой где стоишь, – прорычал он.
– И не дергайся, – добавил его напарник и положил руку на кобуру.
Дергаться я и так не собирался.
Возле дома послышались голоса, затем из-за угла появились три головы, остальные части тел скрывал кустарник, высаженный вдоль дорожки. Первые две были в медицинских шапках, и расстояние между ними – приблизительно два метра – не менялось. Я заключил, что медики тащат носилки. Третью голову я бы легко дал на отсечение, ибо она принадлежала старшему инспектору Виттенгеру.
Троица подошла к стоянке. В полном соответствии с моим прогнозом, на носилках лежал полиэтиленовый мешок размером с человеческое тело. Медики молча убрали его в свой флаер и залезли в кабину. Виттенгер заметил меня еще от дома, но виду не подал.
– Это еще кто? – он наконец обратил на меня внимание.
– Вот, господин полковник, поймали. Говорит, дескать, плохо ему стало. Увидел «скорую» и приземлился. Думал – помогут, – экономя слова, доложил тот сержант, что постарше.
– Хотел смыться, – дополнил другой.
– Это человек чересчур скромничает, – Виттенгер ткнул в меня пальцем. – Я полагаю, на него в полете кто-то напал, и он, заметив полицию, поспешил под нашу защиту. Так, господин, как вас там?
– Истинно так, инспектор, – признал я.
Сержанты дебиловато переглянулись.
– Пройдемте в дом, – велел он мне.
Я виновато опустил голову и поплелся к дому, Виттенгер пошел следом.
Дорожка к дому была выложена серыми шершавыми плитами – такие обычно с подогревом. По обе стороны дорожки рос черный вьющийся кустарник, его название, вероятно, сказали на том уроке ботаники, который я пропустил. В конце дорожки кустарник отрывался от земли и обвивал белые четырехгранные колонны, поддерживавшие портик. Высокие окна были забраны витой решеткой, черной, как и кустарник. На стенах между окон я заметил серовато-голубоватый рисунок – неясный, будто бы проступивший сквозь верхний слой белой краски. Входная дверь отличалась от окон отсутствием низкого подоконника. Мы зашли в дом.
– Туда, – инспектор указал на одну из дверей в пустом, светлом холле, где мы очутились миновав что-то вроде тамбура. За дверью оказалась кухня.
– Садитесь, – он пододвинул стул возле кухонного стола. Сам сел напротив, поставил локти на стол, подпер подбородок и посмотрел мне в глаза.
– Если бы вас здесь не было, я бы решил, что дело закончено, – сказал он.
– На носилках был Чарльз Корно?
– Да. И вы к нему ехали.
– Допустим. Допустим, что сейчас меня здесь нет. Тогда, как все произошло?
– А зачем он вам понадобился?– последовал встречный вопрос.
Толком я сам этого не знал. Для первого знакомства было достаточно журналистского удостоверения, лежавшего у меня в кармане. Журнал «Сектор Фаониссимо» – издание научно-популярное, и его вполне могла заинтересовать новая, весьма познавательная игра. И «Виртуальным Играм» лишняя реклама не помешает. Поэтому я был уверен, что Корно меня примет. Вообще-то, журнал «Сектор Фаониссимо» – это только рабочее прикрытие, но именно он дает повод называть наше агентство Редакцией, без кавычек.
– Инспектор, вы же знаете, в чем между нами разница. Мои тайны навсегда останутся моими, а ваши завтра же будут во всех газетах. К чему тогда терять время? – убеждал я его.
Но Виттенгер взялся за комлог.
– Давно я с Шефом не общался. Кстати, как он там?
Он в самом деле стал набирать номер Отдела. С Шефом Виттенгера объединяло одно прошлое расследование, в котором довелось принять участие и мне. Более того, Виттенгер Шефу кое-чем обязан, но вспоминает он об этом все реже и реже.
– Шефа нет на месте, – сказал я и нажал на «отмену».
– Фу, ну что за манеры, – скривился инспектор.
В холле послышалась какая-то возня. Хлопнула входная дверь. Я встал и подошел к окну. Полицейский в штатском выводил из дома скованного наручниками юношу в обтягивающих белых джинсах и ярко-синей куртке мехом наружу. Юноша извивался, стремясь выскользнуть из рук следователя, тот успокаивал арестованного подзатыльниками и тычками в спину.
– У ваших манеры еще хуже, – указал я на удалявшуюся парочку.
Виттенгер привстал и посмотрел в окно.
– Ньютроп, полегче! – сказал он по рации.
– Так ведь он сам… Черт… Стой скотина…, – послышалось в ответ.
Что там у них происходило, не давала разглядеть колонна, увитая черными побегами.
– Значит, это убийство, – заключил я.
– Оно самое, – кивнул инспектор.
– И убийца в ваших руках.
– В руках Ньютропа, – поправил меня инспектор.
– Повезло Ньютропу. Что же все-таки произошло?
– Около часа назад к нам на пульт позвонили из «скорой» и сообщили, что их клиент стал нашим. Мы, конечно же, очень обрадовались, поскольку надо же нам чем-то себя занять и вылетели по этому адресу. В тамбуре между входной дверью и дверью в холл лежал Чарльз Корно. «Скорая» ему уже ничем не могла помочь. Он умер за несколько минут до их прибытия. Вызвал «скорую» Рауль Амирес – это тот молодой человек, которого вы только что видели. Он нашел Корно в тамбуре, тот был без сознания. Амирес вызвал медиков. Медики вызвали нас.
Я возразил:
– Этого мало. Почему вы назвали смерть Чарльза Корно убийством? И почему убийца – Рауль Амирес?
Инспектор запустил пятерню в загривок.
– Смерть была вызвана кровоизлиянием в мозг. Это установили врачи из «скорой». Думаю, наши эксперты придут к такому же выводу. Кровоизлияние произошло вследствие сильного удара цефалошокера. Если правильно нанести удар, то смерть может сойти за естественную, но не в нашем случае. Видимо, в последний момент рука у Амиреса дрогнула и шокер оставил след. Шевелюра у покойного – будь здоров, след шокера едва просматривался. Цефалошокер мы нашли. Разумеется, нет никакой возможности определить, был ли нанесен удар именно этим шокером или каким-либо другим. Но на этом защиту не построишь, сами понимаете.
– Защиту можно построить на том, что убийцей является кто-то другой, – заметил я.
– Это вряд ли. Дом непреступен, как крепость. Внутри находились только жертва и Амирес.
– Кстати, кто такой этот Амирес? Что он вообще тут делал и есть ли у него мотив?
– Отвечаю по порядку. Рауль Амирес – ассистент Чарльза Корно, кодировщик. Над программами они работали вместе. По поводу того, что он тут делал… Вы его видели?
– Толком нет. А что?
– Амирес живет у Корно уже семь месяцев. Улавливаете?
– Кажется да. У них там большая дружба или что-то вроде того.
– Вот именно. Очень большая дружба. Что, впрочем, не мешало им регулярно скандалить. Ньюпорт опросил соседей. Соседи, между прочим, сказали, что буквально вчера вечером они видели, как Амирес выскочил из дома Корно и бросился к посадочной площадке, где стоял его флаер. Следом за ним выбежал Корно, он догнал Амиреса на полпути и увел обратно в дом. Они кричали друг на друга, но слов соседи не расслышали. Возможно, они скандалили всю ночь напролет. Или ночью передохнули, а утром продолжили. Теперь убежать хотел Корно, но в тамбуре его настиг удар шокера. В результате – непредумышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта. Еще вопросы есть?
– И часто они убегали друг от друга?
– Это мы установим. Семейная жизнь – штука такая… – иронично заметил инспектор и неопределенно развел руками. Наверное, вспомнил что-то из своей личной жизни. – Особенно семейная жизнь такого сорта, – добавил он.
– Итак, в доме находилось два человека – Корно и Амирес. И больше, вы говорите, никого?
– Не я, а Амирес так говорит.
– Ладно, Амрес, так Амирес. Но убийство произошло непосредственно перед входной дверью. Почему бы не предположить, что Корно сам открыл убийце дверь?
– Чтобы впустить кого-либо в дом не нужно выходить в тамбур. Обе двери – и входная и та, что между тамбуром и холлом, открываются из холла. Две двери не могут быть открыты одновременно – только по очереди – так безопаснее. А о своей безопасности Корно очень пекся. В холле установлен монитор камеры наблюдения. Если бы Корно хотел кого-то впустить, он просто нажал бы соответствующую кнопку. Поэтому он никогда бы не пошел встречать гостя в тамбуре. Да там и не развернуться вдвоем. Амирес говорит, что никаких посетителей они не ждали. Перед тем, как он нашел тело, внешние и внутренние двери тамбура была закрыты.
– А как Амирес сам объясняет произошедшее?
– Никак.
– Значит вы не поняли объяснения. Позвольте, я сам с ним поговорю.
Инспектор недовольно закряхтел.
– Какое дело вас сюда привело?
– Расскажу после разговора с Амиресом, – пообещал я.
Виттенгер был вынужден отступить.
– Ньютроп, верни подозреваемого на место, – приказал он по рации.
– Навсегда? – спросил Ньютроп.
– На время… В гостиной нам будет удобнее, – сказал инспектор мне и пошел показывать дорогу.
Он привел меня в большую комнату без окон, свет поступал через прозрачный потолок и крышу. Стены увешивали снимки со сценами из созданных Корно компьютерных игр: роботы побивающие монстров, монстры побивающие роботов и все такое прочее. Белые мягкие диваны, расставленные полукругом, были завалены пухлыми подушками с вышивкой на какую-то туземную тематику, Земную – не Земную, я не разобрал. Ничего не подозревая, я плюхнулся на один из диванов и тут же в нем утонул. Виттенгер усмехнулся, глядя, как я там барахтаюсь, и присел на журнальный столик. Могу даже сказать на какой из журналов он сел: на «Шустрый кубит», кажется.
Ньютроп ввел Рауля Амиреса, подталкивая того в спину.
– Снимите же наручники, наконец! – требовал Амирес. Его черные глаза метали молнии, острый подбородок был горделиво вздернут, челка темных вьющихся волос прилипла к вспотевшему лбу, и это обстоятельство Раулю очень мешало.
– Сними, сними, – сердобольно покивал Виттенгер.
Ньюпорт толкнул Амиреса на диван и снял наручники. Амирес первым делом убрал челку со лба и еще выше задрал подбородок. Виттенгер сказал Ньютропу, что тот пока свободен. Ньютроп подозрительно зыркнул на меня, но удалился без звука.
– Рауль, с тобой хотят побеседовать, – нежным голосом проговорил Виттенгер. – А на Ньютропа ты не сердись, он не всегда был такой…
– А только с тех пор, как мама уронила его головой об пол, – закончил за Виттенгера Амирес.
Виттенгер продолжал ломать комедию:
– Смотри, Рауль, накажу! – погрозил он пальцем.
– Или отдам злому дяде, – сказал я, имея в виду Шефа, но ни в коем случае не себя.
– Нет, – возразил Виттенгер, сообразив о ком я говорю. – Никакому злому дяде мы Рауля не отдадим. У нас своих злых дядей хватает.
В амплуа «доброго полицейского» инспектор выступал крайне неубедительно – из-за отсутствия практики, очевидно. Представление начало мне надоедать. Я властным жестом призвал инспектора к молчанию, затем сказал:
– Рауль, я знаю, полицейские тебя уже допрашивали. Но расскажи мне все еще раз. Когда ты обнаружил тело?
– Не тело, – обиженно возразил он, – Чарли был еще жив. Я сразу же вызвал «скорую».
– Который был час?
– Около двух, точно не помню. Я работал в кабинете, Чарли – в подвале, там находится установка для пространственного моделирования. Когда он не ответил мне по интеркому, я спустился в подвал, но там его не было. Я стал искать его повсюду. Дом небольшой, сами видите, и вскоре я убедился, что в доме его нет. Тогда я подумал, что он вышел. Я пошел взглянуть, нет ли его где-нибудь на участке. Так я его и нашел.
– Зачем он мог выйти из дома? – спросил я.
– Не знаю, – Рауль пожал плечами.
– Одежда на жертве была домашняя, – вставил Виттенгер, – И явно не для улицы.
– Кто-нибудь к вам приходил сегодня? – снова спросил я.
– Нет, – помотал он головой. – Только посыльный из ресторана. Мы заказали обед на дом. Каждый день к нам приезжал посыльный, но в дом он никогда не входил – оставлял еду в тамбуре. Затем кто-то из нас двоих ее забирал.
– В каком ресторане вы заказывали еду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48