Хроно прав. Великая победа.
Раненых тоже было немного. Они сидели на поле битвы, сами перевязывая свои раны. Биннесман, увидев, что вильде проломила череп огненной колдуньи и начала есть, отправился к ней.
Нынче он разрешил своему созданию вступить в бой. Едва началась атака, вильде соскочила с лошади и ринулась в самое пекло, с невероятной свирепостью убивая чудовищ голыми руками. Скольких она убила, Габорн даже не пытался сосчитать.
Рыцари расселись кто где, начали чистить и точить оружие. Разведчики приступили к подсчету убитых.
Второй раз атаковать опустошителей было невозможно. Не хватало копий.
Габорн только подумал о новой атаке, как сразу же ощутил тревогу. Среди опустошителей произошла какая-то перемена. Какая, он пока не понимал, но знал, что второй раз не будет столь же удачным.
Биннесман оставил вильде, пошел к раненым. К нему присоединились Иом и барон Кирка.
Габорн сказал Аверан:
— Пойдем со мной. Поищем, вдруг да наткнемся на Пролагателя Путей.
Он спрыгнул с лошади, помог спуститься девочке. Он обещал Аверан, что той не придется есть мозг опустошителя прилюдно. И потому, когда за ними пошли было какие-то рыцари, он махнул рукой, веля им остаться.
Они спустились на тропу опустошителей, начали бродить вместе среди трупов. Все равно что спустились в могилу. Сильно пахло взрыхленной землей. Кругом громоздились, загораживая свет, окровавленные серые туши. Над ними вились гри, садясь время от времени на трупы. Эти мелкие черные твари походили на летучих мышей своими коготками на концах крыльев, которыми они цеплялись за шкуры опустошителей. Но на этом сходство с летучими мышами кончалось. У гри, как у самих опустошителей, были, кроме крыльев, еще четыре маленькие лапки и безглазые головки с тонкими щупальцами. Садясь на трупы, они забирались в складки кожи в поисках укрытия и пищи — кожных червяков-паразитов, которые досаждали опустошителям при жизни.
При приближении людей гри издавали тихий писк, отползали подальше или улетали.
Аверан неторопливо изучала каждого опустошителя. Веснушчатое личико ее было напряжено, светло-голубые глаза смотрели настороженно. На одного носителя клинка она глядела особенно долго, прищуриваясь и наклоняя голову набок, словно присматривала яблоко на лотке.
— У него тридцать шесть щупалец, — сказала она наконец. — И рост большой. Но лапы какие-то хилые, болел, видно.
Габорн жаждал знать об опустошителях как можно больше.
— А количество щупалец что-нибудь означает?
— Когда щупалец много, опустошитель может чуять лучше и слышать лучше, — отвечала Аверан. — Но это не всегда так.
— Ты знаешь, кто станет новой предводительницей орды?
Аверан задумалась.
— Я не знаю, кто из них еще жив. Габорн кивнул.
— Но в Каррис они не вернутся?
— Нет, — сказала Аверан. — Мне кажется, нет. Вы отбили их нападение, а когда людям это удается, опустошители начинают тревожиться.
— Почему?
— Потому что в прошлом мы их побеждали, — сказала Аверан. — Эрдену Геборену помогали в бою Победители. Для опустошителей они сияли, как солнце. И ослепляли их.
Эрден Геборен сражался с опустошителями две тысячи лет назад и уничтожил почти все их войско. По древним сказаниям, войско это во много раз превосходило его собственное. И Габорну приятно было услышать, что опустошители тоже помнят о той старинной битве и по-прежнему боятся Победителей.
— Почему они не пожинали знания в Каррисе? — спросил он. — Я видел трупы. Все были целы.
— Потому, — сказала Аверан наставительно, словно разговаривая с ребенком, — что добыча достается самым могущественным лордам опустошителей. Мертвецы принадлежали Великой Воительнице. Она должна была их распределять. Но вы ее убили, а младшие колдуньи испугались грозы, да и отступали они в панике. Боялись, видимо, что вернулись Победители. В любом случае, им было не до того.
Это Габорну было понятно. Среди людей тоже при распределении военной добычи право выбора первыми имели капитаны и сержанты.
Аверан остановилась возле другого опустошителя и снова долго разглядывала его. К этому времени они осмотрели почти треть павших.
— Может быть, этот, — сказала она наконец, — Я не уверена.
Она подошла к заднему проходу чудовища, принюхалась и, сморщившись, отпрянула.
— Он? — спросил Габорн. Девочка покачала головой.
— Не уверена. Не могу разнюхать как следует, чтобы понять.
— Но что-то ты учуяла?
— Только его предсмертный вопль. Умирая, опустошители всегда кричат, чтобы услышали другие. Иначе я бы вовсе ничего не могла учуять.
Габорн тоже подошел к отверстию над задним проходом чудовища. Щупальца там были влажными и липкими, не такими, как на голове. Он принюхался и уловил некий запах. Аверан назвала его «воплем», но он был совсем слабым и напоминал запах заплесневелого чеснока.
— И что это означает? — спросил Габорн. Если уж он собрался в Подземный Мир, не мешало бы научиться понимать язык запахов опустошителей.
— «Здесь смерть. Бегите», — сказала Аверан. Она посмотрела на бесконечную вереницу трупов, тянувшуюся далеко вперед, и тяжело вздохнула.
— Давайте его отметим. Если не найдем такого, который будет больше похож, попробуем этого… — сказала она смущенно, чувствуя себя очень неловко. В конце концов, есть мозги опустошителя — для человека занятие противоестественное.
— Хорошо, — произнес Габорн. Огляделся, ища какие-нибудь камни, чтобы сложить их горкой возле трупа, но все камни здесь были растоптаны в пыль ногами десятков тысяч опустошителей. Тогда он снял правую латную рукавицу и положил ее в открытую пасть чудовища.
Они пошли дальше. Тут послышался стук копыт и позвякивание кольчуги — кто-то скакал к ним на коне по тропе опустошителей, объезжая серые туши. Это оказался Скалбейн.
— Добрые вести, милорд, — сказал он. — Мы сосчитали мертвецов — за одну эту атаку пало около тридцати трех сотен опустошителей.
В это было трудно поверить. Силы Габорна составляли менее двадцати пяти сотен рыцарей. И люди потеряли в бою только одного на сотню.
Габорн невольно просиял. Когда Скалбейн ускакал, Аверан сказала:
— Вы похожи на кошку, которая съела птичку.
— Удачный день, — сказал Габорн. — И великая победа.
Аверан покачала головой.
— Вы не должны так думать, милорд. Большинство опустошителей ни в чем не виновато. Они… все равно что крестьяне.
В голосе ее звучал вызов.
— Ты говоришь так, словно они люди, — сказал Габорн. — Но эти «крестьяне» пришли в Каррис. Они убили десятки тысяч людей и могли убить вообще всех.
— Они сделали это только потому, что им приказали, — возразила Аверан. — И незачем было их убивать — убить вы должны Великую Истинную Хозяйку. Это она ваш враг.
Девочка говорила очень уверенно. Габорн внимательно посмотрел на нее. Еще утром она казалась ему обыкновенным ребенком — девятилетняя веснушчатая девчушка с рыжими волосами и решительным блеском в глазах.
Но сейчас он понял, что это иллюзия. Глядя на нее вблизи, он видел на ее лице легкий зеленоватый отблеск, словно в кожу ее были вкраплены кусочки слюды, отражавшие солнечный свет.
«Это не обычный ребенок, — подумал он. — Она похожа на Биннесмана куда больше, чем показалось мне сначала. Охранительница Земли, она служит Земле, и потому благополучие змей волнует ее не меньше, чем благополучие мышей, и опустошители не менее важны для нее, чем люди».
Аверан подошла к другому мертвому чудовищу. От него чесноком пахло сильнее, и девочка даже попятилась.
— Ужас, — сказала она, — Этот, верно, умирал медленно.
Габорн в ее правоте не сомневался.
— А ты сможешь научиться говорить с опустошителями? — спросил он.
— Как? Может, вы еще не заметили, — сказала Аверан, — но у меня нет щупалец.
— Можно ведь составлять запахи, — объяснил Габорн. — Взять, к примеру, чеснок — его запах означает какое-нибудь слово?
Аверан озадаченно посмотрела на него и нахмурилась.
— Я об этом не подумала! Но, пожалуй, нет. Чеснок не подойдет. Этот предсмертный крик на самом деле не очень-то похож на запах чеснока. Скорее на вздох, когда думаешь о смерти… Но, правда, я смогла бы, наверно, написать несколько слов, — девочка задумалась. Сказанное Габорном запало ей в душу.
Габорн же на мгновение дал волю своему воображению. Говорить с опустошителями! И что бы он им сказал? Трудно было представить это, не зная языка, не до конца понимая, как они общаются друг с другом.
Они осмотрели всех павших, и Аверан попросила его отметить еще двух опустошителей.
Затем они вернулись к первому отмеченному.
Габорн вытащил меч и вскочил к опустошителю в пасть. Кристаллические зубы нависали над головой, как сосульки. Он вонзил клинок в мягкое нёбо чудовища, разрезал его. Из раны на ноги ему брызнула чернильная кровь.
Он подождал, пока кровь стечет, потом зачерпнул большую пригоршню дымящегося мозга, похожего на серых червей, вымазанных темной кровью.
Передал его Аверан и повернулся к ней спиной, чтобы она ела спокойно. А сам забрался на труп опустошителя и посмотрел на юг. Сначала он не увидел никаких признаков убегавшей орды. Потом заметил милях в двух к югу хвост колонны, направлявшейся к Манганской скале. Опустошители пересекали сейчас низину меж холмов. И определить их местонахождение ему позволила лишь поднятая ими пыль.
Славная битва, триумфальная победа. Но он видел еще и павших рыцарей, которых сейчас выносили с поля брани их товарищи. Убитых и раненых укладывали в те же самые телеги, в которых привезли из Карриса копья. Что ж, других телег не было. Габорн знал это, да и мертвым все равно, что с ними обходятся столь бесцеремонно. И все-таки не так должна заканчиваться битва, и жизнь человеческая должна иметь более пристойное завершение.
Его заметили, и несколько лордов поскакали к нему. На лицах их сияли радостные, возбужденные улыбки. То были могучие воины: королева Хейрин Рыжая из Флидса, Верховный Маршал Рыцарей Справедливости Скалбейн, сэр Лангли из Орвинна.
Скалбейн закричал:
— Мы готовы выступить по первому же приказу! В Баллитон, что всего в двадцати милях отсюда, подвезли ночью копья из Карриса и замка Феллс. Через полчаса мы снова будем при оружии и сможем сделать вылазку.
Габорн прислушался к себе. Предупреждение Земли прозвучало в его душе почти как крик — если он атакует опустошителей еще раз, его войско будет уничтожено.
— Мы вооружимся в Баллитоне и пообедаем, — произнес Габорн, не желая отдавать приказ, которого все они ждали. По лицам их было видно, что они надеялись немедленно вступить в бой. — Опустошители теперь настороже. Во второй раз нам их врасплох не застать.
На физиономии Лангли выразилось откровенное разочарование. Но Скалбейн только негромко произнес:
— Как прикажет мой лорд. Габорн спрыгнул со своего жуткого помоста. Аверан как раз доела и, встав на колени, вытирала руки о землю. Он спросил:
— Ну что, нашли? Это Пролагатель? Девочка пожала плечами.
— Пока не знаю. Пойму попозже.
— Когда же?
Аверан немного подумала.
— Часа через три-четыре.
В этот момент вдалеке затрубили рога. Габорн выскочил из канавы и увидел на холме с южной стороны всадников.
Один из них прокричал:
— Опустошители лезут на Манганскую скалу! Теперь они наши!
ГЛАВА 29
ОТСТУПЛЕНИЕ

Король Ордин как-то спросил меня, что я больше почитаю в рыцаре: отвагу или послушание. Я ответил — разумеется, послушание. Ибо послушный рыцарь станет отважным по приказу.
Король Джас Ларен Сильварреста

Миррима, встав поровнее на сухой траве, натянула стрелу до уха. Крашеные гусиные перья защекотали ей щеку.
Выбрав мертвого опустошителя в восьмидесяти ярдах, она прицелилась в «заветный треугольник». И сказала Боринсону:
— Я собираюсь с тобой в Инкарру.
Подождала ответа, но он ничего не сказал. Всякий раз, как она представляла себе этот разговор, она думала, что он сразу же ей наотрез откажет. Миррима, продолжая целиться, тихонько вздохнула.
Большинство лордов ускакало вслед за опустошителями, которые нашли для себя убежище на Манганской скале.
Боринсон наконец заговорил:
— Я это знал с того самого момента, как тебя увидел.
— И что?..
— И по-прежнему не считаю это разумным.
Несколько дней назад, когда она просилась с ним, он отказал ей сразу. Что-то в их отношениях изменилось. Она сочла это добрым знаком.
Держать лук Хосвелла в руках было приятно. Полированная рукоять ложилась в ладонь так, словно была выточена для Мирримы. Длинная арка упругой стали сгибалась легко и мягко до самого конца.
Тисовые луки, как правило, сгибались неравномерно. Причинами тому частенько были деформация дерева или чересчур тонко выструганное крыло. И требовалось время, чтобы изучить все прихоти оружия и точно знать, на какое расстояние летит выпущенная из него стрела. Этим недостатком страдали и стальные луки, если кузнец допускал небрежность в работе.
Но стальной лук Хосвелла был сбалансирован идеально.
Миррима выпустила стрелу. Та глубоко вошла в край «заветного треугольника».
Гораздо глубже, чем при стрельбе из тисового лука. Во время битвы Миррима израсходовала три дюжины стрел, а убила только четырнадцать опустошителей. Хосвелл же превзошел ее больше чем на дюжину.
— Что ж, — сказала она, — я думала об этом. И согласна, что это не разумно. Боринсон фыркнул.
— Ты согласна?
— Да, — сказала она. — Ехать с тобой в Инкарру глупо. Здесь куда безопасней — всего лишь Темные Победители прилетают да опустошители бродят ордами.
Боринсон засмеялся низким грудным смехом. И Миррима поняла, что победила.
— Ладно, — сказал он. — Храбрости тебе не занимать. Поехали.
Она взглянула на него искоса.
— Но, — продолжил он, — говорю я это не с легким сердцем. Что ты знаешь об Инкарре?
— Люди в Ночных Королевствах живут в огромных домах размером с целую деревню, — ответила Миррима. — Днем спят, а работают ночью. Сторожат их дома драконы.
— Страну защищают чародеи рун, — добавил Боринсон. — И кого по глупости туда заносит, обычно не возвращаются. Границы Инкарры закрыты для Рофехавана уже больше трех веков, и Король-Гроза двадцать лет не отвечает на послания из Мистаррии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58