Он, заслышав наконец мои шаги, вздрогнул и обернулся. На лице молодого человека застыло удивление.– Что-то случилось, господин?– Ага. – Я судорожно заглатывал воздух. Вот тебе и форма. – Ага. Мне нужно… с вами… поговорить – уф!Слуга почтительно ждал, мол, поговорить так поговорить. Причуда гостя – закон.Я перевел дух. Нет, все-таки следует каждое утро вставать пораньше и бегать… ну, положим не вокруг башни, так хоть по лестнице – вверх-вниз, вверх-вниз – разиков этак пять. Хотя, пожалуй, и трех хватит за глаза… для начала. Тэк-с, о чем это мы? Ага, слуга.– Поговорить, – повторил я. – Вы не очень торопитесь? Впрочем, все равно. Скажите, почему вас иногда очень трудно найти? И где, собственно, искать в случае необходимости?– Именно меня или вообще кого-либо из персонала? – невозмутимо уточнил мой собеседник.– Из персонала, из персонала.Он в недоумении пожал плечами:. – Разумеется, в башне. У нас нет какого-либо конкретного места, где мы постоянно находимся. Так… повсюду.– Слушайте, а чем вы, собственно, занимаетесь? Нет, я понимаю: сервировка стола, поддержание чистоты и порядка… Но – в принципе?Я чувствовал, что заговариваюсь и с умным лицом выдаю полнейший бред, но остановиться не мог.– Простите, я не понимаю вашего вопроса, – вежливо моргнул слуга. – Не могли бы вы выразиться точнее?В том-то и дело! В том-то и дело, что не могу. Я вообще тайнами со вчерашнего дня не занимаюсь, между прочим, – так что и уточнять-то нечего.– Это вы меня простите. – Я потер висок. – Вот недавно искал вас, нужна была помощь, а никого рядом не было, и поэтому…– Думаю, больше подобное не повторится, – пообещал мой собеседник.– Я тоже так думаю, – выдавил из себя кислую улыбочку, насквозь фальшивую. – Скажите… сюда можно устроиться на работу?– То есть? – Он вежливо приподнял левую бровь – не слишком высоко, а гак, в меру приличия.– Ну-у… понимаете, у меня есть знакомый, который хотел бы определиться на подобную работу. Сложно сюда попасть? Слуга пожал плечами:– Знаете, я бы посоветовал ему обратиться к господину Мугиду.– Почему именно к нему? Он же только повествователь… или я ошибаюсь?– Вы не ошиблись: господин Мугид – повествователь. Но именно он будет решать, принимать вашего друга на работу или нет. И кстати, мне кажется, у нас сейчас нет вакантных должностей.– Ага, спасибо. – Я развел руками. – Простите, что потревожил. До свидания.Слуга продолжал свой путь, а я мысленно плевался: тоже мне, сыщики-разбойники, по инерции пытаемся чего-то вызнать, выпытать! Ведешь себя как полоумный, кидаешься на людей – тьфу, противно!С таким настроением только «Феномен» читать.Тэк-с, на чем это мы прошлый раз остановились? Ага, там была ссылка на Приложение, связанное с суурами. Поглядим.
ПРИЛОЖЕНИЕ 5 Сууры и носители феномена Пресветлых
Само название «суур» происходит от имени древнего ашэдгунского мудреца Исуура. Жизнь этого человека, его слова и деяния заслуживают того, чтобы им посвятили отдельные тома (что, впрочем, и делалось, и делается по сей день). Учение Исуура во многом предопределило развитие философии, естествознания и культуры Ильсвура на несколько веков вперед, оно же стало основой мировоззрения особой группы в обществе древнего, а затем нового Ашэдгуна – бродячих мудрецов.У Исуура было много учеников; по крайней мере, людей, которые именовали себя так, находим предостаточно. С другой стороны, сам он утверждал, что не принимал учеников. «Только тот, кто живет по сердцу и следует своей душе, становится моим учеником» (1, с. 23). Как считал Исуур, подобных людей было немного.Но все же они существовали, и еще при жизни мудреца некоторые из них «перешли из качества учеников в качество принципиально новое, встали на следующую ступень Вечности» (1, с.71). Они оставили Исуура и странствовали по Ашэд-гуну и за его пределами.После смерти Исуура эти бродячие мудрецы собрались на могиле учителя и совещались. (К тому времени за ними закрепилось название «сууры».) Предмет и результаты собрания первых сууров неизвестны.Через несколько дней мудрецы разошлись и продолжали жить, как жили раньше. Постепенно у них появились последователи – учение Исуура «продолжало жить в сердцах, озаряя своим сиянием путь тем, кто желал этого» (3, с.25 – 26).Образ жизни сууров мало изменился с того времени. «Шагами своими мерять дорогу, питаться тем, что пошлют Боги и дадут люди; не гневаться, не злословить, не наносить вреда душе человеческой – вот наш путь» – все это сууры пронесли через время. Они довольно неожиданно для других – «вкушающих суету мира» – обрели статус неприкасаемых. За убийство суура карали строго и жестоко. Это поставило бродячих мудрецов в выгодные для обеих сторон условия: они не касались «суеты мира» – мир не трогал их. Можно сказать, что таким способом власти Ашэдгуна избавились от серьезной опасности, которую несли в себе сууры. Как утверждают некоторые аналитики, бродячие мудрецы могли бы серьезно пошатнуть мирооснову, если бы не оказались «изолированными от мира».Сам образ жизни сууров, казалось, исключал возможность какой-либо организации и управления. Тем не менее раз в три года (по необходимости – чаще) большинство мудрецов приходили на могилу Исуура. Там они проводили несколько дней, но, как и в самом первом случае, предмет и результаты подобных собраний для непосвященных оставались тайной.Итак, повторим: долгое время – вплоть до ан-тэга, превратившего древние Ашэдгун и Хуминдар в единую державу, – сууры оставались вдали от «суеты мира». Ан-тэг не вызвал особых волнений среди бродячих мудрецов (если вообще слово «волнение» к ним применимо). Они продолжали вести свой «отрешенный» образ жизни, но постепенно, как может отметить внимательный историк, упоминание в летописях того времени о бродячих мудрецах все чаще бывает связано с людьми – носителями феномена Пресветлых.Первое такое упоминание находим в «Летописи Ашэдгуна новых времен» Ганеля. Имя суура (если точнее – его безы-мянность, что вообще характерно для бродячих мудрецов) связано с историей Риги Проклятого (см. РАЗДЕЛ 15). В дальнейшем ни одно описание жизненного пути человека, у которого проявлялся феномен Пресветлых, не обходилось без упоминаний о сууре.Можем выделить несколько вариантов описания судеб фе-номеноносителей с точки зрения той роли, которую играют в этих судьбах бродячие мудрецы.Вариант первый. Суур встречается с феноменоносителем до совершеннолетия последнего или вскоре после оного (до 25 – 27 лет). Как правило, феноменоноситель уходит за мудрецом и скитается вместе с ним./Примечание. Любопытен статус феноменоносителя при мудреце. Насколько нам известно, ф-тель никогда не становился учеником суура. Он оставался спутником./Таким образом феноменоноситель, как правило, оказывался в изоляции от «суеты мира» и не вмешивался в оную. Разумеется, имелись и исключения (например, история Риги Проклятого).Суур держал спутника при себе до его смерти. И при этом, как свидетельствуют письменные памятники, он старался не допустить – и, как правило, не допускал – вступления спутника в брак. Поэтому у феноменоносителей, странствовавших с суурами, очень редко оставались дети (известны буквально единичные случаи). Этот факт вместе с выводами, о которых пойдет речь ниже, дает еще одно подтверждение сторонникам теории генетической природы феномена Пресветлых (см. РАЗДЕЛ 3).Вариант второй. Суур находит феноменоносителя, когда тот уже ведет самостоятельную жизнь. Мудрец гостит у ф-теля, разговаривает с ним. В результате последний либо оставляет «суету мира» – жизнь его в таком случае соответствует Варианту первому, либо продолжает жить по-прежнему. В этом случае суур появляется еще раз, уже ближе к преклонным годам феноменоносителя. Как правило, тот уходил с мудрецом.Вариант третий. Суур находит феноменоносителя на исходе жизни последнего. Ф-тель в результате общения с сууром почти всегда оставлял «суету мира».Жизнь каждого известного нам феноменоносителя соответствует одному из вышеназванных вариантов. Проанализировав имеющиеся у нас данные, приходим к неожиданному выводу. В период, последовавший за подписанием ан-тэга вплоть до смерти Пурнэла, последнего феноменоносителя (если не считать таковыми повествователей, а об этом сказано особо – см. РАЗДЕЛ 15), сууры вмешались в «суету мира» и своими действиями привели к полному исчезновению феноменоносителей. Корни случившегося мы, вероятно, обнаружили бы в мировоззрении бродячих мудрецов, будь оно изложено в каких-либо канонах, но, к сожалению, имеем в нашем распоряжении лишь записки, оставленные Исууром и некоторыми его учениками (см. БИБЛИОГРАФИЮ). Сравнение философии, изложенной в этих записках, с реальными действиями сууров позднейшего времени, свидетельства о которых сохранились в ранее упомянутых документах, показывает, что философия сууров после подписания ан-шэга претерпела весьма существенные изменения. А каковы их цели? Они остались неизвестными. И наверное, уже никогда не будут нами познаны и поняты.Точно.Интересная вообще вещица эта книжонка. Не зря я ее взял в библиотеке. Там нормально не почитаешь, а здесь…Я полистал фолиант, выискивая интересующие меня разделы. Потом неожиданно для самого себя зевнул и понял, что очень хочется есть. Ну что же, против собственной природы не попрешь. Найду ублажать плоть.Спускаясь по лестнице на второй этаж, догнал господина Чрагэна. Он не заметил меня, будучи слишком погруженным в собственные мысли. Я кашлянул.– А, господин Нулкэр! – сказал «академик», поглаживая свою маленькую бородку. – Простите, увлекся размышлениями.– О чем, если не секрет? – поинтересовался я.– О, разумеется, секрет, – улыбнулся Чрагэн. – Но вам я его открою, поскольку вы мне положительно нравитесь. Не многие молодые люди вашего возраста интересуются древней литературой, сейчас, знаете ли, все больше тяготеют к телевизорам, прыжкам с парашютом и прочей чепухе.– Чем же вам так не угодили прыжки с парашютом? – удивился я.– Старая история. – «Академик» поджал сухонькие губы и покачал головой. – Н-да, старая и печальная. Был, знаете ли, в молодости влюблен в одну красивую и умную девушку – очень, кстати, похожую на госпожу Карну. Ухаживал за ней, стихи писал. И вот, представьте, в результате она ушла от меня к чемпиону по этим самым прыжкам с парашютом. Я, конечно, решил не сдаваться и поспешил на прыгучую, так сказать, вышку, чтобы доказать – себе и ей, – что я тоже не шит, а если и шит, то уж определенно не лыком. Упал и сломал себе ногу.Я попытался сдержать улыбку, но не получилось. Господин Чрагэн махнул рукой.– Смейтесь, смейтесь, прошу вас. Мне тоже становится смешно, когда вспоминаю. Но парашютов с тех пор не люблю. Так о чем это мы?– О вашем секрете, который вы собирались раскрыть, – напомнил я.Мы вошли в Большой зал и сели на свои места, продолжая начатый разговор.– Так вот, о секрете. – «Академик» потянулся за тушеным мясом. – Н-да, о секрете. Секрет, знаете ли, прост. Я думал о древних языках. О некоторых соответствиях и семантике отдельных иероглифов. Кстати, мне показалось, вы разбираетесь в древнеашэдгунском.Я кивнул:– Немного. В пределах университетского курса.– Что заканчивали? – деловито поинтересовался Чрагэн.– Заканчивал многое, но так ничего и не закончил, – пошутил я. – На физико-математическом было скучно, на физкультуры и спорта – тоже, а когда поступил на филфак, жизнь изменилась и пришлось искать работу. Работу-то я нашел, но оказалось, что нужно выбирать между ней и учебой. Отдал предпочтение первому. Так что, как видите, ничего в результате и не закончил.– Ага. Но книжку на древнеашэдгунском прочесть можете? Не отпирайтесь, я видел, что можете.– И не собираюсь отпираться. Могу. И даже читаю потихоньку на досуге. Вот, кстати, до того, как идти ужинать, тоже читал.– Значит, если мне нужна будет ваша консультация, я могу на вас рассчитывать? Я развел руками:– Насколько окажется в моих силах. Но учтите, я не профессионал.– Я, к сожалению, тоже, – пробормотал «академик», и эта его фраза, как мне показалось, была совсем не предназначена для моих ушей.Остальную часть ужина мы проболтали о чем-то несущественном. Господин Чрагэн оказался умелым собеседником, и его истории о «романтической поре юности» были смешными и нескучными.Потом пришел Данкэн и ввязался в нашу беседу.Был он сегодня весь как на иголках, что, впрочем, не особенно отличалось от его обычного состояния. Несколько раз журналист в приливе нахлынувших чувств хлопал меня по плечу и руке, так что вскоре и я, и господин «академик» стали на него настороженно коситься. В конце концов Данкэн поел и ушел, взбалмошный и пышущий энергией.– Странный молодой человек, – флегматично заметил Чрагэн.– Это точно, – согласился я. – И иногда бывает очень утомительным.– Верно. Но каждый прячется в меру своих возможностей, – сказал «академик», поднимаясь из-за стола. Интересно, что он имел в виду?– Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь в области древнеашэдгунского? – повторил он.Я сказал, что разумеется.Пришел к себе и вынул из кармана рубашки записку Надеюсь, «академик» не заметил«Если то, что дается нам, – дар, подобный дару, который был у Пресветлых, почему – Валхирры? Это слишком опасно и вообще – не укладывается в рамки».А ведь Данкэн прав, демон его поглоти! Правитель, обладающий сочувствием такого уровня, каковой наблюдался вчера у господина Валхирра, – это же потенциальный сумасшедший! Вся моя теория рушится. Что тогда?Читать расхотелось, и я отправился спать. Лежал и думал – так и не заметил, когда заснул. ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ Утро прошло без происшествий.Мугид препроводил нас всех в повествовательную комнату и предупредил: сегодня очень продолжительный сеанс, запаситесь терпением. Вообще-то… ПОВЕСТВОВАНИЕ ДЕСЯТОЕ Запастись терпением, – сказала себе Тэсса. – И главное – помнить о Тогине. Это его единственный шанс.Она посмотрела на Сога, шагавшего рядом. Вольный Клинок еще не знал о той ловушке, которую приготовили для них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67