– казалось, эхом повисло под туманными сводами памяти.
– Энни! – сказал я. – Я здесь!
Но она не обратила внимания. Я продолжал вглядываться, но не мог придумать ничего, чтобы дать ей знать о моем присутствии. Потом справа от нее сквозь туман, который плотно окутывал берег, я увидел фигуру приближающегося человека. Это был мужчина, который медленно, нетвердой походкой двигался к ней.
Она повернулась в направлении к нему. Еще перед тем, как он показался в поле зрения, я был уверен, что это – По. Но его необычного внешнего вида я предвидеть не мог. На нем была тонкая не по плечу рубашка и брюки большого размера. Он запинался и покачивался, тяжело опираясь на коричневую трость. Его лицо выглядело гораздо старше, чем мое сейчас, черты поблекли, глаза блуждали. Вначале я решил, что он пьян. При более тщательном изучении, однако, изменил свое мнение. Он был, очевидно, болен.
Выражение его лица скорее свидетельствовало о лихорадочном и бредовом состоянии, чем об опьянении. Энни бросилась навстречу ему, но он двигался, как будто не замечая ее присутствия. Когда она взяла его за руку, он упал внезапно на левое колено, ужасным взмахом своей трости разрушив несколько башен и продырявив стену замка. За короткое время он совершенно разрушил их. Потом он встретился взглядом с Энни. Она бросилась поднимать его, но он с трудом поднялся сам. Вновь оказавшись на ногах, он продолжал свой путь, направляясь, казалось, прямо на меня. Энни следовала за ним, и хотя я видел по движению ее губ, что она что-то говорила, но слова не были мне слышны. Он подходил ближе, ближе. Казалось, он смотрит мне прямо в глаза. Я чувствовал его взгляд…
Еще мгновение, и его тело как бы вышло из стены, а лицо – из зеркала, а он продолжал свое движение вперед, без какого-либо беспокойства по поводу своего перемещения. Его взгляд скользнул мимо меня.
– Эдгар! – позвал я. – По! Старый друг! Приди в себя! Постой. Мы хотим помочь тебе.
Он встал, он обернулся, он посмотрел.
– Демон! – воскликнул он. – Наваждение! Зачем ты преследуешь меня все эти годы?
– Я не демон. Я твой друг – Перри, Энни и я хотим помочь тебе…
Он застонал, повернулся и снова пошел. Я сделал шаг к нему как раз в тот момент, когда он достиг отражения лунного света. Свет прошел сквозь него, словно он был сделан из тончайшего стекла. Он поднял руку, глядя на нее, глядя сквозь нее.
– Мертв… и обращен в приведение, – сказал он. – Я уже дух.
Сейчас я позову Лиги и…
– Мертв, – повторил он, не обращая на меня внимания. – Но разве может дух так скверно чувствовать себя? Я болен.
Я сделал еще шаг к нему.
– Позволь мне попробовать… – начал я.
Но он опустил руку и исчез, как задутая свеча.
– По! – крикнул я.
Пустота. Я повернулся спиной к зеркалу; теперь оно было черным.
– По…
Утром я спросил себя, какая часть ночных событий была сном. Потом заметил, что моя правая рука сжимала саблю. Я подошел к зеркалу и посмотрелся: мое удивленное лицо – вот и все, что я там увидел. Интересно, не это ли зеркало Элисон использовал в своих алхимических опытах; а если это так, то не это ли делало его подходящим проводником для сил, вызвавших ночные события.
Позднее, во время обычного сеанса с Вальдемаром, я спросил его, в каком состоянии находились в настоящее время связи между Энни, По и мной.
– В таком же, в таком же, как всегда, – ответил он.
– Тогда я не понимаю, – сказал я. – Сейчас происходит не так, как раньше. Должно быть, что-то случилось.
– Да, – ответил он. – Но связь осталась прежней. Изменился характер происходящего.
– Тогда, что является причиной этого? – Энни погружена в наркотический дурман и месмеризм. Они вмешиваются в ее восприятие, искажают направление ее импульсов.
– Как я могу помочь ей?
– Сейчас – никак.
Я отвернулся, сцепив зубы, произнося проклятия.
– Так значит, я ничего не могу сделать?
– Я не могу решать за вас моральные проблемы.
– Черт возьми! Я просто хочу знать, как помочь ей!
– Тогда вы должны защитить себя. Вы должны сохранить свою жизнь и не быть покалеченным, когда появится возможность повлиять на ее избавление.
– А такая возможность появится?
– Это возможно.
– Где и когда это будет наиболее вероятно?
– Я не могу сказать.
– Черт, – сказал я. – Черт побери! Неужели вы не можете сказать хоть что-то, что было бы полезно мне?
– Да, – сказал он наконец. – Когда факты становятся ужасающе правдивыми, не всему можно верить.
– Вы совсем запутали меня, – сказал я. – Я ничего не понимаю.
– Уже сейчас, – отвечал он, – Темплтон и Грисуолд ищут способы, чтобы превратить Энни в оружие.
– Энни? Оружие?
– Да. Если она способна перемещать людей из одного мира в другой… она также может… делать с ними… другие вещи.
– Как например?
– Я не знаю… пока. Но что бы… ни случилось… запомните, что вы можете выдержать… большую дозу яда или магнетизма… чем любой на этой планете… Прошу! Отпустите меня.
Я сам сделал жест, возвращающий его к покою.
После этого пессимистического откровения я убедился в несомненной ценности Вальдемара в нашем рискованном предприятии. Зачем все это было нужно мне? Была лишь одна причина того, что я согласился возглавить эту странную одиссею. Энни…
Вечером во время карточной игры я обрисовал ситуацию Петерсу. У нас уже вошло в привычку каждый вечер коротать таким образом время. Я поведал ему свою историю, а также рассказал о том, чем болен бедный Вальдемар.
Во время нашей беседы Эмерсон беспрестанно бегал по каюте. Иногда он подбегал, чтобы примоститься позади меня у правого плеча. В такие минуты я замечал, как он делает специфические жесты. В общем, Петерс после этого обычно выигрывал партию. Отбросив то, что я был обязан им обоим жизнью, я едва ли смог бы обвинить их в мошенничестве, потому что было глупо даже предположить, что обезьяна могла обладать достаточной долей интеллекта, чтобы поступать таким образом. И все-таки я стал класть карты на стол вниз лицом, когда Эмерсон заходил мне с тыла, а сам в это время начинал рассказывать свою историю или то, что больше всего меня волновало. Петерс, похоже, не был в неведении относительно моей уловки и сопровождавших ее действий, но его, как будто, забавляло такое положение дел, и он подыгрывал, живо интересуясь моей историей и моими проблемами.
В тот вечер, когда Эмерсон исполнял свой короткий танец у меня за спиной, я отложил карты в сторону и сказал Петерсу, что сообщил Вальдемар об Энни, о том, что помощь, которую ей можно оказать, непредсказуема.
– Ха, – сказал он. – Делайте поправку на снос.
– Прошу прощения?
– Когда ветер дует слева, вы отклоняетесь от прямого курса, а если вы это учтете, то корабль пойдет, куда вам надо.
– Что это значит?
– Вы задаете мертвецу не те вопросы. Спрашивайте о других вещах, касающихся леди. Пусть ветер несет вопросы к нужной вам цели.
Эмерсон еще немного покрутился и ушел, а когда мы закончили игру, – кажется, было шесть склянок? – результат был ничейный. С другой стороны, я принял к сведению совет Петерса и на следующее утро задал Вальдемару несколько свежих вопросов.
Свечи мерцали, токи шли…
– Терпеть не могу беспокоить вас, – сказал я, когда Вальдемар прекратил свои стоны, – но не могли бы вы мне сказать, где сейчас изобретатель Ван Кемпелен?
– В Париже, – ответил он.
– Не могли бы вы быть более точным?
– Нет, – ответил он. – Эта информация заблокирована для моего восприятия.
– Почему? Как?
– Грисуолд предвидел направление ваших вопросов, – ответил он. – Темплтон дал указание Энни заблокировать мое проникновение в эту зону.
– Уже? Быстро они действуют. Интересно, есть ли какие-нибудь другие способы получить эту информацию?
– У мистера Элисона есть агенты в Париже…
– Да, у меня есть их список.
– Они держат под наблюдение парижскую гавань и узнают «Эйдолон», когда она причалит. Агент свяжется с нами немедленно.
– Я не уверен, что нам удастся пройти мимо Гавра, – сказал я. – Корабль такого водоизмещения вряд ли сможет пройти по Сене до Парижа. Придется нам идти берегом от…
– Нам это удастся, – сказал он, – и когда связь будет установлена, вы должны попросить представить вас особому агенту, монсеньору Дупину. Этот человек найдет вам Ван Кемпелена.
– Таким образом, когда Грисуолд выйдет на Ван Кемпелена, мы можем проследить за ним и найти Энни.
– Не исключено. Как я сказал, все, что касается ее, затуманено в моем сознании.
– Итак, все достаточно ясно, – сказал я, – «делая поправку на снос». Спасибо, сэр.
И я отпустил его на отдых.
Позднее я вынул из потайного сейфа список агентов Элисона во Франции. Там, действительно, значился Дупин, Цезар Август Дупин. Был дан его адрес: Предместье Сен-Жермен, ул. Дюпо, дом 33, – а внизу – приписка: Совершенно надежен, первоклассный ум, хотя поэт и другие эксцентрические наклонности.
Позднее я сверил свои данные с капитаном Гаем, и он заверил меня, что «Эйдолон» раньше держала курс на Париж и теперь будет следовать в том же направлении. Во время своих сабельных упражнений я думал о Ван Кемпелене и его секрете. Должен был признать, что Энни вычислит его, и Грисуолд достигнет цели раньше меня. Когда, наконец, я окажусь с ним лицом к лицу, что я могу сказать? Эмерсон подошел сзади и начал копировать мои движения. Предпримет ли Грисуолд попытку выкупить секрет Ван Кемпелена? Или попытается добыть его силой? Скорее всего – выкуп. Даже если они заставят его работать под наблюдением, у него будет возможность их обмануть, так как процесс слишком сложен. Нет, им захочется добиться сотрудничества с Ван Кемпеленом.
Что можно предложить человеку, который умеет делать золото?
Хитро. Процесс, должно быть, требует дорогого оборудования, дорогих составляющих. Но дело не в этом. Грисуолд способен предложить ему то, что он захочет. Продолжая выполнять свои упражнения, я думал, насколько эффективным было для алхимика предложение стабильности золота на мировом рынке. С нравственной точки зрения это казалось довольно абстрактным. Я чувствовал, что не мешало бы знать побольше о возможностях Грисуолда. Но даже это… Предположим, что Ван Кемпелен имеет все необходимое и не поддастся на доводы Грисуолда?
Когда я натягивал рубашку, то попытался представить, как бы Сибрайт Элисон решил этот вопрос. Мне виделось, как он улыбается и без колебаний говорит: «Секрет умирает с человеком». Я, однако, не собирался никого убивать, чтобы сохранить цены на золото. Но что из этого выйдет?
Оказавшись снова в своей каюте, я открыл потайной сейф и просмотрел доверенные письма. Оказалось, что, если будет необходимость, я смогу располагать большими суммами наличных денег. И все же мне не хотелось, чтобы из-за Ван Кемпелена отношения между Грисуолдом и моим патроном приняли форму торгов. Проще всего было бы предвосхитить предложение Грисуолда. Я решил попробовать сделать это, представив его подлецом.
Теперь на сердце у меня было легче. Наконец-то я получил информацию и имел что-то вроде плана. День был ясный, тихий, солнечный. Я прогуливался по палубе.
Ветер нес корабль во Францию.
Сена медленно несла свои воды, извиваясь в юго-восточном направлении. И мы медленно шли вниз среди огромного множества других судов. Последнюю часть пути под свинцовым небом ноября мы проделали в сопровождении небольшого парового буксира. Деревья по берегам стояли голые, вода была серой. Трудно было сказать, когда начался день. Я давно уже стоял на палубе в темноте, и вокруг постепенно светлело, но настоящего восхода солнца не было. Мосты, ветряные мельницы, пробегающие мимо машины… Все больше и больше зданий открывалось взгляду: они становились выше, плотнее прижимались друг к другу…
– Еще несколько часов, мастер Эдди, и вы можете поупражняться в вашем «пале ву», – сказал Петерс. Я не слышал, как он подошел. Я огляделся в поисках его тени, но обезьяны не было поблизости.
Я покачал головой.
– Боюсь, что для этой цели я не достаточно хорошо оснащен. Вы были здесь раньше?
– Несколько раз, – ответил он, – по поручениям мистера Элисона.
– Вы знаете французский?
– Ну, и да, и нет, – ответил он.
– Что вы имеете в виду?
– Мой папа, как я сказал, волжером. Я нахватался немного от него, но остальное – жаргон, язык улицы. Я могу понять немного, но когда сам открываю рот в присутствии респектабельного господина, он тут же начинает узнавать, что тут что-то не так.
– Вы имеете в виду, что он начинает думать, что что-то не так.
– Нет, он начинает узнавать это.
– О.
Тогда он засмеялся. И я тоже. Но я был в недоумении.
В это же утро, ближе к полудню, мы достигли причала. В нос ударил запах пряностей, смешанный с запахом гнили, и еще прежде, чем причалить, мы почувствовали жизнь порта. Я сказал капитану Гаю, что мне надо отправиться в город сразу, как мы причалим, и что я взял бы Петерса с собой. Он согласился при условии, что формальности не займут много времени, предложив, однако, прежде подзаправиться. Итак, мы с Петерсом проследовали в салон, где, не спеша, позавтракали, пока корабль причаливал, а портовые власти проверяли документы.
Через некоторое время, когда сходни были спущены и крики команды утихли, капитан Гай зашел за нами.
– Эдгар, – позвал он. – Не могли бы вы пройти со мной? И захватите Петерса, пожалуйста.
Я уже готов был спросить, зачем, когда он перехватил мой взгляд и приложил палец к губам. Я кивнул, поднялся и последовал за ним. Петерс пошел следом, а Эмерсон, вынырнув из-под трапа, присоединился к нам.
Капитан Гай проводил нас в свою каюту, где невысокая стройная леди с темными волосами ждала нас. Она была привлекательна и одета со вкусом, но не вызывающе. Она, мягко улыбаясь, встала с кожаного стула капитана, чтобы участвовать в церемонии представления.
– Мисс Мари Роже, – начал капитан Гай, – агент мистера Элисона во Франции. Она ожидала нашего прибытия.
Я немедленно заинтересовался, как Сибрайту удалось заранее уведомить ее телеграммой о нашем прибытии. Но она объяснила, не дожидаясь когда я спрошу, что агент в Гавре автоматически дает знать в Париж, когда одно из судов Сибрайта идет в этом направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28