- Черт!
- Что на этот раз?
- Ничего. Просто у меня срываются планы на вечер. Погребение заживо в них не входило.
- О! - вырвалось у меня. Представить полковника Тирелли на свидании я не мог. - Простите.
- За что? Это же не ваша вина.
- М-м, я просто посочувствовал.
- Да? Ну спасибо. Сегодня целый день я мечтала о бифштексе и омарах.
- Омарах?
- Да. Их снова начали разводить на аризонских фермах. Вы бы видели, каких чудовищ там выращивают! - Лиз задумчиво добавила: - В Аризоне легко поддерживать карантин, по крайней мере на юге: слишком мало корма для червей и почти нет почвы для их гнезд. Там мы сможем долго держать рубежи.
- Это пункт из долгосрочной стратегической программы?
- Пока нет, но может им стать.
- Вы работаете в Комитете?
- Да, меня пригласили. Хотя, по-моему, все упирается в приоритеты. - Она пожала плечами. - Что толку от долгосрочных программ, если мы не заботимся о настоящем?
- С другой стороны, - заметил я, - то, что мы делаем сейчас, - работа на будущее, не так ли?
Лиз пристально посмотрела на меня.
- Вы, случайно, не общались с доктором Форманом?
- Что? Нет. Почему вы спросили?
- Показалось, что вы поете с его голоса. Это комплимент, между прочим. Но вы правы. Я должна быть там, где принесу наибольшую пользу. - Она мягко улыбнулась. - А значит, мне, по-видимому, придется войти в состав Комитета. Просто я боюсь, что тогда у меня останется меньше времени для полетов, а так не хочется расставаться со штурвалом!
- По-моему, в Комитете вам придется летать еще больше. Я имею в виду инспекционные поездки.
- Что ж, неплохая мысль, - одобрила Лиз. - Только не знаю, сумею ли я добиться этого. - Она посмотрела в окно. - Дайте-ка фонарик.
Я передал фонарь. Она направила луч на верхний край стекла обтекателя.
- Так я и думала. Нос засыпало почти полностью. Сейчас пудра повалила еще гуще.
Лизард выбралась из кресла и направилась в хвост вертолета. Я пошел за ней. Она покопалась в ящике под обшивкой, достала другой фонарь и аварийную лампу, которую повесила на крюк под потолком.
- Вот так-то лучше.
Второй фонарик она передала мне.
Потом, миновав Дькжа, она прошла еще дальше и осветила хвост машины^ Я не мог понять, что она ищет. Лиз просунула голову в задний фонарь наблюдателя и посветила наверх.
- Так. Теперь мы похоронены целиком. Надеюсь, эта гадость теплопроводна, иначе здесь будет чертовски жарко.
- Я считал, что «банши» имеют теплоизоляцию.
- Конечно, но куда отводить тепло, если нас засыпало? - Она забралась в самый хвост. - Есть не хотите?
- Хочу.
- Вот и хорошо. Держите НЗ.
По пути я проверил Дьюка - изменений не было - и взял у нее коробки. Мы вернулись и, развернув пилотские кресла назад, сели. Лучше устроиться лежа на спинке кресла, чем рисковать вывалиться из него. Я вытянул ноги. Плитка НЗ была мягкой, пережевывание не отвлекало от размышлений.
Неожиданно Лиз спросила:
- Вас никогда не приглашали на «голубую мессу»? Я покачал головой.
- Это что, приглашение? Она мрачно взглянула на меня.
- Просто любопытно, что вы о них знаете.
- Простите, но я слышал, что новичков туда принимают крайне неохотно.
Лиз кивнула.
- На прошлой неделе я получила приглашение Теперь они собираются каждый выходной. Присутствуют сотни людей, и, чтобы попасть туда, каждый из них платит по тысяче. - Теперь Лиз говорила тише. - Меня разобрало любопытство, я ведь знала об этом только по слухам, да и то не из первых рук. Это нечто вроде тайного братства. Однако я слышала, что там… можно освободиться от всех забот. Забыться, хотя я не совсем понимаю, что это значит. Говорят еще, что и секса так хватает.
Последние слова словно повисли в тишине, потом он добавила:
- Не уверена, что замучить себя сексом до бесчувствия - лучший способ сохранения рассудка. Хотя кому-то это наверняка помогает. Иногда мне… хочется быть такой, как другие.
Ее голос стал едва слышным.
- Иногда я не могу удержаться от искушения. Что если и вправду поможет? Неужели я такая размазня что не осмелюсь попробовать? Как бы мне хотелось забыться хоть на минутку. Вот почему я пойду туда - забыться.
Я пришел в замешательство. Надо было что-то сказать, но любые слова прозвучали бы сейчас фальшиво.
- Хотя… - продолжала Лиз, - ясно, что это ловушка, вроде наркотиков. Просто еще один способ уйти от реальности. Стоит только начать - и остановиться уже не сможешь. Слишком многие попались на этот крючок. Я не собираюсь стать следующей.
Внезапно она замолчала, мрачно рассматривая плитку НЗ. Я взглянул на свою порцию.
- Да, это уж точно не омары.
- Не надо, и так тошно. - В ее голосе слышались слезы.
- Простите.
И тут я все-таки решился: почему бы не сейчас?
- Полковник!
Она не подняла головы.
- Э… Иногда мне тоже приходят подобные мысли. И не только мне. Наверное, командование должно знать об этом. Я имею в виду, что… у нас должна быть какая-то разрядка… Я не прав?
Лиз ответила не сразу, и я было решил, что уже вообще не ответит, когда она заговорила:
- Командованию известно, что большинство людей в военной форме находятся на пределе. Но выхода нет. По крайней мере, такого простого, какой ищете вы.
Внезапно она опять превратилась в полковника Ти-релли, застегнутого на все пуговицы.
- Сейчас доктор Форман по личной просьбе президента работает над этой проблемой. Но пока ответ неутешительный. Он считает, что человек сам должен отвечать за свои чувства и мысли и обязан владеть собой…
- Но как?
Лизард пожала плечами.
- Этим-то Форман и занимается. Я подозреваю, что он просто решил усовершенствовать приемы психофизической тренировки. Впрочем, не знаю. Послушайте, - вдруг добавила она. - Вы служите в Спецсилах, в подразделении дяди Аиры, так что в любой момент можете обратиться в Атланту, к доктору Дэвидсону.
- Вы к нему обращались?
- Сейчас речь идет о вас, - отрезала Тирелли.
- Простите.
- Опять вы извиняетесь. - Она повернулась ко мне и с любопытством спросила: - А что-нибудь еще вы умеете Делать?
- Простите… Я имел ввиду… Гм, да… Я постоянно все порчу. - Я поднял глаза на Лиз. - Так что повод для извинений всегда есть. Порой мне даже кажется, что только-это я и делаю хорошо. - Я смущенно улыбнулся.
- Прямо-таки второй Шлемиль, - усмехнулась она. - Очень удобная позиция. Вам прощают, и в выигрыше оказываетесь вы. По сути, вы даете взятку. Покуда; люди будут проливать суп на скатерть, ваше положение беспроигрышное. - Тирелли с отвращением посмотрела на свою плитку НЗ. - Но меня такое притворство доводит до белого каления.
Я не знал, что отвечать, тем не менее открыл рот и слова вылетели непроизвольно:
- Тогда простите, что я не вовремя родился на одно! планете с вами и отношусь к тому же виду.
- Вряд ли мы с вами относимся к одному виду, - сухо заметила Лиз. - Я лично придерживаюсь противоположного мнения.
Я вспыхнул. В другой ситуации следовало бы встать выйти. Но куда здесь выйдешь? Как еще можно отреагировать?
- Не знаю, какая муха вас укусила, - пробормо-тал я. - Только что мы разговаривали, как нормальные люди, а теперь вы относитесь ко мне, как к какой-то.. мрази!
Лиз медленно жевала. Когда же заговорила, ее голос был абсолютно спокойным:
- Я отношусь к вам по заслугам, лейтенант. Вы ведете себя как избалованное дитя. Отвратительное зрелище! Я устала от вашего нытья. Противно слушать, как вы стремитесь взвалить на себя вину за все грехи рода человеческого.
- Да, но…
- Никаких «но», лейтенант. Заткнитесь и слушайте. Вы совершенно не уважаете себя - даже за правильные решения.
- Я вовсе не считаю их правильными!
- Вот-вот. Это вы так считаете! Вы отправились в этот пыльный комшмар и обнаружили неизвестных хторран-ских существ. Вы спасли Дьюку жизнь - уверяю вас, вы это сделали. Пусть самым невероятным и, может быть, непозволительным способом, но все-таки спасли. В одиночку дотащили его до вертолета. Я знаю многих людей, у которых на вашем месте опустились бы руки. А вы не сдались! Даже добравшись сюда, вы не успокоились. Не занялись собственной шкурой, а сразу же сделали все, что смогли, для Дьюка. Я ведь тоже была здесь, не забыли? И все видела. Между прочим, за такие поступки награждают. Вы сопливый герой, Маккарти…
- Нет, не герой!
- … но вы не желаете верить в это, потому что вбили в башку ложное представление о том, каким должен быть настоящий герой, и считаете, что ничуть не похожи на него! Верно? - Э…
- Верно я говорю? Да или нет?
- Э… Я знаю, что я не герой, но вы правы.
- Вот именно. - Она кивнула. - Потому и извиняетесь перед каждым встречным за свои поступки и в то же время забываете взглянуть на себя и увидеть, что не так уж вы и плохи. Знаете, вы были бы довольно милы, если бы перестали занудствовать.
- Что?
Лиз вспыхнула и всплеснула руками.
- Теперь вам известна моя тайна - я считаю вас милым. Ослом, конечно, недовольно милым.
- Прекратите! Это нечестно! Свою порцию издевок я Получил еще в школе.
- Я не издеваюсь.
- Что? - Я перестал соображать. - Вы действительно считаете меня милым?
- Да, именно вас.
- Но… как же?.. У меня сломан нос, и сросся он неправильно. Я слишком маленький. И тощий. Я…
- Опять вы за свое. Разве трудно согласиться и поблагодарить меня?
- Э… - Это оказалось очень трудно. - Я… не привык к этому. Имею в виду комплименты. Еще никто… Я хотел сказать…
Дыхание перехватило. Я смутился и чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Лиз действительно потрясающая женщина!
- Спасибо, - выдавил я.
- Вот и славно. - Она просияла. - Просто великолепно. - Она снова взглянула на остатки НЗ. - Но, знаете, в одном вы правы.
- Да? В чем?
- Это, черт возьми, точно не омары.

В. Что хторране говорят о лилипутах?
О. На один зуб.

ВРЕМЯ ДЕСЕРТА
Слепой, глядя в зеркало, не может увидеть, что он слеп. Ну и что?
Соломон Краткий
Меня разбудил голос Лиз:
- … Нет, мы по-прежнему засыпаны. Темно, как в брюхе у гризли.
Я открыл глаза. Лиз говорила по радио. Горло мое раздирало так, будто в него напихали стекловаты; грудь горела. От каждого вдоха нестерпимо жгло в легких. Я не осмелился кашлянуть.
- … Нет, как глубоко, я не знаю. По-моему, сейчас встает солнце. На стеклах обтекателя появился слабый отсвет. Дело в том, что эта гадость прозрачна. Ее сугробы очень рыхлые и пропускают свет. Так что мы вполне можем лежать под десятиметровым слоем, не подозревая об этом.
Радиопереговоры на эту тему велись еще ночью, на импровизированных койках.
Я заставил себя сесть. Тело затекло и болело. Каждую клеточку жгло. Хуже всего дело обстояло с легкими, каждый вдох давался с трудом. Душили спазмы, но я знал, что кашлять нельзя - стоит только начать, и уже не остановишься никогда. Поэтому я старался дышать неглубоко и свести движения к минимуму. От сдерживаемого кашля разрывалась грудь.
Но у меня было неотложное дело - Дьюк. Как он там? Дьюк по-прежнему спал. Выглядел он ужасно: почти все волосы сгорели, обожженный череп покрылся волдырями и лохмотьями омертвелой кожи. Я с трудом заставил себя не отводить взгляд. О том, что там, под одеялом, не хотелось даже думать. Меня тошнило.
Передо мной лежал не командир, а кусок обгорелого мяса. Вряд ли когданибудь он станет прежним. Мелькнула мысль, что, может, ему лучше умереть, но я тут же выбросил ее из головы и взмолился, чтобы Бог не услышал. «Я не то имел в виду, Господи. Правда не то!»
Я выдвинул консоль с дисплеем. На экране постоянно высвечивались все показания жизнедеятельности. Уровень болеутоляющих препаратов в крови поддерживался автоматически. На этом долго не продержаться, но что Нам оставалось? В Окленд поступала вся информация, и они все прекрасно понимали. Доведись им придумать что-нибудь еще, они бы с нами связались или напрямую изменили бы программу. Мы могли только сидеть ждать.
А я терпеть не мог ждать. Я чувствовал себя никчем-ным. От Дьюка шел нехороший запах. Очень тяжелый Экран проинформировал, что началась гангрена. Долго так продолжаться не могло.
В самом хвосте вертушки был крошечный туалет. Я за шел туда, и меня вывернуло. А потом начался кашель Грудь горела, как в огне, адская боль разрывала ее на части.
Когда я вернулся, Лиз уже отключила передатчик и, развернув кресло к салону, вскрыла новую упаковку НЗ.
- С добрым утром, - улыбнулась она. - Хотите еще омаров?
И повертела перед моим носом серым неаппетитны брикетом.
- Спасибо, что-то не хочется.
Я повалился в кресло. Легкие по-прежнему жгло; тело чесалось.
- Может, вас устроит это жирное ребрышко? - Он продемонстрировала кусок чего-то тошнотворно зеле-ного.
- Не надо, я вас умоляю…
Эта пища явно не предназначалась для людей.
- Все зависит от того, каким вином запивать, - заявила она с полным ртом и бросила мне жестянку с пивом.
Я посмотрел на Лиз:
- Когда мы отсюда выберемся, я куплю вам самого большого из этих долбаных аризонских омаров. И поставлю бутылку самого лучшего вина, на какое хватит денег Но до тех пор не желаю ничего слышать о еде.
- Идет, - согласилась Лиз. - Если не случится ничего непредвиденного, вы угостите меня сегодня вечером.
- Правда?
Она кивнула.
- На карте погоды облака рассеиваются или, по крайней мере, становятся такими тонкими, что уже не фиксируются. Ночью был сильный ветер. Основной фронт прошел над нами в три пополуночи. Из Окленда сообщили, что последние облака разрядились над Сакраменто. Там насыпало пыли всего сантиметров пять - словом, ничего похожего на то, с чем столкнулись мы. К тому же есть вероятность дождя, и довольно большая. Метеослужба проверяет свои расчеты, но держу пари, что, как обычно, с неба закапает раньше, чем они успеют досчитать.
Я только хмыкнул в ответ. Даже если небо очистится от розовой пыли, проблем у нас не убавится. Как, например, выбраться наружу? Если над нами больше двух метров пыли, об этом и мечтать не приходится. Одна проблема тянула за собой другую. По собственному опыту я знал, что по глубоким сугробам мы не уйдем далеко и едва ли сможем расчистить посадочную площадку. Нет, им придется забирать нас прямо отсюда. Но как тогда транспортировать Дьюка?
Я приник к бутылке с водой, поглядывая на Лиз. Она задумалась, но мой взгляд почувствовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53