Спасибо Тебе, Господи! Я нащупал его лицо. Розовая пелена накрыла весь мир. Боже упаси еще раз увидеть такое! Только бы Дьюк был жив. Я прижался к его лицу и попытался прислушаться. Кругом стоял адский шум, но изпод маски доносился хрип. Он дышал! Это была райская музыка. Спасибо, Господи! А теперь помоги мне дотащить его до вертушки.
Шум в ушах становился все громче и неприятнее. Настойчивее. Что это за чертовщина? Похоже на сирену.
Я замер и, затаив дыхание, прислушался. Пыль поглощала звук. Казалось, он доносится откуда-то издалека, хотя на самом деле был где-то рядом. И напоминал рыдания.
Да это же сирена! Сквозь розовую мглу доносились серии коротких нарастающих завываний.
Вертушка? Или что-то еще? Но чем бы это ни оказалось, оно находилось слева. Я шел не туда! Впрочем, уже не важно. Спасибо, Господи!
Я обмотал ремень вокруг пояса, поднялся на ноги, повернулся лицом по направлению к источнику звука и шагнул вперед, таща Дьюка за собой. Теперь я слушал только сирену.
Она выла, как сотня демонов. Как маленькая сучка, которую били. Захлебывающиеся пурпурные визги. Только они в этом мире были розовыми. Всеми силами я стремился к ним.
Жидкий азот примораживал пыль. Под ногами хрустели и, потрескивая, рассыпались пушистые комья паутины. Все по-прежнему оставалось розовым. Но я слышал сирену и знал, что теперь мы спасены!
Спасибо Тебе, Боже. Спасибо! Значит, есть еще для меня работа, есть!

В. Как хторране называют пуделя?
О. Закуска.

ПЫЛЬ
Нужное находишь в самом дальнем углу.
Соломон Краткий
На вертушку я просто наткнулся. Как нашел люк - не знаю. Просто начал шарить по обшивке и, не переставая, стучал и кричал. Машина зарылась в пудру так глубоко, что пришлось колотить по крыше.
- Лиз! Открывай свою чертову дверь!
Люк неожиданно распахнулся прямо перед носом, и я упал в него, даже не успев ничего понять - просто упал, провалился, потянув за собой Дьюка. Сверху полетела пыль. Кто-то потащил меня вперед. Послышалось:
- О Боже…
- Позаботься о Дьюке! - крикнул я. - Я в порядке. Займись Дьюком!
- Подожди! Я закрою люк! - крикнула в ответ Лиз. - Пыль летит внутрь.
Она закашлялась и исчезла.
Я лежал, прислушиваясь к биению своего сердца, непрерывному завыванию сирены и собственным всхлипам. Не мог пошевелить и пальцем, но обязан был встать. Встав на четвереньки, я услышал, как с шипением закрывается люк. Звук мне не понравился, но я по-прежнему ничего не видел, разве что теперь все вокруг было не розовым, а серым и расплывчатым. Я протер очки.
- Не снимай маску! - Лиз оказалась рядом. - Мак-карти, слышишь? Ты понял? Не снимай маску.
Я сумел кивнуть и выдохнул:
- Воды.
Она вложила мне в руку пластиковую бутылку, я жадно присосался к ней. Жидкость была сладкой. Все вокруг - тоже. Я вдруг снова почувствовал запах пудры, свежеиспеченных булочек, жевательной резинки, зефира, батата, безе и сахарной ваты. Она была повсюду.
- Маккарти! Я не могу закрыть люк, пыль забила пазы.
- Черт! - Я на четвереньках пополз на голос. - Ни черта не вижу. Где фризер?
Лиз сунула мне что-то округлое и холодное.
- Направьте дуло на дверь и отойдите в сторону. Дью-ка тоже уберите!
Я почувствовал на плечах ее руки. Она развернула меня.
- Подождите минутку! - сказала Лиз; по полу проволокли что-то тяжелое. - Все в порядке.
Я выстрелил. Хлопок был слишком громким, а холод слишком сильным. Что-то хрустнуло. Не самый остроумный выход, конечно. Я чувствовал, как вокруг клубится холодный пар. Жидкий азот всегда сильно действует при комнатной температуре.
Лиз прошла мимо меня в нос вертолета. Снова послышалось шипение люка. Его сопровождал треск ломающейся и даже взрывающейся при соприкосновении с теплым металлом пудры.
Люк захлопнулся, секундой позже Лиз выключила сирену. Все вокруг стало черным и тихим.
- Здесь есть хоть какой-нибудь свет? - завопил я. - Ничего не вижу!
- Оставайтесь на месте. Сейчас.
Я слышал, как Лиз возится в носу корабля, и через несколько секунд увидел перед глазами проблеск.
- Вы что-нибудь видите?
- Смутно. Вижу огонь. Он двигается.
- Это фонарик. - Она протерла мои очки. - Не снимайте маску. А теперь что вы видите?
- Стало светлее.
- Расслабьтесь. Пыль стоит столбом, а вентиляторы включить нельзя - их сразу забьет. Потерпите минутку. Похоже, из-за фризера пыль оседает.
- Кажется, возвращается зрение, - сказал я. - Кошмар.
- Да уж, забавнее не бывает. - И тут Лиз взвизгнула: - Боже мой! Что с Дьюком?
Я напряженно всматривался в него, но ничего не мог понять,
Дьюк превратился в мумию, обугленную и припорошенную розовой сахарной пудрой. Он лежал на полу и хрипло дышал.
У меня тоже горели легкие. Несмотря на маски, мы вдохнули, наверное, килограммы пыли. Двигаться не хотелось. Лечь бы на пол и умереть. Но я был жив. Пока жив. А поэтому пополз на карачках за коробкой с красным крестом. Лиз направилась за мной. Что-что, а порядок мы знали.
Комбинезон Дьюка пришлось разрезать. Местами он был прожжен, местами все еще заморожен. Вместе с тканью отходили куски обгоревшей кожи. Сверху все припорашивала пыль.
Насколько сильно пострадал Дьюк, понять было трудно. Мы сняли с него рубашку и начали прикреплять к груди покерные фишки датчиков. Последние три я наклеил на лоб и на виски. Потом мы завернули его в стерильное одеяло. Я отыскал еще один электрод и пристроил на сгибе локтя. Туда же я прикрепил капельницу-экструдер, ввел Дьюку пол-литра искусственной крови и заправил капельницу глюкозой и антибиотиками.
Покончив с этим, я снял с Дьюка очки и маску. Глаза его отекли, из носа шла кровь. Лизард осторожно промокнула ему лицо влажным полотенцем. Я нашел новую кислородную маску и аккуратно надел. Мы наткнулись на вертушку как раз вовремя: его баллон с воздухом был почти пуст.
Надпись на экране медицинского компьютера свидетельствовала, что Дьюк в шоке. Ультразвуковой сканер, вмонтированный в одеяло, выдал нечто невнятное, но затем вспыхнула красная надпись: «Нуждается в помощи».
При этом мозг Дьюка посылал устойчивые импульсы. Это был хороший признак. Сердце тоже работало нормально.
Я стянул маску и зашвырнул ее подальше. Упав, она подняла небольшое розовое облачко.
По-прежнему хотелось умереть.
- Дайте мне полотенце.
Лиз бросила мне гигиенический пакет. Я развернул полотенце и зарылся лицом в его прохладную свежесть.
- Спасибо! Спасибо за полотенце. Спасибо за сирену. Спасибо за то, что оказались на месте. Спасибо за то, что спасли жизнь Дьюку. - Я сам толком не знал, кого благодарил - Лиз или Господа. Скорее всего, обоих. - Спасибо вам.
На последних словах мой голос сел. Лиз вложила мне в руки еще одну бутылку с водой.
- Что произошло? - спросила она.
Прислонившись спиной к переборке, я молча пил воду. Лиз сняла маску. Лицо ее, за исключением глаз и рта, было в розовой пудре - отталкивающее зрелище. Мы выглядели сейчас пародией на людей. Она устроилась у противоположной переборки.
Я перевел дыхание. Грудь жгло, говорить не хотелось.
- Вы видите перед собой величайшего кретина на Земле. Так по-идиотски еще никто не поступал…
- Вводную часть можете опустить, сомнений на сей счет у меня никогда не было, - перебила Лиз. - Расскажите о том, чего я не знаю.
- Простите. Я завел нас в ловушку. По крайней мере, так считает Дьюк, хотя сам я до сих пор не уверен. Впрочем, все равно. - Я присосался к бутылке. Боже, как хочется пить! Из-за этой пудры, что ли? Я взглянул на Лиз и тихо продолжил: - Как бы то ни было, мы видели необычных существ. Они походят на маленьких пушистых человечков, сбежавших из Диснейленда. У них круглые мордочки, узкие глаза и висячие уши. Они пищат, как бурундуки, и переваливаются, как утки. При разговоре гримасничают и машут руками. Словом, достаточно смешные, чтобы не воспринимать их всерьез. Эти человечки окружили нас и не давали пройти. Потом оказалось, что они задерживали нас для червя. Трое, нет, четверо приехали верхом на папе-черве. Прибывшие посовещались с теми, что окружили нас. А потом червь пошел на Дьюка. Вроде бы он и не нападал, но Дьюк выстрелил, и его огнемет взорвался. Вероятно, из-за пыли - она настолько мелкая, что воспламеняется мгновенно.
Я еше покопался в памяти. Продолжать не хотелось - о дальнейшем я предпочел бы умолчать.
Лиз не торопила меня. Она выжидала.
Я не знал, как вести себя дальше. Когда мы ввалились в вертушку, мне хотелось разрыдаться, выплакаться на чьей-нибудь груди. На женской груди, ибо любая женщина может утешить отчаявшегося - по крайней мере, я считал, что женщины должны быть такими. Наверное, потому, что всегда был обделен женской лаской.
Но здесь нельзя рассчитывать даже на сочувствие
Здесь была Лиз. Солдат, а не женщина. Жесткая, как новенькая банкнота. Я боялся ее.
Я снова присосался к бутылке, но она уже опустела. Лиз порылась в запасах и вручила мне еще одну. Пока я пил, она тихо спросила:
- Испугался?
- Странно! Я действительно испугался, но теперь, а не когда это случилось. - Я вытянул руку. - Видите, дрожит.
Она кивнула.
- Знакомое ощущение. Те, кто никогда не переживал такого, называют это храбростью.
- Да какая там храбрость. Просто… просто я выполнял свой долг - времени, чтобы подумать, у меня не было.
Ее взгляд слишком глубоко проникал в душу. Я отвел глаза, уставился в пол, потом на стенки, на потолок. Понимает ли она, как близок я к истерике? Она снова тихо заговорила:
- Однажды я видела взрыв в ангаре. Огонь занялся метрах в десяти от меня. Сначала он казался маленьким. Загорелась мусорная корзина - какой-то идиот бросил туда горящий окурок. Но внезапно пламя выплеснулось на стену. Я поворачивалась к двери в тот момент, когда огонь коснулся перекрытия. Пыль там копилась, наверное, не меньше полувека. Пламя мгновенно обогнало меня, занялся весь потолок. Я услышала чей-то крик и побежала. Из дверей меня вытолкнуло горячим ветром. Я выскочила на улицу, промчалась метров двадцать и, оглянувшись, увидела, как лопается стена. Я припустила дальше и обернулась еще раз, когда крыша здания поднималась на оранжевом шаре пламени. Все заняло меньше десяти секунд. Даже сейчас меня трясет при воспоминании об этом. Но я не помню, чтобы испугалась тогда.
Я отставил пустую бутылку.
- То же самое случилось и со мной. У меня не было времени на раздумья, а сейчас я не могу не думать об этом. В голове словно крутится видеозапись и все время заедает на середине. Никак не могу от этого избавиться. Перед глазами стоит пламя, и пыль, и червь, и кролико-собаки. Постоянно ищу, что я упустил.
- Так что же все-таки случилось?
- Струя пламени пошла не в червя, как полагается, а в обратную сторону. Дьюк вспыхнул с ног до головы. Я не успел ничего подумать - просто облил его из фризера жидким азотом. Огонь исчез почти мгновенно. Червь и кроликособаки тоже. Не представляю, как они сориентировались в этом хаосе. Я растерялся. Схватил Дьюка и поволок его, как мне казалось, к вертушке. И опять ошибся. Если бы вы не включили сирену, я до сих пор таскал бы его где-нибудь рядом. Или, возможно, умер бы. Воздух уже заканчивался.
Лиз кивнула:
- Вы сделали правильно. Эти комбинезоны огнеупорные. Маска и очки тоже. У вас не было другого выхода. Вы живы. И он жив. Значит, вы поступили разумно.
Я покачал головой:
- Не уверен. Мне даже кажется, будто повторилась трагедия с Шорти…
- Да. - Лиз кивнула. - Так вам кажется. Вы не замечали, что ничего нового вроде бы не случается? Что бы ни стряслось, всегда кажется, что это уже было раньше. Верно?
Она права.
- М-м… Да!
Неожиданно для себя я улыбнулся.
- Так-то лучше. - Она засмеялась, легко и чуть возбужденно. - Вы рассказали мне свою историю, а я вам свою. Вы никогда не задумывались, что, беседуя, люди обычно обмениваются похожими историями?
Убежденность в ее голосе напомнила мне доктора Формана. Но спросить я не успел… Застонал Дьюк.
Мы переглянулись и бросились к нему.
- Дьюк!
Я почти прижался к его лицу. Он простонал:
- Больно…
- Вот и прекрасно, Дьюк. Это довольно хороший признак.
Запищал дисплей, на нем вспыхнуло: «Пациент нуждается в обезболивании».
Я разыскал красную ампулу и вставил ее в капельницу. Через несколько секунд дыхание Дьюка выровнялось.
- Вышел из шока, - сказал я, хотя и не был уверен. Просто мне очень хотелось верить. Я пытался убедить себя, что с Дьюком все в порядке. - Если бы он находился в коме, прибор не заявил бы об обезболивании, правда?
- Не знаю, - пожала плечами Лизард. - Давайте передадим информацию в Окленд и посмотрим, что они предложат.
Она прошла на место пилота.
Я еще немного посидел рядом с Дьюком, размышляя о том, будет ли он жить и если будет, то каким мучением обернется для него жизнь.
Потом постарался отбросить эти мысли, ибо так не-долго сойти с ума.
- Дьюк, - прошептал я. - Прости меня. Я люблю те-бя, Дьюк. Я никогда не говорил, но это правда. Без тебя я нуль. Пожалуйста, Дьюк, не бросай меня.
Я знал, что он не может ответить. Скорее всего, он даже не слышал меня, но не сказать этого я не мог.
Посидев еще немного, я встал и пошел в носовой отсек к Лиз. Она свернулась калачиком в кресле и, опершись подбородком на кулачок, мрачно рассматривала карту погоды на экране. Я молча сел на место второго пилота. Розовая пыль почти полностью засыпала стекло обтекателя. В кабине потемнело.
- Вы связались с Оклендом?
- Да. Они изучают его состояние. Нас вызовут. Я указал на стекло.
- По-прежнему сыплет.
- Это на всю ночь. - Она кивнула на экран. - Облачный фронт еще не прошел. Не знаю, как глубоко нас засыплет.
В. Что говорит хторранин, сжирающий голливудского адвоката?
О. Жесткий и вертлявый.

«ЭТО ТОЧНО НЕ ОМАРЫ…»
Удивительно, на что идут люди, чтобы выставить себя дураками.
Соломон Краткий
Неожиданно я спохватился:
- У нас хватит воздуха?
Лиз, поколебавшись, ответила:
- Да. Среди медицинского оборудования есть емкости с кислородом. В случае чего воспользуемся ими. Теоретически можно продержаться в герметически закрытом корабле почти двое суток. Правда, мне не хотелось бы, чтобы до этого дошло.
Она сняла наушники и бросила на приборный щиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53