И, когда набегает озорной косой дождь, все наши пшеничные солдатики в крепости, а мы - под их защитой.
Взяв за руки, Катя-большая и Маргарита тащат малыша в укрытие, и Май Пионерский летит на воздусях, визжа от восторга.
Девочки из опытно-показательного с такой завистью смотрели на нашего приемыша, что Маргарита, крепче прижав его к себе, бросила мне: "Еще украдут" - и усмехнулась горделиво.
Как это замечательно - сидеть под снопами, скрываясь от грозового дождя, прижавшись друг к другу! Пробежала, прогремела туча, заиграла радуга, заблестели дождевые капли на жнивье. И мы выбираемся из-под снопов, еще сохранивших тепло, сухими и невредимыми. Пережитая опасность, даже небольшая, нас объединяет.
В обед вместе со всеми уселись мы на снопах полдничать.
Артельщики принесли с собой кувшины с брагой, с квасом. Замечательным, праздничным кушаньем нам показалась полевая тюря - черные сухари, размоченные в квасе, сдобренные луком и постным маслом.
Чудо, как вкусна эта еда после дружной работы в тени душистых пшеничных копен.
После еды пошли песни и танцы. У бывшего красноармейца оказалась гармонь, и под ее лады сплясал даже толстяк Пуговкин. Хитроватые маленькие глазки его так и сверкали.
- Вот, ребятки молодые, - говорил он, отирая пот красным платочком, вот так-то и будут работать люди при коммунизме. Дружно, с песней!
Обе жнейки стояли тут же. Кони ели овес, погрузив морды в мешки, одетые на головы, и вкусно жевали, двигая ушами.
Преимущество артельного труда было нам особенно наглядно потому, что рядом вышли на зажинки коломенские единоличники. Они жали серпами, почти не разгибая спины, медленно ползли по своим полосам.
Особенно нам бросилась в глаза одна старушка. Она жала на коленях. Ползла по своему загону, как улитка.
- Почему бы не принять ее в артель?
- Сама не хочет, старая колдунья! - ответил Татаринов, председатель артели. - Мы бы ее приняли, отчего же! Ее загон рядом... Мы бы ее вот так ползать не заставили. Дали бы ей курами-индейками командовать. Она мастерица птиц водить. У нее индюки важные, как царские генералы!
КАК МЫ ПРОСВЕЩАЛИ НЕСОЗНАТЕЛЬНЫХ
И БОРОЛИСЬ ПРОТИВ СУЕВЕРИЙ
Может быть, ребята и не обратили бы внимания на эту отсталую старушку, если бы не одно нечаянно оброненное председателем слово - колдунья!
Я уже слышал однажды горячий спор о колдуньях, ведьмах, нечистой силе.
Смятение в умы ребят внес Васька. В одно из своих посещений наш неотесанный друг-враг, как всегда, неожиданно стал задавать ребятам вопросы. У него было пристрастие экзаменовать наших пионеров. Добиваться, правильно ли они, по его мнению, понимают жизнь.
- Эй, пионеры, - спросил он, навивая кончик кнута, он всегда чем-нибудь был занят, - бога нет? - Обращался он только к мальчишкам, с девчонками, как правило, Васька не разговаривал, а только дразнил их.
- Нет, - ответил Котов.
- Правильно, летчики на небо поднимались, ничего там нету, чистый воздух. А нечистая сила водится?
- Тоже предрассудок, - ответили ребята.
- Вот и неправильно, - нравоучительно и даже осуждающе сказал Васька, нечистая сила есть. Лешего я сам видал. Заплутал в лесу в полдни, заморился, голова у меня закружилась. Тут он мне и показался. Так, вроде старичок, весь мшистый. Я к нему - и сразу: "Дедушка, а дедушка, ты мне к добру иль к худу?" Обязательно так спросить надо. Он мохнатым ухом ко мне повернулся, послушал, а потом и говорит: "К худу... к худу... к худу!" Сказал до трех раз и пропал. Так за деревьями и скрылся.
Я положил на пенек ему хлебца, который еще не съел, а сам бежать. Прибежал в село, а мне говорят: "У тебя мать помирает..."
Рассказ Васьки взбудоражил ребят. Сколько ему ни доказывали, что это галлюцинация, что он все время думал о больной матери, парень стоял на своем. Привел многочисленные примеры, подтверждающие существование нечистой силы. Указывал на живых ее носителей, в том числе на своего хозяина, который "точно колдун", и на бабку Перевертиху. Она по ночам превращается в черную свинью и в колесо, которое само по себе по улице катится. Колдунья глазит людей, ставит ребятам, посмеявшимся над ней, "килы", наводит на скот хворь, наговором кровь останавливает... И ходить недалеко, ее изба с краю села.
Ребята старательно опровергали домыслы Васьки. Но несколько дней по ночам из палаток выходить побаивались, в темноте в парк не заглядывали, а у костра жались ко мне поближе.
И теперь сам председатель артели, коммунист, сказал "старая колдунья"...
Я и не думал, что это вызовет взрыв сомнений, да еще каких и с какими последствиями!
Мальчишки вдруг стали склоняться на сторону Васьки.
И первым отступником чуть не сделался Котов. Он стал рассказывать слышанные от бабушки истории, как нечистая сила подшучивала над его дедом в старости и отцом в молодости. Шариков вспомнил, что ему в детстве заговорили зуб...
И пошло. И все это втайне от меня. Неожиданными стойкими поборниками истины, противницами суеверия стали девочки, ненавидящие Ваську.
Теоретически они были сильны, но у них не хватало примеров из жизни.
Девочки тут же устроили тайный совет.
В течение нескольких дней затем происходили неизвестные мне брожения в умах и какие-то действия. А однажды девочки прибежали возбужденные, раскрасневшиеся, с радостными возгласами:
- Она не колдунья! Не колдунья! Нет, нет, вожатый, совсем другое!
И я был посвящен во всю историю.
Смелая Маргарита, бывшая Матрена, во всем похожая на мальчишку, неутомимая "споришка", Катя-большая, девочка с таким звонким голосом, что мы поручали ей читать приветствия, выступать на собраниях, и толстушка Рая бесстрашно отправились, улучив время, прямо к бабушке Перевертихе поговорить с живой колдуньей и выяснить раз навсегда спорный вопрос.
Вот ее жилище - покосившаяся набок избушка с соломенной крышей, покрытой бархатным мхом, заткнутые тряпьем подслеповатые окна, низкая, вросшая в землю дверь. Перед домом разгуливают, красуясь друг перед другом, два индюка.
Вокруг избушки под застрехой висели и сушились пучки каких-то трав. На завалинке лежал кот на привязи...
При виде чужих индюки надулись, зашипели, прошлись перед избушкой, подметая пыль крыльями. А кот вскочил и стал стучать лапами в окно. На этот стук из двери вначале вылетела какая-то черная птица. Улетела на огород, и затем из огорода появилась старуха.
В одной руке она держала серп, в другой - сжимала горсть сжатой крапивы... И крапива, по-видимому, ничуть не жгла ее. Взгляд исподлобья. Серые космы из-под чепца. Колдунья, да и только.
- Вот я вас, озорники, - хрипло сказала старуха.
Но, приглядевшись к оробевшим девчатам, вдруг улыбнулась.
- Да это не наши?
- Нет, нет, мы городские, - поспешили девочки.
- Признала, - ответила бабушка, - здравствуйте, город полотняный... маленькие солдатики... - Она приняла девочек за обитательниц опытно-показательного.
- Бабушка, - решительно сказала Рита, - мы пионеры. Мы ни в какие предрассудки не верим. А нам сказали, что вы колдунья.
Она впилась глазами в бабушку. А Рая достала свою заветную кожаную тетрадочку из-за пазухи.
- Ну-ну, - проворчала бабушка, - у нас народ - кривой рот... наскажут... - и пошла в избушку.
Вслед за ней влетела галка, и это девочек несколько успокоило. Если бабушка шла сама по себе, а птица летела сама по себе, значит, это не она обернулась галкой...
С любопытством заглянули пионерки в жилье.
Весь передний угол избушки занимали сверкающие серебром и позолотой образа. Перед ними горела лампадка. Старушка долго крестилась, положив серп на лавку, а крапиву в корытце, и что-то шептала.
- Грех, грех, - сказала она, - я в бога верую, в святую троицу. Люди глупые. Людей лечишь - говорят: колдунья. Травы собираешь - ворожу... Глупы... глупы.
- Бабушка, а почему же говорят, что вы умеете превращаться... и в колесо... и в черную свинью? - напрямик резала Рита, не сводя со старухи пронзительного взгляда.
Неожиданно старушка надела очки, достала из-за икон книгу и прочла заголовок:
- "Определитель лекарственных растений". Вот и собираю и в аптеку сдаю.
Вопрос Риты она, казалось, оставила без внимания. Подав девочкам в руки справочник, достала другую книгу:
"Домашний лекарь".
- Когда у вас животы заболят, прибегайте, я вас вылечу! - и улыбнулась такой хорошей, открытой улыбкой, что девочки раз и навсегда решили: никакая она не колдунья.
Но теперь набожность бабушки поразила их воображение.
КАК МЫ СОТВОРИЛИ ЧУДО
- Вожатый, а ты в чудеса веришь? - спросила Катя.
И все восемнадцать глаз "Красной Розы" уставились на меня.
- Верю.
- В чудеса святых угодников?!
Теперь я понял, откуда ветер дует. Это бабка-колдунья Перевертиха воздействовала на девчат - не колдовством, так святовством.
- При чем тут святые угодники, каждый человек может сделать чудо. Стоит только захотеть, - сказал я.
- И мы? Мы можем сотворить чудо?
- А чего же, разве нам кто запретит? Захотим - и сделаем! Не хуже какого-нибудь бабкиного святого. Кому она молится, чтобы ей снопы с поля помог свезти, кому свечи ставит?
- Николаю-угоднику, - сказала Рита.
Ого, вот как далеко дело зашло, немалую работу среди моих пионеров провела старушка!
- Очень хорошо. Я как раз Николай... А вы - мои ангелы. И чудо мы сотворим сегодня же ночью.
Сказано - сделано. Летняя ночь светла. Блестит река.
Темнеет парк. Спит деревня в серебристой дымке. Спит бабушка. Горит лампадка перед иконой Николая-угодника, а мы за него "батрачим".
Тихо, тайно, без крика, без смеха тащат пионеры каждый по снопу с бабушкиной полоски к ее амбарчику, а я прямо напротив ее крыльца складываю их в адоньку.
Нетрудная работа, а сердца бьются, замирая.
Лишь бы не проснулась старая. Лишь бы не облаяли нас собаки. Лишь бы не наткнулись какие-нибудь загулявшиеся парочки.
До рассвета, как тени, скользили по жнивью ребята "Спартака" и девчата "Красной Розы", от избушки к полю, без устали, без понуканий. Только бы успеть до зари.
Ведь они не просто работали - творили чудо! И вот оно:
озаренные лучами восхода, перед бабушкиным амбаром красуются в розовом свете снопы.
Бабушка спит, а "чудодеи" бодрствуют. Затаились в зарослях лопухов и крапивы и терпеливо ждут, как она проснется, как на крыльцо выйдет да как увидит... Это ведь самое главное, из-за чего старались!
Вначале бабушка Перевертиха ничего не заметила. Она вышла, зевнула, перекрестила рот. Потом стала умываться, цедя из рукомойника, висевшего у крыльца, скупую струйку и ополаскивая нос и рот одной рукой, как кошка лапой.
Вдруг взгляд ее мутноватых глаз остановился на снопах. Старушка протерла веки. Попятилась. Взяла зачем-то клюку. Обошла кругом. Потрогала клюкой снопы. Приложила ладонь к глазам, долго смотрела в поле. Дальнозорка была старуха, разглядела, что полоска пуста, копен ее там нет... Из них сложена аккуратная адонька.
Тут подпрыгнула бабка, бросила клюку, да в избу, да к образам, и прямо к Николе-угоднику. И давай молиться, и давай поклоны класть!
А нас как ветром подхватило. В овраг - и ходу к лагерю.
Бежим, а от смеха животы схватывает.
- Вожатый, ей тебя целовать надо, а она Николу!
- Ой, здорово, мы - ангелы!
- Ну, никто не поверит, никто! Дома хоть не рассказывай, как мы творили чудеса!
Забравшись в шалаши, "чудотворцы" проспали до обеда и не чуяли, что поднялось в деревне. На бабушкино "чудо" сбежались поглазеть и стар и мал. Перевертиха без устали рассказывала, как молила она Николу и вот сподобилась... Зеленин за перевозку снопов третью долю брал, а Никола-угодник за молитву перенес!
Бабы сразу поверили. Мужики чесали в затылках. Обсуждали чудо на все лады.
Когда до нас дошел весь этот шум, мы решили нанести окончательный удар суеверию. Отправились в деревню парадным маршем. Выстроились, ударили в барабан и продекламировали хором наспех сочиненные антирелигиозные частушки. О том, как угодники проспали, а пионеры не дремали.
При всем честном народе в доказательство, что "чудо"
сделано нами, достали спрятанный в середину вымпел.
Увы, бабушка нам не поверила.
Она так разобиделась, что ребят в красных галстуках с тех пор видеть не могла. Грозилась клюкой и гонялась за ними.
Да и на селе нашу проделку повернули против нас же:
- Знаем мы, известно, это они, чтобы глаза отвести, свой вымпел-то подложили... Сами в бога не веруют и других попутать хотят. Чего уж там хитрить, было чудо, намелила Перевертиха! Послал ей господь за добрые дела!
Сколько ни возмущались наши чудодеи, сколько ни доказывали деревенским мальчишкам, девчонкам, малым и старым при каждой встрече, что это они сами, своими руками, перетащили снопы, ничего не помогало.
- Да ведь известно, вы в бога не верите, вам оно так говорить и полагается, - отвечали деревенские рассудительно.
Мы уж были и не рады, что так ловко побатрачили на Николу-угодника.
И сделали из всей этой истории вывод: вести борьбу с суевериями не так просто. Одно дело самим убедиться, что никаких божественных чудес не бывает, иное дело убедить в этом других.
Беда одна не приходит. Не успели мы пережить все огорчения из-за сотворенного нами "чуда", как новое происшествие потрясло наш лагерь.
КАК МЫ ОГУРЦОМ "ЗАРЕЗАЛИСЬ"
Прибежали посланцы "Красных огородников":
- Выручайте, ребята, у нас огурцы горят! Драгоценные поздние огурчики для осеннего посола пропадают...
Листва жухнет, завязь желтеет, поливка большая нужна.
Зарежут нас огурцы... А мы на них так надеялись!
Вторую неделю стоял такой зной, что земля начала трескаться. Солнце всходило в багровой дымке. С востока веял сухой ветерок, от которого шелушилась кожа и трескались губы.
Друзей надо было выручать. И вот всем отрядом от мала до велика, лишь только солнце пошло на закат, вышли мы на поле нового боя. Артельщики достали насос у пожарной команды и посменно в поте лица качают воду из ручья и по шлангу подают в большой чан, установленный на краю огорода. А мы, выстроившись цепочкой, передаем ведра ближе к грядкам. Бабы, девки, артельная детвора и наши пионеры с ведрами, с котелками, с чугунками снуют среди грядок и поливают огурцы и редиску позднего посева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21