Ветряная мельница с унылым, нескончаемым скрипом вращала колесо помпы, подававшей воду в резервуар. Для получения электричества ветряк не использовался.
С вершины холма, из травы, они разглядели и замеченные ранее огни. У поселения имелось четверо ворот, ориентированных точно по сторонам света. Сейчас они были заперты, но от каждого въезда начиналась прямая дорога, окаймленная рядами тусклых, подвешенных на трехметровых столбах фонарей. Самые яркие светильники обозначали перекресток.
– Как думаете, миледи, сколько их здесь? – тихо спросил Карсон Клинкскейлс.
Трудно было предположить, что кто-то в лагере, даже найдись там бодрствующий человек, мог услышать их с такого расстояния, но великан-энсин все равно говорил почти шепотом.
– Не знаю, – честно ответила она, задумчиво почесывая подбородок лежавшего рядом Нимица.
Лагерные хижины выглядели вместительными, в каждой из них, в зависимости от плотности наполнения, можно было поселить от пятнадцати до пятидесяти человек. «Возьмем среднюю цифру – человек тридцать, – решила Хонор. – В таком случае….»
– Думаю, наберется сотен шесть-семь, – высказала он предположение и, повернув голову, взглянула на лежавшего справа на животе Лафолле. – Эндрю, что скажешь?
– Я бы сказал то же самое, но по прежним подсчетам вроде бы выходило, что в каждом лагере должно содержаться тысячи по две.
– Для обычных поселений – верно, – отозвалась Хонор, – но этот лагерь особенный. Штрафной. В тех заключенные просто содержатся, а здесь отбывают дополнительное наказание.
– Ну что ж, миледи, нельзя не признать, что они разместили его в самом подходящем месте, – пробормотал Клинкскейлс и тут же резко шлепнул себя по шее, прихлопнув крылатую дрянь из местных кровососов, которых Сара Дюшен окрестила «адскитами». В отличие от москитов Старой Земли, эти похожие на них с виду насекомые летали только поодиночке. Что не могло не радовать – нападение роя кровососущих насекомых, каждое размером с ладонь, привело бы к самым тяжким последствиям. Впрочем, адскитам не помешало бы сообразить, что человеческая кровь не годится им в пищу и даже ядовита. Увы, безмозглые и кровожадные, они вновь и вновь алчно устремлялись навстречу собственной гибели.
– Думаю, я бы это место в два дня возненавидел, – добавил энсин.
Хонор хмыкнула. Испытания сделали Карсона Клинкскейлса совсем другим человеком: никто не узнал бы в нем прежнего робкого, неуклюжего юнца, то «ходячее недоразумение», каким он поступил к ней на службу в качестве адъютанта. Теперь это был крепкий, мужественный, уверенный в себе молодой офицер.
– Подозреваю, именно на это и рассчитывали хевы, – откликнулась она.
На сей раз Карсон рассмеялся. Вырвавшийся из его могучей груди смешок походил на раскат грома.
– С другой стороны, – продолжала Хонор, – у меня нет оснований обижаться на их действия. Ведь они существенно упростили мою задачу, любезно собрав в одном – таком славном и аккуратном – месте как раз тех людей, с которыми мне хотелось бы познакомиться.
Трое собеседников кивнули, а Нимиц в знак согласия чирикнул. Меморандум, извлеченный Скотти Тремэйном из файлов «Цепеша» позволял сделать вывод о том, что БГБ переводила в «Геенну» нарушителей дисциплины и смутьянов из всех прочих лагерей. Разумеется, речь шла не о бунтовщиках – тех просто расстреливали, – но сюда попадали люди, не слишком склонные мириться со своим положением. За первое нарушение в штрафной лагерь отправляли на один местный год (он был чуть короче стандартного земного), при повторной провинности срок увеличивался, а некоторые из обитателей пребывали здесь постоянно. Харрингтон подозревала, что «Геенна» нужна в первую очередь как средство устрашения. Все знали, что пребывание здесь не намного лучше смертной казни, и перспектива угодить сюда заставляла всех потенциальных бунтарей основательно задуматься: а стоит ли проявлять свои склонности. Бюро госбезопасности позаботилось о том, чтобы все знали: даже обитателей Ада можно сделать еще более несчастными, причем не только временно, но и навечно.
«Вот только, – подумала Хонор, и ее уцелевший глаз зажегся в полумраке опасным огнем, – создатели штрафного лагеря не подумали, что подпилили ветку, на которой сидят». Никому не приходила в голову, что горстка беглецов с уничтоженного корабля будет искать здесь союзников, намереваясь устроить в Аду самый настоящий ад. И уж конечно, никто не предполагал, что в распоряжении этих беглецов окажется пара десантных шаттлов с полным запасом вооружения. Иными словами, если в «Геенне» отыщется пять-шесть сотен людей, готовых оправдать репутацию непокорных смутьянов, у коммодора Харрингтон найдется, чем вооружить их всех до единого. Правда, она не знала, согласятся ли заключенные на бунт, однако выяснить это можно было только одним способом.
– Давайте вернемся под деревья, – тихо сказала она, – и соорудим что-нибудь вроде навеса: скоро взойдет солнце, а мне вовсе не хочется поджариться или прокоптиться. Только постарайтесь, чтобы наше укрытие не бросалось в глаза.
– Слушаюсь, миледи!
Кивнув, Лафолле подал знак Мэйхью и Клинкскейлсу, и офицеры исчезли со склона. Сам телохранитель остался рядом с Хонор, разглядывавшей лагерь в электронный бинокль. Некоторое время он молчал, а потом, вопросительно подняв бровь, осведомился:
– Миледи, вы уже придумали, как установить контакт?
Хонор покачала головой.
– Нет, но время пока терпит. Лучше понаблюдать, присмотреться к ним повнимательней. Было бы неплохо перехватить одного-двоих за пределами лагеря и потолковать по душам. Прежде чем совать туда нос, надо разобраться в обстановке.
– Логично, – ответил, поразмыслив, телохранитель. – Мы с Джаспером и Карсоном займемся наблюдением и всем прочим.
– Но я тоже могу… – начала было Хонор.
Лафолле решительно замотал головой.
– Нет, – тихо, но твердо сказал он. – Настояв на том, чтобы отправиться сюда, миледи, вы, наверное, были правы, но с текущими задачами мы справимся и без вас. А вам лучше как следует отдохнуть, чтобы быть в форме к тому времени, когда появится возможность потолковать с кем-нибудь из здешних. Да и Нимица не стоит таскать по солнцепеку.
– Это запрещенный прием, – буркнула Хонор, и майор оскалил зубы в улыбке.
– Зато эффективный, – сказал он и, ткнув пальцем в направлении деревьев, добавил: – Вы не оставили мне особого выбора, приходиться прибегать к тем средствам, какие удается наскрести. Так что, миледи, шагом марш в укрытие.

ГЛАВА 12

– Похоже, Эндрю, эти двое нам подойдут, – спокойно сказала Хонор на утро второго дня наблюдений за «Геенной», лежа в развилке ветвей в четырех метрах над землей и всматриваясь в бинокль.
Телохранитель был отнюдь не в восторге оттого, что его землевладелец расположилась на такой высоте, ни за что не держась (единственная рука была занята биноклем), однако Хонор оставила его мнение по данному вопросу без внимания. Она лишь позволила ему помочь ей вскарабкаться наверх и следить за ее безопасностью. Впрочем, гвардеец не мог не признать, что свалиться отсюда трудно. Здешние деревья сильно отличались от похожих на пальмы великанов, росших у места их первой высадки. У тех были гладкие стволы, лишенные ветвей почти до самой макушки, а у этих – шершавая, плотная кора и могучая крона в виде перевернутого конуса. Чем выше, тем шире раскидывались ветви, но становились при этом все тоньше. Нижние были самыми толстыми, а поскольку Хонор взобралась не так уж высоко, ветка, служившая ей ложем, была вдвое, если не втрое толще ее тела и скорее могла назваться не веткой, а полкой.
Правда, Лафолле все равно тревожился.
Стиснув зубы, он бросил взгляд наверх, на Нимица. Кот находился двумя метрами выше, он висел на стволе, вцепившись в шершавую кору когтями здоровых лап. Лафолле испытывал определенное извращенное удовольствие при виде того, как землевладелец тревожится за шестилапого. Нимиц попытался взобраться, на дерево впервые после прибытия на планету и, Эндрю не мог не признать, справился с этой задачей более ловко, чем следовало ожидать, глядя, как он ковыляет по земле. Конечно, ему было далеко до прежней грациозной текучести движений, он испытывал сильную боль, но жалости к себе у Нимица не было. Кот, несмотря на ограниченные возможности, снова чувствовал себя при деле; заметив взгляд Лафолле, он отсалютовал гвардейцу веселым чириканьем и взмахом пушистого хвоста.
Гвардеец отвел взгляд от кота, прикрыл глаза ладонью и принялся рассматривать двух людей, находившихся под прицелом бинокля его землевладельца. Многих деталей было не разобрать, но даже отсюда было ясно: это та самая пара, которую они видели вчера.
Мужчина был низеньким, лысым, как яйцо, а кожу имел столь черную, что она казалась чуть ли не пурпурной, и ее цвет подчеркивали яркие, почти вызывающие тона одежды. Женщина, возвышавшаяся над спутником не меньше чем на пятнадцать сантиметров, одевалась в тускло-серое, но отрастила свисавшую до пояса золотистую косу. Более разномастную пару было трудно себе представить. Да и понять, с какой целью они гуляют по расчищенному периметру лагеря, никак не получалось.
Создавалось впечатление, будто они что-то высматривают среди травы и деревьев, но особой настойчивости или спешки заключенные не проявляли. Шли они медленно, останавливались часто и подолгу стояли на месте. Эндрю начинался склоняться к мысли, что после долгого пребывания в Аду они просто слегка не в себе.
– Вы уверены, что с ними есть смысл разговаривать, миледи? – спросил Эндрю, безуспешно пытаясь скрыть звучавшее в его голосе сомнение.
– Думаю, да, – спокойно отозвалась Хонор.
– Но они выглядят… несколько…
Лафолле умолк, не найдя точного слова, и Хонор прыснула со смеху.
– Чокнутыми? – поддразнивая, предложила она свой вариант.
Он кисло улыбнулся.
– В общем, да, миледи, – признал он, помолчав. – Вы только посмотрите на них: чем они занимаются? Кого ищут? Ладно бы они знали о нашем присутствии и искали встречи – но в таком случае это самые бестолковые разведчики, каких только можно представить. Но ведь они ничего не знают! Бродят себе, под оком Испытующего, таращатся на деревья…
Он покачал головой.
– Возможно, ты и прав, Эндрю. Долгое пребывание в Аду может свести с ума кого угодно, но я сомневаюсь, что в данном случае дело зашло так далеко. Я выбрала их по совершенно иной причине. Взгляни: все остальные, кого мы видим, держатся группами человек по пять, причем каждая группа явно выполняет какую-то конкретную задачу.
Чтобы убедиться в ее правоте, Лафолле не требовалось бинокля. Две группы, человек по десять-пятнадцать, приносили из леса охапки лиан, папоротников и ветвей, а еще пятеро, вооруженные длинными тонкими копьями, их охраняли. Еще одна группа с помощью неуклюжих деревянных серпов выкашивала траву по периметру, причем тоже под охраной копейщиков. Практически все находились на виду друг у друга, и лишь эта пара, похоже, была предоставлена сама себе.
– За этой парочкой никто не следит, и она вдобавок направляется в нашу сторону. Полагаю, вы с Джаспером могли бы незаметно перехватить их вон там, – она указала на ближние густые заросли, – и пригласить сюда, ко мне на беседу.
– Пригласить! – фыркнул Лафолле. – Ну что ж, миледи, дело ваше. Пригласить так пригласить.

* * *

Хонор сидела на толстом узловатом корне, прислонясь спиной к древесному стволу и держа на коленях Нимица. Двоих пленных в сопровождении грейсонцев она увидела издалека. С такого расстояния она не могла отчетливо улавливать их эмоции, но настороженность и неуверенность были заметны по самой манере держаться. Оба жались друг к другу, беспрестанно озираясь, мужчина вдобавок обнимал женщину за плечи, словно желая защитить. При их разнице в росте это могло показаться забавным, если бы не искренняя ярость буквально исходившая от них.
Джаспер Мэйхью шел следом, держа ружье наизготовку, но не нацеленным на пленных. Замыкал шествие Лафолле не преминувший, как отметила Хонор, отобрать у пленников копья. Он нес их в одной руке, держа ружье в другой. Длинные листовидные наконечники копий были вырезаны из какого-то белого камня. Заметив на поясах пленных пустые ножны, Хонор вновь перевела взгляд на гвардейца и увидела, что за пояс у него заткнуты два кинжала из того же белого материала.
При их приближении Нимиц беспокойно заворочался на ее коленях, и она, мысленно потянувшись к нему, вздрогнула, словно от удара. Ей никогда не доводилось сталкиваться с такой волной страха, совмещенной с еще более мощной волной ненависти. Буря эмоций была столь сильна, что казалось, любой из них может сорваться и броситься в самоубийственную атаку на Мэйхью. Однако сдерживал их не только страх. Сквозь пелену ярости Хонор улавливала искорку растерянности… Или даже любопытства.
Поднявшись на вершину, они замерли, завидев Хонор с сидевшим у нее на коленях Нимицем. Спустя мгновение они опомнились и зашагали прямо к незнакомке.
Взяв Нимица на руку, она выпрямилась и ощутила пробившееся сквозь страх и ненависть откровенное изумление.
Повисла тишина. Потом женщина тряхнула головой и спросила:
– Эй, кто вы такие?
Стандартный английский стал межзвездным языком человечества с самых первых дней Расселения. Являясь международным языком Старой Земли, он сделался средством межзвездного общения почти автоматически, хотя многие миры и звездные государства использовали у себя на планетах языки земных наций, сыгравших решающую роль в их формировании. В Андерманской империи говорили по-немецки, на Сан-Мартине – по-испански, на Новом Дижоне – по-французски. На Ки-Рин и Нагасаки, соответственно, по-китайски и по-японски, в Иудейской лиге – на иврите. Однако все межзвездные средства массовой информации использовали исключительно английский, что способствовало сохранению его относительного единообразия. И все-таки Хонор пришлось сосредоточиться, чтобы разобрать мягкую скороговорку собеседницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101