Мамой клянусь!
- Ну, если мамой… - Полковник убрал пистолет, косо глянул на Тренера. - Пусть убирается из машины.
Подчиняясь кивку Тренера, Алик рыбкой выскользнул из салона, неловко заковылял прочь.
- Вот так и появляются на свет иуды. Был ученик - и сплыл.
- Но если он, в самом деле, ничего им не сказал…
- Не будь дураком, Тренер. Это сегодня не сказал, а завтра непременно скажет. - Полковник нервно дернул щекой. - И потом главная его вина не в том, что он колонулся, а в том, что скрыл от нас свою беседу с ними. Уж перед тобой-то мог бы и покаяться.
Тренер промолчал, признавая правоту коллеги.
- Короче, придется грохнуть твоего ученичка.
- Так ли уж нужно это, товарищ полковник?
- Нужно, Тренер, смирись. Если орех дал трещину, это уже навсегда.
- Но его же кодировала Василиса. При всем своем желании он не сможет предать нас!
- Ошибаешься! - холодно возразил полковник. Вольготно откинувшись на сидении, он помассировал кисти рук, яростно растер лицо. - Василиса сама говорила, что не все ученики отличаются равной гипнабельностью. Кто-то усваивает программу, а кто-то и нет. Вот и Алик оказался из этого племени. Он не сказал тебе ничего о блатных, значит, уже нас предал. Мы ведь могли сегодня пролететь из-за него. Помнишь, когда Кучер спросил про старуху?… Я, конечно, отмолчался, только это ничего не значит! Предателей, Тренер, всегда следует наказывать! Даже когда этих самых предателей не существует вовсе. - Полковник ухмыльнулся. - Ты же изучал краткий курс истории, знаешь, что когда предателей нет, их попросту выдумывают. А, выдумав, бережно ставят к ближайшей стенке. Вот так-то!
- Все равно жалко паренька, товарищ полковник.
- Жалко - у пчелки в попке! И еще раз напоминаю: мы с тобой не в Академии. Здесь я для тебя Магистр, в лесу - Атаман, и, пожалуйста, не забывай об этом.
- Я только хотел…
- Все, закрыли тему! - Магистр на секунду зажмурился. Продолжать неприятный разговор ему действительно не хотелось. Тем более, что его коллега без того все превосходно понимал. Краткий курс истории он, конечно же, изучал, а потому знал, что любая политическая чистка являет собой акт дежурной гигиены. Вроде бритья, ополаскивания ушей или подмывания. Гнусно, но факт, и так будет происходить во все времена, поскольку справедливого самоуправления никто и никогда не придумает. Уж на что был бородат немец Маркс, но и тот в своих трудах без террора не обошелся. Сколько не пил и не мудрил, кроме теории овеществленного хаоса ничего не придумал. И о власти доллара ничего, в сущности, не написал. Между тем, именно этот многоликий джентльмен помыкал судьбами мира, ломая сильных и заставляя работать на себя самых гениальных землян. В равноправие же господа демократы только играют. До поры, до времени, пока не возникают на горизонте очередные своевольные Фолкленды и не вползают на нефтеносные территории танки очередного Саддама. Вот тогда узорчатая ширма отбрасывается в сторону, играет боевой марш и театральное действо прекращается. Истинные режиссеры выходят на сцену, подавая команду спецподразделениям и спецагентам, объявляя о всеобщей мобилизации и наступлении времени «Ч». Немудрено, что с первых минут чисток демос поджимается в страхе, генетически припоминая свою плебейскую суть. Без лидера мир анархичен, а без чисток не существует и лидера…
Все это Тренер, конечно же, знал. Как ни крути, сидели с ним за одной партой и на одном татами шлифовали боевые приемы. Потому и спора у них не возникло. Судьба Алика, в недавнем прошлом первого ученика Тренера, была решена…

Глава 18
Отношение к ним Горбуньи явно менялось - и далеко не в худшую сторону. Если раньше она ограничивалась суховатыми фразами и ворчливым бурканьем под нос, то в последний вечер неожиданно разговорилась. Расписала им рецепт бальзама, которым пользовались еще в пору ее молодости, рассказала, как следует молодым девушкам ухаживать за собственной кожей и волосами, подробно объяснила пользу умеренного ношения корсетов. А под конец беседы даже угостила, налив в серебряные плошечки какого-то крепкого напоминающего коньяк напитка. От чудесного коньяка девушки немедленно опьянели, а мир вокруг них приятно порозовел. И даже горб страшноватой старухи как будто исчез вовсе. Кажется, о чем-то старуха им еще говорила, но это в их отяжелевших головках почему-то не отложилось. Веселая карусель кружила их и несла, наполняя сосуды сладковатым клейстером, стремительно погружая в сон…
Тем не менее, что-то в отношении к ним переменилось. Уже на следующий день ставни на окнах распахнули, а торчавший возле крыльца бородатый охранник неведомо куда пропал. Девица, приносившая еду, в придачу к наваристому борщу и запеченному мясу птицы выдала девушкам вязанные носки, кожаные тапки и пару мягких свитеров из козьей шерсти.
- Топить пока разрешения нет, а по ночам здесь бывает прохладно. - Объяснила она.
- А почему топить нельзя? У вас что, дров нет?
Девица как-то странно усмехнулась.
- Дрова есть, разрешения нет.
- Ерунда какая-то! - Мариночка задиристо вздернула носик. - А если мы все-таки затопим печь?
- Тогда… Тогда я не знаю… - девица в растерянности пожала плечами. - Может, вас только высекут, а может, и строже накажут.
- Строже - это как?
- Да как угодно. Захотят, могут даже повесить.
- Чего, чего?
- А вы еще не поняли, куда попали? - девица опасливо зыркнула в сторону окон. - Здесь, девочки, не Россия, здесь свое царство-государство.
- Значит… Значит, вы все здесь пленники?
- Мы хуже, мы - их полная собственность.
- Кошмар! - Мариночка изумленно переглянулась с Марго. - И никто даже не пытается бежать отсюда?
- А зачем? Во-первых, все равно поймают, а во-вторых, бежать нам некуда. Кто нас и где ждет? Без документов, без денег, без прописки. Я тоже в город поначалу подалась - ну и что? Ошивалась на вокзалах года три или четыре, всего насмотрелось - и беженцев, и нищих. Сначала водкой торговала, потом наркоту стала помогать перевозить. А скоро и сама на иглу подсела. Думала - больше года не протяну. В скелет ходячий превратилась, под любого ублюдка за дозу могла лечь. А сюда вернулась и вылечилась. - Девица с готовностью закатала рукав, демонстрируя следы давних уколов. - Так что бежать отсюда нам резону нет. Они, конечно, бандиты, но жить с ними можно.
- Бред какой-то! - Маргарита попыталась сесть. - Тебя как зовут-то?
- Можете звать Лизой.
- Ну, а меня Маргаритой кличут. Ее Мариной, а меня Маргаритой. Легко запоминается, верно?
- Легко-то легко, только перепутать можно. Очень уж вы похожие.
- Похожие? - возмутилась Мариночка. - Какие же мы похожие! Я и выше, и старше. И волосы у меня не рыжие.
- Зато вы обе красивые. - Простодушно сказала Лиза, чем и погасила вспышку Мариночки. - Прямо как фотомодели из журнала. У нас здесь таких сроду не было.
- А это хорошо или плохо?
- Не знаю. То есть, если жить самим по себе, то плохо, - мужики проходу не дадут. Но если Горбунья запретит вас трогать, то хорошо.
- Послушай, Лиза, - Маргарита нервно прикусила губу, - ну, а если кто-то все же захочет отсюда уйти?
- Кто же захочет уходить по доброй воле?
- Ну, а все-таки? Вдруг возникнет такое желание?
Лиза насмешливо махнула рукой.
- Это все до первого разговора с Горбуньей, а как поговорите с ней, так все желания пройдут.
- О чем же нам с ней разговаривать?
- Да уж она найдет тему. И это по любому лучше, чем беседовать потом с Атаманом.
- Каким еще Атаманом?
- Скоро сами все узнаете. Хотя с Атаманом вам лучше бы не встречаться. - Лиза вновь оглянулась на окна, нервным движением поправила на голове серенький платок. - Жаль Кухаря сняли с веревки, я бы вас сводила к нему посмотреть. Три дня висел, пока не почернел весь. А перед этим Атаман ему все кости переломал. Так что воспитывать у нас умеют.
- Погоди, погоди! Так, значит, Горбунья у вас не главная?
- Нет, конечно, - Лиза заговорила чуть тише. - У нас всем Атаман заправляет. А правой рукой у него - Лесник. Они бы и Горбунью прогнали, но старуха им тоже нужна. Очень уж многое умеет, - и лечить, и колдовать. Без нее многие бы померли, а не померли бы, так сбежали.
- Это еще почему?
- Сами скоро поймете.
Мариночка с Маргаритой недоуменно переглянулись.
- Выходит, ты собираешься торчать здесь до самой смерти?
- Ну, здесь не так уж и плохо.
- Ничего себе неплохо! Людей вешают за малейшую провинность! Еще и колдовство какое-то процветает!
- Зато у нас нет воровства с наркоманами. И платить никому не надо. Ни за еду, ни за квартиру с электроэнергий. - Присев на табурет, Лиза по-бабьи скрестила на пухлой груди руки. - Здесь ведь когда-то полустанок располагался, Облучок назывался. В Облучке поезда останавливались, углем загружались. Ну, а как построили объездной путь, о нас забыли. Кому было куда уехать, давно уехали. Остальные здесь остались.
- А бандиты у вас откуда взялись?
- Так бандиты - они же как плесень. Где нет надлежащего ухода, там и они выползают… - девица неловко хихикнула, торопливо прикрыла щербатый рот ладонью. -Только, пожалуй, пойду я. Вода у вас есть, так что посуду сами помоете.
- Послушай, Лиза, а по улице-то нам гулять можно?
- Почему же нельзя? Горбунья словечко за вас замолвила, так что охрана не тронет. Разве что в лес попробуете сунуться, но это вам ни к чему. Все равно не сбежите… - Лиза в очередной раз бросила вороватый взор в сторону окон. - Ох, засиделась я с вами! Будет мне нагоняй. - Она подошла к двери, уже у порога обернулась. - Насчет печей запомните: всю еду у нас готовят только вечером или ночью, когда темно. Либо на электрических плитках. Ну, а кто запалит печь, того наказывают…
Проводив глазами выскочившую из комнаты Лизу, Мариночка ошеломленно уставилась на Маргариту.
- Ну, что, подруженька, есть какие-нибудь мысли? Поняла, в какую историю мы влипли?
- Если честно - до сих пор не верю. Больно уж чудно! Атаман, колдунья, мужики с обрезами… Может, мы с тобой того? Во времени переместились?
- Не говори ерунды! Время - наше, самое обыкновенное. - Мариночка нервно заходила по помещению. Кусая ногти, выглянула в окно. - А то, что ситуация дикая, это точно.
- И что же нам теперь делать?
- А ничего. Тебе ногу поскорее залечивать, а мне… Мне надо бы провести эту… Как же это Стас называл?…
- Рекогносцировку?
- Точно. Ты пока наворачивай супец, а я пройдусь по улице. Если гулять можно, значит нужно осмотреться. А там, глядишь, и мысли нужные появятся…

***
Это было глупо и самонадеянно, однако первое, о чем подумала Мариночка, было связано с побегом. Очень уж напугала их Лиза. Или, может, старалась напугать? Кто знает, какие тайные указания давала здешним людям Горбунья. Маргарите она понравилась, а вот Мариночку мороз по коже пробирала от одного ее взгляда. И ночью ей снился не Стас Зимин и не родной город, а именно Горбунья - со своим уродливым горбом, потемневшим от времени лицом и жутковатым зраком. В колдовство Мариночка не верила, а вот существование гипноза вполне допускала. Сумел же в свое время носатый и уродливый Распутин охмурить семейство царя Николая. Вот и эта старуха чем-то напоминала ей старинные фотографии Распутина, - такая же носатая, с такими же безумными глазами. Может, и впрямь проводит с местным населением сеансы гипноза, и чем это заканчивается, один Бог ведает. Как известно, в каждом дворе есть свой юродивый и свой сумасшедший, - в этой же деревеньке их набралось более чем положено. Потому и дошли до такой дикости, скатившись к рабовладельческим порядкам…
Она двигалась неторопливо, внимательно осматривая куцые домишки, готовясь встретить во всеоружии любую угрозу. Должно быть, туман был для этих мест обычным делом. Вот и сейчас селение окутывала легкая утренняя дымка. Впрочем, видимость была вполне приличной, и даже с того места, где она находилась, можно было без труда разглядеть огромный крест на краю огородов и все немногочисленные домишки деревни. Впрочем, называть это деревней, возможно, не стоило. Всех домов тут насчитывалось не более трех десятков, и верная половина пребывала в явном запустении. Заборы огородов просели и большей частью обрушились, проходы между домами густо поросли травой и бурьяном, а те утлые тропки, по которым перемещались здешние жители, именовать улицами и вовсе не стоило. К слову сказать, печей здесь и впрямь никто не топил. Во всяком случае, до сих пор Мариночка не сумела разглядеть ни одного дымка. Пожалуй, разглядеть поселок со стороны представлялось затруднительным даже днем. Так что частично слова Лизы подтверждались, - здесь жили по своим особым правилам и законам, сторонясь цивилизации и всего ей сопутствующего. Оставалось проверить последнюю вещь - а именно высказывание Лизы, касающееся полной невозможности побега. Именно с этой целью Мариночка перелезла через ветхую изгородь, по вертлявой тропке двинувшись к близкой окраине.
Так или иначе, но маскировку здесь и впрямь старались соблюдать. Стена леса примыкала вплотную к деревушке, не обезображенная ни вырубками, ни мусорными отвалами. Лишь паслись на зеленой опушке несколько коз, и мирно дремала возле изгороди пятнистая корова. Свобода была совсем рядом, но что-то мешало Мариночке поверить в легкость побега. Она сделала еще пару шагов, и остановилось. В висках позванивали неприятные колокольчики, мир неустойчиво покачивался. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за ветку. Между тем, головокружение стремительно нарастало. Это было странно и непривычно, ничего подобного с ней раньше не происходило. Преодолевая накатившую слабость, девушка заставила себя переместиться ближе к деревьям, и охнула от болезненного спазма. Приступ рвоты согнул ее пополам. Хватаясь за ветки, она рухнула на колени, уронила голову на грудь. Воздуха по-прежнему не хватало, перед глазами кружились разноцветные звезды. Она и сама не поняла, каким образом земля вдруг переместилась ей за спину, сменившись далеким небосводом…
Очнуться ее заставило грубоватое похлопывание по щекам. Мариночка открыла глаза и содрогнулась. Рядом с ней сидел ни кто иной, как Мох. Его нечистая физиономия склонилась над ней, отражая тень беспокойства, и лишь заметив, что девушка открыла глаза, он широко улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46