За их спинами у самых деревьев я заметил смутные фигуры трех матрон в монашеском одеянии.– Как они перебрались через реку? – наконец заговорил Урта. – Никто не может перейти через нее на ту сторону.– Твои псы перетащили их и оставили там, – объяснил Арбам. – Потом псы вернулись, словно это проще простого. Я всю дорогу бежал за ними, хотел остановить, поэтому все видел. Из леса вышли эти три матроны и забрали детей, унесли в лес. У тебя были замечательные собаки, Урта. Ты даже не знаешь насколько.– Но я не могу взять на руки дочь, не могу поиграть с сыном. Насколько я понимаю, они мертвы. А то, что я вижу, – лишь их призраки. Ведь это Царство Теней, они не должны там находиться, по крайней мере пока.Я догадывался, что сейчас произойдет, я чувствовал напряжение мысли Урты, словно крылатый посланец перенес ее из одной головы в другую. Я знал еще до того, как он это произнес, что Урта попросит меня перенести его через реку, попросит воспользоваться моей магией.– Мерлин… в твоей ли власти перенести меня через реку? Сколько это будет стоить? Я буду твоим вечным должником.Я хотел напомнить ему, что он уже мой должник за то, что я пытался увидеть происшедшее в крепости, но промолчал. От его просьбы у меня все похолодело внутри, даже сама мысль, что он мог об этом попросить, приводила в ужас. Я не мог переплыть эту реку, хотя причина этого была мне тогда неясна.Три матроны тихо позвали детей назад. Мунда и Кимон повернули к ним головы, и, хотя их любопытство не было удовлетворено, их захватили уже другие интересные вещи. Я слышал детский смех, когда они погнались за зайцем, на открытом пространстве смех разносился и усиливался, отражаясь от деревьев.Урта пребывал в мрачном настроении.Арбам предложил нам всем вернуться к пещерам, но Урта заявил, что останется здесь на ночь. Вечер был теплым, небо безоблачным, бледная луна в три четверти висела на синем фоне, я решил составить ему компанию. Улланна пошла поохотиться, а Арбам построил простенькое укрытие, чтобы развести костер на случай, если она вернется с добычей.День был унылым, в тон настроению Урты. На небе появились грозовые облака, стало темно. Однако ни грома, ни признаков грозы я не видел, только мрак над Страной Призраков несколько раз разорвали вспышки молний и земля вздрагивала, словно от топота проносящихся мимо всадников. Мы с Арбамом сидели у кромки воды и чувствовали, как что-то приближается с той стороны, но не могли увидеть это что-то сквозь дымку, обволакивающую Царство Теней.Арбам чувствовал себя неуютно. У него был амулет, вырезанный из лошадиного черепа, изображавший Эпону. Арбам тер свой амулет пальцами и бормотал себе под нос. Непроизвольно я стал делать то же со своим маленьким талисманом, который получил когда-то от Ниив.Лес, где мы только что видели детей, вдруг начал растворяться, и на его месте стали появляться фигуры вооруженных воинов. Они шагали в нашу сторону, помахивая копьями и круглыми щитами, их плащи были сколоты на плече. Воины казались бестелесными и странными, всего их было пятнадцать, позади них появился еще один, он ехал на колеснице, запряженной двумя белоснежными, как привидения, конями. Тот, что был на колеснице, подъехал к самой кромке воды, развернулся к нам правым боком (что означает мирные намерения) и уставился на меня.Я был потрясен. Я сразу же узнал его. Потрясение сменилось растерянностью, и я стал вглядываться еще пристальнее. Никаких сомнений, это был тот самый темнобородый, темноглазый воин, который приходил к предсказательнице в Македонии и чьи вопросы я тогда подслушал. Передо мной был Оргеторикс – сын Ясона.Но ведь это невозможно. Все говорило за то, что Оргеторикс сейчас с Бренном. Туда он направлялся после посещения оракула. Возможно ли, что он попал в засаду и убит, а сейчас разъезжает по Стране Призраков? Но ведь он грек, не кельт. Если Времени было угодно отнять у него дыхание, его место на Ахероне, в Элизиуме. Как мог он сменить свой путь после смерти?И тогда возникает вопрос: а мертв ли он? Трудно сказать. Страна Призраков не давала мне проникнуть в нее с помощью чар, она насылала на меня ужас даже при мысли об этом. Я чувствовал, что, если попробую проникнуть туда, произойдет страшная трагедия.Это место не желало моего присутствия. Мне ясно давали понять, что здесь меня не ждут. И это меня удивило. Я крутил седью Ниив в руках и слышал легкий шепот: «Ты крошечный и ничтожный, ты ничто. Ты не можешь всегда получать то, что хочешь».Арбам дышал ровно и пристально смотрел на противоположный берег.– Ты их тоже видишь? – спросил я его.– Это часть того отряда, который напал на нашу крепость, – ответил старик хриплым шепотом. – Я узнаю некоторых их них. Это Тени Героев, но все равно они убивали без предупреждения. Понять не могу почему? Зато понимаю, почему они в Стране Призраков. Они ищут детей Урты. Думаю, причина в этом.В его глазах читались тоска и страх. Сам же Урта гостей не видел. Он сидел за деревьями, погруженный в свои мысли.– Как же нам спасти их? – наконец задал он вопрос.Я не знал, что ответить.– Не все из них Тени Героев, – сказал я. – Тот, что в колеснице, грек и покойник. Я видел его живым полгода назад. Видимо, его убили примерно в то же время. Он – призрак.Арбам удивился, потом сказал мне нечто, что заставило меня вздрогнуть от неожиданности.– Нет, он не призрак, Мерлин. Он рос вместе с остальными. Когда мне было столько лет, сколько Урте, я видел его мальчиком. Тогда он тренировался на этой же колеснице. У нее есть особый знак на боевой стороне. Я время от времени видел его, видел, как он превращается в юношу, потом в мужчину. У него есть брат в Стране Призраков, я очень давно его не видел. Мы звали их призрачными братьями. Ни один из них не участвовал в набеге.Тогда это не Оргеторикс. Его дух не мог находиться в сердце Альбы двадцать лет, а тело при этом бродить в Македонии и Греции. Или мог?Нет, это видение, что по-прежнему смотрело на меня с того берега, не было тем молодым человеком, который спрашивал предсказательницу об отце. Это самое простое объяснение. Но когда он развернул колесницу другой стороной, сделав полный круг, а потом дернул поводья, пуская коней галопом вдоль берега, я увидел эмблему, нарисованную на боевой стороне, – голову Медузы! Именно это изображение украшало щит Оргеторикса, когда он поджидал оракула, сидя в тени оливкового дерева.Мне очень хотелось все узнать, но тогда нужно перейти реку, а она меня не пропустит. А вдруг пропустит?Я решил проверить, вызвал дух стремительности и по дуге полетел через реку в Страну Призраков. Дважды защитные силы реки отбрасывали меня обратно, но на третий раз я благополучно перелетел на тот берег и оказался среди воинов отряда.По пути я задел Оргеторикса крылом, и он изумленно обернулся, провожая меня глазами. В этот момент его сущность отрылась мне…Какая сила! Какая сумятица!Эти вопящие, мечущиеся тени и видения, груда воспоминаний, обрывки разговоров, визг и отголоски звуков не были сущностью человека. Больше похоже на последние минуты умирающего.– Кто ты? – спросил Оргеторикс, он почувствовал мое присутствие в стремительной птице. – Кинос? Это ты? Все шуточки шутишь? Где ты, брат? Где ты прячешься? – В его голосе звучала настойчивость, а в проницательном взгляде отчаяние.Тихий голос его молил, а глаза были полны отчаяния.И тут его сущность закрылась, ее спрятала темнота. Ярость отключила нашу связь, как удар отключает все чувства. И я улетел обратно. Кто-то меня отшвырнул.Но он не мог отобрать у меня тот краткий, яркий, страшный взгляд на призрачную сущность, что наполняла Оргеторикса в Стране Призраков. Все воспоминания его жизни были там, от детства до юности, от юности до зрелости, от детских игр до охотничьих забав и битв. А еще там была скорбь по потерянному другу. Но все эти образы рассыпались, как рассыпается сон в момент пробуждения. Только в этом случае все происходило медленнее, беспорядочнее, как взлет чаек, с криками, кружением и паникой. И только одна связная мысль выделялась среди этого сумбура: где мой брат? Где он прячется? Почему он убежал от меня?Я понял, что коснулся памяти не человека. Хотя, может быть (так я подумал тогда), может быть, это совсем не удивительно в Стране Призраков?
С наступлением сумерек грозовые тучи рассеялись. Я никому не сказал о своей встрече с Оргеториксом. Я все еще был слишком взволнован.Улланна вернулась в лагерь, она принесла птицу с белыми перьями и печальными глазами и толстую рыбину, в которой еще торчала стрела. У нее был огорченный вид, но она лишь пожала плечами и принялась готовить скудный ужин, бросив:– Я теряю хватку. Слишком много времени провела в тесноте корабля, мало скакала на коне.Она подняла нож, чтобы отрубить птице голову, и вдруг, замерла, уставившись на реку.– Именем Истарты, а это что еще такое?Из полумрака появилась аккуратная, ярко раскрашенная лодка, она выплывала из-за поворота реки, словно по волшебству, ее небольшой, наполовину свернутый парус раздувался от ветра, которого не было, корпус слегка покачивался. Лодка повернула в нашу сторону. Я увидел крошечную фигурку Ниив, она смотрела вперед, словно во сне. Тут она заметила наш костер и помахала нам. Лодка подпрыгивала в течении, двигаясь рывками, потом вроде бы встала на якорь. Ни весел, ни попутного ветра. Лодка приплыла сюда исключительно силой магии Ниив. Она позвала меня:– Мерлин! Залезай. Она кое-что хочет сказать тебе.Я вошел в воду, страх ушел, а Ниив помогла мне залезть на борт. Я сразу узнал Арго, но Арго времен каменных святилищ, когда изящные лодки вроде этой использовались для перевозки тел умерших знатных людей. Их везли ночью при свете факелов по извилистым рекам к высоким круглым сооружениям в сердце леса. Арго скопировал себя, чтобы найти нас.Сейчас Ниив сидела на носу, в том месте, где запрещено находиться. Когда я к ней присоединился, меня поразил серый цвет ее кожи, казалось, что на ее теле выступил лед.– Миеликки следит за тобой. И за Уртой. Она перевезет вас к детям, но только двоих. Приведи его.Я позвал предводителя кельтов. Он скинул свой короткий плащ и ступил в воду, дошел до лодки и поднялся на борт. Он с трудом и предосторожностями втиснулся в крошечное пространство, Ниив сошла на берег. Я не отвечал на вопросы Урты. Лодка подпрыгивала и вертелась, переплывая от одного берега к другому. Наконец она ткнулась в ил, я хотел встать и посмотреть за борт, но лес раскрылся перед нами прямо в лодке.Мы с Уртой ступили в Дух корабля и попали в жару и солнечный свет мира, который не принадлежал нам. Там стояла Миеликки в летних одеяниях, серая вуаль прикрывала ее лицо от насекомых, которые кружили около нее. У ее ног лежала рысь, она вполглаза смотрела, как мы приближаемся к женщине. Комары досаждали страшно, кустарник и деревья были объедены оленями.– Это мой дом, – сказала Миеликки из-под темной вуали. – Его вход. Здесь все как я люблю. Идите дальше, и вы попадете в Царство Теней, там твои дети, Урта.Она была молода. Глаза сверкали сквозь вуаль. Она совсем не походила на злобную старуху, что смотрела вперед с палубы Арго. Миеликки добавила:– Есть там кое-что и для тебя, Мерлин. Хотя я не очень хорошо это вижу и не знаю, захочешь ли ты это вспоминать.Мне не понравились ее слова, но любопытство и искушение возобладали. Я слышал где-то вдали веселый смех детей и резкое карканье ворон. Миеликки позволила Урте войти в Дух корабля, что было очень щедрым жестом. Но я знал этого берестяного элементаля, поэтому отнесся ко всему с подозрением, хотя и не стал делиться сомнениями с предводителем.– Как долго мы можем там находиться? – спросил я ее.– Сколько хотите. На остальных это не отразится.– Мы постараемся недолго.– А я слышала, что ты и так уже надолго задержался.Я подумал, что Миеликки, наверное, сейчас улыбается под своей вуалью. Насекомые стали еще злее от выступившего на моей коже пота, воздух стал еще тяжелее от усилившегося запаха сосновой смолы. Я расценил слова Миеликки как поддразнивание. Я, конечно, понимал, что мы с Уртой входим в мир, где день или ночь могут длиться целую человеческую жизнь, например жизнь Арбама, или пока продолжается Великий Поход, а могут проскочить за одно мгновение. Правда, это имеет значение скорее для Урты, чем для меня.Урта сгорал от нетерпения. Он поблагодарил Дух Арго за помощь и побежал вперед, прежде чем я мог с ним обсудить этот вопрос. Я бросился вдогонку и попал из комариного летнего леса покровительницы Похйолы в прохладное лето земли Урты. Очень скоро мы выбрались из леса на поляну, в центре которой дети, взявшись за руки, образовали круг. Они играли в какую-то замысловатую игру, круг двигался то влево, то вправо. В середине стояли четыре ребенка, они размахивали палками с прикрепленной на конце тряпкой. На тряпке были нарисованы глаза и ухмыляющиеся губы.Сын Урты Кимон находился как раз в центре круга, а дочь была среди тех, кто водил хоровод. Игра продолжалась, пока Мунду не позвали в центр круга. Она присоединилась к брату, который был этим недоволен. И тут они увидели отца, стоящего в тени дерева. Кимон и Мунда радостно закричали и бросились к нам. Игра закончилась, дети разбежались, но совсем не обращали внимания на нас. Окружающий лес словно поглотил их.Мунда бросилась в объятия отца, теперь она плакала. Урта подхватил ее и закружил, целуя ее лоб и волосы, заплетенные в косички. Сын уцепился за пояс Урты и висел там, пока Урта не поднял его выше. Кимон принялся молотить отца руками по спине, то ли от злости, то ли от радости. Когда Урта усадил детей на землю и принялся рассказывать им о своих приключениях, нежно глядя на них, я почувствовал странный прилив зависти. Дети в свою очередь тоже что-то рассказывали. Я не нашел в ясноглазом Кимоне ничего, что напомнило бы того невыносимого мальчика, о котором Урта рассказывал в Похйоле. Возможно, он был ужасным только в компании своего брата, что в принципе вполне естественно.Я подумал, что Урта сейчас не видит ничего, кроме своих детей, и решил углубиться в лес, но тот сразу заметил и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45