среднее звено, настоятели храмов,
среди которых был и Золотой Катыш; плюс стая дьяков-уакаримачиков,
заклинатели дождя, лекари, колдунишки; плюс толпы айяртапуков,
мелкотравчатые ясновидцы, прорицатели, гадатели, изготовители амулетов,
ублаготворители земельных духов-чаркакамайоков и домашних
демонов-уискамайоков.
За ними тащились песнопевцы, прилежно исполнявшие гимны-уалья под мелодии
флейт, сделанных из берцовых человечьих костей, и ритм барабанов-уарачику,
обтянутых людской кожей, соответственно выкаблучивались и танцоры со своими
магическими плясками.
Далее в процессии участвовало начальство в виде десятников, сотников,
темников - уну камайоков, все были приодетые по форме и различались, в
первую очередь, по перьям на плюмажах. Солидно вышагивали уполномоченные
комиссары Верховного Инки - тикуй-рикуки с золотыми пластинами маскапайча
на лбах.
Далее семенили пуреки - радостные трудящиеся, довольные гарантированной
похлебкой и набедренной повязкой. Они тащили на головах корзины с початками
маиса, клубнями картофеля и прочими плодами стеблей, веток и корней, а
также кувшины с пивом и чичей.
В общем, шла праздничная демонстрация по типу недавних наших, тут вам
партийные, хозяйственные, государственные руководители, тут вам наглядно
представлены всевышние законы природы и общества. Тут и мы, приносимые в
жертву. Я двигался в окружении бравых воинов вместе со своими товарищами по
торжественному закланию. Многие из них относились к разряду "сладкие
кости", миски-тульу, то есть лентяев. Одни попали в лентяи, потому что
дрыхли по утрам, вместо того, чтобы торопиться в поле. Другие стали
"сладкими костями", потому что экономили силы, придумывая всякие ухищрения
на замену сохе и мотыге - типа плуга, запряженного верблюдицей-ламой. Не
помогло лентяям наказание в виде битья камнем и лечение в виде тонкого
вскрытия черепа, оттого решено было вычеркнуть их из списка живущих.
Были в нашем числе и нарушители запретов, ходившие по женской тропе, и те,
кто встречался с девушками без разрешения начальства - лучше бы эти
распутники любили лам. Были и те, кто забыл принести благодарственную
жертву какому-нибудь чаркакамайоку, и те, что пытались унести с
государственного поля (владений Солнца) в личный котел пару початков
кукурузы.
Кстати, во время праздничных гуляний я заметил, что стал воспринимать
произношение кечуанских слов. Значит, благодаря демону-попугаю, я все-таки
выучился инкской фене, стал двуязычным. Жаль, что поздновато, когда меня
вот-вот должны разобрать по частям многочисленные божества и духи.
Основная церемония должна была проходить не внутри пирамиды-зиккурата, а на
ее верхушке, в четырехугольном открытом храме. К нему тащиться по ступеням
пришлось минут с двадцать.
На пьедестале торжественно стоял трехликий истукан Инти, с двухглавой змеей
на макушке, по углам расположились демоны, хранители сторон света. Пониже
главного изваяния находился алтарь, на этот раз из яшмы, в виде
распластанного ягуара.
Золотой Катыш был тут как тут, медитировал на образе Отца-Солнце, хлебнув
айя-уакаки. Впрочем, впередсмотрящим являлся атун уильяк, каждое слово
которого подхватывал хор. И меня не обидели, в числе других "закладываемых"
обнесли чашей с напитком из дурман-травы, знаменитой Datura inoxia.
И странное дело. Как отхлебнул я отвара из чаши (похожей на обезглавленный
труп), так вскоре и заработала моя голова на местный манер. Я увидел
Инти-Солнце живым существом. Нет, не сам истукан. Тот, кого я углядел, имел
огромные умопомрачительные размеры. Ноги были горами, тело - маревом и
дымкой над вершинами, а голова - самим солнечным диском.
В руках жреца-палача, чья физиономия была скрыта позолоченной кошачьей
маской, сверкнул широкий нож-секач, этим инструментом была вскрыта грудная
клетка первой жертвы. Специалист помог себе руками, раздвигая кости еще
живого человека. Вот жрец ухватил сердце и дернул его, лопнувшие сосуды
брызнули красным. Дымящийся орган был направлен на исследование гадателю,
жертва же осела возле алтаря - и после непродолжительного трепыхания
застыла. А кровь-то текла не вниз по ступеням, а вверх, к истукану! Кровь
превращалась в пучок золотистых нитей, в змейку, которая обвивала идола и,
оторвавшись от него, взмывала к небу. Рубиновые глаза изваяния залучились
теплым ласковым светом.
Я видел тех, кто подходил полизать и похлебать к красному ручейку.
Собакоголовые демоны, духи с клыками ягуара, стайка мелких духов, похожих
на птиц, вот подвалил кто-то большой, совсем без головы, пойло уходило в
дыру на его груди. Следом приблизилась особа с женским телом, но змеиной
головой, та шипела, но не забывала елозить раздвоенным языком в кровавой
гуще.
Меж тем работа спорилась, каждый был при деле. Жрец-палач уже обработал три
жертвы, обследованные гадателем сердца смирно лежали в корзине, свитой из
золотой проволоки, тела крючьями оттаскивались в сторонку, где начиналась
их разделка.
Я оценил очередь к жертвеннику. Еще троих обработают, а затем я. В запасе
десять минут, не больше. Мне будет очень говняно, но все-таки успею
понаблюдать как в руках опытных людей я превращаюсь в мясопродукты и
энергопродукты, и даже ознакомлюсь face-to-face со своим сердцем. Я буду
идеальной стандартной жертвой, свидетельством хорошо отлаженной работы
жертвоприносительной машины. А после негеройской кончины придется еще
полюбоваться, как меня потрошат подземные и небесные чудища. Или же ничего
этого не будет и сразу атеистический черный ящик поглотит меня? Что лучше,
чтобы я лично предпочел?
Впрочем, могу добавить в "плюс", что сгину я не где-нибудь в питерской
подворотне из-за выстрела в упор, ни в чистом, то есть грязном поле,
разорванным кавказской миной, не на больничной койке с градусником в попе.
Я погибну в таинственной неизведанной реальности. Почти как космонавт. Но
почему-то это меня не радует сейчас.
Я, может быть, хотел бы откинуть коньки именно в той обычной реальности,
но, чтобы после меня всплакнули жена-вдова и дети-сироты. Впрочем, даже в
той обычной реальности я был бы лишен такого удовольствия. Бывшая жена
употребляет мое имя только в сочетании с названиями некоторых некрасивых
животных, а родное дите кличет папой совершенно другого человека, который
ну ни капельки не похож на меня. Он больше на кабана смахивает.
От дурман-напитка, или же от переживаний, что выплескивали в мою кровь
морфины-эндорфины, пейзаж перед глазами немного заволокся туманом и стал
отдаляться от меня. Отдалялся я не только от пейзажа, но и от свого тела, и
от своих переживаний. Еще немного и я бы взмыл, полетел, а затем бы рухнул
в черный колодец без дна и стен. Как никак, моя очередь к алтарю подходила
через одного.
И может в самый последний всплеск интереса к миру, я заметил кое-что на
фоне сияющего лика киллера-Солнца. Темное пятнышко. И урчание мотора уловил
ухом. Неужели аэроплан?
Отрешенность и отстранность сразу как вентилятором сдуло. Хоть руки были
связаны, но жрецу-палачу, потянувшемуся за мной, я хорошо впаял. Ногой,
облаченной в кроссовку, прямо в промежность. Затем в челюсть. Меня бы
быстро угомонили, если бы не таинственный фактор. Навстречу летел не
аэроплан, а дельтоплан, но это уже что-то. В цепь воинов кондора,
окружавших пирамиду, слетела сверху автоматная очередь, затем посыпались
гранаты. Не слишком аккуратно посыпались, не только на воинов и
руководителей, но и на простых пуреков. Однако, я не мог отказать себе в
радости. На радостях я поддал еще какому-то воину, который собирался
приголубить меня обухом топора. Где-то неподалеку свалилась граната и
унесла с лестницы пять черноперых бойцов. Я, воспользовавшись шухером,
перерезал веревки на руках об обсидиановое лезвие топора. Но тут
выяснилось, что понаделав шума, дельтоплан усвистал прочь. Может, оттого,
что инкские воины дружно направили свои луки в небо?
Неужели это все?
Да нет, не все и даже не конец. С крыш ближайших домов ударили очереди. Я
сразу узнал гавканье "АК-74" и "РПК". Толпа с поросячьими визгами бросилась
врассыпную. Молодцы мои ребята, хорошо подобрались. Но надо их как-то
поддержать. Я, подхватив жертвенный нож, бросился резать веревки на других
связанных-увязанных.
- Давайте, братва, увеличим свои степени свободы.- кинул я зажигательный
клич.
Однако, граждане, спасенные от заклания, не торопились увеличить свои
степени свободы. Они таращились на меня, явно не врубаясь - почто нарушаю я
установленный порядок вещей.
- Вы теперь вольные птицы, господа. Вас никто не растерзает, весь ваш
организм до последнего элемента и винтика принадлежит вам лично и никому
больше.
Однако, покамест пропаганда не давала желаемого результата. В то же время я
наблюдал за нашими десантниками-диверсантниками, они приближались
перебежками, от стены к стене. Но и среди инкских воинов вдруг появилось
несколько человек, оснащенных пистолетами-пулеметами. Впрочем, со стороны
нашей команды заработал миномет.
Я, пользуясь моментом, хотел выколупнуть колдовские рубиновые глаза
истукана, чтобы компенсировать утрату ценных вещей, но он стал утопать в
каменном полу, а потом и вовсе поплыл вниз, словно кабина лифта. Похоже, в
пирамиду была встроена механика, пусть и и примитивная, но работающая.
Одновременно, я с неудовольствием видел как демонические крылышки
подхватывают стрелы инкских воинов и, набирая ускорение, несут их в сторону
моей родной команды. Я хотел было сигануть вниз по ступеням пирамидной
лестницы, но тут сообразил, что незря опустился истукан. Сейчас из
открывшейся дыры полезут инкские элитные бойцы и тогда у них под обстрелом
окажутся все окрестности. Я подбежал к краю шахты и сразу заметил
подъемник, движущийся уже к вершине. На нем толпился вооруженный люд. Для
начала я подхватил бесполезное тело жреца и отправил в шахту, снизу
ответили пальбой. Что еще можно бросить, не считая самого себя? Вовремя
попался на глаза светильник с раскаленными угольями. Горячая оказалась
штука, едва донес, но, слетев в шахту, она вызвала там очень бурную
реакцию. А потом я встал на краю площадки и стал семафорить своим,
показывая, куда надо положить мину. Со второй попытки мои друзья-товарищи
попали в дыру. Меня же швырнуло взрывной волной по ступеням вниз.
Внизу меня, изрядно ушибленного, встретили инкские воины с копьями. Они
подступали ко мне вместе с десятником, который, шипя, указывал на меня
гневным перстом.
- Святотатец, он нарушил волю богов, он нарушил мудрый порядок вещей.
- Ну и что? Как видите, ничего особенного не случилось. Пора духов
поставить на диету, пусть вкушают только духовную пищу - книги, газеты,
картины. А мы принадлежим сами себе. Если вам угодно, то поклоняйтесь
Господу, тому, который требует только одного - хорошего поведения.
Я заметил, что по примеру святых отцов миссионеров начал проповедь
монотеизма. Некоторые индюшки призадумались, другие решили на деле
опровергнуть тезис, что со мной "ничего особенного не случилось". Их копья
с "шалфейными" наконечниками, нацелились на меня, одно острие хотело уже
кольнуть, но я, увернувшись, уцепился за древко. Осталось крутануть им и
срезать противника с ног. В качестве десерта на меня замахнулся товарищ с
палицей, я сумел поймать его за запястье и попытался дать коленкой в пах.
Однако мы рухнули и стали кататься и бороться на земле.
Тут подключился чей-то автомат и заклевал всех окруживших меня воинов
кондора, и задумавшихся, и тупых. А потом чья-то мощная рука сразила
индейца, с которым я отчаянно боролся,- ударом по затылку. Та же рука
подняла меня за шкирку. Это был бессловно улыбающийся Кукин с
"калашниковым".
- Эх, черт, Колька, хоть и Каменный Глаз, хоть и отключенный, но толк от
тебя все же есть.- стал нахваливать я, едва отдышался.
- Да он нас, собственно, и втравил в эту историю.- ко мне подходил
оснащенный ручным пулеметом Кузьмин.- Коковцов как всегда не доверял, был
против, не хотел подставляться. Но потом Кукин молча нарисовал план
местности и пути безопасного подхода к главному храму долины. А еще
приписал на бумажке, что наш отряд расположился в уязвимом месте, и здесь
нас орлиная гвардия скоро накроет. И вправду, только мы снялись со
стойбища, как туда гранаты посыпались и пули... Короче, уломался Коковцов,
а с помощью Альвареса сотворили мы этот самый дельтоплан - перуанец-то как
никак бывший планерист-любитель.
С двух сторон от процессионной дороги на обочине лежали простые пуреки и
руководители. В основном не мертвые, а живые, хотя некоторые из них
действительно были трупами. Часть народа уже удрала на приличное
расстояние, виднелись только мелькающие коричневые пятки.
Наши "казаки-разбойники" расхаживали по дороге, кто с пулеметом, кто с
автоматом. С удивлением я заметил среди них десятка два практически
голозадых дикарей.
- А это еще кто?
- Союзники. Мы дали им пару раз стрельнуть из "громобоя" и они стали наши.-
отозвался Коковцов.- Ну, что пора отходить?
- Куда отходить, зачем?
Я прошелся вдоль дороги и нашел "епископа" долины - атун уильяка.
- Будешь работать с нами? Тогда останешься атун уильяком, что само по себе
и неплохо.
Человек потерял свой плюмаж, но сохранил плащ из голубиных перьев.
- Как это работать? Эти ходячие трупы говорят о какой-то работе! Да скоро
огненный дождь упадет на ваши безумные головы и превратит их в обугленные
головешки. Вас на пути в Супайпа Уасин будут терзать ядовитые
скорпионы-великаны и размачивать едкой слюной огромные пауки. Вы будете
корячится в когтях подземного ягуара...
В итоге, атун уильяк, прервав пропаганду насилия, ухватился за мое горло со
стандартными обвинениями в святотатстве. Тут пропела спасительная стрела,
пущенная одним из союзников, и "епископ", испортив оперение, рухнул на
дорогу ничком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36