Июль уже подходил к концу, когда пришел ответ от Сердика, и тем же самым дождливым днем с поля битвы в Бургундии прибыл курьер и привез с собой единственную краткую депешу, а с ней немногие знаки, которые, когда курьер рассыпал их по столу перед Мордредом, сами рассказали свою страшную повесть.Как было то в обычае, значительная часть подробностей была передана изустно. И эти заученные слова гонец произносил теперь перед застывшим как изваяние регентом.— Милорд, битва свершилась, и победа была за нами. Мы римлян и бургундов обратили в бегство и самого императора вынудили бежать с горсткой оставшихся у него войск. Франки благородно и храбро сражались бок о бок с нами, и обе стороны явили чудеса доблести. Но…Гонец помедлил, облизнул губы. Было очевидно, что сперва он передал добрые вести в надежде смягчить последующие ' слова. Мордред не шелохнулся. Ему казалось, что это мгновение тишины заполнено громким и учащенным биением его сердца, едва слышным свистом, вырывавшимся из сведенного ужасом горла, мучительным усилием воли, каким заставлял он лежать неподвижно руку, покоящуюся подле знаков на столе. А те упали спутанной и сверкающей грудой — свидетельства трагедии о которой ему еще предстояло услышать. Печати, кольца и знаки отличия, медали за участие в военных кампаниях — печальное наследие, что сняли с павших и что предстояло отослать домой вдовам. Был тут значок Кея, золоченая брошь королевского сенешаля. И медаль за Каэрконан, истертая и полированная до блеска — такая могла быть только у Валерия. Нет здесь королевского перстня, огромного рубина с вырезанным в нем драконом, но…Но курьер, ветеран сотен депеш и сотен равно добрых и печальных докладов, медлил. Затем, встретив взгляд Мордреда, он кашлянул, прочищая горло. Прошло немало времени с тех пор, когда гонцам приходилось, словно в какой-то варварской земле, страшиться жестокой мести или даже смерти от рук господ, которым доставили они дурные вести. И все же, когда курьер решился заговорить, голос его охрип от страха. На сей раз он говорил с прямотой, переходившей в жестокость.— Милорд, король мертв.Молчание. Мордред не разжал губ, не доверяя ни голосу своему, ни жестам, ни себе самому. Перед глазами у него все словно качалось, расплывалось по краям, уходя в туман нереальности. Даже мысли его застыли, беспорядочные и невесомые, как капли мороси, гонимые ветром за окном”.— Это случилось на закате дня. Многие пали. Среди них Кей, Гугейн, Валерий, Мадор и многие другие. Принц Гавейн доблестно сражался; он здрав и благополучен, но принц Бедуир был сражен в левый бок. В лагере опасаются, что он тоже на пороге смерти…Голос гонца все гудел надтреснуто, перечислял имена раненых и павших, но сомнительно, что Мордред слышал хотя бы слово из его речи. Наконец регент шевельнулся, прерывая печальный перечень. Его ладонь легла на пергамент на столе.— Это все здесь?— Только известия, мой господин, подробностей там нет. Депеша послана самим принцем Бедуиром. Пока он еще был в силах говорить, он велел записать его слова. Список павших последует, как только соберут и опознают все тела, но с этой вестью нельзя было мешкать.— Да. Хорошо, подожди.С письмом в руке Мордред отошел к окну и, повернувшись спиной к гонцу, развернул пергамент в оконной нише. Ровные четкие буквы как будто плясали на бумаге. Гонимая ветром пелена мороси словно повисла меж ним и письмом. Нетерпеливо смахнув влагу ладонью, он ниже склонился над депешей.И под конец, после того, как он трижды тщательно перечел посланье, смысл его проник в его мозг и засел там, будто гудя, как гудит засевшая глубоко в ране стрела, распространяя волны не боли, но отупляющего яда.Артур мертв. Следующее известие — о полной и сокрушительной победе над римлянами и бургундами — теряло по сравнению с ним значимость и вес. Артур мертв. Депеша, составленная наскоро в полевом лазарете, не содержала подробностей. Тело Верховного короля еще не подобрали с поля битвы. Похоронные команды пока ищут его среди гор ограбленных трупов. Но если король еще жив, скупо писал Бедуир, он к сему времени уже объявился бы. Регенту следует исходить из его смерти и действовать соответственно.Выскользнув из руки Мордреда, пергамент плавно опустился на пол. Мордред этого не заметил. Промытый дождем ветер заносил в окно свежие и сладкие запахи из сада королевы. Регент глядел на отяжелевшие от дождя розы, чьи блестящие лепестки подрагивали от ударов капель, на подернутую туманом траву. Сегодня здесь никого. Где бы она ни была, она уже знает о прибытии курьера, и она ждет его. Ему придется пойти и сказать ей. Артур. И Бедуир. Артур и Бедуир оба. Этого достаточно для нее, достаточно и слишком много. Но сперва надо выслушать остальное. Он обернулся к гонцу.— Продолжай.Позабыв свой страх, гонец говорил теперь горячо, захлебываясь словами. Регент снова ожил, и был если не совсем сдержан, то вполне владел собой, и вопросы сыпались быстрые и прямые.— Да, милорд, я сам там был. Я покинул поле битвы, когда совсем уж стемнело, как только составили депешу и в новостях не осталось больше сомнений. Ближе к закату король еще сражался, его многие видели, хотя к тому времени с сопротивлением было почитай что покончено, и сам Квинтилиан уже пал. Повсюду царило смятенье, и люди уже начинали обирать тела мертвецов и добивать раненых ради оружия и одежды. Наши люди не были склонны к милосердию, но франки… Мой господин, они варвары. Они дерутся как бешеные волки, и как волками ими нельзя управлять. Враг смешал ряды и побежал в разные стороны, и наши конники бросились в погоню. Многие из бургундов, побросав оружие, подставляли под кандалы руки, умоляя сохранить им жизнь. Это было…— А король? Что ты знаешь о короле?— Видели, как он пал с коня. Его штандарт срубили, и в сгущавшихся сумерках сложно было определить, где именно король бьется или что именно там произошло. Бедуир, хотя и был ранен сам, пробился на тот край поля и искал его, и другие тоже звали. Но короля не нашли. Многие из мертвецов уже были обобраны и раздеты, и если король среди них…— Ты хочешь сказать, что его тела так еще и не нашли?— Да, милорд. Во всяком случае, к тому времени, когда я покинул поле. Меня отослали, как только спустилась ночь, и из-за темноты пришлось прекратить поиски. Вполне возможно, что в настоящее время сюда спешит еще одна депеша. Но в ставке сочли, что ты должен получить известие до того, как в стране распространятся другие слухи.— Так вот почему мне не привезли никакого знака? Ни меча, ни перстня?— Да, милорд.Мордред помолчал. Потом заговорил вновь, но как будто бы через силу.— Есть ли еще надежда, что король объявится?— Мой господин, если б ты видел поле битвы… Но да, надежда есть. Даже обнаженным тело короля безусловно бы опознали… — Под взглядом Мордреда курьер умолк. — Мой господин.Задав еще несколько вопросов, Мордред отпустил гонца и остался сидеть в одиночестве. Мордред думал.Оставался еще шанс, что Артур не погиб. Но его долг очевиден. Прежде чем известья достигнут берегов Британии — а с прибытием корабля слухи, должно быть, уже распространяются подобно лесному пожару, — он должен взять страну под свою руку. Его ближайшие шаги предугадать нетрудно: спешный созыв Совета, публичное оглашение указа Артура, в котором он, Мордред, назван престолонаследником с последующим утверждением его, Мордреда, полномочий; следует изготовить копии этого указа и разослать всем королям; подготовить речь для полковых командиров.А тем временем королева ждет и, пока она ждет, страдает. Он пойдет к ней и найдет любое утешение, какое получит.И любую любовь, какую сможет.Не успел он сделать и трех шагов от двери, а королева уже вскочила на ноги. Впоследствии он поймет, что не знал, о ком был ее первый вопрос. Прижав ладонь к горлу, она спросила:— Он мертв?— Увы, госпожа, да. Так сказано в привезенной ко мне депеше. Видели, как он пал в час победы, но, когда гонец был послан ко мне, тела еще не нашли.Она побелела так, что ему показалось, она вот-вот упадет. Сделав несколько шагов вперед, он протянул руки. Ее ладони вспорхнули к его рукам и крепко сжали их.— Госпожа, — настойчиво заговорил он, — государыня, надежда еще жива. И Бедуир жив, хотя он тяжко ранен. Ему хватило сил отдать приказ о поисках тела короля до наступления темноты.Королева закрыла глаза. Губы ее сложились в тесное черное “о” отчаянья, втянули воздух, словно она тонула. Веки ее дрогнули. Потом словно невидимая рука взяла ее под подбородок и вздернула его наверх: Гвиневера напряглась, выпрямилась, глаза ее открылись, а лицо застыло в непроницаемую маску. Она тихо высвободила пальцы из рук Мордреда, но позволила ему подвести себя к креслу. Ее дамы готовы были столпиться вокруг со словами и жестами утешенья, но она от них отмахнулась.— Расскажи мне все, что тебе известно.— Очень немногое, госпожа. Письмо было кратким. Но посланнику было что поведать.Он пересказал ей доклад и ответы гонца. Королева слушала его, не прерывая; поверхностному взору стороннего наблюдателя могло показаться, что она даже не прислушивается; казалось, она наблюдала за дождевыми каплями, нагонявшими одна другую на стебле розы, что свисала с ветки перед самым окном.Наконец Мордред умолк. Капли сбегали, собирались, набухали на шипе, чтобы с плеском разбиться о подоконник.Спокойным и тихим, мертвым голосом королева проговорила:— Если действительно есть надежда на то, что король жив, тогда, разумеется, по пятам за первым последует второй гонец. А тем временем мы должны поступить так, как повелел мой господин.— Исходя из того, что он погиб, — вставил Мордред.— Исходя из этого… — Потом, с внезапным взрывом горя и ужаса, проговорила скороговоркой: — Мордред, что станется теперь с Британией? Что станется теперь с нами? Так недавно мы говорили об этом, ты и я, а теперь — теперь этот день настал…Он непроизвольно склонился к ней, почти незаметно, но хватило и этого. Она вновь затихла, вновь подобралась, вновь стала королевой. Но глаза выдавали ее. Она не смогла заговорить снова, не разразившись рыданьем. А этого не должно случиться до тех пор, пока она не останется в одиночестве.И он заговорил монотонно и деловито настолько, насколько нашел в себе сил:— Две вещи следует сделать немедля. Я должен увидеться с Сердиком. Встреча уже назначена. И я должен созвать Совет. Он соберется сегодня вечером. До тех пор, пока депеши или гонцы не подтвердят или не опровергнут это известье, крайне важно, чтобы люди знали, что центральная власть в Британии еще существует, что во главе ее стоит правитель, назначенный указом самого короля, и что этот правитель исполняет волю Артура. Что до тебя, госпожа, — уже мягче добавил он, — думаю, никто не удивится, если ты не придешь на это собранье.— Я буду там.— Если ты того желаешь…— Желаю. Мордред, тело Верховного короля не найдено. У тебя есть государственная печать, которую ты и я, как соправители здесь в Камелоте, властью короля вправе использовать. Но его перстень и его меч, истинные символы королевской власти, не могут быть привезены тебе — разве что с его бездыханного тела.— Это так, госпожа.— Так что я явлюсь на Совет. Если тебя поддержит супруга Артура, им самим поставленная твоей соправительницей, в королевствах не найдется никого, кто посмел бы не принять Артурова сына как законного правителя.Мордред не нашелся что сказать. Гвиневера подала ему руку, и он склонил голову, чтобы припасть к этой руке поцелуем. Затем он оставил ее. Немного времени выпадет ей, чтобы оплакать павших перед тем, как она займет свое место в Круглом зале подле нового короля Британии.В сосновом лесу у подножья горы к востоку от Отена Артур шевельнулся и открыл глаза.Он лежал, завернувшись в походный плащ, положив руку на рукоять меча. Плечо и бок занемели и ныли от сокрушительного удара, свалившего его с седла в ходе сраженья, и голова болела немилосердно, но в остальном он был невредим. Его стреноженный конь пасся неподалеку. Его Соратники, человек сорок, подобно ему пробуждались с подернутой туманом зарей нового дня. Трое из них уже были заняты раздуваньем почерневших угольев вчерашнего костра. Другие осторожно несли в кожаных шлемах воду из реки, которая скользила по сверкавшим под утренним солнцем валунам в каких-то пятидесяти шагах. Ратники были веселы, они смеялись и шутили, но вполголоса, боясь пробудить спящего короля.В ольхе у реки пели птицы, а из узкой лощины, крутой склон которой начинался сразу за рекой, доносилось блеянье овец, верно, какой-то пастушок пересчитывал там свою отару. Звук, внезапный и резкий, заставил взгляд Артура скользнуть туда, где над гребнем леса кружили и перекликались в утреннем тумане черные птицы. Там лежал враг, за которым они гнались с самого поля сраженья. Несколько пленников томились связанные под деревьями, но тридцать или около того убитых лежали не похороненные, и нарождавшийся день оставил их окоченевшие трупы на волю хищных ворон.Солнце уже перевалило за полдень, когда похоронная команда закончила свою работу, и король повел свой отряд назад к Отену.За милю до поля битвы отряд, выехав на полянку, наткнулся еще на пару трупов. Гонец, отосланный королем к Бедуиру и Хоелю с посланьем о том, что Артур цел и невредим, гонец, который должен был вернуться с рассветом, наткнулся на двух дезертиров из армии Квинтилиана. Одного дезертира он убил; другой, хотя раненный сам и теперь уже полумертвый от ночного холода и потери крови, убил его самого.Артур зарубил его собственноручно и галопом погнал коня назад в ставку своего войска. 6 — Договор утратил силу, — объявил Сердик.Они с Мордредом сидели друг против друга. Встретились они на высокой каменистой косе, надвое рассекавшей известковые холмы. Утро выдалось ясное, и в небесной синеве привольно звенели жаворонки. Вдалеке виднелись дымки, повисшие в неподвижном воздухе над саксонским поселеньем. Тут и там на расчищенных участках среди зарослей ясеня и терновника между пятен белой глины поспевал золотисто-зеленый ячмень — так саксонские крестьяне добывали себе пропитание с этой сухой и нещедрой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58