Правда? .. "
На этом письмо кончался. Мирон улыбался. Потом медленно сложил его и так же медленно разорвал, составил половинки и снова разорвал. Клочки аккуратно собрал у бутылки.
Тарас, который угрюмо ждал, удивленно посмотрел на него.
- Это письмо, в котором слишком много грамматических помой-и-лок, - протянул Мирон .- Я хочу написать второ-го ... Я очень люблю писать грамматические письма ... Вы куда сейчас идете?
Тарас начал вставать.
- Сидите, я не для то-го ... Как дело с душой у вас? Не поддается, каналья?
- Поддастся! - Хмуро вдруг улыбнулся Тарас.
Мирон с ленивой любопытства посмотрел на него. Тарас смотрел себе под ноги и мняв фуражку, вертя в руках.
- Поддастся? Это интересно-АВО ... Когда-ы?
- Скоро! В любом случае, рабочих они уже не затянут в свою философию ... Это уже черта с два! Хм! Это подождут ...
- Интересно-а-во ... Что же вы "им" сро-битое?
Тарас молчал. Пятно беззвучно хилиталась на стене и потолке. Мирон взял стакан с вином.
- Посмотрим! - Вдруг поднял голову Тарас. - Все увидят. Довольно! Хватит с нас ... Может для этих панков и нужна философия, ну а нам ... извините. Это уж простите ... Хватит с нас их социализмiв ... Довольно загипнотизировали. К-осить.
Мирон тихо засмеялся.
- Достаточно для рабочих и самого ти-и-ла?
- Да! Это певнище.
- Какой вы не до-Обрий. Все им, рабочим же только те-и-ло. Рабочим скучно бу-у-где.
- Нет, легко только будет ... Как балласт выкинут все это ... ветошь! Эти души ваши эту ложь ...
- И полетел-я-ть.
- Да, и полетят! Вот.
Тараса, очевидно, раздражала вся эта обстановка, эти лампады, Мирон тонн.
- Не тре-е-ба, Тарас. Пусть на земле. Наоборот, дайте им и души, не гнилой, а сви-и-жои. И интеллигентов, и пое-зии, и хлебом-и-ба. Разве они не заслужи-и-ли? Недобрый вы. В них, собственно, так ма-а-ло этого ... И тоски дайте, и моли-итвы ... Знаете, молитву? Когда хочется стать на колени и молиться ... Не страхом и не просьбой, но любо-вею. Не знаете? Это хоро-о-я моли-итва ... Попробуйте ...
Тарас удивленно смотрел на Мирона.
- Значит, и вы ... Бога ищете?
Мирон лениво рассмеялся.
- Ну, на-а-что мне! Я и сам могу ходить по земле. Кто чувствует себя вполне-ом сла-бо, то подпорки ищет. Я еще пока сам спро-о-бую ... Я не о Бо-о-га, а о моли-и-ТВО ...
- Богу только молятся! - Сердито сказал Тарас.
- Не тот-ак. Может, я неправильно выражаюсь. Но это не ва-ажно ... Вам же лечиться надо быстрее. Тогда и с душой справитесь ...
Тарас встал.
- Успею лечиться. До свидания.
- Так думаете? Воз-и-во ... Ну допобачення ... А вы без пальто? Это - не душно. Возьмите мое осеннее ... Он висит. Поднимите.
- Не хочу. Мне не холодно. Прощайте.
- Снимите пальто.
Тарас пожал плечами и снял пальто с гвоздя.
- Например ...
- Но для чего? Не холодно мне.
- Не врите ... Перестудите единственно сущее тело, с чем тогда останетесь? Оденьте!
Тарас неуклюже одежду. Видно, он и сам не раз думал о пальто. Сидело мешковатые, - Мирон был шире и выше.
- За-большое немного ...
- Ничего. Не будет холодно ... Заходите. Побеседуем еще об душу вашу ... Только когда не будет светильников. Тогда лучше. Двери прищикнить за собой ...
- Хорошо ... До свидания ...
На пороге Тарас оглянулся и сердито буркнул:
- Спасибо за пальто!
Мирон молча кивнул головой и отхлебнул из стакан.
На улице Тарас остановился, подумал и пошел в направлении дома Кисельських. Иногда поглядывал на пальто, приятно грело и пахло Мироном.
К Кисельських не зашел. Зашел только во двор постоял под окном Виринои комнаты и вышел.
Долго бродил по улицам. Уже давно зажгли лихтари. Раза два нерешительно начинал падать дождь, роблючы камни тротуаров пестрыми.
И совершенно неожиданно Тарас остановился перед пивной, в которой збиралися иногда партийные. Сквозь окно видно было столик в углу, за которым сидели Иона, Рисецький, Кит и Петр.
Тарас мрачно улыбнулся и вошел. Поздоровался со всеми, кроме Кита, и сел. Кит хлебал пиво и холодно смотрел в стакан. Длинные усы были в пене.
- Хотите пива? - Предложил Иона. Он был уже Подвыпившие. Желто-бурая шкура его покрылась потом и теперь еще больше казалась отделенной от черепа. Казалось, если бы взять его за уши, то легко можно вернуть видтулинамы глаз на затылок и обратно; или встряхнуть и череп зателипаеться в ней, как в мешочке.
Тарас от пива отказался и скоро, упал в мрачную, тупую замысла. Разговоров не слушал. Иногда поднимал голову, смотрел на всех злыми, насмешливыми глазами и улыбался. Кит искоса следил за ним.
Рисецький и Петр оспаривали борцов. Рисецький убивал Петра фамилии. Он даже был лично знаком с славным Курочкиным. Ему не верили и хохотали. Рисецький обижался. Иона подбадривал. Тогда Рисецький вспомнил, как когда Петр не верил, что он, Рисецький, у себя в уезде славится за модника. Петр не понял связи с борцами, но все же с сомнением отнесся и к модництва Рисецького.
Тарас ничего этого не слышал. На его не обращали внимания и были заняты собой и вдруг Тарас поднял голову и прислушался.
- Кто? Вера? Вера? Ха-ха-ха!
Петр даже перегнулся назад и сильно пацнув по спине Рисецького.
- Да, Вера! - Твердо ответил этот, одсуваючись немного.
- Ну, милая, вы поете ... Да без нот. Без всяких нот, радость моя ... Рисицький не слушал его:
- И заверяю, что это натура вввисока, чччиста ...
Петр, сдерживая дрожащий смех на устах, даже наклонился к Рисецького и словно с возросшим вниманием слушал его.
Рисецький немного заикувався, особенно, когда волновался.
- Б. .. безусловно! ... Конечно, в ... вам не понять этого ... У вас все кккохання только в определенном акте ...
- Конечно! Не в "звуках же сладких и молитвах ...
- ... А бы ллюды, кккотри считают это грязным, кккотри умеют любить вввисоким кккоханням.
Петр прыснул. Быстро вернулся к Ионы и заговорил:
- У меня когда был приятель, который всегда говорил: "Наблюдай и выбирает: когда женщина в любви стремится вверх, это значит очень низко сидит. Такое смело атакуй "Истина абсолютна. Просто последнее слово науки.
Рисецький пренебрежительно улыбнулся. Иона засмеялся:
- Истина абсолютная для приятеля вашего приятеля.
- Для Пппетра особенно.
- Он еще говорил, - продолжал Петр - "у каждого свое половое вопрос, но каждый желает, чтобы все решали его, так как он. Тот, кому женщина нужна раз в месяц, страшно возмущается, когда втором мало раз в неделю. "И снова последнее слово
науки. И еще чеснотностю называется это. Вот, заслуга, что никуда не годится и поэтому не грешит! Как, например, Иона ... Ха-ха-ха! Эх вы стерва!
Иона стал серйознищим.
- Ваше, объяснения Петрусь, смешное. Действительно вы даже представить себе не можете, что человек может совсем с других причин не идти к проституткы.
- 3 каких?
- Ну, хотя бы из таких, что тем унижает себя и ее. Что половое акт может быть только с женщиной, которую любишь духовно ... Только так!
Петр искренне рассмеялся и запел:
"Пой, ласточка, пой! ..
Иона рассердился.
- Глупо смеяться! Когда с вами разговаривают ... серьезно, то шутки надо оставит.
- Мужское хороший! - Схватил его за руку Петр.
- Ей Богу, смешно. Ну, подумайте сами, что вы сказали: "духовно" ... Ха-ха-ха, а если вам есть захочется, то и тогда нужно духовно перенятись к колбасе!
- Человек - не колбаса! Однако для вас, может, и колбаса ... Но вы не имеете права не верить ...
- Он сердится! Сердце мое, я верю вам! Ей Богу, верю. Я всем верю. Один говорит: "это гадость, я чувствую отвращение", я ему верю. Второй говорит: "это хорошо, люблю" - и ему верю. Каждый говорит, как он чувствует. Не надо только лгать. Я имел знакомого, который удивлялся, как можно, вообще сходиться с женщиной. Для чего это? И ему верю! Это человек больной и ей шкодливые было. И не ходи. Шкодливые, - чувствуй отвращение; но, на что же прочих примушувать чувствовать отвращение? Сам не можешь, то и другим не можно? Неблагородно. Но это еще куда ни шло, дорогие мои. А вот есть вв .. высокие натуры, которые лгут, - это уже другое дело. Сама толпится, но кричит: "фе, фе, уходи" Это уже высочество так сказать, пикантненька. Та-к, дорогой товарищ Рисецький ...
- Когда вы намекаете на Веру, то вы врете! - Злобно и грубо сказал Рисецький. Лицо его сделалось красно-сизым, глаза - конус-похожими.
Петр понемногу провел пальцем по усам. Губы сделались тоньше, но улыбались.
- Врет? Хорошо. В таком случае вот что: Вера меня считает "скотские" человека, самца, за низкую натуру, правда?
- Да!
- Прекрасно. Теперь хотите пари, что через две недели эта самая ваша вв .. высокая Вера будет моей любовницей? Согласие?
Иона и Кит захохотали. Рисецький тупо уставился на Петра.
- Вы ББ .. лжете! ... - Наконец тяжело произнес он.
- Это мы увидим, кто врет. Ну, хотите? На двадцать пьять рублей. Хотите?
- Нет! - Закричал Иона - Кто проиграет, тот ставит грандиозную выпивку для всех, включая, конечно первым делом свидетелей.
- Хорошо! - Согласился Петр. - Згожуетесь, Рисецький?
Рисецький еще не мог прийти в себя.
- Ну, згожуюсь ... - Криво усмехнулся он.
Кит посмотрел на Тараса. Тот сидел бледный, напряженный.
- Хорошо! - Тряхнул головой Петр .- Смотрите же не отказываться потом. Ровно через две недели в эту же час, у меня в руках будет доказательство высоты Веры. Может это кому будет и не очень приятно, ха-ха-ха! .. Но дорогой товарищ Рисецький изволили сами нализаты. Только, господа, поперажаю: ни слова никому об этом, пока не окончится срок.Слышите? В противном случае, я не отвечаю на случай проигрыша. Слово? Согласны?
- Слово! Согласен! - Вдруг громко и странно вскричал Тарас, одкидаючись назад он снял фуражку и провел дрожащей, неуверенной рукой по лбу.
Только Кит обратил на это внимание.
- Верно! Згожуемось! - Подтвердил Иона. - Никому ни слова ... Но позвольте, какие основания вы имеете для такого заведения? Это, собственно говоря, панну ... это бросает тень на панну ... Она - наша подруга ... Здесь, знаете ...
- А уж-е-ж ... - Протянул Кит. - Да нельзя.
Петр оглядел всех их с улыбкой.
- Вам хочется под этим предлогом услышать остренького действительно ли "честь" защищает?
- Вот сволочь! - Захохотал Кит. Глаза его были жирные, слегка пьян.
Но Иона обиделся:
- Вы не имеете права так говорить! Когда вы говорите о женщине такие вещи, вы должны иметь доказательства!
Петр рассмеялся.
- Да я же через две недели их дам. Но если не дам, значит чиста. Вот и все ... Но ... когда вы хотите сейчас, я и сейчас дам вам удовольствия.
- Сейчас! - Нахмурился бросил Рисецький.
- Можно. Сейчас так сейчас ...
Петр налил пива, хлебнул и начал:
- Основания следующие. Мы очень часто вдвоем ходим вечерами на проход. Это и Рисецькому известно. Он иногда с удовольствием встречал нас. Я, безусловно, человек низкая и погибших, но Вера хочет спасти меня. Любой ценой! .. И вот с этой целью всегда зовет меня на прогулку. Но за того, что я безнадежен, то каждый вечер вынуждена бывает очень долго убеждать меня. Так что мы очень поздно возвращаемся домой. Очень поздно, - понимаете? - Когда на лестнице уже темно и никто не ходит. Эге-ж.
- Ну что из этого? - Нетерпеливо сказал Иона.
Петр отпил из стакан, утер усы и лукаво посмотрел на Иону.
- Из этого, конечно, еще ничего. А вот из того, что происходит на саменьких лестнице, из того уже несколько можно вывести ... Говорить с подробностями, господа?
-3 Подробностями, с подробностями! - Закричали Иона и Кит.
Рисецький мрачно налил себе пива.
Тарас вдруг встрепенулся и хрипло сказал:
- Дайте мне пива!
Рисецький налил ему. Он жадно выпил.
- Хорошо. Значит, с подробностями. Итак, бывает уже поздно, когда мы приходим на лестницу. К первой площадки мы добираемось скромно. На площадке я целую ей руку. Вера ругается. На первой площадке она всегда ругается. После того сходим на несколько сходке выше и я заявляю, что не могу дальше идти. Заметьте: это каждый день. Даже мне немного стыдно эту комедию производить. Но она ничего, даже как будто не замечает ... Ишь, как слушают! Ну, хорошо. Останавливаемся. Тогда Вера молча тянет меня. Я падаю и обнимаю ее ноги ... Ноги у нее ничего, Рисецький. Стройные ... Хе-хе-хе! Краснеет. Часто думаете о них? Хе!
- Ну, дальше! - Пидштохнув Иона локтем.
- Дальше? Хм! Далее, дорогие мои, идет такое, что надо поставить точки и стыдливо потупить глаза ...
И Петр, действительно, сделал пальцем по мокрому столе точки, наклонил голову на левое плечо и скромно потупил глаза.
- А-ну, к черту! Валяй дальше! Нечего! - Подняты смеясь, закричал Иона.
Петр захохотал.
- Ишь, канальи! Ишь, какие жадные рожи!
Тарас сам взял бутылку, налил очень дрожащей рукой и выпил.
Рисецький тяжело, неуклюже разводил узоры по столу.
- Ну, дальше, дальше! - Нетерпеливо подмигнул Кит.
- Говорить дальше, Рисецький? - Спросил Петр.
- Ваше дело ... - Облачно буркнул Рисецький.
- Хорошо! Мое так мое. Ну, так вот - на следующую площадку, значит, уже она меня тянет. Все время, заметьте, молчим. Больше уже ни упреков, ни поучения, ничего ... И вот, господа, я вам скажу - похотливисть! Вот похотливисть, так похотливисть! Себ-то, такая бесстыдство, такая, я вам скажу, никакая, открыто, просто одчаянна бесстыдство, что, верите, мне даже иногда неловко ... Ей Богу! Но вот что интересно: вечно с ней какие припадки случаются. Черт их знает ... Вся начинает дрожать, икать, зубы, как от холода, стучат, перешарпуються. И уже конец. Прощайся и иди ... Не того она с такой искренней злобой и говорит всегда об этих мерзостей, что действительно, всегда с ней такая гадость случается?Ей Богу! .. Я серьезно об этом думал. Это хоть кого может разозлит. Только она на меня зря лютиться ... То-бы то черт ее разберет. На второй день такая мука, раскаяние, стыд, что даже мне жаль. Такие упреки, возмущение ... А вечером ... лестницы и все сначала ... Вот только эти припадочкы! Панна немного с ганча, но ...
Петр щелкнул пальцами и нагло засмеялся в лицо, Рисецькому. Тот тяжело дышал, глядя в стол и разводя мокрые визерункы.
Тарас водил рукой по лбу и блуждающими глазами смотрел на всех.
- А все же, что же на лестнице делается? .. - Некрасиво засмеялся Иона. Глаза его покрылись какой прозрачной, похотливою мутью.
- Ну, это уже слишком много подробностей милые мои ... - Улыбнулся Петр.
- Ну, говорите уже до конца! Чего там? - Опять подмигнул Кит.
- До какого вам конца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26