Великолепно магазин Водолей ру
Пусть памьятають, что они, как проституткы, продают себя и через продажу свои работы так же избавляет себя здибности творить, как их сестры родить. Не с моралью сытых и довольных считаться, но с собой и своим опытом. Всякая мораль устанавливается господствующими; рабочие же в господству не виноваты, значит не их и мораль современная. Только с собой пусть честные будут.Каждый, кто в такомуж как они, положению, тот будет согласен с ними. "
"Следовательно памьятай все это. И пусть каждый поступок твой плодом согласия ума и чувств твоего и только твоего, но не тех, кто иначе живет и чувствует. Любой честный только с собой! "
Сергей закончил и, улыбаясь, составил бумагу.
Собрание, очевидно, ждали не того. Зашелестел шопит. Большинство, судя по нерешительному, выражение лица, не знала, как реагировать. Коля горячился и с горящими щеками доказывал то Жени. Где кто посматривал на Мирона. Он с заметным любопытства присматривался к лицу.
Даша не подводила глаз и играла бахромой скатерти. Видно было нижнюю часть щеки, покрытой румьянцем.
Шопотиння начало переходить в негромкую разговор, и наконец послышались отдельные слова тех, которые спорили.
- Безусловно наивно! ... Утопия!
- Дебаты! Дебаты!
- Господин голове! К порядку!
- Да и к анархизму - два шага ... Мещанский индивидуализм.
- Полное отвержение! ...
- Председатель!
Шум побильшувався. Мирона нигде не чипалы, словно ждали чего.
Оля не сводила с него глаз, словно ловила взгляд, чтобы что-то сказать. Но он не смотрел в ее сторону.
Глава же советовался о чем-то с Сергеем и Ионой.
Шум и беспорядок побильшувались.
- Председатель! К порядку! Голове!
- Господа! - Наконец занял он свое место. - Учитывая то что мы имеем очень мало времени, вопрос же относится очень серьезно, поступило предложение товарища Сергея отложить дебаты к следующим сборов, назначив их яко Мога быстрее. Последний же время принять на объяснение товарища Мирона, когда он пожелает дать их.
- Нет, нет! Сейчас дебаты! .. Сейчас! .. Не хотим! испугались! ..
- Отложить! Отложить! .. Поздно ...
Крики смешались. Уже ничего нельзя было понять. Мирон вдруг поднял руку и резко сказал:
- Господа! Минуту внимания.
Все вернулись к нему и быстро утихли.
- Господа! Будут дебаты сейчас или потом, дело ясное - для этих сборов эта "программка", как здесь сказали, не годится. Ее место не здесь. Больше я никакого объяснения давать не хочу. Скучно и ненужно. Обдумывайте ее сами. По поводу же прочих вопросам, которые были затронуты товарищем Ионой, как хотите, могу дать пояснения и сейчас. Но поскольку имею мало времени, прошу меня не прерывать ли хотят собрание выслушать меня?
На лицах была розчарованнисть, невдволення, нерешительность.
- Позвольте несколько вопрос, - вдруг тихо спокойно произнес Иван Андреевич.
- По поводу проституции?
- Да ... Как вы относитесь ...
- По поводу проституции я больше объяснения давать не желаю.
- Позвольте! - Резко, зло крикнула Вера. - А как вы объясните то, что, несмотря на полезную и почетную профессию проституток, вы все-таки взяли свою сестру из публичной дома?Это честно, с собой?
Мирон внимательно посмотрел на Веру. По лицу ей, как капли дождя по стеклу, сбегали в низ струйкы, перешарпуючы губы.
Наступила полная тишина.
Даша, которая быстро подняла голову при вопросе Веры, словно затаила дыхание, ожидая ответа.
Мирон улыбнулся.
- Вот потому, что честный только с собой, никому лекций давать не имею желания. А тем более вам, Вера Семеновна.
- А-а! "Лекций"! Вторым проповедовать легко, а сами врете. Ложь - вся эта ваша проклямация! Ложь! Только свою розпустнисть хотите теориями объяснить ... Противно! Я сегодня видела вашу сестру, и она сама мне сказала, что ей только теперь хорошо , когда она среди честных людей живет Сама сестра ваша! Что же вы врете здесь со своими проповедями! Честность ваша ко вторым - нечестная! Слышите вы!
- Я никогда и не "проповедовал" правдивости и честности с другими, Вера Семеновна. Зря вы так волнуетесь и лезете в чужую жизнь ... Когда же с собой нечестный, то не вам об этом знать. Таким образом - резко бросил он к собранию, - хотите слышать мои дальнейшие объяснения? Время закончить эту комедию!
- Когда они будут такие, как ... - Начала было Вера, но ей не дали доказать.
- Слушаем! .. Слушаем ... Продолжайте.
Лицо Мирона было мрачным, губы сделались тонкими, голос звучал резко, решительно.
- Объяснение мои будут в том, же духе. Ни что к браку, ни к любви, ни что к интеллигенции я своих взглядов никому не навьязую. Когда же говорил рабочим об интеллигенции, то только как иллюстрацию нецильносты, вялости и нечестности с собой приводил. И братья примеру с их не советовал; считаться с их опинию не советовал. Интеллигент живет моралью и привычка, получивший в наследство от дедов - угнетателей. Интеллект же приспосабливает к угнетенным. От того разорванность и лживость с собой Например: каждый интеллигент признает интеллектом, умом полную интимнисть и свободу в делах любви. Любовь - личное дело каждого, и никто в это дело вмешиваться не может. Несмотря на это, идут венчаться так же, как и те, кто считал необходимым контроль церкви в делах любви. Это - полная видчуженнисть ума от чувства, например, самых высоких ... ну хотя бы с этого самого собрания, искренне убеждены, что санкция церкви не нужна. Несмотря на это все обвенчаны. Что это? Мысль, идея сама по себе, жизнь сама по себе. Лживость с собой, роздвоеннисть, разницы корень в мыслях и морали! И, действительно, я не советовал рабочим брать примера с, ну хотя бы с ... товарища Сергея, Дары, Михаила и других. Пусть со своим опытом считаются. Нужна санкция? Иди и винчайся. Не нужна? Не ври себе и не лукаво с собой.
- Постойте! - Вдруг перебил Семен Васильевич. - Детей же своих вы понесете крестить в церковь?
Мирон остановился. Вопрос был неожиданный. Забелели улыбки на лицах.
- Да, понесу, - решительно сказал он. Улыбки рассыпались жидким смехом.
- Как же это? Разве вы признаете санкцию церкви?
- Нет, но потому, что без метрического свидетельства НЕТ паса, а без паса же, как вам известно, в нашем высоконравственного гражданстве, что без души, то должен. Ибо иначе моих детей не будет на свете, их никто не примет ни на какую работу. Работу. Понимаете? Из двух зол - меньше.
- О, - так то и есть! - Кивнул головой Семен Васильевич. - То же и с венчанием, - из двух зол меньше.
Мирон улыбнулся.
- Неверно. НЕ винчаючись вы можете жить и працювать. Это - главное. Без паспорта же - вы делать не можете. Признать вы это должны, а если так, то этот ваш аргумент и есть та нечестность, то лукавство с собой.
- А второе вы забываете? - Вдруг не выдержала Катерина Андриевна.
- Что именно?
- А то, на что вы подвергаете женщину своим свободным любовью? Ваша теория очень удобна ... только для женщин! Хм!
- Я не понимаю, на что я подвергает женщину!
- Не знаете? А образы шопотиння рижних торгашей, дворников, а грязные намеки? Конечно, вас это не ложится! Хм! Но если даже женщина згожуеться, то каждый порядочный человек, когда он ее любит, а не желает под прикрытием теорий воспользоваться ее довиррям, должен защитить ее от грязи! Сам должен это сделать!
- Скажите, пожалуйста, - прервал ее Мирон, - если бы вы попали среди негров и они начали делать намеки и насмешливо шептаться, что вы белая, вам бы это казалось, оскорбительным? Только смешным?
- Простите, сударь, ваше несравненно очень неудачное.
- Как вам угодно. А мне кажется, что человеку, который до конца пересякнена каким убеждениям, просто смешное шопотиння других. Но дело, конечно, в том, что этому человеку и той женщине оскорбительные шопотиння дворников том, что они, по сути, опинию дворников дорожат и сами думают как дворники. Тогда зачем насиловать себя? Конечно, венчаться без лишних слов. Но для того, кто перенявся этим убеждением до конца, кто честен только с собой, потому смешные шопотиння дворников. И жене своей защищать не надо, ибо ей только смешно. Когда же ни смешно, тогда на чем же их союз любви? Люди, разные, разойтись и конец.
- Как просто и легко! А дети? Где гарантия?
- Ну, знаете, - брезгливо поморщился Мирон, - когда вы збираетесь родить с человеком детей и с самого начала друг другу не верите и на всякий случай контракты пишете, то вам и книги в руки. Такого брака я в любом случае рабочим рекомендоваты не буду. Да! И с вашим мнением считаться им не поражу. Как и с дворниками и Крамарчука!
- Только с собой? - Усмехнулся Семен Васильевич.
- Да! Ему это будет вигиднище, чем с вами.
- А когда ему будет вигиднище воровать, то и здесь посоветуете только с собой считаться?
- Безусловно!
- Недаром же в его столько приятелей - воров! - Крикнула Вера.
- О да! - Злобно подхватил Мирон. - Недалеко и ходить: вы - первая, Даша, Сергей, ваши уважаемые родители ... Господин ...
Но закончит ему не удалось. Словно вихрь ворвался откуда в комнату.
- Мерзавец! - Закричала подпрыгнув Екатерина Андриевна. - Вон отсюда! Вон! Забирайся из моего проживания! Что это такое?
- Это действительно ... - В возмущению быстро поднялся редактор, расстегивая для чего сюртук и оглядываясь.
- Вон, поганцев! Роспутник! Прочь!
- Мама! Мама! - Бледный весь, одтягав Сергей Екатерину Андриевну, которая, яростно сжимая кулаки, тянулась к Мирона.
С Верой началась истерика, она дико смеялась. Все толпились, кричали, некоторые спешили к прихожей и торопливо одевались. Даже Петр побледнел и недовольно говорил нечто очень взволнованной Наталии.
Оля испуганно тянула Тараса, который тер рукой лоб и странно улыбался. Оля чуть не плакала.
Даша также поднялась и тяжело, дыша, прижалась к стене. Она ничего не говорила. Губы были плотно сжаты, словно держала ними нить, очи ходили по фигурам, но очевидно ничего не замечали.
Иона, Рисецький и другие отовпилы Мирона, кричали ему в лицо, угрожали, даже ругались.
Мирон, весь смуглое-серый молча, странно-интересно и зло вглядывался в лицо, казалось, не к его было направлено те крики, но к кому другого, сам же Мирон невидимо присутствует в комнате, и нет дела ни до того, кому кричат, ни к тем, кто кричит.
Гостиная начала пустеть. Екатерину Андриевну и Веру вывели. Гости расходились. Кит кричал еще партийным о забастовке и останавливал. Оставались неохотно.
- Ну, господа, до свидания? - Вдруг направился к двери Мирон. - Делайте суд, судите меня, делайте, что хотите. На все згожуюсь.
Его провели шумом. Кто-то даже свистнул.
- До свидания, Оля! - Натикнувшись на нее в дверях, сказал Мирон.
Оля испуганно подняла его глаза и тихо сказала: - До свидания. Идем, Тарик, быстрее.
Мирон улыбнулся.
- А вы, Тарас, как хотите анархиста, приходите завтра ко мне в пьять часов.
Тарас вдруг странно оглядел его с ног до головы, вгляделся для чего в лицо и ответил:
- Хорошо. Приду.
Мирон оделся и вышел. Обогнал на улице Наталью и хотел пройти вперед, но она остановила его.
- Подождите. Пойдем вместе. Нам по пути.
- Если не боитесь меня, - пойдемте.
- Мне бояться нечего.
Но они почти всю дорогу молчали. Мирон задумчиво посвистывал, а Наталья закутывалась, - ветер сделался холодный и февраль.
- Нет, Мирон, вы очень грубо сделали! - Вдруг начала Наталья. - Очень грубо!
Мирон молча посмотрел на нее.
- Вы были ярости, но это еще не оправдание для такого оскорбления ...
Мирон задумчиво улыбнулся.
- И главное, искренне обиделись некоторые, - тихо сказал он. - Вот что интересно! - Нет немножко не сомневаются ... А теоретически згожуються что експлоатация - воровство. Все, обвенчаны, но любовь должно быть свободным ... Или же: Сергей готов с сожаления принять в партию союз проституток. Но теоретически - проституции является абсолютное зло.И не замечают даже этой своей одирваносты ... Вот что интересно ... Даже желания не должны быть цельными. Еще кусаются за свою никчемность. "Не трогай!"
- А вы сами очень правдивые и честные с собой? - Вдруг резко спросила Наталья.
- Я хочу быть таким. Это очень трудно, но ...
- Да? Вот вы позавчера меня называли ... лживой, нечестной с собой, мол, тащусь к вам телом, но закриваюся душой. Потому что принято, мол, осуждать только телесное любовь ...Хорошо, но вы мне скажите ...
- Разве же это не верно, Наталья?
- Конечно, нет! Если хотите, то, может, душа раз и наибольшее роль играет в этом влечению. Но я вам ...
- Ко мне? - Рассмеялся Мирон.-У вас ко мне? Ха-ха-ха! Вот это интересно! Что же это такое душа в таком случае? Мы ни в одной мысли не згожуемось, стремления, цели наши вполне, разные. Вы для меня и я для вас духовно, как люди с рижних планет. И вдруг "душа" Э, Наталью! Вранье это самой себе! Дело ведь совсем простое: вы долго мужчины не видели, я, как мужчина, не противен вам, может, даже есть действительно нечто, что роднит наше тело ... Вот и все ... Ну, и зачем здесь еще какие души? Зачем ложь? Любовь тела? Хорошо, дает радость? Зла ни вам ни мне не сделала бы? Ну чего вам? Ищете полного слияния? Ищите. Любовь духовное и физическое лучше за само физическое? Замечательно, но когда я нахожу персик смачнищим за вишню, разве я должен от вишни отказываться? Почему? Наоборот, чем больше иметь вишен, тем с большей тоской желать персика Все ценность: и мечта, и сапог, и тело , и душа. Более ценности человек видит в мире, тем она ценнее сама ... Вы же много где чего боитесь, что ветхозаветная мораль их осуждает. Тело издавна в не милости у моралистов ... Но вы мораль эту будто не признаете , а между живете все же по ней, потому что она у вас в крови ... Вот это я и называю ваше лживости, нечестности с собой. Поэтому и говорю: или докажите ваш темный влечение к мысли и признайте, цельно признайте любви тела И виддайтеся ему смело, просто, красиво ... Или ваши мысли о невозможности одного только любовь тела доведите до чутье и убейте этот темный поезд. не подавляет себя, но сделайте так, чтобы это стало невозможным, просто невозможным, как ну, как не возможной для вас есть любовь к жандарма Вот это и будет сильно, честно, ибо эта волокита наша, сказать истинно, надоела уже мне, а иногда под лихую минуту раздражает и хочется просто взять и наказать вас за вашу упрямство Вот собственно, доказать вас же, что есть и может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
"Следовательно памьятай все это. И пусть каждый поступок твой плодом согласия ума и чувств твоего и только твоего, но не тех, кто иначе живет и чувствует. Любой честный только с собой! "
Сергей закончил и, улыбаясь, составил бумагу.
Собрание, очевидно, ждали не того. Зашелестел шопит. Большинство, судя по нерешительному, выражение лица, не знала, как реагировать. Коля горячился и с горящими щеками доказывал то Жени. Где кто посматривал на Мирона. Он с заметным любопытства присматривался к лицу.
Даша не подводила глаз и играла бахромой скатерти. Видно было нижнюю часть щеки, покрытой румьянцем.
Шопотиння начало переходить в негромкую разговор, и наконец послышались отдельные слова тех, которые спорили.
- Безусловно наивно! ... Утопия!
- Дебаты! Дебаты!
- Господин голове! К порядку!
- Да и к анархизму - два шага ... Мещанский индивидуализм.
- Полное отвержение! ...
- Председатель!
Шум побильшувався. Мирона нигде не чипалы, словно ждали чего.
Оля не сводила с него глаз, словно ловила взгляд, чтобы что-то сказать. Но он не смотрел в ее сторону.
Глава же советовался о чем-то с Сергеем и Ионой.
Шум и беспорядок побильшувались.
- Председатель! К порядку! Голове!
- Господа! - Наконец занял он свое место. - Учитывая то что мы имеем очень мало времени, вопрос же относится очень серьезно, поступило предложение товарища Сергея отложить дебаты к следующим сборов, назначив их яко Мога быстрее. Последний же время принять на объяснение товарища Мирона, когда он пожелает дать их.
- Нет, нет! Сейчас дебаты! .. Сейчас! .. Не хотим! испугались! ..
- Отложить! Отложить! .. Поздно ...
Крики смешались. Уже ничего нельзя было понять. Мирон вдруг поднял руку и резко сказал:
- Господа! Минуту внимания.
Все вернулись к нему и быстро утихли.
- Господа! Будут дебаты сейчас или потом, дело ясное - для этих сборов эта "программка", как здесь сказали, не годится. Ее место не здесь. Больше я никакого объяснения давать не хочу. Скучно и ненужно. Обдумывайте ее сами. По поводу же прочих вопросам, которые были затронуты товарищем Ионой, как хотите, могу дать пояснения и сейчас. Но поскольку имею мало времени, прошу меня не прерывать ли хотят собрание выслушать меня?
На лицах была розчарованнисть, невдволення, нерешительность.
- Позвольте несколько вопрос, - вдруг тихо спокойно произнес Иван Андреевич.
- По поводу проституции?
- Да ... Как вы относитесь ...
- По поводу проституции я больше объяснения давать не желаю.
- Позвольте! - Резко, зло крикнула Вера. - А как вы объясните то, что, несмотря на полезную и почетную профессию проституток, вы все-таки взяли свою сестру из публичной дома?Это честно, с собой?
Мирон внимательно посмотрел на Веру. По лицу ей, как капли дождя по стеклу, сбегали в низ струйкы, перешарпуючы губы.
Наступила полная тишина.
Даша, которая быстро подняла голову при вопросе Веры, словно затаила дыхание, ожидая ответа.
Мирон улыбнулся.
- Вот потому, что честный только с собой, никому лекций давать не имею желания. А тем более вам, Вера Семеновна.
- А-а! "Лекций"! Вторым проповедовать легко, а сами врете. Ложь - вся эта ваша проклямация! Ложь! Только свою розпустнисть хотите теориями объяснить ... Противно! Я сегодня видела вашу сестру, и она сама мне сказала, что ей только теперь хорошо , когда она среди честных людей живет Сама сестра ваша! Что же вы врете здесь со своими проповедями! Честность ваша ко вторым - нечестная! Слышите вы!
- Я никогда и не "проповедовал" правдивости и честности с другими, Вера Семеновна. Зря вы так волнуетесь и лезете в чужую жизнь ... Когда же с собой нечестный, то не вам об этом знать. Таким образом - резко бросил он к собранию, - хотите слышать мои дальнейшие объяснения? Время закончить эту комедию!
- Когда они будут такие, как ... - Начала было Вера, но ей не дали доказать.
- Слушаем! .. Слушаем ... Продолжайте.
Лицо Мирона было мрачным, губы сделались тонкими, голос звучал резко, решительно.
- Объяснение мои будут в том, же духе. Ни что к браку, ни к любви, ни что к интеллигенции я своих взглядов никому не навьязую. Когда же говорил рабочим об интеллигенции, то только как иллюстрацию нецильносты, вялости и нечестности с собой приводил. И братья примеру с их не советовал; считаться с их опинию не советовал. Интеллигент живет моралью и привычка, получивший в наследство от дедов - угнетателей. Интеллект же приспосабливает к угнетенным. От того разорванность и лживость с собой Например: каждый интеллигент признает интеллектом, умом полную интимнисть и свободу в делах любви. Любовь - личное дело каждого, и никто в это дело вмешиваться не может. Несмотря на это, идут венчаться так же, как и те, кто считал необходимым контроль церкви в делах любви. Это - полная видчуженнисть ума от чувства, например, самых высоких ... ну хотя бы с этого самого собрания, искренне убеждены, что санкция церкви не нужна. Несмотря на это все обвенчаны. Что это? Мысль, идея сама по себе, жизнь сама по себе. Лживость с собой, роздвоеннисть, разницы корень в мыслях и морали! И, действительно, я не советовал рабочим брать примера с, ну хотя бы с ... товарища Сергея, Дары, Михаила и других. Пусть со своим опытом считаются. Нужна санкция? Иди и винчайся. Не нужна? Не ври себе и не лукаво с собой.
- Постойте! - Вдруг перебил Семен Васильевич. - Детей же своих вы понесете крестить в церковь?
Мирон остановился. Вопрос был неожиданный. Забелели улыбки на лицах.
- Да, понесу, - решительно сказал он. Улыбки рассыпались жидким смехом.
- Как же это? Разве вы признаете санкцию церкви?
- Нет, но потому, что без метрического свидетельства НЕТ паса, а без паса же, как вам известно, в нашем высоконравственного гражданстве, что без души, то должен. Ибо иначе моих детей не будет на свете, их никто не примет ни на какую работу. Работу. Понимаете? Из двух зол - меньше.
- О, - так то и есть! - Кивнул головой Семен Васильевич. - То же и с венчанием, - из двух зол меньше.
Мирон улыбнулся.
- Неверно. НЕ винчаючись вы можете жить и працювать. Это - главное. Без паспорта же - вы делать не можете. Признать вы это должны, а если так, то этот ваш аргумент и есть та нечестность, то лукавство с собой.
- А второе вы забываете? - Вдруг не выдержала Катерина Андриевна.
- Что именно?
- А то, на что вы подвергаете женщину своим свободным любовью? Ваша теория очень удобна ... только для женщин! Хм!
- Я не понимаю, на что я подвергает женщину!
- Не знаете? А образы шопотиння рижних торгашей, дворников, а грязные намеки? Конечно, вас это не ложится! Хм! Но если даже женщина згожуеться, то каждый порядочный человек, когда он ее любит, а не желает под прикрытием теорий воспользоваться ее довиррям, должен защитить ее от грязи! Сам должен это сделать!
- Скажите, пожалуйста, - прервал ее Мирон, - если бы вы попали среди негров и они начали делать намеки и насмешливо шептаться, что вы белая, вам бы это казалось, оскорбительным? Только смешным?
- Простите, сударь, ваше несравненно очень неудачное.
- Как вам угодно. А мне кажется, что человеку, который до конца пересякнена каким убеждениям, просто смешное шопотиння других. Но дело, конечно, в том, что этому человеку и той женщине оскорбительные шопотиння дворников том, что они, по сути, опинию дворников дорожат и сами думают как дворники. Тогда зачем насиловать себя? Конечно, венчаться без лишних слов. Но для того, кто перенявся этим убеждением до конца, кто честен только с собой, потому смешные шопотиння дворников. И жене своей защищать не надо, ибо ей только смешно. Когда же ни смешно, тогда на чем же их союз любви? Люди, разные, разойтись и конец.
- Как просто и легко! А дети? Где гарантия?
- Ну, знаете, - брезгливо поморщился Мирон, - когда вы збираетесь родить с человеком детей и с самого начала друг другу не верите и на всякий случай контракты пишете, то вам и книги в руки. Такого брака я в любом случае рабочим рекомендоваты не буду. Да! И с вашим мнением считаться им не поражу. Как и с дворниками и Крамарчука!
- Только с собой? - Усмехнулся Семен Васильевич.
- Да! Ему это будет вигиднище, чем с вами.
- А когда ему будет вигиднище воровать, то и здесь посоветуете только с собой считаться?
- Безусловно!
- Недаром же в его столько приятелей - воров! - Крикнула Вера.
- О да! - Злобно подхватил Мирон. - Недалеко и ходить: вы - первая, Даша, Сергей, ваши уважаемые родители ... Господин ...
Но закончит ему не удалось. Словно вихрь ворвался откуда в комнату.
- Мерзавец! - Закричала подпрыгнув Екатерина Андриевна. - Вон отсюда! Вон! Забирайся из моего проживания! Что это такое?
- Это действительно ... - В возмущению быстро поднялся редактор, расстегивая для чего сюртук и оглядываясь.
- Вон, поганцев! Роспутник! Прочь!
- Мама! Мама! - Бледный весь, одтягав Сергей Екатерину Андриевну, которая, яростно сжимая кулаки, тянулась к Мирона.
С Верой началась истерика, она дико смеялась. Все толпились, кричали, некоторые спешили к прихожей и торопливо одевались. Даже Петр побледнел и недовольно говорил нечто очень взволнованной Наталии.
Оля испуганно тянула Тараса, который тер рукой лоб и странно улыбался. Оля чуть не плакала.
Даша также поднялась и тяжело, дыша, прижалась к стене. Она ничего не говорила. Губы были плотно сжаты, словно держала ними нить, очи ходили по фигурам, но очевидно ничего не замечали.
Иона, Рисецький и другие отовпилы Мирона, кричали ему в лицо, угрожали, даже ругались.
Мирон, весь смуглое-серый молча, странно-интересно и зло вглядывался в лицо, казалось, не к его было направлено те крики, но к кому другого, сам же Мирон невидимо присутствует в комнате, и нет дела ни до того, кому кричат, ни к тем, кто кричит.
Гостиная начала пустеть. Екатерину Андриевну и Веру вывели. Гости расходились. Кит кричал еще партийным о забастовке и останавливал. Оставались неохотно.
- Ну, господа, до свидания? - Вдруг направился к двери Мирон. - Делайте суд, судите меня, делайте, что хотите. На все згожуюсь.
Его провели шумом. Кто-то даже свистнул.
- До свидания, Оля! - Натикнувшись на нее в дверях, сказал Мирон.
Оля испуганно подняла его глаза и тихо сказала: - До свидания. Идем, Тарик, быстрее.
Мирон улыбнулся.
- А вы, Тарас, как хотите анархиста, приходите завтра ко мне в пьять часов.
Тарас вдруг странно оглядел его с ног до головы, вгляделся для чего в лицо и ответил:
- Хорошо. Приду.
Мирон оделся и вышел. Обогнал на улице Наталью и хотел пройти вперед, но она остановила его.
- Подождите. Пойдем вместе. Нам по пути.
- Если не боитесь меня, - пойдемте.
- Мне бояться нечего.
Но они почти всю дорогу молчали. Мирон задумчиво посвистывал, а Наталья закутывалась, - ветер сделался холодный и февраль.
- Нет, Мирон, вы очень грубо сделали! - Вдруг начала Наталья. - Очень грубо!
Мирон молча посмотрел на нее.
- Вы были ярости, но это еще не оправдание для такого оскорбления ...
Мирон задумчиво улыбнулся.
- И главное, искренне обиделись некоторые, - тихо сказал он. - Вот что интересно! - Нет немножко не сомневаются ... А теоретически згожуються что експлоатация - воровство. Все, обвенчаны, но любовь должно быть свободным ... Или же: Сергей готов с сожаления принять в партию союз проституток. Но теоретически - проституции является абсолютное зло.И не замечают даже этой своей одирваносты ... Вот что интересно ... Даже желания не должны быть цельными. Еще кусаются за свою никчемность. "Не трогай!"
- А вы сами очень правдивые и честные с собой? - Вдруг резко спросила Наталья.
- Я хочу быть таким. Это очень трудно, но ...
- Да? Вот вы позавчера меня называли ... лживой, нечестной с собой, мол, тащусь к вам телом, но закриваюся душой. Потому что принято, мол, осуждать только телесное любовь ...Хорошо, но вы мне скажите ...
- Разве же это не верно, Наталья?
- Конечно, нет! Если хотите, то, может, душа раз и наибольшее роль играет в этом влечению. Но я вам ...
- Ко мне? - Рассмеялся Мирон.-У вас ко мне? Ха-ха-ха! Вот это интересно! Что же это такое душа в таком случае? Мы ни в одной мысли не згожуемось, стремления, цели наши вполне, разные. Вы для меня и я для вас духовно, как люди с рижних планет. И вдруг "душа" Э, Наталью! Вранье это самой себе! Дело ведь совсем простое: вы долго мужчины не видели, я, как мужчина, не противен вам, может, даже есть действительно нечто, что роднит наше тело ... Вот и все ... Ну, и зачем здесь еще какие души? Зачем ложь? Любовь тела? Хорошо, дает радость? Зла ни вам ни мне не сделала бы? Ну чего вам? Ищете полного слияния? Ищите. Любовь духовное и физическое лучше за само физическое? Замечательно, но когда я нахожу персик смачнищим за вишню, разве я должен от вишни отказываться? Почему? Наоборот, чем больше иметь вишен, тем с большей тоской желать персика Все ценность: и мечта, и сапог, и тело , и душа. Более ценности человек видит в мире, тем она ценнее сама ... Вы же много где чего боитесь, что ветхозаветная мораль их осуждает. Тело издавна в не милости у моралистов ... Но вы мораль эту будто не признаете , а между живете все же по ней, потому что она у вас в крови ... Вот это я и называю ваше лживости, нечестности с собой. Поэтому и говорю: или докажите ваш темный влечение к мысли и признайте, цельно признайте любви тела И виддайтеся ему смело, просто, красиво ... Или ваши мысли о невозможности одного только любовь тела доведите до чутье и убейте этот темный поезд. не подавляет себя, но сделайте так, чтобы это стало невозможным, просто невозможным, как ну, как не возможной для вас есть любовь к жандарма Вот это и будет сильно, честно, ибо эта волокита наша, сказать истинно, надоела уже мне, а иногда под лихую минуту раздражает и хочется просто взять и наказать вас за вашу упрямство Вот собственно, доказать вас же, что есть и может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26