Карагодский и Пан уселись около д
вух центральных, отливающих туманной зеленью. Посерьезнел над видеомаг
нитофоном даже разбитной Толя. Нина сидела чуть впереди, и перед ней руби
новой россыпью горел овал голографической проекции.
Кришан надел наушники. Его смуглый лоб блестел, индус вслушивался во что-
то, доступное ему одному. Немного помедлив, импровизировал ответ, и ритм н
еслышимого разговора соответствовал ритму прибоя, бьющего в скалистые
стены острова.
Ч Следите за экранами… Кстати, вы заметили на голове Уисса телепередат
чики? Такую маленькую красную коробочку? Нет? Ну ничего… Здесь, на левом эк
ране, мы увидим все, что увидел бы человек на месте Уисса с помощью телепер
едатчика. А на правом Ч то, что видит Уисс…
Ч Каким образом?
Ч Разве Кришан не объяснил вам? Ультразвуковой преобразователь плюс цв
етомузыкальная приставка плюс визуальный вход-выход ЭВМ… В ЭВМ словарь
образов-понятий, чтобы Уисс мог не только показывать, но и комментироват
ь увиденное…
Ч Фильм с комментариями?
Ч По-видимому. Я знаю не больше вашего. Уисс обещал показать историю дел
ьфиньей расы или что-то в этом роде. А как Ч я не знаю.
Ч Солидный ответ солидного ученого…
Ч Бросьте вы, Карагодский. Смотрите лучше.
Уисс, вероятно, плыл по поверхности, и пока изображения на обоих экранах м
ало различались, если не считать того, что дымчато-голубое небо в подпали
нах облаков на правом экране было неестественно выпукло и заключено в те
мно-синий круг, словно смотришь со дна колодца сквозь сильное увеличите
льное стекло. Так продолжалось минуты три.
Ч Откровенно говоря, Иван Сергеевич, меня мучает еще один каверзный воп
росик Ч «зачем ума искать и ездить так далеко», как говаривал Грибоедов
… Какая надобность забросила нас в Эгейское море? Если вы с Уиссом так хор
ошо понимаете друг друга, почему бы не устроить историко-философский си
мпозиум где-нибудь поближе? Совершенно бестолковый курс Ч сотни миль о
т родных берегов, Эгейское море, Киклады, какой-то дикий риф Ч и все в угод
у неизвестным устремлениям дельфина, освобожденного от неволи! А может,
ему просто размяться захотелось?
Ч Нет, Карагодский, не зря он привел нас сюда. Не случайно Эгейское море, н
е случайны Киклады…
Сейчас в зеленом луче солнца, пробившемся сквозь светофильтр, в дрожащих
рефлексах от цветовой пляски на экранах, сухое и напряженное лицо Пана н
апоминало маску шамана, а слова падали как формулы заклятий.
Ч Эгейское море Ч колыбель человеческой цивилизации… А Киклады Ч это
загадка в загадке… Здесь родился бог морей Посейдон… Что мы знаем о крит
о-микейской культуре?
Ч Я почти ничего. Я не археолог и не историк. Я дельфинолог.
Ч Но именно на фресках дворца в Кноссе появляются дельфины, несущие душ
и умерших в мир иной…
Ч Это вполне естественно! Островные жители поклонялись морю, и дельфин
ы были у них священными животными!
Ч А таинственные подземные ходы, которые вели прямо в море? В одном вы пр
авы: загадка подобна облаку. Один видит в нем храм, другой Ч ком ваты. Одна
ко я очень советую вам на досуге заняться крито-микенской культурой. Для
дельфинолога в ней много любопытного.
Ч Не хотите ли вы сказать, что крито-микенскую культуру изобрели дельфи
ны?
Пан не ответил, потому что изображения вдруг изменились.
Ч Иван Сергеевич, Уисс пошел в глубину у самого острова.
Ч Спасибо, Ниночка, вижу. Кришан, вы сейчас только слушайте Ч вопросы за
давайте в крайнем случае, чтобы не мешать передаче.
Теперь изображения резко отличались друг от друга. Но лишь на первый взг
ляд. При внимательном сравнении и изрядном терпении можно было уловить с
ходство между жутковатыми фантасмагориями правого экрана и бесстрастн
ым реализмом левого.
Уисс шел в глубину медленно, и красота подводного мира представала перед
учеными словно в окне батискафа. Прямые лучи солнца, преломленные легко
й зыбью на поверхности, медленно кружились туманными зеленовато-голубы
ми столбами, входя друг в друга, переплетаясь и снова расходясь, оттененн
ые непроницаемым аквамарином фона. Серебристый, с черными поперечными п
олосами морской карась, попав в полосу света, замер, недовольно шевеля пл
авниками и тараща красный глаз, а потом, не изменив положения, медленно оп
устился вниз, за пределы зрения телепередатчика. Торопливыми частыми то
лчками проплыл корнерот, похожий на перевернутый вверх дном белый горшо
к с цветной капустой. Вслед за ним, закладывая безукоризненно плавный ви
раж, вылетела суматошная стайка сардин, но, с ходу налетев на ядовитые щуп
альца медузы, сломала строй, рассыпалась елочным дождем. Теперь корнерот
у торопиться было некуда, и он повис, облапив неожиданную добычу, чуть пок
ачиваясь в танцующих столбах света.
Правое изображение объективно повторяло все, что происходило на левом. Н
о что там творилось! В непомерной пустоте, лишенной намека на перспектив
у, громоздились, наползая друг на друга, непонятные, фантастически искаж
енные объемы, с мгновенностью удара рождались и гасли загадочные спирал
и, параболы, сдвоенные и строенные прямые, расползались и съеживались пр
едельно насыщенные цветом неправильные пятна и бледные, едва видимые кр
уги. Бедный карась оказался распластанным минимум на шесть проекций, кот
орые, накладываясь одна на другую, мигом сконструировали такое чудище с
четырьмя хвостами между глаз, что Карагодский нервно расхохотался:
Ч Ну и ну! Еще один сумасшедший!
Ч Что вы сказали?
Ч Я был недавно у своего друга, известного нейрохирурга. Ему удалось пол
учить уникальные фотографии: как видит мир человек, больной шизофренией
. Очень похоже. Может быть, Уисс тоже того? Никакой не вожак, а просто сумасш
едший?
Ч Простите, Вениамин Лазаревич, одну минуту…
Уисс круто пошел вниз. На левом экране заметно потемнело, танцующие стол
бы исчезли, а сбоку сквозь густую синеву проступило что-то большое и крас
ное.
Пан прибавил усиление.
Большое пятно оказалось подножием рифа в сплошных зарослях благородно
го коралла. Причудливые, сильно разветвленные кусты всех оттенков красн
ого Ч от бледно-розового до багрово-черного Ч полностью закрывали гру
нт. Искривленные толстые ветки, словно вешним цветом, были усыпаны белос
нежными полипами, и между ними сновали торопливые полосатые рыбки с заба
вно обиженными физиономиями. Изредка среди этого красного сада попадал
ись игрушечные домики органчика и пышные букеты анемон, лениво сплетающ
их и расплетающих изумрудно-зеленые плети щупалец.
Боком, прячась за камнями, побежал рак-отшельник, таща на раковине двух по
хожих на шоколадные торты актиний. Морской конек, зацепившийся хвостом з
а ветку коралла, рассерженно фыркнул на него, сплющив подвижный нос.
Внезапно перед самым объектом со дна что-то полыхнуло, подняв тучу мути. Б
ольшие мягкие крылья на миг заняли половину экрана, и большой скат изящн
ыми взмахами плавников совсем по-птичьи взлетел над коралловым лесом.
Ручка усиления дошла до предела, а изображение все меркло и меркло, пока н
е превратилось в сплошную густо-синюю ночь. Уисс уходил все глубже.
Ч Иван Сергеевич, Ч раздался тревожный голос Кришана, Ч Уисс что-то го
ворит, но я не могу понять…
Ч Почему?
Ч Совершенно другая система сигналов. Линейная. Это не рассказ. Это что-
то другое. Но что Ч не знаю. Почему он перешел на другие сигналы? Чего он хо
чет?
Ч Это я вас должен спросить, чего он хочет… Дайте звук!
Стонущая, нереальная под этим ярким солнцем, над этим ласковым морем, нео
бычная мелодия полилась из динамика. Да, слух не обманывал Ч это действи
тельно была мелодия, диковинная, но все-таки понятная сердцу, и столько не
человеческой грусти и покорности было в ней, что холодели руки.
Нина подалась вперед, к экрану. Бхаттачария разминал пальцы. Пан сидел, ст
иснув виски ладонями. Присмиревший Толя бесцельно наматывал на руку как
ой-то желтый провод. Два других лаборанта, оторвавшись от приборов, во все
глаза смотрели на Пана с безмолвным вопросом.
А Карагодскому стало вдруг пусто. Он словно увидел себя со стороны Ч важ
ного, увенчанного званиями и ничего не значащего, потому что ничему не от
давал он целиком всего себя, как Пан…
Левый экран давно погас Ч с телепередатчиком что-то случилось. А по прав
ому, в алых сполохах, едва уловимые глазом, неслись линии, горизонтальные
и вертикальные, то прямые, то ломаные, они сталкивались и сгорали, оставля
я мгновенные белые молнии.
Ч Это говорит не Уисс, Ч тихо и как-то чересчур спокойно произнес Криша
н. Ч Это кто-то другой. Ч Мне кажется, это спор, Ч добавил он, помолчав. Ч
Уисс спорит с кем-то. Но если верить гидрофонам, в радиусе десяти километр
ов нет ни одного дельфина, кроме…
Стонущая мелодия оборвалась, сменившись редкими тихими аккордами, похо
жими на всхлип волн. По экрану, расходясь, поплыли фиолетовые круги.
Ч А это Уисс… Его «почерк»…
Пан горбился, словно собираясь прыгнуть в зеленый омут экрана. Движение
фиолетовых кругов прекратилось, они вошли друг в друга и замерли Ч шест
ь колец, вложенных одно в другое, а в самом центре засветилась неверная зв
ездочка. Вот звездочка дрогнула, стала приближаться, и все ярче и острее с
тановились ее точеные лучи. Звезда росла, лучи ее протыкали круг за круго
м, и круги исчезали, освобождая путь Ч первый, второй. Но едва только тонк
ие острия коснулись третьего круга, что-то случилось: звезда налилась кр
овью, лучи превратились в судорожно трепещущие языки пламени. Синяя молн
ия прошила звезду наискось, звезда съежилась, расплылась и стала желтым
шаром солнца, встающего из моря…
Ч Кришан! Ч взмолился Пан. Ч Что это значит?
Ч Вероятнее всего то, что Уисс прекращает передачу по непредвиденным о
бстоятельствам. А солнце Ч символ ожидания и надежды. Он надеется на луч
шее и призывает нас к терпению.
Ч Но почему? Что за обстоятельства?
Кришан пожал плечами.
Ч Остроконечная звезда Ч это у дельфинов, видимо, символ Знания, движен
ия Поиска. А концентрические круги Ч это формы Знания, его ступени. Очень
сложные «рачи», связанные скорее всего с философскими концепциями, о кот
орых мы не знаем ровно ничего… Вы видели, как, соприкоснувшись с третьим к
ругом, звезда превратилась в горящее пятно Ч Глаз Гибели, символ опасно
сти… Значит, Знания Третьего круга таят в себе опасность…
Ч Для кого Ч для нас или для них? Ч спросил Карагодский.
Пан посмотрел на него с удивлением.

6. МАЛЬЧИШКИ

Утро только начиналось, и с прибрежных гор тянуло холодом и сыростью. Тол
ько снизу, из серой пелены, от невидимого моря, тянуло уютным домашним теп
лом.
Юрка остановился в нерешительности перед самшитовой стеной шоссейного
ограждения. До ближайшего подземного перехода надо было сделать крюк ме
тров в триста, а разве мог он сейчас терять хотя бы одну лишнюю минуту? Дже
ймс, наверное, уже на берегу. Этот длинноногий англичанин всегда и всюду п
оспевал раньше других.
Юрка умел пробираться сквозь самшит. Сначала он погрузил в плотную зелен
ую стену обе руки. Когда коварный кустарник «привык» и острые колючки пе
рестали ранить кожу, он медленно ввел в стену плечо, потом ногу. Самое глав
ное Ч не торопиться, не «спугнуть» спящие ветки. И еще ни в коем случае не
думать, что тебе надо пробраться сквозь изгородь. Потому что Ч в этом Юрк
а был уверен Ч кустарник умел читать мысли. Стоило только подумать о кон
ечной цели, сделать одно-единственное неосторожное движение Ч и тысячи
крошечных зубов вопьются в твои штаны, рубашку, тело и будут держать мерт
вой хваткой до тех пор, пока ты не рванешься с воплем из зеленой гущи.
Все обошлось благополучно, если не считать одной-двух царапин на щеке. Пе
ред тем как штурмовать вторую полосу заграждении. Юрка с наслаждением по
топтался на пустынном полотне дороги. Пластик, влажный от росы, смешно хр
юкал под босыми ступнями и приятно грел озябшие, подошвы.
Успешно преодолев второй ряд самшитовых зарослей, мальчик вышел к узком
у распадку. Огромные деревья с обеих сторон ущелья сплелись вершинами, и
под ними было всегда темно. В этой естественной трубе в любую погоду, в люб
ое время дня гудел ветер. Только утром он дул с гор, а вечером с моря.
Заросли в распадке были непроходимы, но мальчик знал здесь свою тайную т
ропу Ч каменистое ложе ручья. Весной ручей превращался в бурный желтый
поток с многочисленными порогами и водопадами, копаться в котором, несмо
тря на запреты, было гораздо интереснее, чем в море. Летом ручей пересыхал
, оставляя едва заметную дорожку из гладко отшлифованного камня. Дорожка
была небезопасной: на нее выползали иногда юркие маленькие змейки, от ук
уса которых нога распухала и поднималась температура. Но если ранку сраз
у расковырять до крови, а потом поболтать ногами минут десять в морской в
оде… Вы думаете, она заживет? Ничего подобного! Надо после ванны приложит
ь к ранке горячий круглый камешек, обязательно с дыркой посередине, и три
надцать раз повторить вслух: «Змей, не смей!» Вот тогда обязательно зажив
ет.
Спускаясь по тропинке, Юрка чуть не наступил на метрового полоза, которы
й тоже направлялся к морю. Полоз мгновенно свился в разноцветную восьмер
ку, но с дороги не уполз Ч мокрая холодная трава была ему не по нраву. Юрка
присел на корточки, осторожно дотронулся до полоза Ч тот вздрогнул и за
мер. Мальчик провел по оливковой, в желтых крапинках и ромбах спине, и змея
доверчиво развернулась, Юрка взял полоза в руки, обвил вокруг шеи и вприп
рыжку помчался по каменному желобу.
Труба вывела его к самой кромке прибоя, на узкую полоску темной гальки, за
жатую между обрывом, напоминавшим слоистый вафельный торт, и валунами за
брошенного волнолома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19