Ч Пойду на пенсию… Ей-ей… Да разве это рыбалка? Срамота одна… Самолеты, д
ельфины… Стой, пока тебе сети рыбой набьют, и не трепыхайся…

Ч Таким образом, все началось со случайности, вернее, со случайного соед
инения ряда случайностей… Одиночество Нины, одиночество Уисса, пленка, з
апущенная не на ту скорость… Но главным звеном этой цепи было то, что запи
сь на пленке оказалась скрябинской «Поэмой огня» Ч цветомузыкальным к
онспектом человеческой истории… С Уиссом впервые заговорили на понятн
ом ему языке…
Карагодский шелохнулся в кресле, хотел что-то сказать, но передумал. Пан п
родолжал тихо, с нежностью деда, рассказывающего о школьных подвигах люб
имого внука:
Ч После этой ночи Уисс нас буквально замучил… Мы установили в акватори
и четыре стационарных магнитофона и непрерывно крутили записи… Он треб
овал только симфоническую музыку, причем со специфическим уклоном.
Ч Чем же еще поразил вас дельфин-меломан? Ч В голосе Карагодского прос
кальзывали нотки нетерпения и раздражения.
В открытые иллюминаторы каюты Пана попеременно заглядывали то серое не
бо, то серое море. С утра слегка штормило, но сейчас волнение почти улеглос
ь. Изредка легкий ветер вздувал неплотно задернутую штору, и тогда в кают
е повисала зябкая морось.
Пан вздохнул.
Ч Простите, Вениамин Лазаревич. Возможно, это действительно лирика. Но э
та лирика заставила нас по-новому взглянуть на дельфинов вообще и на наш
е с ними сотрудничество в частности.
Ч Яснее.
Ч Я говорю о ШОДах…
Ч И о ДЭСПе?
Ч Да, я говорю о «Школах обучения дельфинов», о «дельфиньем эсперанто» и
о многом-многом другом, что исправить гораздо труднее. Конечно, как первы
й этап исследований… Пожалуй, никого нельзя винить в том, что так получил
ось. Хотя…
Ч Винить?!
Спокойствие изменило академику. Низкое кресло заскрипело отчаянно, и Ка
рагодский поднялся над Паном, красный, тяжелый, налитый негодованием и о
бидой.
Ч Винить?!
Он провел дрожащими пальцами по лацкану пиджака.
Ч В чем же вы могли бы меня винить, дорогой мой Иван Сергеевич? В том, что я
первым Ч первым! Ч перешел от слов к делу и занялся приручением дельфин
ов? В том, что я первым Ч первым! Ч поставил это дело на научную основу и о
рганизовал первую Ч первую! Ч школу для дельфинов, где вместо любитель
ской дрессировки этих животных обрабатывали единственно правильными м
етодами? В том, что разработал способ общения человека с дельфином Ч усл
овный язык команд и отзывов, который потом назвали «дельфиньим эсперант
о»? В том, что отдал этой работе без малого десять лет? В том, что общество по
лучило благодаря мне миллионы рублей дохода?
Голос Карагодского рокотал в каюте, как весенний гром, а Пан тоскливо гля
дел в иллюминатор. Дождь кончился, самое время работать, а на душе слякоть
… «Ну что за человек такой непутевый… Я… Первый… Заслуги… Действительно
, первый. Действительно, заслуги. Не какой-либо горлохват Ч крупный учены
й с мировым именем, бульдожья хватка, колоссальные организаторские спос
обности. И все-таки все время ему мерещатся подвохи, кажется, что его недо
статочно хвалят, недостаточно высоко ставят… Комплекс неполноценности
какой-то… А ведь умный человек…»
Ч …И более чем странно, я бы сказал, неуважительно слушать мне такое, Ива
н Сергеевич, от вас, от человека, который в дельфинологии, простите, профан
…
Ч Да бог с вами, Вениамин Лазаревич, я никак не покушаюсь ни на ваш опыт, ни
на вашу славу…
Ч Нет, вы покушаетесь! Покушаетесь на все основы, призывая вернуться к…

Ч Довольно! Садитесь!
И Карагодский сел. Сел торопливо, почти испуганно Ч сработал старый пол
узабытый рефлекс. Сел на краешек кресла, как на краешек студенческой ска
мьи. Как в те далекие времена, когда он, академик Вениамин Карагодский, был
просто Веником из четвертой подгруппы, а Пан Ч самым молодым профессор
ом университета.
Ч Вот так. А теперь постарайтесь выслушать и понять, что я вам окажу.
Пан зябко повел плечами и тоже сел.
Ч Раньше многое казалось проще, чем сейчас. Человек всерьез считал себя
единственным и самодержавным «царем природы». Ну а царю все позволено. В
озникла идея приручить дельфина. Выгодно это человеку? Еще как! Начинает
ся работа Ч и выясняется, что дельфин, не просто животное, а «почти разумн
ое животное», с которым в отличие от сухопутных «слуг человека» можно на
ладить двустороннюю связь, общаться. «Так это же сущий клад!» Ч восклица
ет человек и берется за дело всерьез, со свойственным ему размахом и напо
ристостью. И вот уже сотни, тысячи «ручных» дельфинов выслеживают для че
ловека рыбьи стаи, пасут их «до кондиции», гонят к траулерам, загоняют в се
ти… Покорные, безобидные, готовые на все ради человека…
Ч Не понимаю вашей иронии, Иван Сергеевич.
Ч А если дельфин действительно разумное существо?
Ч Ну знаете, профессор, этак можно бог знает до чего договориться… Этак я
со своим бульдогом на «вы» разговаривать буду Ч на всякий случай…
Ч Не передергивайте, Карагодский. Разумность в том и состоит, чтобы пред
видеть последствия своих действий. Я не хочу, чтобы потомки краснели за н
ас, как мы краснеем за своих предков, истреблявших тех же дельфинов ради т
ехнического жира…
Ч Мы обращаемся с дельфинами вполне гуманно…
Ч Вот именно Ч гуманно! То есть по-человечески! А ведь это слово имеет см
ысл только в отношениях между людьми, как вы не можете понять! А как измери
ть отношения между человеком и иным кругом чувств и понятий, иной цивили
зацией, в конце концов? То, что хорошо и выгодно для человека, может быть не
выгодно для иного разумного существа. Даже смертельно опасно, если хотит
е… И наоборот.
Ч Это уже схоластика, дорогой Иван Сергеевич.
Ч Это было схоластикой десять лет назад, Карагодский. А сейчас это уже пр
облема, которую надо решить во что бы то ни стало. И решить сегодня Ч откл
адывать на завтра уже поздно.
Ч Не слишком ли…
Ч На слишком. Хотите, я вам кое-что покажу?
И Пан вышел из каюты.

Тарас Григорьевич так и не спустился в радиорубку с капитанского мостик
а. Он только велел радисту прицепить к переговорному корабельному устро
йству допотопные лопухообразные наушники, дабы «быть в курсе» распоряж
ений Базы. Подобная вольность разрешалась уставом только в случае «край
ней необходимости», но кто укажет точно, где у необходимости край?
Быть на мостике Тарасу Григорьевичу было сейчас крайне необходимо. Выбр
итый до глянца, благоухающий одеколоном «Олеся», в туго накрахмаленном и
отутюженном парадном кителе, он небрежно бросал в микрофон хрипловатые
древние команды, стараясь не замечать, что они выполняются несколько ран
ьше, чем он успевает их отдавать.
Траулер «Удачливый», поминутно сигналя, переваливаясь с боку на бок и вз
дымая лихие шлейфы то справа, то слева, пробирался к своему законному мес
ту Ч в голову флотилии, между «Онегой» и «Звездным». Раньше, когда эконом
но и быстро «взять косяк» могли только опытные мастера, никто не мог дела
ть это лучше «Тарасовой тройки». Искусно поставленные ими сети «снимали
пенку», гасили скорость стаи, нарушали ее монолитность, прокладывая доро
гу следующим судам.
Теперь рыбацкие хитрости были ни к чему: дельфины-загонщики проводили в
се операции лучше старого Тараса. Но нет ничего живучей морской традиции
, и сейнер «Удачливый» вопреки новым правилам занимал место не в хвосте, а
впереди, рядом с сейнерами-гигантами.
Тарас придирчиво осмотрел соседние суда. Взгляд его заскользил вдаль, по
всей наскоро собранной, разнокалиберной и пестрой флотилии, и мысли его
приняли иное направление. «Сбежались, соколики, на готовенькое… Рты рази
нули и ждут, когда туда галушка заскочит…»
А погода быстро менялась. От хмарного утра, от мглистого противного дожд
ичка не осталось и следа. Море пошло пятнами, то там, то здесь возникали зо
лотисто-голубые лужайки, разорванные облака мельчали и рыжели по краям.
День помаленьку набирался солнца, а солнечным днем все выглядит иначе, ч
ем пасмурным утром.
Ч Та-рас Гри-го-рич!
Радист выглянул из иллюминатора рубки и возбужденно пошлепал себя по уш
ам. Капитан, почуяв неладное, торопливо надел наушники прямо поверх фура
жки.
В эфире был переполох. Капитаны, забыв устав радиосвязи, говорили, не назы
вая себя; а диспетчер, тоже уставу вопреки, отбивался от них, как мог.
Ч Я же в сотый раз повторяю Ч косяк неожиданно изменил курс, где он тепе
рь Ч можно только гадать…
Ч А «трещотка»?
Ч Выбросили они «трещотку». Угнали и выбросили…
Ч Что вы сказали? Ч переспросил кто-то по-английски.
Ч Я говорю, выбросили они «трещотку». Как известно, «трещотка» автомати
чески следует за голосами дельфинов. Так вот они пошли на трюк Ч все стад
о замолчало, а один поднял крик Ч и полным ходом в сторону. «Трещотка» за
ними. Отвел он ее подальше и бросил… Мы послали туда отряд своих загонщик
ов с новой «трещоткой». Как только дошли до косяка Ч та же история. «Трещо
тку» выбросили, сами не вернулись…
Кто-то одобрительно хохотнул, кто-то начал ругаться. Тарас Григорьевич в
се понял, и сладкая, беспокойная думка завладела его седой головой, набир
ала силу, дразнила.
Но сначала надо было кое-что проверить.
Ч «Удачливый» Ч Базе. Где там наука? Что примолкла? Дельфи… как это… Ком
ову словом, что там поделывает?
Ч База, Комов, прием.
Ч «Удачливый» Ч Комову. Так что теперь делать будем? Уходит рыбка-то…
Ч Не знаю, что делать, Тарас Григорьевич. Ума не приложу. Такого с дельфин
ами еще нигде и никогда не было. Бывало, не слушали команд или неправильно
их понимали. Случалось, ни с того ни с сего отказывались работать и уплыва
ли. Но это были единичные случаи. А чтобы такое Ч нет, ничего не понимаю. На
«трещотку» руку поднять!
Ч Врешь, Комов, у дельфина рук нет.
Ч Вам шутки… А ведь это бунт! Форменный, ничем не оправданный бунт против
человека! Они угоняют косяк, как заправские пираты! А наших загонщиков, ви
димо, взяли в плен…
Ч Словом, дело труба с научной точки зрения?
Ч Труба.
И тут Тарас Григорьевич понял окончательно, что пробил его звездный час.

И он рявкнул в эфир, настороженно прислушивающийся к их разговору.
Ч Что, коты, разучились сами мышей ловить? А если по-старому, без мышелово
к этих, а? Собственными лапками да зубками, а? Или зубы повыпадали?
«Коты» озадаченно молчали, и Тарас Григорьевич расправил перед микрофо
ном усы:
Ч «Удачливый» Ч Базе. Предлагаю брать косяк без дельфинов, с ходу, по-ст
арому. Примерный курс косяка известен, надо послать туда пару самолетов.
И пусть они следят за косяком до нашего прихода. А я поведу флотилию напер
ерез. Прошу дать «добро».
И даже свою золотошитую фуражку снял Тарас Григорьевич в ожидании ответ
а Ч так волновался. Вдруг не удастся тряхнуть стариной, утереть нос Комо
ву и прочим, для кого старый Тарас вроде мамонта в электронной лаборатор
ии. А дельфины… Они тоже рыбаки. Они поймут…
База дала «добро».

Карагодский поискал глазами Пана. Ему хотелось оказать что-то значитель
ное, неопровержимое, что раз и навсегда приперло бы к стенке нескладного
профессора. Но хитрый старик все время находил лазейки. Впрочем, это не ст
рашно. Хозяйственники не читают теоретических монографий по биологии. Э
тим по горло занятым людям нужно одно: любой ценой увеличить выход проду
кции. И они будут слушать Карагодского, который оперирует непонятными ка
тегориями тонн и рублей, а не Пана, витающего в морально-этических высота
х.
А Пана все не было, и академик недоуменно покосился на дверь. С никелирова
нной ручки свисал синий ситроновый галстук. Если бы профессор незаметно
вышел, галстук свалился бы.
Несуразный человек этот Пан. Анекдоты и легенды прямо-таки липнут к нему,
тянутся за ним, как тесто за пальцами.
Вот хотя бы этот видавший виды галстук. Выражение «галстук» Пана стало р
асхожим присловьем. Один не лишенный юмора конструктор даже назвал «гал
стуком Пана» сложный космический прибор.
Много лет, еще с университета, Пан снимает галстук, начиная работать, и веш
ает его на дверную ручку. Где бы он ни работал Ч в «люксе» международной г
остиницы или в кабине вездехода, ползущего сквозь австралийскую пустын
ю, Ч старый галстук висел на страже, оберегая хозяина от бытовых невзгод.

Карагодский подозрительно окинул взглядом большие овальные иллюминат
оры, но там качались только спаянные горизонтам небо и море. Пан, конечно,
способен на все, но он не умеет плавать.
Академику ничего не оставалось, как изучить со своего кресла нехитрую то
пографию каюты.
Он сидел у самой двери, и все небольшое пространство было перед ним как на
ладони: рабочий стол Пана прямо под распахнутым иллюминатором, на столе,
между разбросанными бумагами, таблицами и голографиями Ч изящный ящич
ек теледиктофона «Память», небрежно перевернутая панель дистанционног
о управления корабельным видеофоном, наборный диск стереопроектора Вс
есоюзного нооцентра, который через три с половиной секунды давал оправк
у по любой отрасли человеческих знаний Ч словом, ничего необычного, есл
и не считать толстенной старинной книги, смахивающей на Библию, и каких-т
о диковинных статуэток еще более древнего возраста.
По обеим сторонам стола Ч матовые пятна экранов: большой Ч видеофон, дв
а поменьше Ч стереопроекторы Центра, а вот этот, овальный, ощетинившийс
я тысячами граней рубиновых кристаллов, Ч для просмотра голографическ
их фильмов…
Кстати, сам проектор, примостившийся на подвижной тумбочке справа от кру
глого винтового стула, открыт. Видимо, Пан перед приходом Карагодского п
росматривал ролик.
И больше ничего, кроме стеллажа с книгами, портативного электрооргана (н
еужто Пан под влиянием Уисса стал музицировать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19