– Фелиция! Что там такое?
Девушка обернулась. На противоположном берегу меж деревьев вытянулась сверкающая вереница.
– Охота, – прошептала Фелиция.
Обе молча смотрели, как светящаяся лавина стремительно катится вдоль Роны по Большой Южной дороге.
– Я настроилась на их волну, – произнесла спортсменка. – Они из приозерного городка Сейзораска. Ищут нас.
– Ты имеешь в виду пропавшего лоцмана?
– Н ас ! К счастью, они не могут летать и среди них нет сильных медиумов, поэтому они не знают, что я подслушиваю их умственный ропот. Недалекие провинциалы! Но южнее за нами будут охотиться асы.
– Откуда они узнали? – в ужасе спросила Амери.
– Кто-то сказал, – ответила Фелиция. – Кажется, я знаю, кто.
Они снялись с якоря, едва рассвело; желтые воды были еще покрыты хлопьями плотного тумана. Приблизившись к глубокой быстрине, они обнаружили, что не одни на реке: еще три судна остановились перед стремниной, видимо, не решаясь выходить на двадцатикилометровый участок неспокойной воды, пока совсем не развиднелось.
– Вот радость-то! – воскликнул Герт.
– Обходи их! – распорядилась Фелиция. – Что толку в прятки играть! На порогах они все равно ничего нам не смогут сделать. Бурке, Бэзил, тащите сюда этого зомби!
За шумом бурлящей воды они почти не слышали друг друга. Когда лоцмана, сыпавшего проклятия с посиневших губ, прикрутили к креслу около штурвала, Фелиция отослала всех на корму.
– Если опять сорвемся с кручи, сбрасывайте ремни и спасайтесь, кто как может.
Застывшие в неподвижности суда были от них метрах в двадцати пяти. Фелиция заставила Гарри помахать рукой и дернула за сигнальный шнур: туу-туу-туу! Затем они вышли на быстрину…
«Делай свое дело, Гарри, выводи нас, и я достану тебе новый серый торквес, слышишь, новый, ничуть не хуже прежнего, только помоги нам, Гарри, проведи свою посудину через подводные рифы! Ну давай, милый, балансируй на острие ножа среди чудовищных воронок и пенных волн, не подкачай, Гарри, жми на педали, как органист, верти свой штурвал, виртуоз Гарри, вспомни о новом торквесе и былых наслаждениях, постарайся, чтобы валы и скалы не зацапали нас в свою пасть, обуздай неистовую Рону, я с тобой, Гарри, видишь, я держу тебя и нисколечко не боюсь! О нет, Гарри, надо полегоньку, ну еще чуть-чуть, с Божьей помощью, там, впереди, то ли справа, то ли слева, наша общая мать, наша земля, ты ведь знаешь, как к ней пройти, Гарри, Гарри, Гарри? Ну же, старина, выбирайся из водоворота, не то я так тебя скручу, своих не узнаешь! Гарри, нас затягивает, Господи, Господи, сейчас опять врежемся, не смей, свинья поганая, убью, не дам нас погубить, ты не смеешь, я тебе не позволю…»
– Чтоб ты сдохла!
Фелиция закричала. Ум, стиснутый ее волевой хваткой, дернулся в последней вспышке яростного сопротивления. А затем с неожиданной легкостью выскользнул и пошел своим путем туда, куда она не решилась за ним последовать. Уже в одиночестве возвратилась к управлению шхуной, предательски застигнутой огромной волной, что делила Рону на два грохочущих потока. Судно все набирало скорость, подпрыгивая на рифах и вибрируя, словно на нем выбивали барабанную дробь.
Гарри повис на ремнях и уставился на нее остекленевшими глазами. Монитор жизненных сил у него на лбу был непроницаемо черен.
Фелиция распустила ремни, и бездыханное тело упало на пол. Она заступила на его место, ухватилась за штурвал, стала жать на педали и направила всю свою психокинетическую энергию под корпус, поднимая судно.
«Как тяжело, ох, как тяжело вырываться из омута! Но я сильная, слышишь? Если можешь, сделай меня еще сильнее! Выше… выше… помоги мне! Ради всего, чем ты жив, что любишь, помоги! Выше! Еще выше! Я чувствую, ты во мне, и все они во мне, все слышат меня и помогают, ведь я не только для себя стараюсь, барабанная дробь прекращается, свист и рокот мутной воды смолкают, воронки и скалы выпустили нас, отступили.»
«Мы летим.»
«Я держу ее, могу даже поднять еще выше – спасибо тебе! Вода в бессильной злобе буйствует внизу, и стены ущелья удивленно жмутся друг к другу: не каждый день им приходится лицезреть чудо.»
«Скоро стены падут. Вода выплеснется в огромную круглую заводь, белую, как молоко или сливки. Рона, изгибаясь, спускается, исчезает в дыму, окутавшем озеро. Заключительный всплеск растаял без следа, поглощенный подземными силами.»
«Мы безмятежно парим над туманной страной на солнечных крыльях. Наши враги внизу застыли, ослепленные, счастье так переполняет меня, что я сейчас сгорю… сгорю.»
«Амери и Жаворонок входят в рубку и греются возле моего огня. Потом обнимают, пытаясь унять мою дрожь.»
– Опускайся, дитя мое, – послышался голос Амери.
«И я плавно-плавно опускаюсь.»
12
– Ты уверена, мама? – спросил Ноданн.
– Проверь сам, – отозвалась королева. – Тагдал отправил ее назад в Гильдию Корректоров, где Куллукет все у нее выведал. Я говорила с ним по дальней связи. Скоро он опять привезет ее во дворец на дознание.
Они сидели в будуаре королевы. Нантусвель была еще в пеньюаре, а Стратег явился с арены в легкой тренировочной тунике, наручнике и оплечье.
– Еще один человеческий заговор! – размышлял он вслух. – Наглость первобытных переходит всякие границы. И за всем, разумеется, стоит эта женщина – Гудериан. Союз людей и фирвулагов, кража священного Копья… а теперь новая подлость!
– Я прочла мстительную мысль Гвен Минивель, – объяснила королева, – после того, как твой отец наполнил ее чрево монаршей милостью. Знаешь, что она подумала?.. «Ты не сможешь бесчестить женщин, когда мы разрушим твою фабрику торквесов, закроем врата времени и освободим всех людей из рабства».
– Какое счастье, что ты была рядом и сумела перехватить мысль!
– Она поставила плотные барьеры. Но недаром же я дала жизнь потомству!
– Да, но кто она такая, чтоб знать о заговоре?
– Увы, весьма многообещающая молодая целительница. Сам Дионкет освободил ее от традиционных торгов. Ее уже давно следовало ввести в королевскую опочивальню. Но Мейвар и Главный Целитель по причинам, которые мне до сих пор неясны… думаю, ты сам до них докопаешься… спрятали ее в катакомбах Гильдии Корректоров. Поскольку наш король пребывал в дурном расположении духа из-за последних печальных новостей, я решила, что девушка могла бы его утешить. Своим пением она очаровала всех гостей на банкете по случаю их прибытия. Признаюсь, я вспомнила себя в молодости, когда укачивала своих кукол и думала о будущих детях… Но довольно об этом… Мой долг обеспечивать спокойствие Верховного Властителя, вот я и поручила твоему брату Куллукету выяснить, что сталось с Гвен Минивель. Главный Целитель не посмел ослушаться королевского приказа, и девушку надлежащим образом представили ко двору. Куллукет не смог бы ее подготовить, он слишком прямолинеен, а короля в его депрессивном состоянии нельзя подвергать неоправданному риску, поэтому я взяла на себя принуждение и коррекцию девицы. Вчера весь день с ней работала, и она впорхнула в спальню, как нимфа. Тагдалу и в голову не пришло, что она его ненавидит. Он был так захвачен страстью, что не услышал глубоко спрятанного призыва к отмщению. Я заставила Минивель петь для него и обеспечила самые что ни на есть материнские формы утешения. Так что она имела успех.
– И не только у короля, – добавил Ноданн. – Сама того не сознавая, она может дать ключ к нашему успеху.
Дверь в будуар отворилась. Королевский Дознаватель, красивый и суровый, в плаще цвета бургундского вина с низко надвинутым капюшоном, втолкнул Сьюки в комнату и знаком приказал страже в рубиновых доспехах оставаться снаружи. Затем почтительно поприветствовал мать и брата.
– Королева-мать! Брат Стратег! Я допросил женщину Гвен Минивель и выпытал у нее все, что ей известно.
На лице Сьюки застыла твердая решимость, хотя глаза и нос распухли и покраснели от слез, а волосы повисли сосульками. Она все еще была в прозрачном пеньюаре наложницы, в который ее обрядили прошлой ночью.
Нантусвель и Ноданн внимательно изучили сведения, содержащиеся в мозгу Куллукета.
– Ах, дитя мое! – воскликнула королева. – Не только государственная измена, но и связь с человеком! С низким серым Стейном Ольсоном, оруженосцем Эйкена Драма! И ты осмелилась зачать его ребенка!
– Стейн – мой муж, – отрезала Сьюки.
Куллукет, столь похожий и непохожий на свою добрую мать, откинул капюшон с лица.
– За одно это положен смертный приговор, Гвен Минивель! Смерть тебе, твоему нерожденному ребенку и его отцу, виновнику порочного зачатия. Ты презрела свой серебряный торквес, лишила себя всех прав на объединение с тану. Ты больше не Гвен Минивель, а просто Сью Гвен Девис, женщина вне закона. Вместе с тобой все соучастники по данному и по другим, более тяжким, преступлениям ответят перед законом независимо от их высокого положения.
Распухшие губы Сьюки растянулись в слабой улыбке. Мысль ее была предельно ясна: «Мы лишимся жизни, зато вы, оставшись в живых, лишитесь всего своего мира.»
– Отошли ее, – сказал Ноданн. – Это надо обсудить.
Куллукет препоручил Сьюки стражникам.
– Пройдемся к фонтану, там попрохладней, – предложила королева. – Мне что-то нехорошо.
Второй целитель королевства взял мать под руку, и все трое вышли в маленький внутренний дворик, где цвели осенние розы. Королева и Куллукет уселись на мраморную чашу фонтана. Стратег принялся расхаживать взад-вперед; грани алмазного оплечья прорезали тенистый уголок призматическими бликами.
– Что ты с ним сделал? – спросила Нантусвель.
– Пришлось применить силу, – сухо отозвался Куллукет. – Стейн и Эйкен Драм завтракали у Гомнола – как вам это нравится? Само собой, юный выскочка и глава Гильдии Принудителей заявили, что ничего не знают о тайной связи Стейна со Сьюки. Викинг оказал упорное сопротивление, несмотря на свой торквес. Но, поскольку предлог для взятия под стражу был достаточно веский, Гомнолу ничего не оставалось, как усмирить его и передать мне. На допросе сведения просочились из его ума, как из сита. До Великой Битвы он будет заключен в тюрьму, а потом выставлен на гладиаторские бои. А его любовница, естественно, пойдет в Великую Реторту.
– А Эйкен Драм?
Куллукет не смог сдержать восхищения.
– О, этот проявил потрясающее хладнокровие! Никакой телепатии не надо, чтобы понять, что хозяин и слуга были в сговоре. Но Драм разыгрывает из себя невинного агнца. Он потребовал, чтобы мы с Гомнолом, не сходя с места, без всякой щадящей терапии обследовали его мозг. Такое грубое вмешательств не каждый выдержит, но маленький пройдоха оказался достойным противником. Ни крупицы предательства, полное неведение в отношении Стейна и Минивель, а также фабрики торквесов и «врат времени».
Стратег перестал расхаживать, присел рядом с братом и шумно перевел дух.
– Значит, вы производили обследование… вместе с Гомнолом?
Королева перевела взгляд с Ноданна на Куллукета и обратно.
– Уж не хочешь ли ты сказать…
Куллукет медленно наклонил голову.
– Вполне может быть. Гомнол и не на такое способен! Я ничего, правда, не заподозрил… Слухи о бессилии короля уже распространились среди рыцарей Высокого Стола, а мы знаем, что Главе Гильдии Принудителей на все начхать, кроме карьеры. Он наверняка понял, что его первоначальная оценка Эйкена Драма как новой звезды на умственном небосклоне ошибочна. К тому же вето, наложенное на его генетический план, касающийся Элизабет и Тагдала… Одним словом, Гомнол, скорее всего, пересмотрел свой династический сценарий.
– О неблагодарный! – вскричала королева. – Снюхаться с Эйкеном Драмом! Вот, посади свинью за Высокий Стол! Мы должны принять меры – немедленно! Пускай Имидол на этой же Битве бросит ему вызов.
– Он проиграет, – без обиняков заявил Куллукет.
– Тогда придумайте что-нибудь! – взмолилась королева. – Ведь Гомнол теперь сделает ставку на клику первобытных! Тут двух мнений быть не может!
Куллукет озадаченно сдвинул брови.
– Не станет же Гомнол помогать им в разрушении оплота собственной власти – он не так глуп! Видимо, Эйкен Драм не посвятил его во все подробности.
– Так давайте просветим его, настроим против звереныша в золотых одеждах! – предложила Нантусвель.
– Спокойно, мама. – Лик Ноданна вновь засиял и окутал королеву солнечным теплом. – Слишком много швали путается у нас под ногами, слишком много интриг, заговоров, козней… Они сталкиваются, переплетаются, мешают нам разобраться. Северная свора с ее железом и, возможно, с Копьем, маленькая разбойница Фелиция, прикончившая нашу сестру Эпону, а теперь щеголяющая в украденном золотом торквесе, мятежница Гудериан с ее подрывной когортой, Эйкен Драм, чьи помыслы известны лишь богине Тане, планы короля, антрополог со своим проклятым обзором, а в довершение всего глава Гильдии Принудителей, стремящийся манипулировать всеми нами! Поистине дьявольский узел!
– Неужели даже тебе не по силам его распутать, брат Стратег? – подколол его Куллукет.
– У меня есть Меч, – заявил Ноданн.
– Как?! Неужели ты решишься?.. – задохнулась королева.
– Люди сами поставили себя вне закона. С Гомнолом мы справимся без особого труда. Эйкен Драм – орешек покрепче, он уже успел завоевать популярность среди наших сограждан. Понадобятся веские доказательства его измены, но, думаю, мы их раздобудем… Все наши неприятности можно повернуть так, чтобы они работали на нас.
– Не слишком ли ты самоуверен? – усомнился Куллукет. – Одно только железо – смертельная опасность для общества тану… Смотри не ошибись в расчетах, иначе наше королевство полетит ко всем чертям.
– Мы же решили всем миром вернуться к простым обычаям, к старым традициям, которым следовали тысячу лет, – сообщил Стратег спокойным голосом. – Поверхностный блеск ущербной человеческой цивилизации ослепил слишком многих наших собратьев, включая Тагдала, и поставил тану на грань краха. Но Тана благосклонна к нам. Еще не поздно повернуть вспять. Когда я разоблачу козни первобытных, даже самые легкомысленные, самые недальновидные из нас уже не смогут игнорировать исходящую от человечества угрозу… А у меня к тому же есть еще кое-что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52