Пэйджит обернулся к столу защиты:– Если вас не затруднит, не могли бы вы встать?Они встали – Мария с мрачным видом, Терри равнодушно.– Как вы можете видеть, – обратился Пэйджит к судье, – основные отличия в том, что у мисс Карелли заметное преимущество в росте, у мисс Перальты более светлые волосы, и, поскольку мисс Карелли позволила заявить об этом открыто, у них пятнадцать лет разницы в возрасте.Судья Мастерс перевела взгляд с фотографии на Терри.– Не очень удачная фотография, Тереза. Но, видимо, так нужно мистеру Пэйджиту. Рада видеть вас в зале суда. Хотя бы и в роли статиста.– Мисс Перальта будет выступать, – вставил Пэйджит, – когда появятся свидетели защиты.– Хорошо, мистер Пэйджит. Конечно же, она не посрамит своего шефа. – Судья помолчала. – У вас, наверное, есть что-то еще.– Совсем немного. – Пэйджит снова обернулся к Хаслеру: – Соблаговолите еще раз посмотреть на фотографию. При таком удалении вашего окна от окна, которое находится в основании "U", вы можете с уверенностью утверждать, что они расположены на одном этаже?Хаслер наклонил голову набок:– Глядя на фотографию, я бы не сказал этого.– А глядя из окна в тот день, о котором идет речь? Ведь мы говорим, как бы там ни было, о взгляде с расстояния, равного по меньшей мере половине футбольного поля.Хаслер задумался.– Нет, – произнес он наконец. – Я совсем не уверен, что не смотрел на этаж выше или ниже.– А не получилось ли так: вы решили, что видите женщину именно в номере мистера Ренсома только потому, что он сказал вам о своих приготовлениях?Хаслер был смущен.– Я не совсем уверен, что понимаю, о чем вы говорите.– Позвольте, я скажу то же самое иначе. Ассоциировалась бы у вас эта женщина с номером мистера Ренсома, если бы он не сказал вам, что у него намечается свидание? Глаза Хаслера сузились.– Возможно, нет.– И здесь, сегодня, вы уверены, что окно, в которое вы заглянули, было третьим справа?– Не знаю. – Хаслер покачал головой. – Ведь это теперь, из-за того что он погиб, такого рода мелочи стали важны.– А может быть, ваше внимание было занято не тем, какой это ряд окон или чье это окно, а неожиданным появлением голой женщины?У Хаслера был виноватый вид.– Конечно, я был поражен.– И очарован?Хаслер поднял голову:– Думаю, да, мистер Пэйджит. Где бы она ни находилась, она была очаровательна. Признаюсь, я не мог от нее оторваться.– И пересчитать окна.– Да.– Значит, у вас нет полной уверенности, что женщина, которую вы видели, была в номере Марка Ренсома.Хаслер посмотрел на Марни Шарп, потом на Пэйджита.– Нет, – глухо вымолвил он. – Полной уверенности у меня нет.– Или даже хоть какой-то уверенности?– Нет. – Хаслер отвел взгляд. – У меня нет никакой уверенности. Все, что я видел, – это голую женщину. Она могла быть и в номере Марка Ренсома.– Или не в его номере.Хаслер кивнул:– Или не в его номере.– Верно и то, что в окне вы больше никого не видели. Ни Марка Ренсома, ни какого-либо другого мужчину.– Именно.– И могло быть так: женщина, которую вы видели, никому свои прелести не демонстрировала и была совсем одна в номере.Хаслер задумался:– Да, вы правы. Женщина, которую я видел, могла быть и одна.Пэйджит выдержал паузу:– Несмотря на свои сомнения, зная, что можете нанести вред мисс Карелли, вы почему-то решили все же дать показания.– Я не хотел. – Хаслер беспомощно пожал плечами. – Но ведь я встретил человека, а теперь он мертв. Почему бы мне не рассказать прокурору все, что я видел? И пусть он сам решает, что с этим делать.Со скучающим выражением лица, на котором было написано, что иного он и не ожидал от этого допроса, Пэйджит медленно перевел взгляд на Марни Шарп. Потом снова повернулся к свидетелю.– Ну что же, – закончил он. – Вы выполнили свой долг. Благодарю вас, мистер Хаслер. У меня нет больше вопросов.
Шарп вскочила, заговорила с сарказмом:– Кто-либо – полиция или окружной прокурор – внушали вам мысль, что вы увидели нечто из окна своего номера?– Протестую, – выкрикнул Пэйджит. – Мы ограничены темой перекрестного допроса, давайте придерживаться ее. Ни один из моих вопросов не подразумевал, что мисс Шарп принуждала кого-то к лжесвидетельству. Ваша Честь, – обратился Пэйджит к судье Мастерс. – Позвольте, я дам мисс Шарп пояснения к моему последнему вопросу. Задавая его – и я заявляю это со всей определенностью, – я имел в виду следующее: нехорошо, если присяжным придется судить о слушании по делу мисс Карелли по таким вот показаниям – пикантным и одновременно ничего не доказывающим. Точка.– Правы оба. – Кэролайн Мастерс повернулась к Шарп: – Я понимаю чувства мистера Пэйджита, хотя не всегда можно принять манеру их выражения. Мы, видимо, никогда не узнаем, кого мистер Хаслер видел в окне, но, без сомнения, все мы запомним ее манеру одеваться, на что вы явно и рассчитывали.Марни Шарп рассвирепела. Пэйджит понял: она терпеть не может, когда ей выговаривают.– Единственное, на что мы рассчитывали, – почти прошипела она, – дать представление о том, что происходило в номере. Надеюсь, что суд с пониманием отнесется к этому.– Суд с пониманием отнесется к этому, – кротко ответила судья, – если не будет таких вот показаний, которые ничего не доказывают. Вопрос принимается, но я надеюсь, что вы быстро все выясните.– Очень хорошо, Ваша Честь. – Шарп повернулась к стенографисту, смуглому мужчине средних лет, сидевшему справа от судьи: – Мистер Сандерс, прочитайте, пожалуйста, вопрос.Тот выудил одну из бумаг, прищурился на стенографические значки и прочитал:– Мисс Шарп: "Кто-либо – полиция или окружной прокурор – внушали вам мысль, что вы увидели нечто из окна своего номера?"Хаслер покачал головой:– Нет. Вовсе нет.Шарп продолжала:– И то, что вы повторили здесь, вы рассказали в нашем офисе по собственной инициативе?– Совершенно верно. – Хаслер сделал паузу. – Что видел, то видел.– И вы, несмотря на вопросы мистера Пэйджита, продолжаете верить, что, вероятнее всего, именно в номере Марка Ренсома видели эту женщину?Хаслер наморщил лоб.– Вероятнее всего, именно в номере Марка Ренсома? – переспросил он.– Это я вас спрашиваю.Хаслер задумался.– На этот вопрос я ответил бы "да".Шарп медлила. Пэйджит понял: она смирилась с тем, что больше сделать ничего не удастся.– Вопросов больше нет, – произнесла она, и Хаслер покинул место свидетеля, оставляя Пэйджита в неведении: была ли голая женщина Марией Карелли.
У Эдуарда Тэнша, банкира с ястребиным профилем, в очках с темной оправой, в новеньком костюме, на лице было решительное бойцовское выражение, какое бывает у человека, привыкшего убеждать целый зал людей поступать согласно его воле. Он пригладил темные волосы, поправил красный галстук, приготовляясь выслушать очередной вопрос.– Следовательно, около часа, – спросила Шарп, – вы вернулись в свой номер в отеле "Флуд"?– Да. Я только что пообедал и собирался позвонить в свой офис.– И ваш номер был на двадцать третьем этаже. Как и у мистера Ренсома.– Да.– Когда вы вышли из лифта, вы видели что-нибудь?– Да. – Тэнш в нетерпении подался вперед, раздраженный неверно как показалось ему, поставленным вопросом. – Но вначале мне, наверное, надо сказать о лифте. Лифт, на котором я поднимался, был в самом конце длинного коридора с номерами или комнатами, окна которых смотрят на Бернли. Мой номер был через два номера после Марка Ренсома. Поэтому я и пошел в направлении его номера.– Благодарю вас, – сухо проговорила Шарп. – И что же вы увидели?– Женщину, стоящую перед дверью одного из номеров.– А как эта женщина выглядела?Тэнш взглянул на Марию:– С того места, где я стоял, ее лица не было видно. Была она довольно высокая, что-то около пяти футов восьми дюймов, с длинными черными волосами.– Вы не помните, как она была одета?– Нет, не помню. Помню блеск ее волос и то, как она держалась – очень прямо, как фотомодель. Не так уж много женщин, в которых обнаружится такое сходство, если оценивать их по тем же качествам.Самонадеянный профессионал, подумал Пэйджит, выложит все, что знает, да еще прибавит. Хотя материала для перекрестного допроса здесь немного, легким свидетелем Тэнша не назовешь – в особенности из-за того, что женщина, которую он видел, более чем вероятно была Марией Карелли.– Что она делала? – спросила Шарп.– Какое-то мгновение стояла, смотрела на дверь. Потом очень быстро вошла. Было такое впечатление: услышав, как открылась дверь лифта, она вбежала в номер, чтобы ее не увидели.– Ее кто-нибудь впустил?– Нет. Она сама вошла.Пэйджит представил себе Марию Карелли, стоящую в коридоре. Но не мог понять, почему она оказалась там.– По тому, как она двигалась, – задала Шарп очередной вопрос, – нельзя было заключить, что она каким-то образом травмирована?– Опять же нет. Двигалась она очень быстро. – Тэнш помолчал. – У меня остался мимолетный образ танцовщицы или, может быть, теннисистки. Женщины, уверенно владеющей своим телом.– Я намерен высказать протест, хотя и запоздалый, – заявил Пэйджит. – Мне хотелось бы знать, не может ли свидетель отказать себе в удовольствии делиться с нами своими обширными познаниями в области культуры, своими пристрастиями в этой области и лишь придерживаться фактов. Вот я, к примеру, не знаю, была ли та женщина фотомоделью, танцовщицей, спортсменкой или, если на то пошло, не был ли ей недавно имплантирован стальной стержень в позвоночник. Не знаю ничего из того, что знает этот свидетель.Судья Мастерс слегка усмехнулась и обернулась к Тэншу.– В свете требований мистера Пэйджита не могли бы вы ограничиться лишь тем, что на самом деле видели?– Конечно, Ваша Честь. – Тэнш был немного расстроен – Я только хотел помочь. Но мне представлялось, что в юриспруденции, как и в банковском деле, опыт человека делает его особенно наблюдательным.– О, конечно, – согласилась судья. – Кстати, долго вы наблюдали за той женщиной?Тэнш задумался.– Это не могло быть долго.– Судя по тому, что вы рассказываете, – продолжала Мастерс, – это длилось секунд десять, не больше.Было заметно, что Тэнш уязвлен.– Возможно, и так.– Хорошо, – сказала судья. – Опыт человека может способствовать раздуванию результатов мимолетного наблюдения. Продолжайте, мисс Шарп.У Шарп был разгневанный вид. Пэйджит подумал, что день этот – урожайный для Кэролайн; что бы там ни делали обвинение и защита, уже начали появляться первые номера газет с материалами о ней, в вечерних новостях, по-видимому, будут показаны клипы из судебного зала. Но что это будет значить для нее, Пэйджит пока еще не знал.– Ваша Честь, – проговорила наконец Шарп, – не могу ли я попросить мисс Карелли встать и повернуться спиной к свидетелю?– Мистер Пэйджит? Что он мог сделать?– Конечно, Ваша Честь. Мисс Карелли с удовольствием повернется спиной к этому свидетелю.Судья Мастерс улыбнулась уголком губ.– Мисс Карелли, – произнесла она.Мария поднялась, глядя на свидетеля. Потом медленно повернулась к нему спиной.Пэйджит понял, что она ничего не могла с этим поделать – при взгляде на нее невольно приходила на ум мысль о танцовщице или фотомодели. Ему почему-то вспомнилось вдруг как она, совершенно голая, стояла в его квартире перед эстампами Вазарели – грациозная и стройная.Теперь, казалось, целую жизнь спустя, Мария Карелли стояла, обводя взглядом зал, полный журналистов, которые пришли посмотреть, как ее судят за убийство. Вскинув голову, она уставилась в одну точку. Пэйджит смотрел ей в лицо.– Это похоже на ту женщину, – проговорил Тэнш. – Или, выражаясь иначе, женщина, которую я видел, выглядела так же, как мисс Карелли сейчас.Лицо Марии ничего не выражало. В зале было тихо.– Можно мисс Карелли сесть? – спросил Пэйджит.– Конечно, – отозвалась судья. – Благодарю вас, мисс Карелли. Еще вопросы, мисс Шарп?– Нет вопросов, Ваша Честь.Сев, Мария бросила на Пэйджита вопросительный взгляд. Долго еще будут продолжаться эти мучения, спросили ее глаза, неужели ты ничего не можешь сделать?Очень мало, ответил себе Пэйджит. Он даже не поднялся из-за стола. Вялым, донельзя скучным голосом задал вопрос:– Скажите мне, мистер Тэнш, на той безымянной, безликой манекенщице, которую вы имели возможность наблюдать менее десяти секунд в темном коридоре, была хоть какая-нибудь одежда?По залу прокатился смешок. Кэролайн Мастерс подняла было молоток, но не ударила им, а посмотрела на Тэнша. Его губы скривились в гримасе, в которой Пэйджиту виделось снисхождение к чужой шутке и чувство собственного превосходства.Шарп снова встала:– Ваша Честь, это же не комедия!– Далеко не комедия, – произнес Пэйджит – Но наблюдательность этого свидетеля столь экстраординарна, что, если он не вспомнит, какая одежда была на женщине, я должен буду предположить наихудшее.Судья Мастерс пожала плечами, давая понять, что она не понимает шутки.– Для занесения в протокол, мистер Тэнш. Тэнш обернулся к Пэйджиту.– Да, – сказал он, подчеркивая тоном голоса, что всякой снисходительности есть предел. – Женщина была одета.– Это успокаивает, – заметил Пэйджит. Он обернулся к судье: – Учитывая, что мисс Шарп желает избежать комедии, вопросов больше не имею.– Мисс Шарп?– Нет. – Она строго взглянула на Пэйджита. – Здесь не о чем спрашивать.– Вы можете идти, мистер Тэнш.Тот шел от места свидетеля, обиженный внезапной для него отставкой.Признаки раздражения появились и на лице Кэролайн Мастерс.– Наблюдается столкновение характеров, – констатировала она. – Объявляю получасовой перерыв, потом встречаемся на закрытом заседании. Будет рассмотрена некая улика, предъявленная обвинением, для принятия решения по данному делу.Кассета, догадался Пэйджит. Но когда стукнул судейский молоток, извещая об окончании открытого заседания, он думал о другом: зачем Мария выходила из номера? Потом он обернулся и отыскал глазами сына. Тот стоял и смотрел на мать, в глазах его был невысказанный вопрос.Пэйджит понял: неважно, удалось ли ему заронить сомнения в показаниях свидетелей обвинения, – один взгляд на Карло сказал ему, чего смогла добиться Марни Шарп. 5 Как и зал суда, комната для закрытых заседаний была отведена Кэролайн Мастерс во временное пользование:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79