.. Что ли этот кучерявый пучеглазый инструктор физкультуры был перстом судьбы?
На воссоздание хоккеистов тратиться Гею теперь не хотелось, пустые малые, пижоны дешевые, а вот на инструктора, пожалуй, надо было выделить сколько-нисколько дефицитных атомов.
Появился он как из-под земли, и, хотя Гей видел его первый раз, этот инструктор сказал ему, будто корешу своему:
- Слушай, чувачок... Есть хата. Завтра мои хмыри приволокутся с выездной драчки, а сегодня хата в моем распоряжении... - Он позвякал перед носом Гея ключами на брелоке, изображавшем клюшку с шайбой. - Имеется в наличии маг, записи рока и пара чувих. Между прочим, чувихи перший класс. Чувихи клевые... Ты усёк? Всё, короче, в наличии, кроме бабок... - И он, уже догадываясь, с каким недогадливым чуваком связался, потер подушечками трех пальцев, взятых щепотью, одна о другую, перед лицом Гея потер, чтобы до того наконец дошло, что к чему. - Наскребешь хотя бы пару красненьких, а?
Денег у Гея не было. Даже десятой части от одной красненькой. То есть не было и паршивого рубля.
Всю зарплату - восемьдесят пять рэ минус налоги - он поначалу отдавал Фаине Яковлевне. Она субсидировала его - именно так это называется - на транспорт и на кусок пирога с рыбой. Между прочим, с речной, иртышской. Тогда в любой кулинарии Лунинска были дешевые пироги с речной рыбой. Между прочим же, а куда они теперь подевались? Ни дешевых, ни дорогих.
Надо бы при случае спросить у Бээна, Комбинат которого - аккуратно, конечно, и тайно, естественно, - не первый год сбрасывал в Иртыш свои чудовищные отходы. Такие дела.
Ну да не объяснять же было тому кучерявому про пироги с речной рыбой!
- Денег нет, ни копейки, - с облегчением сказал Гей.
Инструктор еще больше озадачился. Да, такого не проинструктируешь, как бы говорил он, глядя на Гея.
- Лады, чувачок, в следующий раз...
Никаких чувих в следующий раз не было. Зато были сестрицы Иваницкие. Гей попал к ним лишь потому, что команда, которая к ним направлялась на воскресник, была не в полном составе, как сказал инструктор. Местные звезды, а как же! Прямо нарасхват. Особенно в тех домах, где невесты. И срочно нужен был четвертый. Тут инструктор и вспомнил про Гея...
Но вот чего Гей теперь не хочет - это воссоздавать воскресники у Иваницких.
Он как бы в долгу перед этой семьей.
Уж так на него рассчитывали!
А он взял и предпочел Алину, девушку совсем из простой семьи, хотя и красавицу, спора нет.
Так что как-нибудь в следующий раз он, возможно, воссоздаст хотя бы один из воскресников у Иваницких.
Впрочем, разве он уже не воссоздал?
А момент шутливого гадания на картах, когда Алине хотелось, чтобы выпало, что Гей любит ее и она любит Гея?
А тот праздничный вечер, когда Гей сначала умирал от ревности, а потом вмиг отрезвел и танцевал с Алиной под одну и ту же музыку?
О, это были чудесные мгновения!..
И на их воссоздание Гей уже изрядно потратился.
И создал перерасход фондов.
Именно так это называется.
Значит, все это - НИИ, контора СМУ, буровые участки, редакция газеты "Знамя коммунизма", инструктор, хоккеисты, меценаты Иваницкие и так далее и тому подобное - и было общим фоном, на котором возникла. Алина, танцовщица самодеятельного ансамбля "Сибирские зори".
И Гей умыкнул ее.
Ave Maria!
Что же касается уточнения кое-каких деталей его автобиографии, то к моменту знакомства с Алиной он уже не работал в НИИ города Лунинска.
Это факт, который может подтвердить отдел кадров НИИ.
Более того, к февралю 1962 года Гей уже не работал в Геологоразведке, куда он поступил после увольнения из НИИ осенью 1961 года.
БЕДНОМУ ВАНЮШКЕ ВЕЗДЕ КАМЕШКИ, как говорила бабка Анисья.
Похоже, Гей был тогда летуном, именно так это называется. Зато уж теперь он остепенился, много лет пребывает в одном и том же качестве, то есть социологом одной из московских контор. А может, смирился с этими самыми камешками?
Как ни странно, нечто подобное происходило и с Адамом.
Примерно в одно и то же время.
Адам тоже превратился в летуна.
Кем он только не был!..
И воспитателем в школе для трудных детей, и кочегаром пансионата, и рабочим на плантации, и маркером в бильярдной, и комендантом в приморском санатории, и заведующим клубом мелких предпринимателей...
Бог ты мой!
Через что пришлось пройти Адаму...
Но зато он приобрел ценнейший опыт социолога!
В свободное от работы время Адам пишет социологический опус, который называется так:
ДОЛЖНОСТЬ С ЭМОЦИЯМИ
Адам за этот опус премию получил на каком-то конкурсе и право считать себя потенциальным членом Клуба социологов, хотя до формального членства было еще далеко.
Адам поэтому и в центр штата перебрался, поближе к этому самому Клубу.
И с помощью обмена жилплощади - именно так это и у нас называется - Адам, Ева и Адамчик перебрались в конце концов в пригород столицы штата, где целых десять лет они прожили в обычном доме рядовых читателей, после чего, когда силы их душевные были подорваны, им удалось переехать в столицу, да сразу в дом писателей, которые считали себя ведущими в национальной литературе.
О, это был особый дом!
Престижный.
Именно так это называется.
Один бог ведает, как попал в такой дом скромный Адам.
Вероятно, потому-то он и попал в этот дом, что Ведомству, которое заселяло его, стало известно, что Адам - человек скромный. В этом доме предполагалось поселить уйму нескромных людей, поэтому Ведомство решило, что в доме должен жить хотя бы один скромный человек. Чтобы наглядным образом проявилась американская демократия.
К тому же Адам оказался еще и социологом. А Ведомство хотело, чтобы в этом показательном доме было каждой твари по паре. Огромную квартиру, например, получил спортивный комментатор, любимец болельщиков хоккея, над косноязычием которого потешались даже таксисты. Жили в том доме и модный парикмахер, и массажист, и банщик, и бармен, и разные чиновники. Не было только настоящего писателя. Хотя дом назывался писательским. Что, как считало Ведомство, с одной стороны, придавало особую пикантность явлению действительности, а с другой стороны - показывало истинные возможности западного образа жизни.
Да, так вот, много лет назад, в момент знакомства с Алиной, Гей работал в СМУ БУРВОДСТРОЯ и в основном торчал на буровых участках вблизи от Гонной Дороги.
А после рождения первенца, Гошки, он ушел из СМУ в контору еще более странную. Называлась она Инспекцией по охране водных ресурсов. То есть все, что после разведки бурило СМУ, должна была охранять Инспекция, и так как не менее половины скважин из-за плохой разведки оказывались сухими, а вторая половина была заведомо с браком СМУ, который давал о себе знать в первые же месяцы, а то и недели, дни работы скважин, то охранять, по сути дела, было нечего.
Кстати, об этом Гей тоже написал в газету.
После чего, естественно, он ушел из Инспекции.
Ему уже не хотелось ни разведывать то, что плохо потом будут бурить, ни бурить то, что не нужно будет затем охранять.
Он хотел написать обо всем этом.
Но уже не в газету.
В газету он теперь не писал, увы.
И ему ничего не оставалось, как писать лишь для себя и Алины, то есть для тех читателей, которые были ему гарантированы в любом случае. В нем давал себя знать социолог.
Именно в это время возник карибский кризис. Мир был на волоске от ядерной войны.
Интересно, что думал об этом Бээн? Узнать Гей никак бы не смог, хотя Бээн все это время жил и работал в Лунинске.
Они опять устроили привал.
На краю пропасти.
Небо над вершиной порозовело еще больше.
Алина вдруг сказала:
- Кстати, что касается таблицы "Инициативы в создании новой обстановки в семье"...
- Откуда вы знаете про эту таблицу?! - Гей посмотрел на Алину с испугом.
Хотя и редчайший контакт, но все же...
- Не помню, говорила ли я вам, но мой первый муж был социологом, и он работал над брошюрой "Homo prekatastrofilis" и составлял вот эту самую таблицу, и я всегда говорила ему, что таблица должна совершенно иначе называться.
- Это как же именно?
- "Инициативы в создании бездуховной обстановки в семье".
- А на каком, интересно, материале ваш муж работал?
- Разумеется, на западном.
- Ну... это другое дело! Мой материал как бы интернационального свойства. Но, разумеется, с учетом коррективов социальных, идеологических и так далее.
Она помолчала и сказала задумчиво:
- Действие жизни...
- Что вы имеете в виду? - не понял Гей.
- Я вдруг отца вспомнила... Он часто был самым активным инициатором в создании бездуховной обстановки в семье.
Гей спросить хотел, что за семью Алина в виду имела - то ли свою собственную, то ли какую другую семью, но это любопытство было, пожалуй, уже бестактным.
А между тем Алина сказала:
- Ой, смотрите! Кто-то идет следом за нами...
В самом деле, смутные фигуры двух спутников обозначились на перегибе тропы метрах в ста ниже того места, где Алина и Гей устроили привал.
Гей тут же вскочил, заволновался.
- Этого еще не хватало!.. Вперед, вперед! К розовеющей вершине!..
Он больно схватил Алину за руку.
Она чуть не выронила Красную Папку.
Значит, ничто человеческое было ему не чуждо...
Гей помнил, как однажды, когда он пригласил Бээна к себе домой вроде как поиграть в шахматы, высокий гость за обеденным столом выбрал место рядом с Алиной.
Ну, выбрал и выбрал.
Не все ли равно где сидеть.
И вдруг Алина вскочила как ужаленная.
Она вспыхнула от негодования!
И ушла к Юрику в комнату.
- Дай телефон, - сказал Бээн, - уже пора...
И он вызвал машину.
- Чтобы ноги этого пошляка не было в нашем доме! - сказала Алина.
- Ты с ума сошла!..
- Нет, это вы все сошли с ума... Он цапнул меня своей лапищей за коленку...
Ее передернуло.
- Ну, может быть, случайно? - спросил Гей.
Алина долго смотрела на него.
- Не понимаю, - сказала она. - Что тебя связывает с этим вурдалаком.
Тогда Гей не смог ответить ей, но теперь уж он знал, что сказать.
ДЕЙСТВИЕ ЖИЗНИ.
* * * * * * * * * *
Итак, 1963 год. Весна.
ИНИЦИАТИВЫ В СОЗДАНИИ НОВОЙ ОБСТАНОВКИ В СЕМЬЕ.
Алина и Гей пока все еще живут в Лунинске.
Но их дни там, как говорится, сочтены.
Гей уже понял, что не сегодня-завтра он уйдет из Инспекции, в которой, как выяснилось, нечего было инспектировать и охранять. А значит, следовало освободить и квартиру...
Ведомственный дом!
Тогда это понятие заключало в себе многое.
Живешь в ведомственном доме до тех пор, пока работаешь в этом ведомстве.
Ну а если тебе не подходит ведомство?
Значит, и ты не устраиваешь ведомство.
Но Алина обо всем этом, пожалуй, не думала.
Она готовилась к родам.
И посадила возле дома цветы.
Ах, какие это были цветы!
Гей говорил теперь себе, что эти цветы Алины требовали особого воссоздания.
Он любил тогда Алину как никого на свете, и эти цветы были вроде наглядного символа его любви к Алине.
А может, и любви Алины к нему.
Даже много лет спустя, приезжая в командировки к Бээну, Гей всякий раз приходил к их дому на улице Урицкого, и, хотя от клумбы Алины перед окном почти ничего не осталось, все было вытоптано и заросло бурьяном, он всегда находил цветы Алины, многолетние корни были еще живы, и ему хотелось плакать при виде этих цветов.
Сентиментальный Гей!
Но дело было, скорее всего, в другом.
Он любил Алину по-прежнему.
Хотя Галатеи не вышло из нее.
Ибо он оказался никудышным Пигмалионом.
1963 год. Весна
Производство ядерных средств антагонистических стран, именно так это называется, идет полным ходом.
Алину везли средь ночи в роддом.
Гей чуть не умер от страха!
А утром он чуть не умер от радости, когда узнал, что Алина родила сына и вполне здорова.
Гей привез в роддом трехлитровую банку виноградного сока.
Медсестра сказала настороженно:
- Зачем же сразу столько? Он ведь испортится!.. Вы что же, молодой человек, больше не придете?
Да он готов был ночевать возле роддома!
И ничего ему для Алины не жалко.
Подумаешь, трехлитровая банка сока!
Жалко, яблок не принес...
И тогда, чтобы хоть как-то скрасить свое незавидное положение мужа, который не может принести жене в роддом парочку яблок, Гей написал Алине о том, как персонаж О'Генри, пробивной малый, добывал для своей возлюбленной дефицитный персик. И добыл! Почти ценой жизни. Хотя возлюбленная потом сказала, что с большим удовольствием съела бы апельсин. А в том-то и дело, что эти самые апельсины были на каждом углу... Может быть, написал Гей, вместо яблока ты съела бы маринованный огурец?
Между прочим, родители Гея в роддом не пришли.
Это особый рассказ...
Но зато мать Алины раздобыла апельсинов! Вот это был номер... Любой персонаж О'Генри мог бы позавидовать. Тетка Алины работала в детском саду. Значит, уж тогда появились несуны. Хотя Гей даже теперь не осудил бы эту тетку. Такие дела.
1963 год. Лето
А вот и первая семейная фотография. Алина, Гошка и Гей. Точнее, Алина, Юрик и Гей.
Потому что маленького Гошку звали Юриком.
Кстати, Гей много думал о том, будет ли это скромно с его стороны, если он поместит свою первую семейную фотографию в Красную Папку, где хранится, в частности, и фотография Бээна, одна их тех, которые взял краеведческий музей после той самой Всесоюзной конференции металлургов.
Да, это будет скромно и правильно! - сказал себе Гей в конце концов.
Именно эта семейная фотография должна остаться на Земле, поверх пепла, когда закончится самая последняя, самая катастрофическая война двух социальных систем, то есть ядерная война, развязанная империалистами.
Но тогда, в 1963 году, до конца еще было далеко.
Хотя уже чаще, чем в предыдущем году, испытывались куда более мощные ядерные устройства.
1964 год, Лунинск
Президент США господин Джонсон отдал приказ о бомбардировке Вьетнама. Гей узнал об этом вечером, после театра. Он ходил с Алиной в театр. Смотрели "Сказку о царе Горохе". Какая современная сказка! Но после театра Гею было не до сказки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56