У жреца было четыре руки, причем две из них выглядели как посеребренные и богато украшенные бионические руки, а две другие заканчивались пучками игл-пробников и измерителей. Но самое странное зрелище представляла голова существа. На ней имелись большие фасетчатые глаза насекомого, а рот скрывался за массивным металлическим воротом с несколькими прорезями: через них техножрец, видимо, говорил. Во всей его фигуре не было видно ни клочка человеческой плоти.
Техностражи быстро рассеялись полукругом, чтобы освободить дорогу предводителю. Главный техножрец несколько мгновений осматривался, затем его нечеловеческие глаза остановились на Аларике и его десантниках.
— Отлично, — произнес он отчетливым механическим голосом.— Вы представляете инквизитора Никсоса?
— Я представляю орден Серых Рыцарей Адептус Астартес.
— Вижу. По геральдическому значку я могу предположить, что вы носите звание юстициария. — Механическому голосу был придан отчетливый аристократический акцент с оттенком презрения. — Вряд ли вы здесь командуете имперскими силами. Проводите меня к командиру, пожалуйста.
— Сначала я бы хотел узнать, кто вы.
— Прошу извинить мои манеры. Я не смог взять с собой протокол-сервитора. Я архимагос Сафентис ордена Адептус Механикус, командир корабля «Образцовый» и старший техножрец главного либрариума на Ризе. Я уполномочен властью генерального фабрикатора возглавить эту миссию возврата.
— Возврата?! — воскликнула дознаватель Хокеспур, едва заметная рядом с облаченным в доспехи Алариком. Казалось, странная внешность Сафентиса не произвела на нее никакого впечатления.— Здесь ведет расследование Ордо Маллеус. Ордос Священной Имперской Инквизиции объявил эту планету и все, что имеет к ней отношение, в своей власти.
— Вы меня не поняли.
Архимагос протянул одну из почти человеческих рук, и сопровождавший его техножрец вложил в нее электронный планшет. На экране планшета багровым светом полыхало изображение Борозис Септиам.
— Как я понимаю, вы — дознаватель Хокеспур. Вы лично отправили данные об этой планете в ближайший либрариум и попросили ее идентифицировать. Ваш запрос выполнен. Мир, который вы неточно обозначили как Борозис Септиам, является миром-кузницей и, согласно Договору Марса, принадлежит Адептус Механикус. Я прибыл сюда по приказу генерального фабрикатора, чтобы осуществить миссию возврата.
— Мандат Инквизиции отменяет все другие договоры, включая Договор Марса, — раздраженно возразила Хокеспур.
— Возможно, вы и правы. Но пока идут споры о легитимности, мои люди произведут исследование планеты.
— Забудьте о правилах, — вмешался Аларик. — Любой, кто спустится на поверхность планеты, рискует не вернуться обратно. Мы обнаружили моральную угрозу, исходящую от этого мира. Механикумы не смогут самостоятельно с этим справиться.
— Ценю вашу заботу, но мало кто может противостоять полностью вооруженному кораблю-разведчику. А теперь, прошу меня извинить, я надеюсь засвидетельствовать почтение инквизитору Никсосу и объяснить свои полномочия. А если взаимопонимание не достигнуто, я должен вернуться на свой корабль.
Хокеспур взглянула на палубного офицера, до сих пор остававшегося под прицелом турболазеров.
— Не раньше, чем будет получено разрешение командования корабля, сэр, — сказал офицер. — И, боюсь, я не могу его дать. Так что вам придется объясниться с капитаном.
— Этот корабль и эта планета принадлежат Адептус Механикус, — резко произнес Сафентис. — Если вы не можете этого понять, надеюсь, ваш капитан будет не таким бестолковым. Проводите меня к нему, и, надеюсь, он окажет мне уважение, соответствующее моему рангу.
— Это немыслимо,— заговорила Хокеспур, как только Сафентис в сопровождении своих техностражей уплыл из пускового отсека. — За сомнения во власти Инквизиции людям грозит наказание. Мы должны высадить десант, как только прибудут остальные войска.
— Лучше было бы не торопиться, дознаватель,— сказал Аларик.
— Почему? Какой смысл ввязываться в дебаты, когда можно приступить к исследованию планеты?
— Я все понимаю. — Аларик показал на челнок механикумов. — Если уж предстоит спускаться, я предпочел бы это сделать на таком корабле.
Центр связи на «Птолемее Гамма», как и весь корабль, был совершенно новым. В Имперском Флоте давно поняли, что нет ничего лучше старых кораблей, но они разрушались и пропадали быстрее, чем восстанавливалась технология их постройки. Потому новые корабли часто изготавливались как не совсем удачные копии превосходных ветеранов. Связь между кораблями прикрытия была чрезвычайно неустойчивой, частоты постоянно изменялись, духи машин регистраторов приема и передачи все время спорили и обижались, точно малые дети. Только для того, чтобы с «Птолемея Гаммы» поговорить с двумя другими судами, «Альфой» или «Бетой», требовалось немалое количество возлияний машинного масла и ритуалов регулировки. Но постоянного техножреца в эскадрилье еще не было, и техноритуалы не всегда помогали.
— Есть что-нибудь? — спросила офицер-связист Цаллен.
В центре связи было тесно и душно, поскольку в целях безопасности он был втиснут между оружейным и моторным отсеками. Цаллен уже три часа пыталась с «Гаммы» поговорить с командиром эскадрильи Вану. Стоящая здесь жара вовсе не нравилась ей из-за необходимости носить жесткий и тяжелый флотский мундир.
— Третий регистратор не срабатывает,— ответил стоящий перед ней техник.
Раздевшись по пояс, он снял переднюю панель массивного регистратора и заглянул внутрь, пытаясь разобраться в причине сбоя машины.
— Надо что-то сделать, — сказала Цаллен. — Эскадрилья должна тесно взаимодействовать с остальными судами и охранять «Трибунал», а мы даже не в состоянии доложить о своем местонахождении.
— Если она не работает, то ничего не попишешь, — рассеянно откликнулся техник.
Цаллен вздохнула. Она рассчитывала когда-нибудь командовать целым кораблем, а такая ситуация не способствовала продвижению по служебной лестнице.
— Эй, ты, — окликнула она второго техника. — Мы хоть что-нибудь предпринимаем?
Второй техник, костлявый и обильно потеющий парень, сидел за громоздкой принимающей станцией, построенной в виде церковного органа. Он не снимал наушников и внимательно прислушивался к треску помех.
— Может быть, — отозвался он.
— Как это — может быть?
— Он не дает мне зафиксировать частоту. Я получаю только обрывки разных сообщений.
— Дай-ка мне.
Цаллен оттолкнула парня от приемника и нагнулась над сотнями мигающих лампочек и приборов. Многие из них не были даже подписаны. Для начала офицер-связист нажала пару кнопок и покрутила несколько ручек.
Станция вздрогнула. Антенные блоки, выполненные в виде органных труб, загудели от перегрузки. Над панелью управления возникло сияние от множества загоревшихся лампочек.
— Он сработал? — спросила Цаллен.
— Похоже, что он перебирает все частоты по очереди, мэм. Зависит от того, что именно он обнаружит.
Цаллен услышала ужасный скрежет, а из-под панели показалась струйка дыма. В конце концов, если она сломала проклятую машину, это не ее вина. А для починки есть техники.
Отстраненный техник внезапно вскрикнул. Голова его рывком запрокинулась назад, шею свело судорогой, глаза закатились, так что стали совсем белыми, а пальцы впились в наушники. Цаллен схватилась за дужку и попыталась сдернуть наушники, но они раскалились докрасна и прикипели к черепу парня.
— Проклятье! Проклятье, мы потеряли целый блок! — раздался чей-то крик. Возможно, того техника, который работал над третьим регистратором.
Все остальные члены команды связистов сбежались в маленькое помещение и стали кричать, предлагая всевозможные советы. В центре связи поднялся невыносимый гвалт и стало еще теснее.
Цаллен отшатнулась от техника: он перестал кричать, зато от него пошел удушливый маслянистый дым.
— Замолчать! — крикнула Цаллен, выхватив свой лазерный пистолет. — Что произошло?
— Принят какой-то сигнал, — крикнул кто-то в ответ. — Но слишком сильный. Такого уровня ничто не может выдержать!
— Откуда он поступает?
На несколько мгновений воцарилась лихорадочная деятельность. Один из регистраторов взорвался, рассыпав вокруг искры и вылетевшие детали.
— Источник сигнала на Борозис Септиам!
— Изолируйте центр от остального корабля!
— Контрольные устройства вышли из строя!
— Тогда берите любой пожарный топор и рубите кабели!
Общий пронзительный крик отметил взрыв всех цепей регистраторов. Осветительные лампы погасли. В центре связи стало тихо.
— Кто-нибудь ранен? — осторожно спросила Цаллен.
Из главного приемного устройства послышался странный звук. Его можно было классифицировать как голос, но он говорил на таком ужасном для слуха наречии, что Цаллен оцепенела. На нее обрушились мрачные, гортанные звуки, похожие на голоса миллиона наблюдателей, сыпавших проклятиями. Звуки причиняли почти физическую боль.
— Моральная угроза… — медленно произнесла Цаллен, надеясь, что ее вокс-связь с капитанской рубкой еще действует. — В центре связи возникла моральная угроза. Изолируйте нас и передайте Хорстгельду…
Темно-пурпурное сияние установилось над консолью аппаратуры, и на стенах задрожали блики. Голос не умолкал. Хотя Цаллен и не могла понять ни единого слова, смысл был невероятно ясным. Жестокость, гнев, ненависть слышались в каждом слоге. Цаллен заставила себя взглянуть на приборы консоли: неимоверно мощный сигнал поступал откуда-то с таинственной планеты под ними. Эта частота редко использовалась для связи, но сигнал оказался настолько сильным, что пробивался через все системы фильтрации и заливал «Гамму» потоком откровенного зла.
Через несколько мгновений психическая структура не выдержала, и центр связи взорвался.
— Я предлагаю компромисс, — сказал инквизитор Никсос.
Личные покои контр-адмирала занимали несколько холодных, одетых в камень комнат, обставленных строгой мебелью из твердой древесины и украшенных иконами имперской веры. Никсос устроил встречу в личной капитанской часовне, подальше от глаз команды. Рядом с ним сидела Хокеспур, дальше — Хорстгельд и Аларик. Архимагос Сафентис и техножрец Таласса — сравнительно мало механизированная женщина, прибывшая вместе с ним на челноке,— представляли Адептус Механикус.
Если Никсоса и нервировало его многократное отражение в фасетчатых глазах Сафентиса, он этого никак не показывал.
— Споры ни к чему не приведут, — добавил он.
— Необычные слова для инквизитора, — сказал Сафентис. — А учитывая обстоятельства, и самые мудрые.
— Что ж, я рад хорошему началу, — ответил Никсос.— Но прежде я хотел бы узнать, что вы обнаружили в либрариуме сектора.
— Должен ли я понимать, что вы спрашиваете как инквизитор, а не простой любопытствующий?
— Вы правильно меня поняли.
— Очень хорошо.
Как догадывался Аларик, Сафентис прекрасно знал, что отказ отвечать на вопросы Инквизиции мог повлечь за собой любое выбранное Никсосом наказание.
— Упомянутая планета носит название Каэрония. Она исчезла немногим более ста лет назад, после расследования по поводу предполагаемого всплеска ереси среди нижних чинов местных техножрецов.
— Вы уверены?
— Да. Каэрония — это мир-кузница. Согласно Договору Марса, она полностью принадлежит Адептус Механикус, отсюда и наша настойчивость в проведении расследований.
— Договор Марса ни в коей мере не может противостоять действиям Инквизиции, — сердито бросила Хокеспур.
— Допускаю, что так оно и есть, — ответил Сафентис, но теперь его голос был настроен выражать снисхождение. — Но для того чтобы убедиться в этом, потребуется время, которого у нас нет.
— Отсюда и мое предложение,— вмешался Никсос.— Объединенная миссия.
— Разумеется, под моим командованием, — потребовал Сафентис.
— Неприемлемо. На планете меня будет представлять дознаватель Хокеспур. Юстициарий Аларик возглавит вооруженные силы.
— В состав миссии должны войти я, техножрец Таласса и отряд техностражи.
— Договорились.
— И «Образцовый», как часть флотилии, перейдет под мое командование, — добавил Хорстгельд.
— Хорошо. Мой флаг-капитан, магос Корвейлан, с вами свяжется.
Голос Сафентиса звучал спокойно, как и прежде. Аларик догадывался: архимагос понимал, что добился всего, на что мог рассчитывать. Никсос проявил благородство, позволив техножрецу высокого ранга присоединиться к экспедиции.
С другой стороны, Аларик был рад участию механикумов. Если Борозис Септиам и в самом деле был пропавшей Каэронией, то участники, хорошо знакомые с деятельностью культа Механикус, могли оказать на поверхности неоценимую помощь. Но юстициарию не нравились пререкания относительно главенства над миссией. Сафентис производил впечатление человека, который мог отказаться двигаться, даже получив сигнал к атаке.
Неожиданно двери часовни распахнулись, и вошел встревоженный офицер. Судя по знакам отличия на темно-голубой форме, он принадлежал к команде связистов. Офицер торопливо шагнул к капитану Хорстгельду, изумленно взглянув по пути на странный облик архимагоса и не менее поразительную наружность Аларика.
— Сэр, на «Птолемее Гамма» возникла моральная угроза.
— Моральная угроза? Откуда?
— Вещание с планеты, сэр.
— Проклятье! — воскликнул Хорстгельд.— «Гамму» закрыть на карантин! Связь только через физический контакт. Всей флотилии подвергнуть каналы связи обряду очищения. И проинформируйте комиссара флотилии Леюнга.
— Может ли «Образцовый» предоставить абсолютно безопасный приемник? — спросил Никсос у Сафентиса.
— Конечно, может.
— Хорошо. Пусть Корвейлан установит приемник и начинает изучать сигнал, чтобы выяснить место его расположения. — Сафентис не шевельнулся. — Если вы не возражаете.
Сафентис кивнул Талассе, и она поспешно вышла, чтобы передать соответствующие приказы на «Образцовый».
— Похоже, на нас начинают давить, — заметил Аларик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43