На моем лице тоже ничего не отразилось, но я напряженно думал. Думал, как бы сбежать. Слуг генерал отпустил, а все присутствующие, казалось, потеряли ко мне интерес. Как бы невзначай я огляделся: я ошибся — в комнате находился еще кое-кто, не потерявший интереса ко мне. В коридоре с внешней стороны двери стоял Валентино, мой знакомый по залу суда, и его интерес ко мне более чем восполнял отсутствие интереса ко мне у находившихся в библиотеке. Меня порадовало, что он носил правую руку на повязке. Большой палец руки он засунул в карман пальто, но как ни огромен мог быть этот палец, вряд ли он бы так оттопыривал карман. Ему просто безумно хотелось посмотреть, как я попытаюсь сбежать.— Яблонски был центральной фигурой самого крупного после войны полицейского скандала, который разразился в Нью-Йорке, — продолжал Ройал.— Ни с того, ни с сего в его округе случилось множество убийств, и важных убийств, а Яблонски хлопал ушами. Все знали, что за убийствами стояла банда, которая платила полиции. Все знали, кроме Яблонски. Все, что Яблонски знал, — это то, что он получает десять штук, чтобы смотреть куда угодно, но только не в нужную сторону. Но врагов в полиции у него было больше, чем вне ее, и они накрыли его. Полтора года назад. Целую неделю тогда его имя не сходило со страниц газет. Помните, мистер Вайленд?— Теперь вспомнил, — кивнул Вайленд. — Шестьдесят тысяч уплыли, а полиции не удалось и цента заполучить. Кажется, он получил три года.— И через полтора года уже на свободе, — закончил Ройал. Перепрыгнули через стену, Яблонски?— Выпущен досрочно за примерное поведение, — невозмутимо ответил Яблонски. — И снова добропорядочный гражданин, чего нельзя сказать о вас, Ройал. И вы наняли этого человека, генерал?— Я не понимаю...— Если бы вы поняли, это обошлось бы вам в лишние сто долларов. Сто долларов обычно берет Ройал со своих работодателей на венок для своих жертв. Очень красивый венок. Или цены уже поднялись, Ройал? Кого ты теперь щупаешь?Никто ничего не сказал.— На Ройала заведены учетные карточки в половине штатов, генерал.Никто не схватил его за руку, но все о нем все знают. Наемный убийца номер один в Штатах. Он берет много, но никогда еще никто из его клиентов обратно не возвращался. Действует на свой страх и риск, но его услуги пользуются бешеным спросом среди разного рода людей, и не только потому, что он еще никогда не подводил, но и потому, что в его кодексе поведения есть пункт о том, что он никогда не трогает того, кто когда-либо пользовался его услугами. Куча людей спит спокойно лишь потому, что знают: они занесены в список неприкасаемых. — Ладонью, больше смахивающей на лопату, Яблонски потер щетину на щеке. — Интересно, за кем он сейчас охотится? Не за вами ли, генерал?Впервые генерал проявил свои эмоции. Даже борода и усы не смогли скрыть того, как сузились его глаза, сжались губы и слегка побледнели щеки. Медленно облизнул он пересохшие губы и посмотрел на Вайленда:— Вы знали что-нибудь об этом? Что здесь правда?— Яблонски просто плетет, что на ум придет, — заметил Вайленд. Отправьте их в другую комнату, генерал. Нам надо поговорить.Рутвен кивнул, и Вайленд глянул на Ройала. Тот улыбнулся и сказал: Пошли. Оставь пистолет здесь, Яблонски.— А если не оставлю?— Ты еще не получил деньги по чеку, — уклончиво ответил Ройал.Я был прав — они все слышали.Яблонски положил свой пистолет на стол. У Ройала пистолета в руке не было. При той скорости, с какой он выхватывал пистолет, это было бы излишним. Наркоман Ларри подошел ко мне сзади и ткнул стволом пистолета по почкам с такой силой, что я застонал от боли. Никто ничего не сказал, поэтому пришлось сказать мне:— Попробуй это сделать еще раз, «наркота», и врачам придется целый день чинить твое лицо.Он снова, и вдвое сильнее, ткнул мне по почкам, и, когда я повернулся к нему, он оказался слишком быстрым — стволом ударил меня по лицу, разорвав щеку, затем отскочил фута на четыре и направил пистолет мне в пах. Его бегающие сумасшедшие глаза и отвратительная улыбка приглашали меня броситься на него. Я стер со щеки выступившую кровь, повернулся и вышел из библиотеки.Валентино ждал меня с пистолетом в руке. К тому времени, когда Ройал лениво вышел из библиотеки, закрыл за собой дверь и остановил Валентино единственным произнесенным словом, я не мог двигаться. Бедро у меня нормальное, оно служило мне верой и правдой долгие годы, но сделано оно не из дуба, а тяжелые ботинки у Валентино были с накладками на мысках. Мне очень не везло в эту ночь. Яблонски помог мне доковылять до соседней комнаты. Я остановился в дверях, оглянулся на ухмылявшегося Валентино и на Ларри и занес их обоих в свой маленький черный список.Мы провели в этой комнате около десяти минут. Яблонски и я сидели, наркоман прохаживался с пистолетом в руке, надеясь, что я пошевелю хотя бы бровью. Ройал небрежно облокотился на стол. Все молчали. Потом пришел дворецкий и сообщил, что генерал хочет видеть нас. Мы все пошли обратно.Валентино снова стоял там же, но мне удалось войти в библиотеку, не получив пинка. Возможно, он отбил ногу, но я знал, что это не так — Ройал приказал ему отдохнуть, а Ройал своих приказаний дважды не повторял.С того времени, как мы покинули библиотеку, обстановка несколько изменилась. Девушка все так же сидела на стуле у камина, наклонив голову, и огонь бросал блики на ее косы цвета спелой ржи, но Вайленд и генерал вели себя непринужденно, спокойно, с доверием друг к другу, а генерал даже улыбался. На столе лежало несколько газет, и я подумал, не имеют ли эти газеты с крупными заголовками на первых полосах «Разыскиваемый убийца убил констебля и ранил шерифа» и моими портретами, на которых я был красивее, чем в жизни, отношения к возникшему между ними доверию. Как бы подчеркивая изменения в обстановке, в библиотеку вошел лакей, неся поднос со стаканами, графином и сифоном с содовой. Это был молодой человек, но двигался он волоча ноги так, будто они налиты свинцом, и поставил поднос на стол с таким трудом, что, казалось, можно было слышать скрип его суставов. У него был плохой цвет лица. Я глянул в сторону, затем снова посмотрел на него и равнодушно отвернулся, надеясь, что на моем лице не отразилось то, что я внезапно понял.Они явно читали книги по этикету: лакей и дворецкий точно знали, что делать. Лакей принес напитки, а дворецкий обнес ими присутствовавших. Он предложил девушке «шерри», каждому из четырех мужчин, подчеркнуто обойдя «наркоту», виски и остановился передо мной. Я посмотрел на его волосатые запястья, затем на его перебитый нос, затем на генерала. Генерал кивнул, поэтому я посмотрел на серебряный поднос. Гордость говорила «нет», а великолепный аромат янтарной жидкости, налитой из треугольной бутылки, говорил «да», но гордости пришлось выдержать голод, мокрую одежду и побои, поэтому аромат победил. Я взял стакан и глянул через него на генерала: Последний стаканчик для осужденного, да, генерал?— Пока не осужденного. — Он поднял свой стакан. — Ваше здоровье, Толбот.— Очень остроумно, — насмешливо произнес я. — Как это делается во Флориде, генерал? Травят цианидом или поджаривают на стульчике?— Ваше здоровье, — повторил он. — Вы не осуждены и, может быть, никогда не будете осуждены. У меня к вам предложение, Толбот.Я осторожно опустился на стул. Ботинок Валентино, должно быть, повредил какой-то нерв, и мышца бедра непроизвольно дергалась. Я показал на газеты:— Я так понимаю, что вы читали газеты, генерал, в курсе всего, что случилось сегодня, и знаете обо мне все. Какое предложение может сделать такой человек, как вы, такому человеку, как я?— Весьма привлекательное. В обмен на маленькую услугу, которую, я надеюсь, вы мне окажете, предлагаю вам жизнь.— Достаточно хорошее предложение. А что это за маленькая услуга, генерал?— Сейчас я не могу сказать вам об этом — сообщу, скажем, через тридцать шесть часов. Как вы считаете, Вайленд?— Думаю, к тому времени мы все узнаем, — огласился Вайленд.Всякий раз, когда я смотрел на него, он все меньше и меньше напоминал инженера. Затянувшись своей «Короной», он глянул на меня:— Ты принимаешь предложение генерала?— Не придуривайтссь. Что еще мне остается?! А что будет после работы, какой бы она ни была?— Вам дадут все бумаги и паспорт и отправят в какую-нибудь латиноамериканскую страну, где вам нечего будет бояться, — ответил генерал. — У меня есть связи.Черта с два получу я бумаги и отправлюсь в Латинскую Америку. Я получу пару бетонных блоков и отправлюсь прямиком на дно Мексиканского залива.— А если я не соглашусь, то тогда, конечно...— Если ты не согласишься, то всех присутствующих здесь обуяет высокое чувство гражданской ответственности, и они передадут тебя копам", язвительно прервал меня Яблонски. — Все попахивает царством небесным.Зачем ты нужен генералу? Он может нанять практически любого человека. И главное, зачем ему убийца в бегах? Чем, черт возьми, ты можешь быть ему полезен? Зачем ему помогать разыскиваемому убийце избежать наказания? — Он задумчиво отхлебнул виски. — Генерал Блэр Рутвен, высоконравственный столп общества Новой Англии, самый известный после Рокфеллеров благотворитель с высочайшими помыслами. Нет, это воняет. Вы плывете по какой-то темной и грязной воде, генерал. Очень темной и очень грязной. И гребете, утонув в пей по уши. Бог знает, какова ваша ставка в этой игре. Она должна быть фантастической. — Он покачал головой. — Никогда в это не поверил бы.— Я еще ни разу в жизни сознательно и без принуждения не совершил ничего дурного, — твердо заявил генерал.— Боже! — воскликнул Яблонски. Он помолчал несколько секунд, а затем вдруг сказал:— Ну что же, спасибо за выпивку, генерал. Будьте осторожны.Я же возьму свою шляпу и чек и, пожалуй, отправлюсь восвояси. В вашем чеке моя пенсия.Я не заметил, кто дал сигнал, — возможно, Вайленд. И снова не заметил, как пистолет оказался в руке Ройала. Но я увидел сам пистолет.Заметил его и Яблонски. Это был маленький плоский автоматический пистолет с коротким стволом, по размерам даже меньше отобранного у меня шерифом «лилипута». Но, возможно, у Ройала был глаз и точность охотника на белок и в более мощном пистолете он не нуждался — огромная дырка в груди от пули тяжелого кольта не делает человека более мертвым, чем маленькая от пули 22-го калибра.Яблонски задумчиво посмотрел на пистолет:— Вы предпочли бы, генерал, чтобы я остался?— Уберите этот чертов пистолет, — рявкнул генерал. — Яблонски на нашей стороне. По крайней мере я надеюсь, что это так. Да, я предпочел бы, чтобы вы остались. Но никто не заставит вас остаться, если вы сами этого не захотите.— А что может заставить меня захотеть? — вопросил Яблонски всю компанию. — Возможно, то, что генерал, который еще ни разу в своей жизни сознательно не совершил ничего дурного, собирается отложить выплаты по чеку? Или, может быть, собирается вообще порвать его?Генерал вдруг отвел глаза, и это подтвердило догадку Яблонски. В разговор мягко вступил Вайленд:— Это займет два дня, самое большое — три, Яблонски. Кроме того, ты получаешь большую кучу денег почти ни за что.Все, что мы просим тебя сделать, — это приглядеть за Толботом, пока он не сделает того, чего мы от него хотим.Яблонски кивнул:— Понимаю, Ройал не опустится до того, чтобы стать телохранителем. Он заботится о людях как-то раз и навсегда. Тот головорез в дверях, дворецкий и наш маленький друг Ларри с ним не справятся. Толбот сделает их всех сразу. Вам Толбот, должно быть, позарез нужен, да?— Он нужен нам, — спокойно ответил Вайленд. — А из того, что нам сообщила мисс Рутвен и что знает о тебе Ройал, мы делаем вывод, что ты можешь справиться с ним. И твои деньги в безопасности.— Угу. А скажите-ка мне, кто я — пленник, присматривающий за пленником, или вольный человек?— Ты же слышал, что сказал генерал, — ответил Вайленд. — Ты свободный человек. Но если ты решишь отлучиться, то запри его или свяжи так, чтобы он не смог удрать.— Семьдесят тысяч долларов за то, чтобы покараулить? — мрачно произнес Яблонски. — Да он в таком же надежном месте, как золото в Форт-Ноксе. — Я заметил, как Ройал и Вайленд быстро переглянулись, а Яблонски тем временем продолжал:— Но я весьма беспокоюсь о семидесяти тысячах: если кто-нибудь узнает, что Толбот находится здесь, то я не получу этих денег. С моим-то прошлым я получу лишь десять лет тюрьмы за то, что препятствовал отправлению правосудия и оказал помощь разыскиваемому убийце. — Он внимательно посмотрел на Вайленда и генерала и вкрадчиво поинтересовался:— Какие у меня гарантии, что в этом доме никто не заговорит?— Никто не заговорит, — решительно заявил Вайленд.— Шофер живет в том домике, да? — спросил Яблонски.— Да, — задумчиво ответил Вайленд. — А неплохая идея — избавиться...— Нет! — с яростью прервала его девушка. Она вскочила, сжав руки в кулачки.— Ни в коем случае, — тихо сказал генерал Рутвен. — Кеннеди будет жить. Мы слишком многим ему обязаны.Темные глаза Вайленда на мгновение сузились, и он посмотрел на генерала. Но на его немой вопрос ответила девушка:— Саймон не проболтается, — невыразительным голосом сказала она и направилась к двери.— Я пойду к нему.— Саймон, да? — Вайленд потрогал пальцем кончик уса и оценивающе оглядел ее. — Саймон Кеннеди, шофер и мастер на все руки.Девушка вернулась, остановилась перед Вайлендом и посмотрела на него твердо и устало. Во всем ее облике проглядывались все пятнадцать поколений, начиная с ее предков, сошедших с «Мейфлауэр», и каждый из 285 миллионов долларов.— Вы самый ненавистный мне человек, которого я только встречала, отчеканила она и вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь.— Моя дочь слишком устала, — поспешно сказал генерал. — Она...— Не обращайте внимания, генерал, — Вайленд оставался вежливым, но выглядел так, будто сам сильно устал. — Ройал, покажи Яблонски и Толботу их комнаты на сегодняшнюю ночь. Восточная часть нового крыла, комнаты уже готовы.Ройал кивнул, но Яблонски поднял руку:— Нужную вам работу Толбот должен выполнить в этом доме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31