За последние несколько часов положение изменилось. Вспомните слова генерала о гарантиях моей жизни. Он не шутил. Попробуйте избавиться от меня, и он избавится от вас. А вы слишком деловой человек, чтобы пойти на такую невыгодную сделку. Ройалу придется лишиться удовольствия пристрелить меня.— Убийство не доставляет мне удовольствия, — тихо произнес Ройал. Это прозвучало как констатация факта, и я вылупился на него, временно выбитый из колеи абсурдностью его заявления.— Ты действительно сказал это или мне показалось? — медленно спросил я.— Ты когда-нибудь слышал, чтобы землекоп копал из удовольствия?— Кажется, я понял тебя. — Я окинул его долгим взглядом: оказалось, он даже более бесчеловечен, чем я думал.— Во всяком случае, Вайленд, теперь, когда мне не грозит смерть, у меня появился иной взгляд на вещи. Чем раньше мы закончим это дельце, тем раньше я окажусь подальше от вас и ваших ребяток. И тогда, думаю, я смогу попросить у генерала несколько тысчонок. Вряд ли он захочет, чтобы стало известно о его соучастии в преступной деятельности крупных масштабов.— Ты собираешься шантажировать человека, спасшего тебе жизнь? Некоторые вещи все еще могли изумлять Вайленда, — Да ты хуже любого из нас.— А я и не утверждал, что лучше вас, — равнодушно ответил я. Наступили тяжелые времена, Вайленд. Человек должен как-то жить. И я спешу.Вот почему и предлагаю вам взять меня с собой. Да, я согласен, что и ребенок сможет управлять батискафом, прочитав инструкции, но спасательные работы — не для любителей, поверьте мне, Вайленд. Вы — любители. Я же специалист. Это единственное, чем я хорош. Итак, я отправляюсь с вами, да?Вайленд окинул меня долгим внимательным взглядом и мягко произнес: Да мне и во сне не могло присниться отправиться без тебя, Толбот.Он повернулся, открыл дверь и жестом приказал мне идти впереди. А сам с Ройалом двинулся за мной, и, проходя по коридору, мы услышали, как Сибэтти захлопнул дверь, задвинул тяжелый засов и повернул ключ в замке.Все надежно, как в «Бэнк оф Ингланд», за одним лишь исключением: в том банке условный стук не открывает автоматически дверь к сейфам. А здесь открывал, и я запомнил этот стук, а если бы даже и забыл, то мне его тут же напомнили, ибо Вайленд таким же образом постучал в дверь в пятнадцати ярдах по коридору.Дверь открыл близнец Сибэтти. Это помещение было обставлено не так плохо, как то, из которого мы только что вышли, но все же мало отличалось от него. На стенах не было обоев, на полу — ковриков, не было даже стола; зато вдоль стены стояла мягкая скамья, на которой сидели генерал и Мери.Кеннеди очень прямо сидел на стуле в углу, а Ларри с пистолетом в руке и бегающими, как всегда, глазами расхаживал взад-вперед с важным видом, сторожа их. Я мрачно окинул их всех одним взглядом.Генерал был все таким же бесстрастным и все так же безупречно контролировал свои мысли и чувства, но под глазами у него появились темные круги, которых я не замечал еще день назад. И на бледном, но спокойном лице его дочери тоже выделялись темные круги под глазами. Однако в отличие от отца в ней отсутствовала твердость, правда, мне никогда не нравились женщины с железной волей. И больше всего мне хотелось обнять ее чуть поникшие плечи, но не здесь и не сейчас, ибо реакцию присутствующих нельзя было предсказать. Кеннеди сидел с отсутствующим видом, его ничто не волновало. Я заметил, что темно-бордовая униформа сидит на нем лучше: ничего не выпирало подозрительно — кто-то забрал у него пистолет.Когда мы вошли. Мери встала. В глазах ее горел гнев — возможно, у нее более сильная воля, чем мне казалось. Рукой она показала на Ларри:— Это действительно было необходимо, мистер Вайленд? — холодно спросила она. Нас что же, считают преступниками, находящимися под стражей?— Не стоит обращать внимания на этого мальчонку, — попытался я ее успокоить. — «Пушка» в его руке ничего не значит. Это он со страху.Кокаинисты — нервные люди, и один взгляд на оружие успокаивает их; он просрочил прием очередной дозы, но как только примет ее, сам себе будет казаться на десять футов выше.Ларри быстро подскочил ко мне и ткнул ствол пистолета в живот. Нельзя сказать, что он сделал это нежно. Глаза его остекленели, лицо горело, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы.— Я предупреждал тебя, Толбот, — прошептал он. — Я предупреждал тебя, чтобы ты не смел больше издеваться надо мной. Это было последний раз...Я посмотрел через его плечо и улыбнулся:— Посмотри за спину, сосунок, — нежно сказал я, снова посмотрев череп его плечо и слегка кивнув.Он был слишком возбужден и неуравновешен, чтобы не попасться на мою уловку. Я же был настолько убежден, что он клюнет, что моя правая рука потянулась к его пистолету еще до того, как он начал поворачивать голову, и к тому моменту, когда он отвернулся, я уже схватил его за руку и отвел пистолет в сторону вниз, чтобы никого не ранило, если пистолет выстрелит.То есть чтобы не ранило напрямую — я не мог сказать, каков будет рикошет от стальных стен и пола.Ларри повернулся ко мне, лицо его перекосилось от ярости и ненависти, он тихо, но гнусно ругался. Свободной рукой он попытался оторвать мою руку, но поскольку самый тяжелый труд, которым он когда-либо занимался, заключался в нажатии на поршень шприца, он попусту терял время. Я вырвал пистолет, шагнул назад, ладонью ткнул его в лицо, вынул из пистолета обойму и бросил ее в один угол, а пистолет — в другой. Ларри полускорчился у дальней стены, к которой я отбросил его, из его носа текла кровь, а по щекам струями бежали слезы ярости, разочарования и боли. Один его вид вызывал у меня тошноту.— Все в порядке, Ройал, — сказал я, не поворачивая головы. — Можешь спрятать пистолет, концерт окончен.Но концерт продолжался. Кто-то жестко сказал:— Подними пистолет, Толбот, и обойму. Вставь обойму на место и отдай пистолет Ларри.Я медленно повернулся: Вайленд держал в руке пистолет, но я не придавал большого значения побелевшим костяшкам пальца на спусковом крючке. Казалось, он, как всегда, держит себя в руках, но то напряжение, с которым он держал пистолет, и чуть участившееся дыхание выдавали ею. Это удивило меня. Люди, подобные Вайленду, никогда не срываются эмоционально, особенно из-за таких дурней, как Ларри.— А не пошел бы ты...— Считаю до пяти.— А потом?— Потом стреляю.— Не посмеешь, — презрительно бросил я. — Ты не относишься к людям, нажимающим на курок, Вайленд. Именно поэтому ты нанимаешь этих здоровенных головорезов. И кроме того, кто тогда займется батискафом?— Начинаю считать, Толбот. Раз... Два...— Хорошо, хорошо, — оборвал его я, — считать ты умеешь. Ты отлично считаешь. Бьюсь об заклад, что ты даже умеешь считать до десяти. Но бьюсь также об заклад, что ты не сможешь сосчитать те миллионы, которые потеряешь только из-за того, что мне не хочется поднимать пистолет.— Я найду других людей, чтобы отладить батискаф.— Но не по эту сторону Атлантики. И у тебя нет столько времени, Вайленд. Ты уверен, что целый самолет агентов ФБР не направляется сейчас в Марбл-Спрингз, чтобы расследовать случай со странной телеграммой, отправленной Яблонски? Ты уверен, что они не стучат в двери виллы и не спрашивают: «Где генерал?», а дворецкий не отвечает: «Генерал только что отправился на Х-13», а агенты ФБР на это не говорят: «Нам надо срочно связаться с генералом, необходимо обсудить с ним важные вопросы»? И они появятся, Вайленд, как только кончится шторм.— Боюсь, что он прав, мистер Вайленд, — неожиданно помог мне Ройал. У нас нет столько времени. Вайленд долго раздумывал, затем опустил пистолет и вышел.Ройал, как всегда, не испытывал никакого напряжения или эмоций. Он с улыбкой сообщил:— Мистер Вайленд пошел на ту сторону платформы, перекусить. Ленч рассчитан на всех. — Произнеся это, он посторонился и пропустил всех в дверь.Странный и непонятный случай. Размышляя, я пытался найти хоть какое-нибудь объяснение, пока Ларри подбирал пистолет и обойму, но не мог.Кроме того, я внезапно понял, что проголодался.Я посторонился и пропустил мимо себя всех, кроме Ройала. Но не из вежливости, а для того, чтобы Ларри не выстрелил мне в спину, а затем чуть убыстрил шаги, чтобы догнать Мери и Кеннеди.По пути на другую сторону платформы мы должны были перейти буровую палубу шириной сто футов, на которой я сегодня ночью беседовал с Джо Курраном. Клянусь — это были самые длинные, самые мокрые и самые продуваемые ветром сто футов за всю мою жизнь.Поперек палубы протянули пару проволочных штормовых лееров; нам же требовалось минимум пять. Ветер дул с фантастической силой, и теперь я знал, что до конца шторма до Х-13 не сможет добраться ни судно, ни вертолет. Мы были полностью отрезаны от мира.В половине третьего дня было темно, как в сумерках, и из черных туч, стеной окружавших нас, ветер обрушивался на Х-13 так, словно хотел вырвать ее с корнем, опрокинуть и похоронить в пучине. Ветер визжал в переплетении металлических конструкций. Чтобы удержаться на ногах, нам пришлось сгибаться почти пополам и прямо-таки повисать на штормовых леерах. Стоило только упасть, и ветер тут же сдул бы пас в море. Он не позволял дышать, и брызги дождя под его напором секли незащищенные участки кожи, как мелкие свинцовые дробинки.Первой шла Мери, вплотную за ней, одной рукой держась за леер, а другой обхватив Мери, — Кеннеди. В другое время я поразмышлял бы на тему о том, как везет некоторым и как они умеют устраиваться, но сейчас меня одолевали более важные проблемы. Я приблизился к Кеннеди и прокричал ему в ухо, перекрывая рев шторма:— Есть новости?Он был умен, этот шофер — не остановился, не повернул головы, а просто легонько покачал ею.— Черт возьми! — выругался я. Нескладно получалось. — Ты позвонил?!Он снова покачал головой. Поразмыслив, я не стал винить его. Много ли он мог услышать или узнать, когда Ларри всю дорогу хвастался своим пистолетом, возможно, прямо с того момента, как они прибыли на Х-13.— Мне надо поговорить с тобой, Кеннеди! — проорал я.И на этот раз он услышал меня — едва заметно кивнул головой, но я заметил этот кивок.Мы перебрались на другую сторону, прошли в тяжелую дверь и сразу очутились в другом мире. И дело было не только в наступившей тишине, охватившем нас тепле и отсутствии ветра и дождя, нет — по сравнению с той стороной платформы эта напоминала роскошный отель.Стены здесь не были мрачными стальными переборками — их облицевали пластиковыми панелями приятных пастельных тонов. Пол покрывала толстая звукопоглощающая резина, и по всему коридору тянулась дорожка. Вместо резкого света редких ничем не закрытых ламп коридор освещался мягким, рассеянным светом скрытых светильников. По обеим сторонам коридора располагались двери; одна или две были открыты, и я заметил, что комнаты так же отлично обставлены, как каюты старших офицеров на линейных кораблях. Добыча нефти предполагает суровую жизнь бурильщиков, и такой комфорт, почти роскошь, на марсианской металлической конструкции в десятке миль от берега казался несколько неестественным и совсем неподходящим.Но больше всего меня порадовало наличие скрытых динамиков, из которых лилась спокойная, но достаточно громкая для моих целей музыка. Когда мы вошли, Кеннеди повернулся и спросил у Ройала:— Куда мы идем, сэр? — Да, он был отличным шофером. Любой, кто называет Ройала «сэром», заслуживает медали.— В каюту генерала. Показывай дорогу.— Обычно я ем в рабочей столовой, сэр, — сказал Кеннеди.— Но не сегодня. Давай побыстрее. Кеннеди поймал его на слове. Вскоре все, кроме меня, отстали на десять футов, но я знал, что у меня мало времени. Я зашептал, наклонив голову и не глядя на него:— Отсюда можно позвонить?— Нет, без разрешения нельзя. Один из людей Вайленда сидит с оператором коммутатора. Он проверяет все поступающие и исходящие сообщения.— С шерифом виделся?— С заместителем. Он взял сообщение.— Как они дадут нам знать?— Сообщением. Генералу. О том, что ты или человек, похожий на тебя, арестован в Джексонвилле, по пути на север.Мне захотелось громко выругаться, но я удовольствовался тем, что выругался про себя. Возможно, лучшего за столь короткое время они придумать не могли, но это был весьма ненадежный способ оповещения.Обычный оператор коммутатора действительно мог передать сообщение генералу, и я мог бы оказаться в это время рядом; но ставленник Вайленда, надзирающий за оператором, поймет, что сообщение ложное, и доложит о нем, возможно, через несколько часов в виде шутки. И не было никакой уверенности, что новости дойдут до моих ушей. Все, абсолютно все могло пойти насмарку, и могли погибнуть люди только из-за того, что я не получу нужного мне известия. Неприятно. Я был глубоко разочарован и раздосадован.Музыка внезапно прекратилась, но мы как раз повернули за угол, который скрыл нас от остальных, и я воспользовался предоставившейся мне возможностью:— Оператор радиостанции дежурит постоянно?Кеннеди призадумался:— Не знаю. Думаю, что установлен вызывной звонок.Я понял, что он имел в виду. Там, где по каким-либо причинам невозможно установить постоянное дежурство у радиостанции, монтируют устройство, которое при получении сигнала вызова на требуемой частоте включает вызывной звонок.— С коротковолновым передатчиком работать умеешь? — прошептал я.Он покачал головой.— Ты должен помочь мне. Важно, чтобы...— Толбот! — раздался голос Ройала. Он слышал мои слова, в этом я был уверен. Если у него зародились хоть малейшие подозрения, то это были наши последние с Кеннеди слова, и со мной кончено. Но я не рванул вперед и не остановился на полушаге, а постепенно замедлил шаги, не спеша повернул голову и вопросительно посмотрел на него. Ройал находился футах в восьми сзади, и на его лице я не заметил подозрительности или враждебности, но это ничего не значило — уже давно Ройал научился сохранять бесстрастность.— Подожди здесь, — коротко приказал он. Прошел вперед, открыл какую-то дверь, заглянул, затем огляделся по сторонам и кивком подозвал нас:— Нормально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31