Но Маккой прав: он был слишком суров к лейтенанту Саавик.Повернув за угол, он столкнулся со Споком, который стоял, скрестив руки и прислонившись к стене.– Как, разве вас не убили? – спросил Кирк.Ему показалось, что Спок сейчас улыбнется, но тот почему-то сдержался.– Вы хотите узнать мое мнение об уровне профессиональной подготовки ваших курсантов или просто прогуливаетесь здесь?– Вулканийцы не слывут бездельниками, – ответил Спок.– А также признающими с легкостью недостатки своего характера, например любопытство.– В самом деле, адмирал? Если это возвысит мена в ваших глазах, я думаю, мне придется признать за собой некоторую долю любопытства.– Я еще не дошел до класса, а вы уже хотите знать мое мнение. – Он направился вперед по коридору, и Спок пошел рядом с ним.– Я хорошо помню одного адмирала Звездного Флота, который считал, что эти разборы полетов – «идиотская Трата времени», – сказал Спок. – Он был твердо убежден, что действия гораздо важнее разговоров.– В самом деле? – отозвался Кирк. – Не думаю, чтобы я был с ним знаком. Горячая голова.– Да, – медленно произнес Спок. – Иногда про него так и говорили «горячая голова».Кирк слегка поморщился, услышав что Спок произнес это в прошедшем времени.– Спок, эти твои стажеры разрушили весь тренажер, и ты, кстати, тоже пострадал.– Полнейший хаос – обычное дело, когда на сцену выходит «Кобаяши Мару». – Он помолчал, взглянул на Кирка и закончил:– Ты сам проходил этот тест три раза.– Неужели? – с непрошеным ужасом воскликнул Кирк. – Да-да. И сделал это, мягко говоря, уникальным способом.– Да, тогда то, что ты сделал, было необычным, но с тех пор уже многие пытались сделать то же.– И безуспешно, следовало бы добавить. Это было решение, которое вряд ли бы пришло в голову вулканийцу.Джим Кирк вдруг почувствовал, что устал от воспоминаний, и резко переменил тему.– Да, кстати, о вулканийцах, ваша протеже – просто первоклассный курсант, может быть, слегка эмоциональна.– Ты не должен забывать, Джим, о том, что досталось ей в наследство и, что более важно, о ее прошлом. Вовсе не удивительно, что она более неуравновешенна, чем я, например.Кирк не мог удержаться от смеха.– Извини, Спок. Лейтенант удивительно сдержанна для своего возраста и опыта. Я хотел лишь пошутить. Надо сказать, шутка вышла довольно плоская, но это все, на что я способен. – Он вздохнул. * * * Один, согласно инструкции, остался бы за пределами Нейтральной Зоны.Другой отправил бы разведывательную группу.Кирк сдержал зевок.– Лейтенант Саавик, – спросил он наконец. – Вы хотите что-нибудь добавить к сказанному? Какие-нибудь новые мысли?– Нет, сэр.– Совсем ничего?– Если бы я оказалась снова в этой ситуации, я поступила бы так же.Детали не важны. Я не хочу нагонять на вас скуку банальными высказываниями.Кирк смутился от того, как она ясно подчеркнула его равнодушие. И он довольно резко отреагировал на слова Саавик:– Вы сделали бы то же самое, зная наверняка, что это означает гибель корабля и экипажа?– Я буду знать, что это может означать гибель корабля и команды, адмирал. Если я не могу быть уверена в том, что «Кобаяши Мару» – вымысел, я отвечу на сигнал бедствия.– Лейтенант, вы слышали о Риковерианском парадоксе?– Нет, сэр, не слышала.– Позвольте предложить вам такую ситуацию. Вы находитесь на корабле обычном океанском судне. Он тонет. Вы оказываетесь в спасательной лодке еще с одним человеком. Спасательная лодка повреждена. Она может выдержать лишь одного, не двух. Как вы убедите вашего напарника оставить вам лодку?– Я не буду пытаться делать это, – сказала она.– Как не будете? Почему?– По одной простой причине, сэр, я превосходно плаваю.Кто-то из стажеров хихикнул. Звук резко оборвался, когда один из соседей толкнул парня локтем.– Вода кишит акулами, – чуть грубо настаивал Кирк.– Акулами, адмирал?– Терхан, отряд Салаким, – подсказал Спок из глубины класса.– Верно!.. И они очень, очень голодны.– Мой ответ все тот же.– В самом деле? Вы высокообразованный первоклассный офицер Звездного Флота. Предположим, что тот человек совершенно неграмотный, без семьи, большую часть времени проводящий в тюрьме и никогда не занимавшийся делом, которого не выполнил бы самый примитивный робот. Тогда что?– Я ни за что не буду просить, а тем более пытаться приказать или убедить человека пожертвовать своей жизнью ради меня.– Но на ваше обучение ушли немалые средства. Не думаете ли вы, что ваш долг перед обществом – пытаться спастись, чтобы выполнить свои обязанности?Ее брови сошлись у переносицы.– Вы действительно так думайте, адмирал?– Это я вас экзаменую, лейтенант, а не вы меня. Я задал вам серьезный вопрос, а ответили вы с ужасающе фальшивой скромностью.Саавик разгневанно встала.– Вы спросили, должна ли я беречь себя, чтобы выполнить свои обязанности. Тогда я спрошу вас, что входит в мои обязанности. Если использовать ваш критерий, то моей обязанностью является самосохранение, с тем чтобы я могла выполнять свои обязанности! Замкнутый круг и доводы для самооправдания. Это в высшей степени безнравственно. Справедливое общество, а если я не ошибаюсь, именно таким обществом себя считает Федерация, содержит армию лишь с одной целью: защищать своих граждан. Если мы начнем решать, кто из них достоин защиты, а кто – нет, если мы будем считать, что не можем рисковать собой, мы разрушим сам смысл нашего существования. Мы пере станем служить обществу, став тиранами.Она чуть подалась вперед, сжимая спинку впередистоящего стула.– И вы твердо в этом убеждены, не так ли, лейтенант?Она выпрямилась, ее нежная кожа по цвету стала похожа на кожу вулканийца.– Это мое мнение по данному вопросу, сэр!Кирк впервые за все время инструктажа улыбнулся; впервые за долгое время он почувствовал удовлетворение.– Вы с завидным изяществом отстаивали свои убеждения, лейтенант.Пожалуй, я никогда раньше не слышал подобной постановки вопроса.Она вновь нахмурилась, взвешивая двусмысленное высказывание. Затем, очевидно, решила расценить это как комплимент.– Спасибо, сэр. – Она снова села.Кирк откинулся на спинку стула и обратился ко всем присутствующим:– Это была последняя проверка. Если офис так же, как всегда, энергичен, то ваши дипломы будут готовы к завтрашнему дню. Но, пожалуй, будет вполне справедливым сказать, что ни у одного из вас нет причин для беспокойства. Все свободны.После секундного молчания, они вскочили на ноги, крича и смеясь, гурьбой вывалились за дверь.– О, боже, – вздохнул Джим Кирк. – Они как прилив.Все, кроме Саавик. Отчужденно и одиноко она поднялась и медленно вышла.Спок смотрел как его стажеры покидают класс.– Ты прав, Спок. Она более вспыльчива, чем вулканийцы, – заметил Кирк.– У нее есть на то свои причины. При некоторых обстоятельствах она проявила сдержанность, достойную восхищения.Одной вещи Спок никак не ожидал от лейтенанта Саавик, а именно самообладания, почти такого же, каким обладал он сам. Он считал, что разница между вулканийцами и ромулянами ничтожно мала, когда речь идет об эмоциях. Но у Спока было одно преимущество – он вырос среди вулканийцев.Он рано научился сдерживать себя. Саавик первые 10 лет своей жизни провела, пытаясь выжить в одном из самых жестоких кругов колонии ромулян.– Только не говори мне, что ты сердишься на меня за то, что я так сильно уколол ее, – сказал Кирк.Спок вскинул бровь.– Ну конечно же ты не сердишься. Что за глупости!– Вам известно что-нибудь о ее прошлом, адмирал? – Он недоумевал, почему Кирку пришло в голову предложить ей именно эту ситуацию. Вряд ли он мог бы сделать лучший выбор, неважно было ли это случайностью или обдуманным вопросом.Стало известно, что колония, в которой жила Саавик находится под угрозой гибели: военная служба ромулян, которая, по сути дела, являлась одновременно и правительством, приняла решение покинуть колонию. Они провели эвакуацию и спасли всех.Всех, кроме стариков, инвалидов и небольшой группы детей-полукровок, само существование которых отвергалось властями. Согласно официальной линии, вулканийцы и ромуляне не могли скрещиваться без медицинского вмешательства. Поэтому незаконнорожденных детей не должно было быть вообще. Это было политическое суждение, которое как и большинство доктрин, не имело ничего общего с реальностью. На самом же деле, разница в развитии ромулян и вулканийцев появилась лишь несколько тысячелетий назад.Генетические различия были незначительны. Но несколько тысяч лет самостоятельного автономного развития культуры создали между ними пропасть, казавшуюся непреодолимой.– Она – наполовину ромулянка, наполовину вулканийка. Разве я должен знать еще что-то? – Поинтересовался Кирк.– Нет, вполне достаточно. Я задал глупый вопрос.Кирк задел ее, но она быстро взяла себя в руки. Спок не считал нужным рассказывать Кирку вещи, о которых Саавик сама очень редко говорила даже Споку. Если она решила покончить со своим прошлым, то он должен уважать ее желание.Она отказалась от своего права на антигенный анализ, который установил бы ее родителя из вулканийцев. Это был достойный поступок, но это также означало, что она даже не знает кто из ее родителей был ромулянином, а кто вулканийцем. Ни одна семья вулканийцев не признала ее.Спок мог лишь восхищаться тем знающим и сдержанным человеком, которым воспитала себя Саавик из того дикого, напуганного малыша, каким она была.Он пытался угадать, понимает ли она сама, почему так строга к себе перед людьми, которым и дела нет до ее достоинств. Быть может, когда-нибудь докажет все самой себе и освободится от последних цепей, приковывающих ее к прошлому.– Хм, да-а, – произнес Кирк, отрывая Спока от рассуждений. – Да, я припоминаю, что вулканийцы известны своей любовью к праздности и безделью.Спок решил сам изменить тему разговора. Он достал пакет, который раздобыл где-то до того как появился в классе.Немного смутившись протянул его Кирку.– Что это? – удивился Джим.– Это – подарок тебе ко дню рождения.Джим взял пакет, повертел его в руках.– Но как же ты узнал про мой день рождения?– Совсем не сложно узнать число.– Но зачем? Прости, опять дурацкий вопрос. Спасибо, Спок.– Может ты сперва все-таки развернешь пакет, прежде чем благодарить, может быть, он удивит тебя.– Да я уверен, что да; но, знаешь, есть такая пословица: «Важно внимание, а не подарок». – Его пальцы скользнули по краю завернутого пакета.– Я и вправду слышал эту пословицу, и мне всегда хотелось спросить, сказал Спок с искренним любопытством, – если важно внимание, то почему люди всегда беспокоятся о подарках?Джим рассмеялся.– На это никто не может дать ответ. Я думаю, что это один из примеров того, как наши мечты расходятся с действительностью.Пакет был завернут лишь в бумагу, не завязан и не склеен.Выбрав подарок и проходя с ним мимо небольшого киоска, Спок обратил внимание на пожилую женщину, которая делала поразительные бумажные свертки лишь с помощью бумаги. Очарованный геометрией этого занятия, Спок некоторое время просто наблюдал за ней, а затем попросил ее завернуть подарок для Джима.От прикосновения пакет развернулся не порвавшись. Увидев его содержимое, Джим тяжело опустился на стул.– Может быть это – то внимание, которое важно? – спросил Спок.– Нет, Спок. Боже мой, какая красота!Он осторожно погладил пальцем кожаный переплет, взял книгу в руки и нежно, медленно, стараясь не повредить корешок, открыл.– Я только недавно заметил твою любовь к старине.Споку начало казаться, что он стал понимать эту слабость Джима, довольно странную, с тех пор как впервые заметил ее. Книга, например, соединяла в себе достоинства и недостатки творения чьих-то рук, это было удивительно приятно.– Спасибо, Спок. Она мне очень нравится. – Он перелистал несколько страниц и прочел первые строки романа: «Это были лучшие времена, это были ужаснейшие времена…»– Что ты хочешь этим сказать, Спок?– Не содержанием, а самой книгой, подарком – в день рождения! ответил он. – Разве сейчас не лучшие времена?Джим выглядел смущенным и недовольным, избегал взгляда Спока, и тот удивился: как может подарок, так порадовавший вначале, стать причиной ощущения неловкости? Споку снова показалось, что Джим чем-то сильно расстроен.– Джим?– Большое спасибо, Спок, – оборвал его Кирк, делая вид, что не слышит вопросительных интонаций в голосе Спока.– Да, именно это и есть лучшие времена. Тебе кажется, нужно вернуться на «Энтерпрайз». До завтра… – И с этим ушел.Спок поднял кусок бумаги и снова свернул его. Он пытался угадать, сможет ли он вообще понять людей когда-нибудь. Глава 2 Бортовой журнал: Космическая дата 8130.4.Сверхсекретно. Запись в бортжурнале сделана командиромПавлом Чеховым, дежурным офицером «Уверенного». Приближаемся кОрбите Альфа Цети VI; продолжая поиск планеты, отвечающейТребованиям эксперимента «Генезис»; мы исследовали уже 16 миров,Но до сих пор наши поиски были безрезультатны.
«Уверенный» – чаще всего именуемый членами экипажа – «эта старая посудина» – плыл в космическом пространстве к Альфа Цети VI, с ее двадцатью крошечными ненаселенными, совершенно похожими одна на другую планетками, которые до сих пор не были исследованы. Павел Чехов, старший дежурный офицер, на капитанском мостике (в капитанской рубке) заполнил бортжурнал и засекретил данные в памяти компьютера.– Бортжурнал заполнен, капитан, – доложил он.– Благодарю вас, Чехов.Кларк Террелл откинулся на спинку капитанского кресла.– Есть ли у нас данные пробного анализа на Альфа Цети VI?– Да, сэр.Чехов ввел данные, чтобы капитан, при необходимости, мог вывести их на экран, на котором сейчас было изображение Альфа Цети VI. Планета медленно вращалась перед ними, ее поверхность была окутана болезненно-желтым туманом. В составе атмосферы преобладали нитроген и суплированная окись: покрывающий поверхность песок тысячелетиями наносился и сдувался ураганами.На Альфа Цети VI меньше всего можно было ожидать обнаружение жизни.Но если экипажу повезет, то их надежды наконец-то оправдаются.«И как раз вовремя», – подумал Чехов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24