- Он снова
поклонился и поцеловал ей руку. - Простите меня, но в вашем присутствии,
прекрасная леди, я теряю дар речи.
Бронвин счастливо улыбнулась, опустила глаза, легкая краска появилась
на ее щеках.
- Мистер Гвидон, вы действительно хотите выступить перед нами? Мы так
долго ждали вашего приезда.
Гвидон вспыхнул и снова поклонился.
- Я весь в вашем распоряжении, леди. Этот сад так прекрасен, что
самим богом предназначен для прекрасных песен, а разве можно противиться
природе? Я буду петь прямо здесь и сейчас.
- Ваше Величество? - спросила Бронвин.
- Он приехал сюда петь для тебя, Бронвин, - глядя на нее с
восхищением, ответил Келсон. - Если ты хочешь, чтобы он пел здесь, он
будет петь.
- О да!
С поклоном Гвидон пригласил всех сесть на траву, снял с плеча лютню и
пристроился на краю фонтана. Кевин скинул свой плащ и расстелил его на
траве. Бронвин утроилась на плаще. Дерри, Девериль и Эван тоже начали
садиться. Кевин хотел сесть рядом с Бронвин, но заметил взгляд Келсона и
уступил место отцу. Келсон и Кевин стали медленно удаляться от группы.
Гвидон настроил лютню и стал пощипывать струны, извлекая из инструмента
божественные звуки.
Келсон оглянулся, посмотрел на восторженное лицо Бронвин, а затем
повернулся к Кевину. Лицо юного короля стало серьезным.
- Ты получал известия от своего брата в последнее время, мой лорд?
Он произнес это как бы между прочим, но Кевин почувствовал, как все
тело его напряглось, и он с трудом заставил себя подавить волнение.
- Вы говорите это так, как будто он не с вами, сэр, - ответил он
ровным тоном.
- Нет, - ответил Келсон. - Десять дней назад мы получили сведения,
что Дункана вызывают на церковный суд Ремута, чтобы лишить сана.
Относительно этого мы ничего не смогли бы сделать - это дело чисто
церковное и касается только самого Дункана и его начальства. Но мы все -
я, Дункан и Нигель решили, что ему лучше уехать из Ремута.
Келсон остановился и стал внимательно изучать носки своих черных
блестящих сапог, а затем продолжал:
- Но в это же время мы получили и другие сведения, и гораздо более
серьезные, чем лишение сана Дункана. Лорис и Корриган хотят наложить на
Корвин интердикт. Они хотят покончить с Морганом и со всеми Дерини в
Одиннадцати Королевствах. И вот Дункан поехал к Моргану, чтобы сообщить
ему о планах архиепископов, а заодно уклониться от церковного суда. Лорд
Дерри вернулся оттуда четыре для назад и сообщил, что там все нормально, а
Морган и Дункан собираются ехать в Джассу, чтобы выступить перед курией и
убедить духовенство не накладывать интердикт. С тех пор о нем ничего не
слышно.
- Лишение сана? Интердикт? Что случилось после того, как я уехал из
Ремута?
Келсон криво усмехнулся.
- На севере возникло религиозное движение фанатиков, которые начали
священную войну против Дерини. Этот интердикт будет им на пользу. И к тому
же Весит из Торента вот-вот нападет на нас и захватит Кардоссу. Если не
учитывать всего этого, то остальное все великолепно. Твой драгоценный
братец сказал, чтобы я оставался спокойным, не волновался, пока он и
Морган не приедут ко мне для того, чтобы руководить всеми моими
действиями. Он, конечно, прав. Несмотря на положение и могущество, я еще
молод и неопытен. Я чересчур откровенен с тобой, Кевин, но это так трудно
- просто сидеть и ждать.
Кевин медленно кивнул. Затем оглянулся назад, на компанию, слушавшую
пение Гвидона. Он не мог разобрать слов, но мелодия, плывущая в теплом
осеннем воздухе, была чистой, прозрачной и красивой. Он скрестил руки на
груди и опустил глаза.
- Я полагаю, что об этом никто больше не знает?
- Дерри известно все. И Гвидон что-то подозревает, но конкретного не
знает ничего. Я думаю, что говорить больше никому пока не стоит. Их
волнение не облегчит положения, и я не хочу, чтобы эти тревоги как-то
нарушили наше празднество.
Кевин улыбнулся.
- Благодарю за доверие, Ваше Величество. Я никому ни о чем не скажу.
И если понадобится моя помощь, то мой меч, моя жизнь и все мое состояние в
вашем распоряжении.
- Я не сказал бы тебе ничего, если бы не был уверен, что тебе можно
доверять, - сказал Келсон. - Идем. Вернемся обратно и послушаем Гвидона.
Ведь это прежде всего твой праздник.
Они вернулись и услышали последние слова Гвидона:
- Ах, моя леди. Лорд Аларик очень хвалил вашу игру на лютне. Может
быть, вы пошлете кого-нибудь за своим инструментом?
- Кевин?
Прежде чем Кевин ответил, со своего места у дерева вскочил Риммель и
поклонился.
- Позвольте мне, леди, - сказал он, стараясь скрыть охватившее его
волнение. - Лорд Кевин не смог услышать эту песню, пусть он послушает
следующую.
- Ну, хорошо, - засмеялась Бронвин. - Риммель, Мэри Элизабет знает,
где лежит моя лютня. Передайте ей, что я прошу отдать ее вам.
- Хорошо, леди.
Гвидон снова ударил по струнам, перестроив лютню на минорный лад.
- Преданный слуга - это бесценное сокровище, - сказал он, трогая
струны и улыбаясь публике. - Ну, пока мы ждем, я хочу спеть вам еще одну
песню - на этот раз любовную, и посвятить ее любовной паре.
Он взял несколько вступительных аккордов и начал петь.
Риммель поспешил через двор в покои Бронвин, звуки песни Гвидона
стояли у него в ушах, но теперь ему представлялся шанс подложить в ее
комнату амулет, данный Бетакой. В это время служанки уже закончили уборку,
и первой, кто войдет в нее, будет сама Бронвин.
Поднявшись по ступеням в комнату, он приложил руки к груди и
почувствовал бешеное биение сердца, но он ощутил и приятную выпуклость
мешочка. Он едва мог поверить, что через несколько часов все кончится, и
Бронвин будет принадлежать ему.
Прежде чем войти в комнату, он с опаской оглянулся вокруг, он ведь
должен был поговорить с Мэри Элизабет! Однако никто его не видел, и в
самой комнате никого не было. Он отыскал лютню в небольшом шкафу, но
требовалось найти место для кристалла: его нужно положить туда, где
Бронвин его бы не заметила до тех пор, пока не сработает заклинание.
Самое удобное место - это шкаф для одежды, решил Риммель. Он подошел
к шкафу и достал мешочек. Конечно, как только Бронвин придет в комнату,
она сразу же направится к шкафу для одежды, особенно после верховой езды
утром, но на верхней полке много места, и кристалл будет заметен там менее
всего.
Риммель осторожно положил мешочек и начал развязывать кожаные шнурки
на нем. Он помнил, что в его распоряжении всего несколько секунд, чтобы
удалиться за пределы действия кристалла. Он взял лютню, повесил ее через
плечо и снова вернулся к шкафу. Риммель открыл мешочек и вытряхнул оттуда
кристалл, загоревшийся холодным голубым светом, в котором четко выделялись
кроваво-красные прожилки.
Затаив дыхание, Риммель быстро сунул мешочек в карман, бросился к
двери и опомнился только после того, как захлопнул ее за собой. Радостно
насвистывая какой-то веселый мотив, он вернулся на террасу и направился в
сад с лютней на плече. По дороге он достал из складок туники медальон,
открыл, с обожанием посмотрел на портрет Бронвин, затем с легким щелчком
закрыл и со вздохом спрятал. Войдя в сад, он услышал пение Гвидона,
разносившееся в воздухе.
Часом позже Бронвин стояла на пороге своей комнаты и улыбалась
Кевину, прижимавшему ее руку к губам.
- Через полчаса, - прошептала она.
- Через полчаса, - торжественно согласился он, - и если ты
задержишься, я приду и буду сам тебя одевать!
Бронвин смешно сморщила нос.
- Не раньше чем через два дня, Кевин Мак Лейн, - объявила она. - Ты
можешь потерпеть.
- Могу, - пробормотал он, прижимая ее к себе и глядя на нее с
вожделением.
Она засмеялась и проворно скрылась за дверью.
- Полчаса! - крикнула она. - И смотри, не опаздывай, а то я приду
помочь тебе одеться!
- Приходи! - с радостью подхватил Кевин, но дверь уже была закрыта.
Бронвин веселым мотыльком, прижимая лютню к груди, влетела в комнату:
она вся светилась от радости жизни и переполняющей ее любви. Она
остановилась перед шкафом, напевая песни Гвидона, бросила взгляд в зеркало
и поправила прядь золотых волос, упавшую на лоб. И тут начало действовать
колдовство.
Бронвин внезапно оступилась и, чтобы удержаться на ногах, ухватилась
за шкаф. Тут она ощутила второй удар. В этой безнадежной и отчаянной
борьбе она выпустила лютню из рук, и инструмент со звоном упал на пол.
Лютня треснула, издавая жалобные звуки, струны полопались..
Эти звуки пробудили чувства Дерини, заставили ее, хотя окраины мозга
были ослеплены, хладнокровно оценить ситуацию: глаза обшаривали комнату
почти бессознательно, она отыскивала то, что так внезапно обрушилось на
нее. И среди драгоценностей, на верхней полке шкафа, она увидела голубой
кристалл.
- Магия! - воскликнул ее мозг. - О мой бог! Кто сделал это?
Кевин! Кевин! - посылала она мысленный призыв. Преодолев слабость,
она смогла крикнуть голосом.
Кевин не успел уйти далеко. Услышав пронзительный голос Бронвин, он
бросился обратно и распахнул дверь. Кевин застыл на пороге в ужасе от
того, что он увидел.
Бронвин стояла на коленях у шкафа, судорожно цепляясь за его
полированную поверхность. Ее взгляд был устремлен на странный голубой
кристалл, который светился пульсирующим светом. Бронвин медленно двигалась
к нему, как во сне. Ее губы зашевелились, беззвучно повторяя имя Кевина.
Кевин, не размышляя, зная только то, что кристалл нужно поскорее
убрать, оттолкнул Бронвин в сторону и схватил кристалл руками, намереваясь
выбросить его в окно на улицу.
Но заклинание уже начало действовать: Кевин застыл, выражение боли и
страха исказили его черты, Бронвин попыталась вырвать кристалл из рук
Кевина, надеясь, что поможет кровь Дерини, однако, стоило ей коснуться
кристалла, как она тоже впала в транс.
И кристалл, который они теперь держали оба, бешено пульсировал в такт
ее сердцу.
Его свечение постепенно усиливалось, пока не превратилось в
ослепительное белое сияние, и из груди Бронвин и Кевина одновременно
вырвался крик, который прокатился по всему дворцу.
И затем наступила тишина. Охранники, привлеченные этим криком
безумия, вбежали в комнату и в смятении остановились на пороге. Вслед за
ними в комнату ворвались Келсон и Дерри.
- Назад! Вон! - скомандовал Келсон. - Быстрее! Здесь магия,
колдовство!
Когда охранники попятились, Келсон, шепча слова противозаклинания,
осторожно прошел вперед. Когда он закончил, яркий свет,
сконцентрировавшийся в комнате, начал слабеть и постепенно исчез. Келсон
прикусил губу и закрыл глаза, стараясь справиться с охватившим его
волнением. Затем он заставил себя сделать еще несколько шагов.
Они лежали у открытых дверей на террасу: Кевин на спине, голова
Бронвин - у него на груди. Ее золотые волосы были спутаны и закрывали лицо
Кевина, а его руки, раскинутые в стороны были сожжены ужасной, таившейся в
кристалле энергией, и он не подавал никаких признаков жизни.
Проглотив комок в горле, Келсон опустился на колени и прикоснулся к
телам. Он вздрогнул, когда его пальцы коснулись черной руки Кевина и
шелковых волос Бронвин. Он сел прямо на пол и печально опустил голову,
руки его беспомощно опустились: для двух влюбленных уже ничего нельзя было
сделать.
Увидев безнадежный жест Келсона, Дерри махнул охранникам и те
посторонились, пропуская в комнату остальных. Лицо Девериля побелело,
когда он увидел распростертые тела, он хотел остановить Дюка Джареда, но
опоздал.
- Что случилось, Дев? - прошептал Джаред, стараясь заглянуть через
плечо управляющего в комнату. - Что-нибудь с Бронвин?
- Не входите милорд, пожалуйста.
- Пусти меня, Дев. Я хочу знать, что произошло. О боже! Это мой сын!
Боже, это же они оба!
Охранники расступились, пропуская Джареда, и тут же прибежал Риммель.
Он заглянул в комнату, ахнул и зажал рот рукой, чтобы заглушить крик
ужаса. Дрожь пробежала по его телу, рука судорожно сжала медальон.
О мой бог, что я наделал? Я не хотел этого! Не хотел! О боже, это не
может быть правдой! Они мертвы! Леди Бронвин мертва, думал он, прижимаясь
к стене, словно желая слиться с ней и никого вокруг не замечая: он
старался отвести взгляд от жуткого зрелища, но лишь рухнул на колени,
забился в рыданиях. И уже не думал о том, что в его руках медальон.
Вместе с Гвидоном прибежала и леди Маргарет. Увидев тела, она
побледнела, но затем овладела собой и приблизилась к онемевшему и
неподвижному мужу.
Гвидон молча поднял лютню Бронвин и подошел к молодому королю,
который печально снял с себя алый плащ и бережно накрыл им распростертые
тела влюбленных.
- Боюсь, что инструмент разрушен навсегда, - тихо проговорил Гвидон,
опускаясь на колени рядом с Келсоном. - И она никогда уже больше не
вернется.
Келсон опустил глаза, зная, что Гвидон имеет в виду не лютню.
Трубадур провел пальцами по сломанному инструменту, а затем сложил руки на
груди.
- Могу я узнать, как все это произошло, сэр?
Келсон пожал плечами:
- Кто-то положил в комнату кристалл Джеррамам. Сам по себе этот факт
не ужасен, ведь кристалл может использоваться в самых разнообразных целях,
может и для совершения добрых дел. Ты, наверное, часто встречал упоминания
об этих кристаллах в своих балладах.
Голос его изменился.
- Но этот кристалл был предназначен не для добрых дел. Во всяком
случае, для Кевина он оказался гибельным. Бронвин одна могла бы справиться
с заклинанием, каково бы оно ни было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32