- Ну, а как же Иогансен? - спрашивает Клаус Прютинг.
- Я ему достал другую.
Руди с удивлением смотрит на седого старшину. Ведь Фите говорит так, как будто это самое обычное дело - достать матросскую книжку.
- Но у него же нет ни копейки! У капитана его жалованье осталось, - замечает Нейгауз.
- Он мне сказал, ему, мол, ничего не надо. Только чтоб мы Грету, жену его, не забыли.
Матросы переглядываются. Фите говорит:
- Ну, об этом мы завтра потолкуем. Я своей старухе скажу. Для Греты у нас дома всегда место найдется. Вот ей и будет легче, а то ведь небось убивается. - Фите скребет голову и вздыхает: - А моя-то старуха! Ведь я же еще дома не был.
- Я тоже, - мрачно говорит плотник.
Сдвинув головы, матросы шепотом договариваются о подробностях сегодняшнего вечера. Фите требует, чтобы Тетье и Клаус Прютинг немедленно отправлялись домой.
Гельге уговаривает Клауса:
- Вот черт! Ты что, не понимаешь? Тебе сегодня с нами никак нельзя. Тебе же надо в училище поступать!
Матросы чокаются. Фите говорит:
- Не выбить им у нас штурвала из рук! Ну, а если нам ктонибудь попробует палки в колеса вставлять, то мы тоже не лыком шиты.
5
Прошло два часа. Руди остался один. Вместе с Георгом он ходил на вокзал, узнавал расписание поездов: завтра он собирается ехать домой. Родителям он не написал - хочет явиться к ним неожиданно. Сейчас он стоит перед дверью.
Нужно позвонить, но он почему-то не решается, словно его ктото удерживает. Руди отходит от дверей, идет на противоположную сторону улицы, долго стоит там и смотрит на окна. Вон там живет Крошка! Между окнами прилепился небольшой балкон. Наверху окна еще залиты закатными лучами. Небо ясное. Но Руди почему-то знобит, хотя он в куртке и в толстом свитере. Он делает несколько шагов в одну сторону, поворачивает в другую... Подул холодный ветер, поднял с мостовой какие-то клочки бумаги и помчал их дальше. Где-то шесть раз пробили часы. "Интересно, пришла она уже домой или нет?" - думает Руди. Какие-то люди спешат мимо, выходят из домов, входят. Он оглядывает всех женщин и девушек и снова останавливается перед домом. Там вверху, на балконе, стоят пустые ящики из-под цветов. "А красиво будет, когда цветы зацветут!" думает он и вдруг надвигает козырек своей синей капитанки на лоб. "Ведь там наверху..." - Руди переводит дух... Там только что показалась светлая головка девушки... Вдруг эта девушка подымает руку и машет... "Какая она большая стала!" думает Руди. Он счастлив, он зовет ее, но тут девушка прикладывает палец к губам, и балкон пустеет. Руди не может оторвать глаз от балкона. Он не может себе представить, что девушка вдруг исчезла. А ведь когда она появилась, он просто испугался, хотя все время ждал ее.
Вот он снова переходит улицу, ждет и прислушивается.
Быстрые легкие шаги... У Руди сердце стучит. Он еще раз поправляет свою капитанку. Ведь волосы у него совсем короткие, не больше трех сантиметров. Но парикмахер намазал их помадой и минут десять приглаживал. Дверь открывается Крошка стоит перед ним! Руди смотрит на нее, она смотрит на него. Она опускает глаза и говорит:
- Здравствуй!
Это ее голос!.. Руди ни слова не может сказать. И руки у него онемели. Она протягивает ему свою. И тепло этой девичьей руки пробегает по всему его телу, добирается до сердца, поднимается выше, заливает лицо, пока оно не делается красным, как огненный шар.
- Какой ты большой стал! - говорит Крошка.
Она остановилась на нижней ступеньке крыльца, и, хотя он стоит ниже ее, глаза их на одном уровне. Руди слышит смех и наконец преодолевает свой страх. Только теперь он видит, что стоит у крыльца перед девушкой и не может отвести от нее глаз. Только теперь он замечает, что мимо проходят люди и оборачиваются на них...
- Ты сейчас не занята? - спрашивает он.
Крошка, перепрыгнув через несколько ступенек, поднимается вверх. Из дверей высовывается головка маленькой девочки. Она очень похожа на Крошку и с любопытством разглядывает незнакомого парня. Крошка строго грозит ей пальцем и что-то шепотом говорит, потихоньку заталкивая малышку снова в коридор.
- Скажешь маме, что я пошла к Гизелле. Я тебе за это потом шоколадку принесу. - И Крошка запирает дверь.
Одернув свое темно-синее платьице и оставив легкое пальто, она улыбаясь подходит к Руди. А он не может налюбоваться на Крошку и не знает, что сказать.
- Это платье я сама себе сшила! - говорит Крошка. Мастерица только здесь наверху мне немножко помогла.
Наверху Руди это платье особенно нравится. Какая Крошка стройная! Как она прямо держит голову! Теперь она уже не семенит ногами. Почти вызывающе она смотрит на прохожих, и Руди рад, замечая, что они оборачиваются.
- Куда же мы пойдем? - спрашивает она.
Об этом Руди еще не думал.
- Куда хочешь! - отвечает он. - Я ведь Гамбург почти не знаю. В кино?
Крошка качает головой так, что ее светлые волосы разлетаются в разные стороны.
- Хочешь, пойдем в центр? - снова спрашивает Руди. Крошка строит кислую гримаску.
- Ну, тогда пойдем просто гулять!
Крошка радостно кивает и, вся зардевшись, улыбается.
- Что же ты мне ничего не рассказываешь? - спрашивает она.
Они не видят, по каким улицам проходят; они идут рядом, и это самое важное. Они смотрят то себе под ноги, то на небо, туда, где тусклое сблнце повисло над портом; останавливаются у пристани, разглядывают паромы и людей, поднимающихся по сходням. Они смотрят друг другу в глаза и тихо улыбаются. Они взбираются на эстакаду надземки, чтобы полюбоваться видом сверху, покупают два билета, выходят на перрон и пропускают один за другим все поезда. Им ведь никуда не хочется ехать!
Крошке все нужно знать: как работает лебедка и какую форму носят штурманы, сколько котлов на "Сенегале", какой у него ход и тысячу других вещей.
Снова перед ними останавливается поезд, одни спешат к выходу, другие - торопятся сесть. Человек в красной фуражке кричит Руди и Крошке, которые стоят рядом возле одной из вагонных дверей:
- Да чмокни ты ее поскорей и поезжай! Не можем мы поезд из-за тебя задерживать!
Перепугавшись, они оборачиваются, удивленно смотрят на дежурного, потом друг на друга и, расхохотавшись, убегают. Бросив билеты в урну у выхода, они спускаются по лестнице вниз, все еще держась за руки.
- Он нас за парочку принял! - говорит Руди.
Оба опять хохочут до упаду.
Время летит незаметно. Где-то бьют часы. Давно уже село солнце: через час Руди надо быть в назначенном месте.
Грузный памятник Бисмарку высится перед ними. Кругом голые деревья и кусты с маленькими почками. На дубке шуршат старые бурые листья. Вдали виднеется зарево увеселительного сада "Репербан". Мимо проходят парочки.
Несмотря на холод, все скамейки заняты. Руди и Крошка шагают по узкой песчаной дорожке.
- Летом здесь должно быть хорошо! - говорит Руди.
- Знаешь, сколько здесь цветов! - Голос девушки становится ниже и тише.
Как будто здесь, среди кустов, можно только шептаться.
Снова где-то бьют часы, и Руди испуганно вздрагивает: "Еще полчаса, и мне нужно будет уходить!" Он почти забыл о своих товарищах.
- А я тебе привез кое-что! - говорит он, наконец решившись, и вручает Крошке свой сверток.
Она разворачивает бумагу.
- Домашние туфли! - говорит она, и Руди слышит удивление и легкое разочарование в ее голосе.
- Они красивые, только сейчас в темноте не видно. И с вышивкой. Я их в Фритауне купил, это на западном побережье Африки. Я думал...
Крошка внимательно рассматривает подарок со всех сторон.
- Они ведь из красной кожи и ручной работы. Я-то думал, ты обрадуешься!..
Крошка еще ничего не говорит. Она оглядывается и, повернувшись, оказывается очень близко от него.
- А я и обрадовалась!..
- Ну да?
- Правда... Обрадовалась... потому что ты... думал обо мне...
У Руди захватывает дух, он только и может, что повторять ее имя... И Крошка притихла. Внезапно раздаются шаги, скрипит песок, и они испуганно отскакивают друг от друга.
Отойдя на несколько шагов, Руди говорит:
- А вот в коробке - это мне боцман подарил. Ты дома разглядишь все как следует. Это лодочка из слоновой кости...
Руди рассказывает Крошке всю историю маленькой долбленочки. Крошка слушает, слушает и вдруг целует Руди.
Руди счастлив. И, когда Крошка приближает к нему свое лицо, он закрывает глаза. Вдруг он чувствует, что Крошка дрожит. И вот уже куртка снята и наброшена ей на плечи.
Крошка не соглашается, но Руди заставляет ее накинуть на себя куртку.
- Помнишь, как ты меня тогда в одеяло закутала?
- Я же в пальто!
Сделав несколько шагов, они снова останавливаются.
- Почти год прошел с тех пор.
Они тихо бредут дальше.
- Мне больше не холодно, - говорит Крошка.
- И мне.
- А я для тебя тоже кое-что припасла!
Снова Крошка останавливается.
- Ты ведь даже не знала, что я сегодня приду.
- Нет, знала! Вчера же в газете было напечатано, что "Сенегал" вернулся из дальнего плавания. - Крошка вынимает из кармана фотографию. - Вот смотри, это я совсем недавно снималась, неделю назад.
Руди пытается рассмотреть фотографию в темноте.
- Я и надписала ее.
Но Руди ничего не может разглядеть.
- Что-нибудь хорошее?
- Гм!
- Ну, скажи!
Крошка качает головой.
Снова бьют часы. Один, два удара! Руди эти удары причиняют боль. Он может остаться только еще несколько минут. Время бежит. Он думает: "Разве я им нужен теперь? Иогансена они могут и без меня доставить на "Фортуну".
Долго они молчат. Вот уже кончились кусты. Руди видит, как поблескивают волосы Крошки, ее губы. Где-то далеко-далеко горит фонарь, и крохотный зайчик играет в волосах. "Но я же сказал, что приду", - мысль эта стучит в висках Руди. Словно чего-то испугавшись, он внезапно берет руку девушки:
- Крошка, знаешь...
Нет, он не хочет отпустить ее руку. Ему не верится, что он завтра должен ехать домой и, значит, не увидит Крошку.
- Я там останусь только два дня, - говорит Руди, - а потом мы с тобой будем видеться каждый день. Ты знаешь, у меня много денег. И пока что я ни на какой корабль не записался.
Руди произносит эти слова торопливо, даже как следует не понимая, что он говорит. Да он сейчас вообще ничего не понимает, он не способен ни о чем думать, потому что рядом с ним Крошка и потому что он любит ее, как никогда никого в жизни не любил.
- Если будет хорошая погода, мы может поехать кататься на велосипеде, - говорит Крошка. - Я тебе достану велосипед. Мы могли бы целый день Пробыть за городом.
"А вдруг часы сейчас снова пробьют?"
- Да, - отвечает Руди, - выедем рано-рано!
- Скоро ведь будет совсем тепло, - говорит Крошка.
- Я захвачу свой фотоаппарат.
"Это, должно быть, звезды светятся в ее глазах. Это могут быть только звезды!" Снова вдали бьют часы. Руди ни о чем не хочет думать - только о Крошке. Ведь завтра он не увидит ее. И послезавтра. Теперь, быть может, только в воскресенье.
- А потом мы себе купим лодку, - говорит Руди. Он должен говорить, чтобы заглушить свои мысли.
- Да...
В порту начинает выть пароходная сирена. Руди вздрагивает.
- Что с тобой?
- Так, ничего... Я уже теперь начну понемногу откладывать на лодку, - говорит Руди.
- Если в воскресенье будет тепло, я свое новое платье надену.
"А ждут ли они меня там? Да я вовсе не обязан туда идти. И кто об этом спросит? Подождут немного и уйдут. Я им и не нужен совсем", - думает Руди и говорит:
- Вот будет хорошо! Я ведь еще никогда ни с одной девушкой за город не ездил. Только один раз со своей сестрой.
- Правда не ездил? - Зубы Крошки сверкают, как тогда ночью на Везере.
- Правда, только с тобой, тогда.
Снова бьют часы. Девять раз они больно ударяют Руди. Он крепко обнимает Крошку.
- Что ты? - спрашивает она испуганно.
Руди закусывает губы. Он даже не может ее больше поцеловать. Он думает о своих товарищах.
- Знаешь, Крошка, я должен идти. Я и так уже опоздал на четверть часа. А в воскресенье рано-рано... я в восемь приду, ладно? Ты помни про велосипед!
Крошка притихла. Притихла словно от страха.
- Знаешь, я не могу... Ни минутки больше не могу... Может быть, я уже опоздал...
Она все еще ничего не говорит, она никак не может понять... Руди протягивает ей руку и бросается прочь.
- А курточка твоя!..
Руди возвращается. Он уже запыхался.
- Обязательно приходи! - просит Крошка и крепко-крепко целует его.
Большой стройный парень огромными шагами сбегает с горы вниз к порту. Вот он еще раз оборачивается, но девушки уже не видно. Кругом темная ночь.
6
О, как вольно дышится Руди! Как здорово он умеет бегать. Ему хочется кричать от радости. И люди, мимо которых он проносится, с удивлением смотрят ему вслед. Но Руди их не замечает. Одна мысль неотвязно преследует его: "В воскресенье я ее увижу! В воскресенье! В воскресенье!"
Под эстакадой он замедляет шаг. Здесь слишком много народу - никак не проберешься. Руди часто дышит, но не чувствует никакой усталости. Вдруг он останавливается и смотрит вокруг. Потом бросается назад. Вроде это голос Фите был! Он протискивается через толпу. Вон и Губерт и Гельге! А вот и Георг! Это они!
Еще мгновение, и Руди уже подскочил к Георгу, схватил его за руку и почему-то начинает громко хохотать.
- Ну? - спрашивает Георг. Но, взглянув на лицо Руди, не нуждается ни в каких пояснениях.
А Фите говорит:
- Что я сказал? Руди придет! Он и в самом деле пришел.
Руди рад, что его ждали. Все весело переговариваются, как будто они собрались погулять в парке.
На пристани к ним неожиданно подходит человек, согнувшийся под тяжестью морского мешка. Он машет рукой.
От больших фонарей здесь светло как днем. Оказывается, это матрос д'Юрвиль.
- А я тоже списался! - говорит он и поправляет мешок на спине.
"Чего этому-то здесь понадобилось?" - думает Руди.
- Что-то больно поздно ты решился! - говорит кто-то.
Матросы отворачиваются от д'Юрвиля. Наконец и он, не сказав ни слова, уходит, согнувшись под тяжестью.
На остановке они садятся на паром и пересекают порт.
По пути Руди вспоминает: "Здесь я с Кудельком по порту катался. Он все корабли знал".
Из машинного отделения пышет теплом. Горят бортовые огни - красные, зеленые, белые. Матросы притихли, стоя у поручней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40