- Крошка! - выдавливает Руди из себя и кашляет.
Девушка поворачивает к нему лицо.
- Крошка, знаешь - так хорошо сегодня вечером!
- Да, - шепчет она в ответ.
- Знаешь... давай поедем не так быстро! - говорит он.
Нет, на другое он не решается. "Когда пройдем следующий бакен, я ей обязательно скажу, не то буду трусливой собакой".
- Поздно уже, - вздыхает Крошка, - мне надо вернуться так, чтобы тетя моя ничего не заметила, - но тут же отнимает у Руди шкот и выбирает его, чтобы уменьшить ход лодки.
Руди наконец собирается с духом:
- Крошка, мы с тобой еще такие молодые, и ты, может, думаешь, что я не соображаю, что говорю, но я...
Слева проплывает очередной бакен. Сараи на берегу заметно увеличиваются.
- ...но я все хорошо обдумал...
Крошка пристально смотрит вперед.
- Что обдумал?
- Да знаешь... - Руди уже видит учебный корабль впереди... - Может быть, ты так же думаешь, как я. Мне так хочется... Ты не могла бы дать мне свой адрес? - быстро заканчивает он.
- Нет, мне нельзя писать - у меня папа очень строгий.
Лодка медленно входит в рукав Везера. Крошка осторожно подруливает к берегу, хватается рукой за траву, чтобы Руди мог выскочить. Но, когда он уже сидит на берегу, не зная, что сказать, она бросает ему конец и говорит:
- Дай-ка я вылезу на минутку - ноги размять.
Руди обматывает тонкий канат вокруг большого камня.
Крошка некоторое время прохаживается взад и вперед, и Руди шагает рядом с ней. Наконец оба сразу останавливаются.
- Ты запомнишь, как меня зовут? - спрашивает Руди. Ты-то мне можешь писать? Ну, а потом, когда мы подрастем, твой отец тоже ничего не будет иметь против.
Крошка почему-то еще раз завязывает веревку. Потом они долго смотрят друг на друга.
- До свиданья, Крошка!
- До свиданья, Руди!
Но они все еще держатся за руки. И ни он, ни она не хотят первыми отпустить руку.
- Не забудь, как меня зовут!
- Нет, нет, ни за что не забуду.
- И напиши мне завтра, хорошо? И я бы тебе ответил сразу...
- Хорошо, - тихо произносит девушка, - напишу...
Руди видит, как в темноте сверкают ее зубы. Губы тонкие, но и они блестят, и глаза тоже. Вдруг он берет ее головку в обе руки и целует ее прямо в губы. Крошка, на мгновение застыв, быстро отворачивается, еще раз пожимает его руку и прыгает в лодку.
Руди все еще держит канат.
- До свиданья! - кричит он и бросает канат в лодку.
Крошка отталкивает лодку. Парус надувается.
- Спокойной ночи! - кричит девушка.
Долго стоит Руди на берегу. Белый парус манит его издалека, когда лодка уже выходит на середину темной реки. Еще минута, и он сольется со сверкающей лунной дорожкой. Вот и слился!
Руди видит крохотную фигурку и руку, которая машет, машет...
IV
Друзья. - Под полными парусами. - Гроза на реке, - Боцман
Иогансен.
1
Тишина в этот день и впрямь воскресная. Солнце поднялось уже довольно высоко, а корабль все еще похож на огромного спящего зверя, привязанного к берегу. Вода а реке такая же голубая, как и небо над ней. Маленькие лодчонки под белыми парусами плывут вниз по Везеру. С одной из них доносятся слабые звуки гармоники. УТИХЛИ пневматические молотки на верфях, на длинных набережных и высоких сваях примостились разомлевшие чайки, и перышки их светятся, точно снежки на солнце. Флаги на флагштоках повисли; кажется, что ветер и тот еще спит.
Сегодня ребят не будят резкие свистки боцманских дудок. Юнги долго не встают. Время от времени кто-нибудь удивленно протирает глаза, потягивается, вздыхает и снова лениво поворачивается на другой бок, прежде чем встать и спокойно, не торопясь, пойти умыться. А может быть, ради праздника вообще не стоит умываться? Самые ленивые только к обеду выбираются из коек. Сегодня можно спокойно поесть. Вахтенный, боцман Кем, почти не показывается, а когда все-таки выходит на палубу, вид у него такой же заспанный, как у всех.
После завтрака ребята слоняются по кораблю, лежат на солнышке или сидят группками и рассказывают что-нибудь.
Руди снова спустился в спальню и взобрался на койку.
Он тихо улыбается, думая о Крошке. Да, пожалуй, он все время только и думает о ней с тех пор, как по лунной дорожке уплыла вдаль крохотная лодочка под белым парусом. "Крошка", - тихо шепчет Руди, прикрывшись одеялом, чтобы никто не видел, как он счастлив, никто не слышал, как он разговаривает с девушкой. "Может быть, завтра я уже получу письмо от нее!" - думает он. Кудельку он еще ничего не рассказал. "Неужели и у него было все так же хорошо? Нет, - решает Руди. - Так прекрасно не могло быть ни у кого!" И он откидывает одеяло.
- А я не пойду больше с Францем на берег, - выпаливает вдруг Куделек, лежащий на соседней койке; Руди удивленно смотрит на товарища, а Куделек продолжает: - Ты же сказал, вы там и останетесь, а когда мы вернулись, ни вас, ни лодки не было. А если бы я тебя застал, я бы тебе горло перегрыз.
- А я бы стоял руки в брюки, пока ты мне горло перегрызал? - смеется Руди.
- Да ты в трусах был. Какие же там "руки в брюки"?
- Я тебе дал бы пару "крюков" левой, а потом правой! Ты сейчас весь перевязанный ходил бы.
- Будет задаваться-то! Я джиу-джитсу знаю. Хочешь, покажу японский прием? "Защита от нападения с ножом" называется. - Куделек садится на койку. - А ну, подними правую руку, будто у тебя нож в руке.
Руди с невидимым ножом в руке нападает на Куделька и вдруг громко вскрикивает от боли.
- Черт! Отпусти! Ты мне так руку сломаешь!
Но Куделек деловым тоном отвечает ему:
- Стоит мне еще чуть-чуть нажать, и рука выскочит из сустава. И еще есть несколько таких же японских приемов.
Когда лицо Руди становится уже темно-красным от натуги, Куделек отпускает руку.
- Черт! Да где ты выучился? Покажи, как ты это делаешь! Здорово! - Руди растирает ноющую руку.
Громко стуча каблуками, по трапу спускается Франц.
- Глотка идет!
Спальня мгновенно оживает. Только теперь видно, как много здесь ребят. Они вскакивают с коек, взбивают подушки, поправляют одеяла, запирают шкафчики-никогда нельзя знать, что придумает боцман. Кое-кто бежит в гальюн - все подальше от начальства. Франц достает носок из шкафчика. Три дня уже он штопает этот носок. Выдержки не хватает закончить работу. Руди и Куделек в нерешительности стоят у своих коек, когда в дверях показывается боцман. Он подходит прямо к ним.
- Есть еще кто-нибудь из нашей группы?
Голос его почти так же ласков, как в ту ночь, когда Руди исписывал скамейки.
- Нет никого, - отвечает Руди, - все наверху или в столовой.
- Умеете под парусом ходить?
- Так точно, умеем! - в унисон кричат оба друга, лихо щелкая каблуками.
Почти все ребята исчезли из спальни. Лишь кое-где виднеются отдельные фигуры. Кто-то стоит в нерешительности перед шкафчиком, кто-то подбирает бумажки между койками. Светловолосый Юпп ходит взад и вперед около своей койки. В руках у него книжка, и он все время бормочет:
- Норд четверть к осту - норд половина к осту - норд три четверти к осту...
Очевидно, со страха он принялся вызубривать румбы компаса.
- Через четверть часа быть готовыми! - приказывает боцман.
- Так точно!
Боцман замечает Франца, собравшегося было проскользнуть мимо, и разражается криком:
- Ты хоть бы ради воскресенья шею вымыл, свинья! Помесь свиньи с собакой!
2
На голубом небе - ни единого облачка, лишь далекий горизонт застилает бледная дымка.
Куттер покачивается у спущенного за борт трапа. На трапе рядом с Глоткой стоят два незнакомых моряка в темно-синих брюках и белых матросках. Увидев боцмана Иогансеиа, оба бросаются ему навстречу. Они трясут руки боцмана, и один из них, со светлой, отливающей золотом шевелюрой, даже ударяет Иогансена кулаком в грудь.
- Вот и встретились, старина! - Он громко смеется.
Смеется и боцман. Руди и Куделек только диву даются: взрослые, а ведут себя как ребята. Ну точно, как мальчишки толкают друг друга, хлопают по плечам, бессмысленно громко гогочут.
Глотка подзывает приятелей к куттеру. В него залезают и незнакомые моряки, они устраиваются на самой корме.
Боцман Иогансен берет на себя командование и садится за руль. Глотка схватил бизань-шкот; чужие моряки сидят пассажирами, положив ногу на ногу, и набивают трубки.
Все их движения одновременны, и можно подумать, что они братья, хотя один блондин, а у другого темные волосы. Лица их словно выдублены морским воздухом и солнцем.
Руди прислушивается к разговору. Оба они служат матросами на корабле, прошлой ночью вернувшемся из Индии.
Руди задумывается. Глаза у него блестят. "Индия! - повторяет он про себя. - Это там, где слоны, тигры и змеи. Какие приключения пережили эти двое там, в Индии!"
- Все готово?
- Есть грот-шкот! - отвечают Руди и Куделек.
Концы отданы, легкое течение подхватывает куттер.
Ветер сразу же надувает паруса. Борт слегка наклоняется, вода булькает под ногами и начинает шуметь за бортом.
Руди хочется кричать от счастья. Он идет под парусами! Под парусами!
- Натянуть шкоты! - приказывает боцман Иогансен.
В груди у Руди все так и поет. Он смотрит на Куделька, но ни слова не говорит ему. Куделек не сводит глаз с ослепительно белого паруса - на губах счастливая улыбка. Куттер идет при боковом ветре вниз по Везеру. Справа тянутся пакгаузы, огромные элеваторы, вереницы подъемных кранов, верфи. Слева у причалов стоят корабли. Солнце начинает припекать. Матросы снимают рубахи. Руди снова не может оторвать глаз от кормы. Вот это мускулы!
Боцман Глотка запевает:
На Амазонке живут наши предки,
Сидят на ветке, жуют конфетки.
Руди и Куделек хохочут. Не узнать боцманов: никогда ребята не видели их такими веселыми.
Юнги тоже сбрасывают с себя рубахи. Руди стыдно - уж очень он беленький, да и мускулов у него не увидишь, разве что если он согнет руку в локте и напыжится как следует. Он повторяет это несколько раз, стараясь не подать виду, что это он нарочно. Нет, он работает! Честно говоря, делать совершенно нечего, нужно только совсем легко поддерживать шкот. Он ведь привязан. Руди несколько раз отвязывает его, подтягивает на два-три сантиметра и старается вовсю, поглядывая на правую руку, - заметны ли теперь мускулы? Да, заметны. Но никто не обращает внимания ни на Руди, ни на его бицепсы.
Матросы перестали разговаривать. Они загляделись на широкие луга, на пятнистых коров. Вот одна остановилась и задумчиво пялит глаза на скользящий мимо куттер - будто раньше никогда ничего подобного не видела. Где-то тявкает собака. Вдали гудит пароход. Над рекой разносится крик чайки, но все время слышно, как нос куттера разрезает волну, как скрипит руль и ветер напевает в такелаже свою тихую песенку, развевая дымок, поднимающийся от трубок моряков.
Руди опустился на деревянную решетку и не сводит глаз с самого кончика белого паруса, несущегося по небу, по синему-синему небу с редкими белыми облачками.
- Приготовиться к повороту! - командует Гейц Иогансен.
Руди быстро отвязывает шкот и ждет следующей команды, поглядывая на воду. Давно уже он не смотрел на берег, и теперь удивлен: там вырос целый город с причалами, рыбачьими шхунами, многочисленными шлюпками, большой верфью - это городок Фегезак.
- Поворот! Отдать шкоты!
Куделек перекладывает парус на левый борт. Лишь мгновение паруса трепещут, но вот ветер снова наполнил их. Куттер, легко накренившись на левый борт, скользит по воде. Под деревянной решеткой на дне булькает просочившаяся вода. Боцман Иогансен снова направляет парусник к другому берегу. Так они плывут понемногу вперед, словно ступеньками, хотя ветер встречный. Это называется идти бейдевиндом.
Снова видит Руди обширные луга, пасущийся скот, рощицы, группы людей под их сенью; визжащие ребятишки пускают кораблики; на лодках загорают гребцы. И над всем этим - необозримое небо и пышные белые облака.
Ветер крепчает, трава клонится к земле, кроны деревьев качаются из стороны в сторону. Чайки с криком скользят по ветру.
Маленький городок остается позади. Снова проплывают мимо луга, редкие деревья, пятнистые коровы...
Боцманы затягивают песню. У светловолосого моряка сильный, но мягкий голос. Он поет о шторме и о затишье, о далеких странах, о запахе дегтя и соли, о свежем ветре и звездах в ночи...
Куделек притих, а Руди почему-то трет глаза - должно быть, ветер нагнал на них слезы.
У небольшого холма под высокими деревьями показываются маленькие домики. Вот и пристань, и паром, причаливший к мосткам. Куттер осторожно пришвартовывается к нему.
Оба боцмана и матросы поднимаются к домику паром* щика. Руди и Куделек отвязывают спасательный нагрудник, раскладывают его, чтобы мягче было сидеть на банке, и достают "морской паек". Удобно прислонившись к борту, они с наслаждением принимаются уплетать ветчину и галеты - такого они никогда не едали!
Солнце начинает припекать. Если зажмуриться, то перед глазами, как по волшебству, появляются красные круги, Руди кажется, что он видит целое море красных цветов.
Тепло и хорошо! Лишь изредка на солнце набегает облачко. Сразу делается сумеречно, а солнечные лучи выглядывают из-за него словно огромные стрелы. Ветер утих.
Паруса повисли на мачтах будто белые простыни. Руди вытирает пот со лба.
- А знаешь, быть грозе, и какой еще! - говорит он.
- Хм! - хмыкает Куделек не пошевельнувшись.
Руди приподнимается и заглядывает через борт, потом снова садится на пробковый нагрудник, расстеленный на банке, и поглядывает на Куделька.
- Я не думал, что здесь может быть так хорошо. Все вдруг изменилось.
- Это только сегодня. Завтра Глотка снова начнет нас гонять и в хвост и в гриву.
- Может быть. Но все равно сейчас очень хорошо. - Руди вытягивается, положив руки под голову. - Помнишь, как он сегодня набросился на Франца?
- Так Францу и надо. Надоели мне все его истории с девчонками. Я думал - она как моя сестра Лютта, а вышла одна буза!
- Почему ты с этой Лило пошел? - спрашивает немного спустя Руди.
- Почему? Да она же мне руку подала, чтобы я из воды выбрался. Мне куда бы веселей было с другой, с этой... как ее?
- Крошкой, - подсказывает Руди улыбаясь.
- Ага, Крошкой! - повторяет Куделек, глядя на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40