Скотти обворожительно улыбнулась мужу и похлопала рукой по кровати рядом с собой.
– Присядь-ка. Я положу ногу тебе на колени, чтобы ты мог лучше разглядеть.
В панике Головин взъерошил волосы, и его взгляд испуганно метнулся к двери.
– Я… я…
– О Господи, Алекс, не забывай, что, в конце концов, мы муж и жена. Не бойся, никто не осудит тебя за то, что ты сядешь на кровать жены и посмотришь на ее лодыжку. – Скотти вновь откинулась на подушки, позаботившись о том, чтобы виднелась грудь. Она невинно заморгала: – Ну пожалуйста…
Алекс шепотом выругался и осторожно опустился на кровать. Потом нежно взял ее ногу и положил к себе на колени. Скотти с трудом поборола желание пошевелить пальцами, которые упирались ему в пах.
Александр Головин медленно провел пальцами от ее обнаженного колена до лодыжки. Скотти чуть не лишилась чувств.
– Ты… ты видишь что-нибудь? – пробормотала она, судорожно хватая ртом воздух.
Он покачал головой. На его лице была написана тревога… может, даже чересчур сильная тревога.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – хрипло спросил Алекс.
О, если бы ты только знал, что я чувствую!
– Нет… боли почти нет. – Скотти видела, как расширились его зрачки и с каким трудом он дышит. – Но это приятная боль, Алекс. Смотри… – Она еще чуть-чуть приподняла юбки. – Мышцы на икре затекли. Ты не возражаешь по…
Головин сбросил ее ногу с коленей, словно раскаленный уголь, и быстро встал.
– Возражаю. К сожалению, у меня срочная работа. Может, мне нанять тебе массажиста?
Прежде чем он успел выйти, Скотти заметила, как под брюками выпирает его мужское достоинство. Со вздохом облегчения она опустилась на подушки и подавила широкую счастливую улыбку.
– Поступай, как считаешь нужным, Алекс. У меня часто стали затекать и ныть мышцы. Даже не знаю, почему. Я была бы рада, если бы кто-нибудь помассировал меня.
У двери Алекс оглянулся и сердито посмотрел на жену. Она подарила ему очередную обворожительную улыбку и поудобнее устроилась на подушках.
– Пожалуй, я немного вздремну перед ужином.
Он открыл дверь.
– Алекс?
– Да? – прохрипел он, но не повернулся.
– Спасибо, что отнес меня наверх.
Головин пробормотал что-то, отдаленно напоминающее «пожалуйста», и вышел в коридор. Скотти пошевелила ногой и не почувствовала никакой боли. Она удовлетворенно вздохнула, накрылась одеялом и повернулась на бок.
Пожалуй, понадобится не так уж много времени, чтобы поставить Алекса на положенное ему место – место ее мужа.
Глава 16
Котята с кошкой жили на кухне уже месяц. Двое были такими же желтыми, как кошка-мать. Еще двое, черненькие с белыми мордочками и белыми полосами на спинах, походили на маленьких скунсов. Пятый был коричневый и все время держал хвост трубой.
Однажды коричневый котенок потерялся, и его пришлось долго искать. Алекс сидел в кабинете и слышал, как Скотти и Поппи обсуждали в коридоре исчезновение котенка, тихо, чтобы он не услышал. Алекс улыбнулся: будто он не знает, что котята бегают по всему дому и уже не раз забирались к нему в кабинет. Однажды, черт побери, он даже чуть не уселся на котенка, который лежал, уютно свернувшись клубочком на его стуле. Алекс ловко схватил его за шиворот и отнес на кухню.
Алекс вспомнил один вечер. Было поздно, все уже легли спать. Он пошел на кухню выпить кофе и увидел кошку-мать, которая играла с дохлой мышкой. Все пятеро котят сидели и внимательно смотрели, как мать таскает перед ними по полу мышку, – кошка готовила их к взрослой жизни. Алекс тогда сам себе удивился: с удовольствием наблюдал за уроком. Кошка была хорошей матерью. Часто, работая по вечерам в кабинете, Алекс слышал, как она «разговаривает» в темной кухне со своими детьми, упрекает их в чем-то или что-то объясняет.
Алекс невесело рассмеялся. Каким же впечатлительным он стал в последнее время! Раньше он бы никогда не стал умиляться тем, как бездомная кошка воспитывает свое потомство. Это все влияние Скотти. Если бы подобное случилось до того, как он попал в Йосемит, Алекс бы без малейших колебаний вышвырнул весь выводок… нет, кажется, кошачьи детеныши называются пометом, на улицу и не посмотрел бы, что на улице мороз. Алекс никому не говорил, что часто находил свернувшихся в клубочек спящих котят у себя в кресле перед огнем или на стуле в кабинете, а однажды один даже забрался к нему на кровать и уютно устроился под одеялом. Этим смельчаком оказался коричневый котенок, который держал хвост трубой.
В доме считали, будто держат обстановку под контролем. И все только потому, что он помалкивал. Всякий раз, когда Алекс находил котенка за пределами кухни, то молча брал его за шиворот, относил на кухню и бросал в коробку у печи. Он знал, что все обитатели дома принимают участие в этом маленьком заговоре, и знал его организатора. Во всем была виновата Скотти и ее безумная любовь к животным.
Александр Головин громко захлопнул книгу, откинулся на спинку стула и устало потер глаза. Сейчас ему почти все время хотелось спать. Нельзя сказать, что он не спал по ночам, но сон был беспокойным. Неприятности со сном начались в тот день, когда Скотти подвернула лодыжку. С тех пор мысли о ней не давали ему покоя. Ему снилось, что он целует ее, раздевает и ложится рядом. Снилось, как гладит и ласкает ее потрясающее тело, до тех пор, пока она не вскрикивает от восторга и облегчения и не прижимается к нему, вся дрожа. Он не знал, где спрятаться от ее женских чар. Он бы, наверное, как-нибудь мирился со снами, если бы не одна загвоздка: всякий раз, когда во сне он начинал по-настоящему любить ее, он просыпался возбужденный и злой как черт.
Он все никак не мог успокоиться: что же она собиралась сказать ему в ночь его возвращения из Йосемитской долины? Чего она не хотела? Жить в разных комнатах? Спать в разных кроватях?
И еще одно. Она сознательно дразнила его в тот день, когда подвернула лодыжку, или не понимала, что сводит его с ума? Восхитительная белая лодыжка и икра, переходящая в соблазнительное бедро. А венчал эти стройные ножки треугольник шелковистых черных волос, до которого он дотронулся лишь раз…
Господи, как же он хотел ее! Хотел и днем, и ночью, каждую минуту своей несчастной жизни. Страстно хотел, но почему-то упорно боролся с желанием и не разрешал себе даже пальцем до нее дотронуться. Алекс и сам не знал, что его останавливает. Ведь, в конце концов, она стала его законной женой, и он имел право потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей. Но всякий раз его что-то останавливало. Он будто наталкивался на какую-то невидимую стену. Может, ему мешали воспоминания о первой жене, которая тоже клялась в любви, но лежала рядом холодная, безжизненная и… неверная. Да, холодная и неверная.
Александр Головин прижал пальцы к глазам, проклиная себя за то, что снова женился. Он все еще никак не мог разобраться в своих чувствах и не понимал, почему проявил такую настойчивость. Скорее всего, из-за ребенка, которого она носила, ведь Алекс не хотел, чтобы у его ребенка не было отца. А может, он так стремился жениться на Скотти совсем по другой причине? С самого начала знал, что одной ночи любви со Скотти Макдауэлл окажется недостаточно и ему захочется больше?
Мысли о Скотти ни на минуту не покидали его. Он думал о ней, когда смотрел в окно и видел радугу, перекинувшуюся с одного берега бухты на другой; думал, когда видел бездомных собак, рыскающих по канавам в поисках еды. Он знал, что если бы дал волю своей жене, го каждое бездомное животное на земле нашло бы приют в его доме.
Черт побери, довольно колебаний, хватит нерешительности! Он возьмет ее. А почему бы и нет? Она принадлежит ему по закону, разве не так? Нервы у него были уже на пределе. Если в самом ближайшем будущем напряжение не получит выхода, придется сделать то, что он не делал с детства.
Приняв решение, Головин перестал раскачиваться на стуле и опустился на пол. Ножка стула попала на что-то маленькое и круглое. Раздался душераздирающий кошачий писк, эхом отразившийся от стен кабинета. Алекс быстро поднял стул и заметил, как к двери помчался перепуганный коричневый котенок. В это же мгновение в кабинете показалась голова Скотти.
Увидев ее виноватое лицо, Алекс с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
– О, ничего страшного, Поппи, – с неуверенной улыбкой успокоила она экономку, стоящую в коридоре. – Алекс нашел котенка.
Вечером того же дня Скотти, как обычно, разделась и аккуратно проделала ритуал, который она выполняла с того самого дня, когда «подвернула» лодыжку.
Она видела, что упорство Алекса тает и он держится из последних сил. Только слепой не заметил бы этого. Она не только видела, но и чувствовала, что он вот-вот сломается. Алекс преследовал ее взглядом, от которого у нее в жилах закипала кровь. Она ощущала его невидимое прикосновение везде, в самых интимных местах, и от этого ее собственное желание разгоралось еще сильнее.
Конечно, Алекс сам заварил эту кашу. Так что теперь пусть ни на кого не жалуется и сам ее расхлебывает. Если бы он не познакомил ее несколько месяцев с желаниями плоти и обжигающим огнем страсти, она бы до сих пор пребывала в невинном неведении.
Помывшись, Скотти брызнула несколько капель туалетной воды в таз, намочила губку и провела ею между ног. Не сдержав судорожного вздоха, быстро убрала ее, так и не поняв, какие чувства вызвало у нее прикосновение: боль или удовольствие.
Затем она подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя, осторожно дотронулась до слегка округлившегося живота и улыбнулась в восторге от того, что носит ребенка Алекса. Груди набухли и сладко ныли, но она была готова мириться с любой болью. Скотти бросила на себя последний взгляд и надела тонкую ночную сорочку с широким воротом. Потом со вздохом предвкушения выключила свет, забралась под одеяло и… принялась ждать.
Скотти ждала Алекса, но когда едва слышно скрипнула дверь, она так удивилась, что чуть не вскрикнула. Она ждала много вечеров, но все равно не была готова к его приходу.
Скотти лежала неподвижно и пристально вглядывалась в темноту. Вот дверь открылась, и на пороге показался Алекс. Скотти затрепетала; желание вспыхнуло в том самом месте, которое больше всех тосковало по прикосновению его рук.
Головин закрыл дверь и подошел к кровати.
– Не спишь? – удивленно проговорил он.
– Н… не сплю, – пробормотала Скотти, не в силах скрыть возбуждение.
Он развязал пояс на халате. В окно светила яркая луна. Серебристый лунный свет залил Алекса – всю его красивую мужественную фигуру.
– Скотти, – хрипло прошептал Александр Головин, медленно приближаясь к кровати, – ты моя жена…
Скотти молча смотрела на него, стараясь совладать со своим возбуждением.
– И у тебя есть передо мной определенные обязанности. – Он будто читал нотацию провинившемуся ребенку. Однако под роскошным халатом ничего не было, и Алекс был явно возбужден, так что вряд ли считал ее провинившимся ребенком.
Скотти под одеялом сняла с себя рубашку и бросила ее на пол. Резким движением отбросила одеяло, приглашая его занять место рядом.
Изумление, показавшееся на лице Алекса, доставило ей огромное удовольствие. Из его рта вырвался то ли хрип, то ли стон. Не прошло и секунды, как его халат тоже валялся на полу.
– Ложись, Алекс. – Это была не просьба, а спокойное требование, приказ, не выполнить который нельзя.
Охваченные долго сдерживаемым желанием, Алекс и Скотти пылко обнялись. Они целовались, гладили, ласкали друг друга. Страсть захватила их целиком. Скотти казалось, что она вот-вот задохнется…
Алекс прижал ее к себе и гладил спину, ягодицы и, наконец, коснулся влажного источника ее желания. Скотти забросила ногу на бедро Алекса, сгорая от желания дотронуться до его возбужденной плоти.
Алекс навалился всей сладостной тяжестью на Скотти и одним сильным рывком вошел в нее. Она соединила ноги на его спине, выгнувшись навстречу ему. Он приподнялся на локтях и смотрел на нее темными от страсти, дикими глазами, потом опустился и медленно провел языком по ее губам… Однако тут же прильнул к ним неистово, бурно. Скотти чуть не взорвалась от блаженства. Ее никогда и никто так не целовал.
Алекс стал ласкать ее грудь: осторожно брал в рот один сосок, потом второй. С каждой секундой пламя желания в ней разгоралось все жарче. Она отвечала на его ритмичные движения движениями своего податливого тела. Неожиданно он замер, его лицо исказилось судорогой экстаза.
Через секунду Алекс рухнул рядом, но не выпустил ее из своих объятий.
– Прости, – хрипло пробормотал он.
Скотти прижалась к мужу, устроилась поудобнее и пробежала пальцами по волосам на его груди. Она не могла поверить своему счастью.
– За что простить?
– За то, что я чуть не сошел с ума от желания, – тяжело вздохнул он, – и удовлетворил его, совсем забыв о тебе.
Она непонимающе нахмурилась, но не прекратила ласкать его грудь.
– Обо мне, Алекс? Но мне так хорошо.
Из горла Головина вырвался сдавленный хрип:
– Если тебе только хорошо, значит, я плохо сделал свое дело.
Скотти сжала ноги, и недавняя сладкая боль вернулась.
– Это еще не все? – удивилась она. – Можно еще что-то сделать?
Головин приподнялся на локте, повернулся к ней и улыбнулся дразнящей улыбкой.
– Можно, причем очень многое, моя маленькая женушка, – подтвердил он.
Скотти сунула руку под одеяло и смело дотронулась до него. Она почувствовала немедленный ответ и от изумления даже слегка приоткрыла рот. Алекс накрыл ее руку своей.
– Давай я тебе покажу.
Она восхищенно провела по его телу пальцами и отчетливо вспомнила, как много месяцев назад он стоял голый перед огнем после ванны. Ей безудержно захотелось вновь увидеть его.
– Алекс, я хочу посмотреть на тебя.
Александр Головин хмыкнул.
– Всему свое время, дорогая. А сейчас, – добавил он, переворачивая ее на спину, – я попытаюсь доставить тебе удовольствие.
Скотти безропотно позволила ему уложить себя поудобнее.
– Но, Алекс, ты уже доставил мне удовольствие… Его пальцы скользнули в ее влажное сладко ноющее лоно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47