водонагреватель накопительный 30 литров 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Скотти часто думала о жене Алекса, она являлась перед ее мысленным взором хрупкой красавицей в умопомрачительных шелковых и атласных платьях. Вот она бежит со всей мочи к двери встречать супруга и попадает в его медвежьи объятия. Скотти совсем пала духом.
Она тайком бросила на своего спутника испуганный взгляд. Интересно, он задумывается, какой смешной и глупой она покажется его родным и слугам? Ну, будь что будет! Все равно уже поздно. Ее платья лежали в старом, облезлом сундуке вместе с остальными скудными пожитками. Придется мириться с тем, что есть.
Коляска медленно поднималась на холм. Скотти вспомнила свои слова о том, что в этом районе Сан-Франциско живут бесстыдные представители богемы. Удивительно, как он не лопнул со смеху, когда она с серьезным видом выдала эту глупость. Ведь те самые люди, о которых говорила Скотти, скорее всего, были его соседями и друзьями.
– Этот холм называется Рашен-хилл, потому что здесь живут русские? – спросила Скотти, прерывая гнетущее молчание.
Алекс слегка приподнял черные брови и ответил с легкой улыбкой:
– Далеко не все представители бесстыдной богемы русские по национальности, Скотти.
Ее лицо вновь запылало. Значит, он не забыл тот разговор.
– Я не говорю, будто все знаю, – пробормотала она. – Но почему все-таки этот холм так называется?
– Наверное, потому, что кто-то когда-то нашел здесь кости русских моряков.
– Совсем не романтично, по-моему. Александр Головин негромко рассмеялся и кивнул.
– Ты права, совсем не романтично.
– Вот если бы кто-то из местных жителей нашел на холме клад, а рядом кости моряков, которые погибли, защищая его от каких-нибудь пиратов или бандитов, было бы романтично.
Алекс с легкой улыбкой посмотрел на спутницу, и ей сразу стало ясно, что она опять сказала какую-то чушь. Наконец коляска свернула с широкой улицы в боковой переулок. Скотти увидела название на табличке – Зеленая улица. Через несколько минут они остановились перед двухэтажным домом очень странной многоугольной формы. Ей никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного. Деревянные ступени вели на крыльцо, под окнами росли кусты. Внутри у Скотти все задрожало от страха, и она с трудом поборола желание выскочить из коляски и убежать в долину, где был ее дом. Она хотела жить только в Йосемитской долине, но сейчас уже слишком поздно: она заключила с Александром Головиным соглашение и должна выполнять его.
Алекс спрыгнул с коляски и протянул руку. Скотти крепко схватила ее, словно это была спасительная веревка в бушующем море, и тоже спустилась на землю.
– Не бойся, Скотти.
Она с вызовом посмотрела на него:
– А кто сказал, что я боюсь?
Алекс приподнял черные, как у дьявола, брови – привычка, которую она уже успела хорошо изучить, – и посмотрел на ее руку, лежащую в его широкой ладони.
– Нервы у тебя крепкие, – одобрительно кивнул он. – Рука совсем не дрожит.
Скотти освободила руку и потупилась, прежде чем вновь взглянуть на него.
– По правде говоря, – тяжело вздохнув, призналась она, – я чертовски боюсь.
Он улыбнулся вполне нормальной, человеческой улыбкой, такой редкой и такой обаятельной, что сердце девушки бешено заколотилось от волнения и любви.
– Ты еще не видела миссис Попову. С ней ты будешь чувствовать себя, как дома.
– А твоя жена? Как она отнесется к моему приезду? – Скотти должна была задать этот вопрос: он не давал ей покоя с той самой минуты, когда Алекс сообщил о своем предложении.
Неожиданно улыбка исчезла, и Александр Головин нахмурился. Скотти уже знала и эту его привычку.
– У меня нет жены.
Теперь настал черед Скотти удивленно хмуриться. Если у него есть ребенок, то должна была быть и жена. Неужели бедная женщина умерла? Угрюмое выражение лица Алекса говорило о том, что ее вопрос навеял неприятные воспоминания. Скорее всего, ее нет в живых, а она глупо и бестактно напомнила ему о тяжелой утрате. Когда же она перестанет болтать что попало и начнет хотя бы изредка задумываться, прежде чем что-то сказать? Ее непроходимая тупость может все испортить. Как Скотти ни ругала себя за бестактность, она все же почувствовала облегчение, когда узнала, что у Алекса нет жены. – Ну? Пошли, – позвал он. Ноги будто налились свинцом. Скотти не могла… или не хотела… подниматься на крыльцо и входить в этот незнакомый дом. Неожиданно он показался ей страшным и громадным зверем. Внушительные окна походили на стаю стервятников, в любую секунду готовых наброситься на нее и растерзать в клочья.
Входная дверь неожиданно открылась, и на крыльцо вышел высокий худощавый мужчина с красивыми седыми волосами, длинным носом и серыми глазами. Он холодно посмотрел на гостью, и она, казалось, услышала его недовольный вздох.
– Уинтерс, – сказал Алекс, – спуститесь и помогите мне занести в дом сундук мисс Макдауэлл.
Густые брови лакея взлетели вверх, и он сделал пренебрежительную гримасу, словно хотел дать понять, что прикасаться к вещам Скотти ниже его достоинства.
– С огромным удовольствием, сэр, – сухо ответил Уинтерс, хотя было ясно, что это не доставит ему даже маленького удовольствия.
Скотти Макдауэлл смущенно стояла на крыльце и чувствовала себя нищенкой, ожидающей, когда ей подадут милостыню. Неожиданно из дома выбежала низенькая полная женщина с широкой улыбкой на круглом розовом лице. Вся излучая тепло, она схватила Скотти за руки и воскликнула с сильным русским акцентом:
– Ах, какая хорошенькая! Пойдем поскорее в дом, meelenkee, а то на улице так сыро. Не замерзла? Первым делом немного отдохнем у огня. Cospady! Этот несносный Саша даже не предупредил меня, что ты такая красавица!
Скотти не обращала внимания на акцент, она видела только доброту и участие. Она растерялась и находилась в полном смятении. Все для нее здесь было новым, и она ощущала себя чужой. Однако ее встретили дружеской улыбкой. Мать Скотти умерла много лет назад, но только сейчас девушка поняла, как сильно скучала по ней, как сильно ей не хватало материнской ласки. Правда, до осени, когда умер отец, она не чувствовала себя одинокой. Неожиданно Скотти ощутила себя маленькой и слабой, и от этого настроение еще больше упало.
Гостью ввели в темную бесцветную прихожую, а оттуда – в огромную гостиную с камином, в котором ревел огонь.
– А сейчас, моя дорогая, присядь вот здесь… О, я миссис Попова, экономка Саши. Пойду, принесу чай. Ты ведь хочешь чаю?
– Да, хочу, – на одном дыхании выпалила девушка. – С удовольствием выпила бы немного чаю.
Пока экономка заваривала чай и разливала его в чашки на столике перед огнем, Скотти с любопытством огляделась по сторонам. Ее взгляд сразу остановился на портрете, висящем над камином. На нее смотрели Алекс и очень красивая маленькая девочка со светло-золотистыми волосами в голубом платьице с кружевным воротником и манжетами. Скотти почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло. Это и есть дочь Алекса, которую ей предстоит учить. На портрете Александр Головин смотрел на девочку и улыбался какой-то необыкновенной улыбкой, полной любви и нежности… Если бы он хоть раз так же улыбнулся ей.
Быстро заморгав, Скотти отвела взгляд от картины и оглядела комнату. Мебель была старой, но добротной и крепкой. Она сидела на диване с резной деревянной спинкой. Дорогая обивка в цветочек выглядела почти как новая. Рядом с диваном, по обеим сторонам от камина, стояли обтянутые такой же тканью кресла с овальными спинками и резными подлокотниками с орнаментом в виде завитков. Ближе к огню Скотти увидела огромное кожаное кресло с кожаной скамеечкой для ног. От времени кожа на кресле выцвела, как у кресла, в котором любил сидеть Йэн Макдауэлл. Она сразу догадалась, что это кресло хозяина дома. Вот почему Алекс любил сидеть перед огнем в кресле Йэна.
На деревянном полу лежал ковер сочного темно-красного цвета с гроздьями фиолетового винограда. Ковру тоже было много лет, о чем говорили протертая дорожка, ведущая от двери, и места вокруг мебели.
Скотти взяла чашку чая и посмотрела на окна, закрытые толстыми бархатными шторами. Они показались ей похожими на щиты, преграждающие доступ солнечному свету. В комнате было тепло, но Скотти поежилась, будто попала в холодную темницу, ей хотелось раздвинуть шторы и впустить в гостиную свет и воздух.
Наверное, она скоро привыкнет к полумраку, теперь придется забыть о радующих сердце прогулках по долине на свежем чистом воздухе. По крайней мере, на некоторое время. Девушка прижала ладонь к груди в надежде успокоить гулко стучащее сердце.
В коридоре послышались шум и чьи-то негромкие голоса. Скотти узнала голос Алекса. Он тихо с кем-то разговаривал, наверное, со своей дочерью. От волнения у Скотти закружилась голова. Девочка что-то недовольно и плаксиво ответила.
Дверь открылась, и в комнату спиной вперед медленно вошел Александр Головин. Он вкатил кресло, на котором сидела крошечная девочка, и развернул его. Сердце Скотти чуть не вырвалось из груди, когда она увидела маленькую дочь Алекса. Длинные золотистые локоны лежали на хрупких узких плечиках. Художнику удалось изобразить главное – ангельское личико девочки. Правда, ощущение, что перед ней сидит ангел, продолжалось совсем недолго, до тех пор, пока Скотти не увидела глаза девочки, пылающие яростным огнем. Она являла собой воплощение раздражительности и плохого настроения.
Алекс подкатил дочь к дивану, и Скотти весело сказала:
– Ну, кто этот маленький комочек нервов?
– Это Катя, но мне больше нравится называть ее Катюшкой. Катя, – Головин низко наклонился к уху девочки, – это Скотти Макдауэлл. Помнишь, я тебе рассказывал о ней? Мисс Макдауэлл некоторое время поживет у нас. Она будет твоей компаньонкой и учительницей. Мы уже говорили с тобой об этом, помнишь, дорогая?
Катя Головина сердито посмотрела на Скотти, ее лицо исказила ненависть.
– Я не хочу учительницу! – выкрикнула она. – И никакую компаньонку не хочу!
– Катюшка, расскажи лучше Скотти, что бывает, когда ты кладешь под подушку свой зуб? – терпеливо спросил Алекс у дочери.
Катя решительно скрестила тоненькие, будто кукольные, ручки на груди и угрюмо посмотрела в сторону.
– Не буду. Она мне не нравится. Она одета, как мужчина, и мне не нравится, как она смотрит на меня.
Брови Скотти удивленно поползли вверх, но она вовремя спохватилась. Ее всегда притягивали обездоленные и несчастные люди, но Скотти быстро догадалась, что в случае с дочерью Алекса все значительно сложнее.
– Но, Катя, – твердо проговорил Алекс, – ты даже не знаешь ее. Я хочу, чтобы ты…
– Не буду! Не буду! Не буду! – пронзительно закричала девочка. Она схватила со стоящего рядом столика вазу и бросила в сторону дивана. Катя нахмурилась еще сильнее, когда увидела, что ваза осталась целой.
Скотти Макдауэлл сумела скрыть свои чувства. Она сразу догадалась, что девочка страшно избалована и своенравна. Разумеется, в этом не только ее вина. Ведь она инвалид, не может ходить, и все в доме наверняка беспрекословно выполняют капризы бедняжки. И если она к тому же лишилась матери… Скотти видела, что Алекс без ума от дочери. Ольга Попова, выражение лица которой, постепенно изменилось от досады к усталости, вне всяких сомнений, не могла приструнить девчушку. Может, не хотела, а может – Скотти покосилась на посуровевшее лицо хозяина дома – не смела.
– О, мой бедный ягненочек! – ласково пропела миссис Попова. – Давайте я отвезу ее наверх. Бедняжка устала, сегодня выдался такой утомительный день.
На этот раз Скотти не удержалась, и ее брови удивленно взлетели вверх. Да, похоже, все в доме дрожали над Катей Головиной и беспрекословно выполняли малейшие ее капризы.
После того как экономка увезла девочку, Алекс мрачно посмотрел на Скотти и заметил:
– Я начинаю сомневаться в том, что твой приезд в Сан-Франциско такая уж хорошая идея. Я не представлял, что Катя будет так настроена против тебя. Она почему-то не хочет, чтобы ты осталась в доме.
Скотти захлестнула паника. Во что бы то ни стало ей необходимо остаться в доме и стать учительницей и компаньонкой маленькой Кати. Это место ей необходимо, как воздух, если, конечно, она хочет вернуться домой, в долину, в свой настоящий дом. Она видела, что кроется за поступками вспыльчивой девочки, но понимала, что, кроме нее, этого никто не замечает. Чтобы не выдать охвативший ее страх, Скотти заговорила с притворной уверенностью, старательно подбирая слова:
– О, я справлюсь, Алекс. Не беспокойся, все будет в порядке. Кате нужно хотя бы немного времени, чтобы привыкнуть ко мне. Ей еще не доводилось встречаться с незнакомыми людьми. Для нее, бедной крошки, все это так ново. Пожалуйста, давай дадим ей немного времени. Договорились? Я не буду торопиться. Пусть она сначала немного ко мне привыкнет, а там посмотрим.
Алекс задумчиво потер подбородок.
– Миссис Попова сказала, что в последнее время Катя совсем от рук отбилась. Со мной она всегда вела себя нормально. Поэтому я заметил эти припадки раздражительности совсем недавно.
Сердце Скотти заныло от жалости к маленькой Кате. Бедняжке ведь только шесть лет, и она не виновата в том, что не может ходить. Катя, как и все остальные, всецело зависела от окружающей ее среды. И Скотти предстояло как-то изменить эту среду. Она надеялась справиться с непростой задачей.
На следующее утро Скотти достала из старого сундука желтое ситцевое платье с кружевными вставками и рукавами, широкими вверху и сужающимися книзу, и печально посмотрела на свой наряд. Платье почему-то было влажным, от него пахло плесенью, а кружевные вставки немного обтрепались. Девушка вздохнула и покачала головой. Что толку переживать! Скотти испуганно подумала, что если уж желтое платье находится в таком ужасном состоянии, то, что говорить о втором, которое не один год пролежало на самом дне сундука. От него, наверное, остались одни лохмотья.
Девушка надела свое старое нижнее белье и, несколько раз энергично встряхнув платье, натянула его. Почувствовав неприятный запах плесени, Скотти поморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47


А-П

П-Я