Словно фыркнула лошадь. Цок-цок — ударили подковы, будто лошадь переступила на месте. Скрипнули, проворачиваясь, деревянные колеса.
"Куда я вышел? — недоуменно оглядывался Степан. — Какая-то конюшня? Колхоз? Кажется, при Пулковской обсерватории есть подсобное хозяйство. Но как меня занесло в обсерваторию?" — Вот он, стоит впереди! — раздался высокий мужской голос.
"Еще иностранец появился", — подумал Степан, потому что мужчина говорил по-английски.
— Эй, ты! Положи оружие на землю! — скомандовал иностранец. — А потом медленно подходи!
— У меня нет оружия! — сердито ответил Степан и пошел на голос.
— Я сказал "медленно"! — закричал мужчина, и его голос сорвался на визг. — Стой! Один шаг, и ты покойник!
— О'кей, сэр, — миролюбиво произнес Гончар, принимая нелепую игру, и даже на всякий случай поднял руки.
— Подходи медленно!
От костра тянуло запахом подгоревшего хлеба.
В неверных отблесках огня сверкнули глаза и оскаленные зубы черной лошади. За ней стояла другая лошадь, светлая, положив свою голову на круп черной. Дальше виднелись очертания высокого фургона.
"Что за цирк шапито?" — подумал Степан. Он остановился у огня, оглядываясь. Людей не было видно. Но из темноты прозвучал властный голос иностранца:
— Эй, ты! Что тебе надо?
Гончар разозлился и, забыв о присутствии женщины, от всей души послал незнакомца туда, куда обычно направлял слишком несговорчивых грузчиков.
В ответ раздался громкий металлический щелчок. Степан понял, что с ним не шутят. Он успел инстинктивно пригнуться, и тут же из темноты вырвалась оранжевая вспышка. Жесткий порыв ветра взъерошил волосы на голове Степана. Неведомая сила заставила его вмиг повернуться и сломя голову кинуться прочь от этого костра. За спиной ударил еще один выстрел. Степан бежал, не чувствуя ног под собой, и ветки хлестали по его щекам.
Но снег под ногами становился все глубже, и в конце концов Гончар провалился в него по пояс. Он замер, прислушиваясь.
Никто не гнался за ним.
В вышине просвистел ветер, и голые ветки деревьев выбили барабанную дробь.
Степан с трудом развернулся в снегу и побрел обратно по глубокой тропе, которую сам же и пробил в сугробах.
Тучи над головой раздвинулись, и лесную поляну залил холодный лунный свет. Степан хорошо видел свои следы и смог выбраться по ним на твердую дорогу. Отряхнувшись от снега, он огляделся.
Черные ели окружали его со всех сторон. Гончар зашагал по накатанной узкой дороге. Она вела вверх, и подъем становился все круче.
"Куда я попал?" — думал Степан, непрерывно оглядываясь. Все вокруг было совершенно незнакомым, и даже воздух казался чужим. Но больше всего удивляла его темнота. В небе отчетливо виднелись мириады звезд, и горизонт над черными макушками леса был таким же густо-синим и прозрачным, как небо над головой. Куда же подевалось городское зарево?
Легкий морозец пощипывал уши, и Гончар поднял капюшон кожаной куртки.
Дорога круто сворачивала вверх по склону, и Степан остановился на повороте. Отсюда ему было видно необъятное черное пространство — и ни одного огонька до самого горизонта. Внизу простирался бесконечный лес.
Он протер глаза, пытаясь избавиться от наваждения. Но картина не изменилась. Черный лес под ногами, и черное небо над головой. Вот где-то внизу высветились отблески костра — наверно, там греются те, кто стрелял в Степана.
— По крайней мере, ясно, куда идти, — сказал себе Гончар, и странно было слышать собственный голос в этой морозной тишине. — Внизу я уже был. Там ничего хорошего. Значит, надо идти вверх.
Он посмотрел на звезды и увидел ковш Большой Медведицы.
— Замечательно! Я могу определить направление на север, — громко сказал Степан. — Ну и что с того? Какая теперь разница, где север, а где юг? Вот дорога, по ней и пойдем. Все равно делать больше нечего.
Степан Гончар не привык забивать голову бессмысленными вопросами. Каким образом он оказался здесь, в этом лесу? Куда ведет дорога? Кто был придурок, что стрелял в него? Нет никакого смысла гадать.
Не останавливаясь, он проверил карманы. Носовой платок. Складной нож. И все, больше ничего не осталось. Куда-то пропали и мобильный телефон, и пейджер, и записная книжка… Пропали и деньги, вместе с кошельком.
— В следующий раз, выходя из тачки, возьму с собой спички и запас продуктов, — громко пообещал Степан.
А будет ли он, следующий раз? Отбросив очередной бессмысленный вопрос, Степан Гончар шагал по дороге, гулко топая по мерзлой земле.

2. В НЕБРАСКЕ ТОЖЕ ЛЮДИ ЖИВУТ

Дорога петляла, ведя все выше по склону, а потом вдруг после очередного поворота пошла под уклон. Теперь идти было легче. К тому же скоро Степан увидел впереди пламя далекого костра.
На этот раз он был осторожнее. Когда до костра оставалось метров сто, Степан остановился. Неизвестно, что за люди греются там, у придорожного огня. Может быть, благоразумнее будет прокрасться мимо них и шагать себе дальше?
Нет, кто бы там ни сидел, это все-таки люди.
Костер вдруг стал ярче и выше — наверно, подбросили дров. В его свете блеснуло окно. Поначалу Гончару показалось, что это окно автобуса или прицепа-трейлера. Темнота снова сгустилась, но он успел осознать, что у дороги стоит не автомобиль, а какая-то высокая повозка. Карета? Нет, скорее фургон или дилижанс. Степан даже успел разглядеть, что на крыше повозки приторочены тюки и ящики.
В светлом пятне мелькнули тени, раздался звон упавшей металлической посуды, а потом послышалась ругань. Гончар не смог разобрать ни слова, но догадался, что это именно ругань, и более того — американская ругань.
"Везет мне сегодня на штатников", — подумал Степан. Он зашагал дальше, сунув руки в карманы и беспечно насвистывая, чтобы убедить всех в своей полной безвредности. Почему-то озябшие губы упрямо выбирали одну и ту же мелодию: "Взвейтесь кострами, синие ночи… " — Эй, кто это там? — настороженно окликнули его из темноты.
Гончар остановился.
— Могу я подойти к вашему огню?
— Ну, попробуй.
Он сделал только несколько шагов, вынул руки из карманов и встал так, чтобы его освещал костер.
Над огнем на треноге висел полукруглый котел. Рядом на камнях стоял кофейник. Дальше в темноте блестели белыми спицами высокие колеса, и огонь отражался двумя желтыми зигзагами в двух окошках на дверцах фургона. Людей не было видно.
— Покажи твои руки и повернись.
Разведя руки в стороны и медленно поворачиваясь, Степан сказал, отчетливо выговаривая каждое слово, как будто обращался по телефону к далекому индийскому или арабскому контрагенту:
— Я не могу найти свою дорогу. Пожалуйста, покажите дорогу в город.
— Ты шутишь, друг? Дорога у тебя под ногами.
— Мне нужна дорога в город, — повторил Степан.
— Здесь нет других дорог. Мы тоже хотим попасть в Эшфорд.
— Какой Эшфорд?
— Во всей Небраске только один Эшфорд.
Степан присел и вытянул руки над костром. Пламя обжигало кожу, дым ел глаза, черные сучья потрескивали под голубыми и желтыми языками огня. Все это было реальным, настоящим, подлинным. Это не снилось ему.
Значит, не снится и голос. Эшфорд. Небраска. Здесь нет других дорог.
Еще и еще раз Гончар пытался прокрутить в голове все последние события. Он вышел из машины. Оступился. Долбанулся головой. Очнулся на склоне… Очнулся? Значит, он на какое-то время потерял самоконтроль. Кстати, потерял и кое-что еще — часы и бабки, не говоря о документах. Стоп. Хватит о потерях.
Итак, пока он был без сознания, его перебросили с Пулковского шоссе в Америку. Штат Небраска.
Кто перебросил? Зачем? Стоп, стоп, стоп! Снова бессмысленные вопросы. Бессмысленные, потому что некому их задать. В жизни, впрочем, случаются события и покруче. Подумаешь, человек пропал. Эшелоны пропадают, и то никто не удивляется. А тут — всего лишь человек…
При современном состоянии авиации это заняло бы часов десять. Какой тут часовой пояс? "Все срастается, — подумал Степан, радуясь хотя бы такому объяснению, более или менее рациональному. — Неважно, кто это сделал и с какой целью. Но если меня вырубили, тайно доставили на борт и выбросили в Америке, то сейчас тут как раз и должна быть глубокая ночь. Ладно, в Небраске тоже люди живут. Вот уж не думал, что в Штатах остались такие глухие места. Экологический беспредел. Никаких признаков рекламы и уличного освещения, никаких промышленных запахов. Да еще и любители экстремального туризма за каждым кустом".
Из-за фургона показался темный силуэт. Высокий мужчина в широкополой шляпе приблизился к кругу света возле костра, и Степан увидел у него в руках ружье.
— Проклятый туман, — сказал мужчина. — Из-за него мы застряли на перевале. Будем ждать рассвета. Можешь остаться с нами, если тебе надо в Эшфорд.
Степан кивнул. Он оставался неподвижным, пытаясь разобраться в ситуации. А ситуация менялась. Глаза привыкали к освещению, и Степан разглядел новые лица у костра.
Благообразный джентльмен с бакенбардами устроился на раскладном стуле. Он поминутно поправлял складки своего длинного плаща, с откровенным интересом разглядывая Гончара. У его ног примостилась, кутаясь в рыжую лохматую шубу, девочка лет двенадцати, в меховой шапке с опущенными клапанами.
Вышел из темноты и еще один вооруженный мужчина, в короткой двубортной куртке, отороченной белым мехом. Он присел на корточки, опираясь на ружье, и вытянул над огнем длинный шомпол с насаженным куском хлеба.
— Откуда идешь, друг?
Степан молча показал большим пальцем за спину.
— Снизу? И давно шагаешь?
Степан неопределенно пожал плечами.
— Ты отчаянный парень, — сказал любитель жареного хлеба. — Пешком, в одиночку пройти перевал Вэйна? На такое не каждый решится даже днем. Хочешь хлеба?
Он переломил обугленную горбушку и протянул половинку Степану.
— Спасибо.
— Хочешь кофе? Дуглас, ты все равно стоишь, подай-ка еще одну кружку.
— Любишь ты командовать, Гарри, — покачал головой высокий, который стоял, опираясь на свое длинное ружье.
Не сходя с места, он потянулся к заднему ящику фургона, откинул его боковую стенку, выудил из ящика кружку и кинул ее к костру. Разговорчивый Гарри ловко поймал ее одной рукой, а во второй руке у него уже был закопченный кофейник.
— Тебе повезло, друг. Я только что расплескал почти весь наш кипяток, но в кофейнике осталось как раз на одну кружку. И это твоя кружка. Человек, прошедший перевал Вэйна ночью, заслужил того, чтобы отдать ему остатки кофе. Зимней ночью добрый глоток кофе стоит столько же, сколько целая пинта воды в жару, верно, друг?
Гончар вспомнил, где он слышал такое произношение. Похожим образом переговариваются в нью-йоркском порту — гнусавыми скороговорками, с особенными словечками из тамошнего жаргона. Он мог бы и сам ответить в такой же манере, если бы стоял сейчас на терминале и следил за погрузкой. Но здесь, на ночной дороге, такое пижонство было неуместным. Здесь надо говорить так, чтобы тебя поняли сразу. И незачем притворяться местным.
Кроме необычной речи, эти американцы удивили Степана еще одной особенностью — они не улыбались. Дуглас и Гарри глядели на него довольно дружелюбно, но их обветренные лица оставались суровыми и непроницаемыми. Джентльмен с бакенбардами бесцеремонно рассматривал покрой куртки Степана, словно видел впервые такую диковинку. А девчонка угрюмо уставилась в огонь немигающим взглядом. Никто из них не завел со своим случайным попутчиком вежливой беседы о погоде и спортивных новостях. И только Гарри, наверно, ждал, что Степан оценит его гостеприимство.
— Хорошая штука — горячий кофе, верно, друг? — спросил он, видимо надеясь услышать от Степана хоть какую-то ответную реплику.
В общении с иностранцами всегда трудно произнести первые слова, потому что приходится перешагивать какой-то внутренний барьер. Боишься, что тебя не поймут. Бесследно выветриваются из памяти все глаголы. Кажется, что, кроме мычания и жестов, у тебя ничего не осталось. Но Степан Гончар знал одно простое средство от этой напасти. Он никогда не заговаривал первым, а старался как можно дольше послушать собеседника. После двух-трех фраз он уже переставал мысленно переводить на русский каждое слово, а просто понимал смысл сказанного. С пониманием возвращались к нему и уверенность, и позабытые слова.
Так поступил он и на этот раз. Отхлебнув осторожно горячей жижи, в которой плавали крошки, Степан заметил:
— Не все на этой дороге так добры. На той стороне я тоже видел костер, но вместо кофе и хлеба меня угостили двумя пулями.
Гарри повернулся к Дугласу:
— Я же говорил, что был выстрел!
— Ты не мог слышать выстрел с той стороны перевала, — спокойно ответил Дуглас и взглянул на Степана. — Скажи нам, друг, кто были те люди, которые стреляли в тебя?
— Не знаю. Они забыли представиться. Могу точно сказать, что у одного из них женский голос.
Американцы переглянулись.
— Вот такой? — спросил Гарри и просипел фальцетом: — Отвали, придурок!
Степан кивнул, и Гарри снова оглянулся на Дугласа. Тот присел к огню, положив ружье рядом на землю, и подержал руки над пламенем, сгибая и разгибая длинные узловатые пальцы.
— Я думаю, доктор Фарбер, что туман уже рассеялся и мы можем ехать. — Он поднял лицо к благообразному джентльмену, который сидел напротив на складном стуле. — Луна высокая, дорогу видно хорошо. Нет смысла ждать здесь.
— Особенно когда банда Сиплого ошивается поблизости, — добавил Гарри.
— Вам виднее, джентльмены, — ответил доктор Фарбер. — В любом случае лучше двигаться, чем стоять.
— Двигаемся, Дуг! — скомандовал Гарри. — Займись лошадьми, а я наведу порядок.
Уже в следующую секунду кофейник и котелок были опрокинуты над костром, и пламя исчезло под белым паром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45