Все, что мы имеем, это неясные изображения – чего? Привидений? Сверхъестественных существ? На первый взгляд, они похожи на Кэйт и Питера. Кэйт видели на школьном поле – я издали сам был свидетелем, затем ее видели в школе, обоих заметили на автостоянке супермаркета, затем в Ковент-Гардене и теперь – Кэйт в Линкольн-Инн-Филдс. Таким образом, они передвигаются. При каждом появлении они бывают в разных одеждах, значит, у них хороший гардероб. Это как-то не ассоциируется с обычными привидениями…Инспектор поочередно посмотрел на каждого сидящего за столом.– Я не верю в привидения, леди и джентльмены. Я не верю в сверхъестественные силы. Но я верю – есть логическое объяснение тому, что произошло с Питером и Кэйт. Я считаю, это как-то связано с исследованиями, проходящими в лаборатории, из которой они исчезли. Кто-то должен что-нибудь знать. И я надеюсь, этот кто-то расскажет нам о том, что ему известно.Наступило тягостное молчание. Доктор Дайер откашлялся, и инспектор посмотрел прямо ему в лицо. Ошеломленные родители Питера следили за взглядом Уилера, и у них менялось выражение лиц. Неужели доктор Дайер что-то скрывает?– Прекрасно, – подытожил инспектор. – Похоже, сегодня тайна не раскроется. Спасибо всем за то, что пришли. Разумеется, я сообщу вам, как только появятся какие-то новости. Сара, сержант Чадвик подвезет вас на станцию.Спустя пять минут инспектор Уилер стоял у окна и смотрел сквозь жалюзи на автостоянку. С большим удовлетворением он увидел, как мистер Скокк так толкнул доктора Дайера, что тот спиной упал на капот своего «лендровера». ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯГидеон против Синекожего. Непредсказуемый финал скачек Наступило еще одно утро 1763 года. Начинался день состязания в скачках Гидеона и Дегтярника. Июльское солнце светило на Сент-Джеймс-Парк, кряканье уток и мычание коров доносилось до пятиэтажного дома лорда Льюксона на Берд-Кейдж-Уолк. Перед домом уже собралась толпа.Грумы вели под уздцы двух могучих жеребцов, полных энергии и готовых к скачкам. Кони ржали и всхрапывали – им не терпелось пуститься в путь. У дома стояли два экипажа: черно-золотая карета, запряженная шестеркой лошадей, с гербом лорда Льюксона, и двухместная коляска с высокими колесами, принадлежащая сэру Ричарду. Несколько лакеев, разносящих на больших серебряных подносах прохладительные напитки, сновали между двумя группами людей. Первая состояла из сэра Ричарда, Сидни, преподобного Ледбьюри, Питера, Кэйт, Ханны и Джека. На некотором расстоянии от них стояла дюжина состоятельных молодых людей, так пышно разодетых, будто они не переоделись после прошедшей ночи. Они то и дело требовали подать им вина. У некоторых были чрезвычайно высокие парики с маленькими шляпками на верхушке. Питер не мог удержаться, чтобы не похихикать над их глупым видом.– Посмотри на этих щеголей и франтов, Сидни, – во всеуслышание, громогласно заявил преподобный. – Если это то, что привозят с собой из путешествий по Франции и Италии, то я настоятельно рекомендую тебе оставаться дома.Молодой человек с накрашенными губами и мушкой на щеке повернулся к преподобному и зашипел, как змея.Сэр Ричард тактично отвел свою группу от этих молодых людей, чтобы посмотреть на лошадей.– Славная парочка животных, – провозгласил преподобный, считавший, что если он чего-то и не знает о лошадях, то признаваться в этом не стоит.– Да, – согласился сэр Ричард. – Они мало чем отличаются друг от друга. Скачки будут выиграны наездником.– Только подумай, – обратилась Кэйт к Питеру, – уже сегодня вечером у нас будет антигравитационный аппарат!Питер не знал, что ей ответить. Он понимал, что Гидеон хороший наездник, но его противник непредсказуемый Дегтярник.Внезапно отворились двери дома, и в неярком солнечном свете появился лорд Льюксон, с головы до ног одетый в бледно-кремовый шелк. Ханна даже охнула.– Право слово, разве он не самый красивый мужчина из всех, кого вы видели… Я слыхивала про его элегантность и красоту, но в жизни он еще лучше, чем можно было себе вообразить…– Ой, Ханна! – взволнованно воскликнула Кэйт. – Только позавчера лорд Льюксон похитил Гидеона! Какое значение имеет его внешний вид?– Прошу прощения, мистрис Кэйт, – сказала Ханна. – Конечно, Гидеон тоже очень красивый…Лорд Льюксон дождался, когда его шумные друзья успокоятся, и заговорил сильным, звучным голосом, разносившимся по всему парку.– Добрый день, леди и джентльмены! Я очень рад, что два соперника собрали столь значительное общество в это прекрасное утро. Наездники должны скакать без остановки с этого места до моего фамильного склепа в Темпест-Хаузе в Суррее. Первый достигнувший склепа получит пятнадцать гиней, а также некую находящуюся там безделушку, которой оба джентльмена так желают обладать…Раздались аплодисменты. Лорд Льюксон широко улыбнулся. В соседних домах открывались ставни и из окон высовывались люди, желающие посмотреть этот спектакль.– Я уже сделал ставку на одного из отважных конкурентов – но я не скажу, кому отдаю предпочтение! Я привез из моей конюшни в Суррее этих великолепных арабских скакунов, которые и вам очень понравились. Итак, леди и джентльмены, мне остается только представить соперников, а им – выбрать себе лошадь! Пожалуйста, лицезрейте мастера Сеймура и мастера Синекожего!Гидеон и Дегтярник друг за другом вышли из холла и встали рядом с лордом Льюксоном, который положил руки им на плечи. Раздались приветственные крики и аплодисменты.– Что за чудовище! – услышал Питер тихий возглас сэра Ричарда.Интересно, подумал Питер, это он о лорде Льюксоне или о Дегтярнике?Тут лорд Льюксон вынул из кармана золотую гинею.– Орел или решка, джентльмены?– Орел, – сказал Дегтярник.– Очень хорошо, решка, – ответил Гидеон.Лорд Льюксон подбросил монету высоко в воздух. Она несколько раз перевернулась, блеснув на солнце, и упала в протянутую ладонь лорда Льюксона, который прикрыл ее другой ладонью и затем поднял руку, показывая собравшимся.– Орел! – объявил он. – Какую лошадь вы выбираете, мастер Синекожий? Черную или белую?– Черную, милорд, – ответил Дегтярник и, глядя на своего противника, добавил: – Черную, Гидеон, как мое сердце…Все засмеялись, но те друзья лорда Льюксона, которые поставили на Гидеона, зашикали на присутствующих.– Вы сделали неправильный выбор, мастер Синекожий, – отвечал Гидеон, – поскольку белая лошадь – более сильная, хотя мне в этих обстоятельствах грех жаловаться…Два лакея вынесли длинную коробку с часами и осторожно поставили ее на верхнюю ступеньку лестницы.– Сейчас половина шестого, – провозгласил лорд Льюксон, – Неподражаемый мистер Де Курси согласился засвидетельствовать это и начать скачки, когда стрелки покажут шесть ровно.Франт, который шипел на преподобного, выступил вперед и низко поклонился толпе, помахивая носовым платком.– Джентльмены, пусть выиграет лучший! Лорд Льюксон взобрался в карету, и под свист кнута его экипаж загрохотал по направлению к Темзе и дальше – к Темпест-Хаузу. Уезжая, лорд Льюксон помахал всем из окна кареты кружевным платком. На запятках стоял, засунув руку в карман, мальчик в ливрее. Он глянул на Питера и Кэйт и быстро отвернулся, скрывая свое лицо. Кэйт сразу догадалась, кто это.– Том! Это Том! – шепнула она Питеру. – Просто не верится! Значит, он принял предложение Дегтярника!– Думаю, Дегтярнику трудно отказать. Интересно, что хуже, быть членом банды Каррика или учеником Дегтярника?– Бедный Том. Может, однажды он сбежит, – сказала Кэйт. – Надеюсь. Он мне нравился.– Даже после того, что он делал?– Ну, у него не было выбора, верно? И он все-таки пытался нам помочь.Пока они дожидались начала скачек, сэр Ричард, всегда остававшийся дипломатом, пошел поговорить с друзьями лорда Льюксона. Он вел оживленную беседу с Де Курси, который каждое свое слово сопровождал взволнованными жестами. Питер и Кэйт подошли к тем, кто столпился вокруг белой лошади. Преподобный попросил Кэйт и Ханну встать перед лошадью, чтобы он мог незаметно обследовать ее копыта. Кэйт подумала, что от юбки шириной с диван все-таки есть какая-то польза, если она может послужить ширмой. Кэйт стояла спиной к лошади, изображая интерес к ужимкам франтов, и прислушивалась к ворчанию преподобного.– Будь он проклят! – услышала Кэйт его возглас.Преподобный выпрямился, и Кэйт обернулась. У него было красное от злости лицо.– Я предвидел это! Этот мерзавец – и я подозреваю, кто это, – забил гвоздь в копыто. Мастерски проделано! И совсем не видно – если бы я этого не обнаружил, после десяти миль животное стало бы хромать.Кэйт никогда не видела Гидеона таким взбешенным. Он уже кинулся к Дегтярнику, но преподобный остановил его.– Доверьтесь мне, мастер Сеймур, покуда не говорите ничего. Пусть они думают, что вы не доберетесь до Ричмонда. У меня есть прекрасная идея. Сидни, почему бы вам не попотчевать наших друзей занятными рассказами, пока я займусь одним делом.Преподобный нарочито расхохотался и сказал так громко, чтобы все услышали:– Чудная шутка, Сидни, чудная шутка. Пойдем, Джек, ты хотел посмотреть уток.Он взял за руку Джека и повел его в парк. Питер и Кэйт переглянулись. Что замыслил преподобный? Сидни стал делать то, что ему было велено, то есть рассказывать истории о преподобном Ледбьюри. Даже Гидеон, который был занят мыслями о скачках, прыснул со смеху, когда услышал, как преподобный разжигал камин с сырыми дровами в гостиной Бэслоу-Холла при помощи пороха, в результате чего камин был полностью разрушен.Вскоре они увидели, что преподобный вместе с Ханной и Джеком возвращаются назад. Преподобный пошел прямо к Дегтярнику и протянул ему руку. Дегтярник с подозрением посмотрел на него.– Пусть победит сильнейший! – сказал преподобный.Дегтярник медленно взял руку преподобного и пожал ее.– Спасибо, преподобный. Я не сомневаюсь в том, что победит сильнейший…Преподобный погладил шею черного жеребца и отошел, любуясь его статью.– Резвая, прекрасная лошадь, сэр, резвая и прекрасная. За всю свою жизнь не видел более прекрасной лошади. Я бы поставил на нее десять гиней, и не потому, что вы скачете на ней.Дегтярник откинул назад голову и расхохотался, и преподобный ясно увидел его шрам.– Вы, преподобный, сделав это, обидели бы мастера Сеймура, поскольку вы должны знать, что он не одобряет подобные игры…– Фу, фу! Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя таких маленьких удовольствий, – ответил преподобный. – Но расскажите мне, поскольку я очень любопытен, об этом вашем шраме, он ведь свидетельствует о неожиданной встрече с саблей. Вы случайно не заработали его, находясь на службе Его Величества?– Большинство моих знакомых знают, что лучше не заводить таких разговоров, – ответил Дегтярник. – Но вы меня позабавили, преподобный Ледбьюри, так что вам я расскажу правду о моем шраме, если вы отнесетесь к этому с иронией. Мой младший брат играл в амбаре, а меня послали привести его домой. Я нашел его наверху высокой телеги, он крутил в руках косу. Коса была слишком тяжела для него, и он ее не удержал. Когда коса полетела вниз, я отклонился в сторону, что, без сомнения, спасло мне жизнь, но она все-таки задела меня, отчего и получился этот шрам. Мой брат побежал к матери, не понимая того, что он наделал. Они не искали меня до следующего утра, а когда нашли, никто мне не поверил, решив, что все это произошло из-за моей склонности к дракам…– Вы простили брата? – спросил преподобный.– Простил? Я скорее должен быть ему благодарным. Это очень выразительный шрам. Это многообещающий шрам, разве не так? Он внушает ужас тем, кто становится у меня на пути, – мало кто знает, что это работа четырехлетнего малыша… Однако он уже мертв, как и остальные мои братья и сестры. Мне сказали, их убрала эпидемия…– Жаль, жаль, – вздохнул преподобный. – Это, должно быть, было тяжелым ударом для вас.– Нет. Моя семья не испытывала ко мне особой нежности, и я отвечал ей тем же…Преподобный не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего.Джек скормил черному жеребцу последний большой пучок травы, который они принесли из парка. Малыш поднял глаза на Дегтярника и спросил:– Это из-за вашего брата вы не можете выпрямить шею?Вопрос Джека согнал с лица Дегтярника веселость, и преподобный догадался, что ребенок переступил границу дозволенного. Он быстро поднял Джека на плечи.– Что ж, – сказал преподобный, – я покидаю вас, мастер Синекожий, и с нетерпением буду ожидать новостей о скачках.Улыбаясь во весь рот, преподобный пошел прочь. Ханна и Джек тоже выглядели очень веселыми, когда присоединились к остальным.Сэр Ричард, избавившись от возбужденного мистера Де Курси, спросил:– В чем причина такой веселости? Преподобный захихикал и не мог остановиться, он даже прикрыл лицо носовым платком. За него ответила Ханна.– Кто-то вбил гвоздь в копыто лошади Гидеона. Если бы преподобный этого не увидел, то бедное животное вскоре стало бы хромать.– Но об этом нужно сообщить Де Курси! – воскликнул сэр Ричард. – Это возмутительно!Преподобный перестал хихикать и неистово затряс головой.– Мы не должны этого делать! Пусть думают, что лошадь захромает – это даст Гидеону преимущество…– Преподобный – хороший лошадиный доктор, – продолжала Ханна, – он всегда лечит лошадей в Бэслоу-Холле. Он нашел в парке травку, которая лечит, если давать ее понемножку. А если дать много, то она вызовет раздражение кишок, и это надолго…– Ты хочешь сказать… – начала Кэйт.Ханна утвердительно кивнула. Ни сэру Ричарду, ни Гидеону это явно не понравилось.– Что ж, – сказал сэр Ричард. – Теперь уже поздно, ничего не поделаешь. Я собираюсь отправиться в Темпест-Хауз в интересах честной игры – хотя, похоже, мы и сами играем не по правилам…Сэр Ричард взобрался в свою коляску и натянул поводья.– До вечера! – крикнул он всем, а Гидеону сказал: – Да пребудет Господь с вами, мой друг!Коляска двинулась. Неожиданно Кэйт схватила руку Питера.– Один из нас тоже должен быть там, – воскликнула она. – Что сэр Ричард знает об антигравитационном аппарате?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36