Довольная Мими, удовлетворенная решением совета, велела своим
барашкам бежать во всю прыть и вскоре прибыла к невеселому жилищу злой
феи; теперь порученное могущество позволяло ей войти внутрь. Она сказала:
"Я готова еще раз вас простить, согласна забыть прошлое, но дайте мне
слово, что не будете больше мучить Козленочка и Белоручку".
От кроткого и искреннего обхождения злодеи становятся еще несноснее,
и фея Бурьянница презрительно отвечала:
"Как, кумушка, вы прибыли ко мне только за этим? Стоило ли трудиться
ради такой малости! Ах, воистину вы ничего не поняли: я пока даже и не
начинала мучить ваших безмозглых малявок; то ли еще будет, вот увидите". -
"Увижу я только постигшую тебя кару, - произнесла Мими. - Знай же, что мне
дана власть наказать тебя и судьба твоя в моих руках". - "Ты же не можешь
лишить меня жизни, - заявила та, - так что же ты мне сделаешь? Никакой
твоей власти не хватит, чтобы я согласилась на брак твоих мерзких
любимчиков". - "Ну, это мы еще посмотрим, - заметила Мими, - я тебя так
накажу, что ты на все согласишься, клянусь; а для начала становись
волком", -- и с этими словами коснулась феи Бурьянницы волшебной палочкой.
Затем, оставив волка, она поспешила во дворец унимать блох, потом
отправилась за Козленком, который не знал, что и делать: за несколько
минут до того фея Бурьянница превратила короля с королевой в индюков.
Злодейство было невелико и мало отражалось на их нраве, но оно добавилось
к прежним и причинило Мими лишнее страдание. Добрая фея могла лишь задать
обоим доброго корма, дабы их утешить и удовлетворить хотя бы чревоугодие,
свойственное нынешнему их обличию. Оказав этот знак внимания, она взяла на
руки прелестного маленького Козленка и отнесла его принцессе Белоручке.
Увидев ее, Козленок стал так к ней ласкаться, так скакал и прыгал,
показывая свой восторг, что невозможно описать. Фея оставила их радоваться
встрече, сказав на прощанье: "Берегитесь волка".
Между тем фея Бурьянница чувствовала себя в новой волчьей шкуре
совсем не плохо. "Я могу кусаться, могу кусаться, могу причинять зло, -
говорила она себе. - Мими круглая дура: чтобы мне отомстить, меня надо
было превратить в курицу или какое другое смирное животное, я бы мучилась
сильнее, и наружность больше бы мне мешала; слабые натуры, вроде нее, не
умеют мучить. Притом, - продолжала она, - я умнее прочих волков, а я сама
видела, как волки становились любимцами королей. Отчего бы и мне на
попробовать?" Она тут же пустилась в путь и без особого труда повстречала
одного короля -- в те времена их было много; король этот как раз охотился,
и она с готовностью попросила у него покровительства и защиты от вечных
преследований с криками "держи волка, держи волка" - такое с нею уже
случалось; и в самом деле, это большая помеха для путешественника. Король
взял ее с собой, двор прекрасно ее принял; так она и жила, ластясь к
королю и кусая всех остальных, причем особенное зло причиняла бедному
люду. Мими, следившая за ее поведением и опасавшаяся, как бы она не
сожрала Козленка, решила, что пора положить конец ее бесчинствам и что
лучшим средствомм лишить мерзкого волка, который всех выводил из себя,
королевского покровительства будет сделать его паршивым.
Замысел феи удался: едва на волке появилась парша, как все от него
отвернулись; хотели даже его убить, но волк, прослышав об этом, смекнул,
что пора покидать двор, и сделал это со всем возможным проворством. Теперь
вслед ему кричали уже не "держи волка", а "держи паршивого волка", отчего
природная его злоба и бешенство удвоились - ведь выслушивать подобные
упреки очень неприятно! Фее Бурьяннице оставалось лишь бегать по полям,
нападая на людей и животных; особенно ненавидела она маленьких детей и
пожирала их прямо сырыми: словом, она превратилась в такого ужасного
зверя, что все кругом дрожали от страха. Мими, узнав о причиненных ею
бедах и выследив ее на дороге к блошинному дворцу, приказала ее поймать и
посадить в железную клетку.
Потом клетку поставили на главной площади, и все маленькие дети
приходили туда, постоянно ее дразнили, швыряли в нее камнями и причиняли
всякое посильное для них зло. Наконец фея Бурьянница, измученная бедами,
что сама же навлекала себе на голову, согласилась на все требования Мими,
обещала образумиться, просила избавить ее от парши и выпустить на волю,
обещая к тому же на все время, пока ей придется быть в волчьей шкуре,
убраться в леса Московии. Мими, даровав ей все эти милости, вернула принцу
его человеческий облик и позволила принцессе Белоручке выглядеть перед
всемми, независимо от телосложения, такой, какой ее создала природа: юная
принцесса сняла свои старые перчатки, и они с принцем отпраздновали
блестящую свадьбу, после того как добрая фея расколдовала и короля с
королевой. Надобно признать, что превращение наложило на тех неистребимый
отпечаток и что все дворы с тех пор отзываются блошиным замком: всякий,
кто туда попадает, сразу начинает испытывать неутихающее беспокойство.


Лепренс де Бомон
КРАСОТКА И ЧУДОВИЩЕ
Жил-был однажды очень богатый купец. Было у него шестеро детей, трое
сыновей и трое дочек. Человек он был умный, средств не жалел на их
воспитание и приглашал к ним всяких учителей.
Красавицы были его дочери, а уж младшая до того была хороша, что все
ею любовались. Когда она еще совсем была маленькой, только и называли ее
что Красоточка; это имя за ней так и осталось, и сестры очень ей в этом
завидовали. Младшая сестра, которая была красивее других, и добрее была
сестер и лучше. Старшие гордились своим богатством, дамали про себя, что
они важные персоны, и знаться не хотели с другими купеческими дочками. Они
все о знатных людях мечтали. Каждый день то на бал поедут, то в театр, то
на прогулку; и вечно над младшей смеялись. А она все, бывало, сидит да
читает хорошие книжки.
Так как сестры были богаты, то немало к ним сваталось именитых
купцов, но старшие отвечали, что уж если пойдут они замуж, то разве за
герцога или по крайней мере за графа. А Красотка (которую так и звали),
Красотка наша вежливо женихов благодарила, говоря, что она еще молода, и
ей хочется еще несколько лет пожить с отцом.
Но вот пришла однажды беда, и купец наш потерял все свое добро,
остался у него только один домишко, далеко за городом. Заплакал он да и
сказал детям, что надобно им всем туда отправиться за ним да там
крестьянствовать, а иначе жить нечем. Старшие сестры отвечали ему, что не
желают из города уезжать и что есть здесь у них люди, которые почтут за
счастье и без приданного взять их себе в жены. Только умницы эти ошиблись:
их друзья и глядеть на них не захотели, когда они обеднели. Никто их не
любил за их гордость и так о них говорили:
- И жалеть их не стоит, вот гордость их и наказана; так им и надо,
пусть-ка теперь разыгрывают важных барынь, пася овец. - И в то же время
все говорили: - А вот Красотку жалко, какое с ней горе приключилось! Уж
такая она была добрая! Так с бедными людьми ласково разговаривала! Такая
была простая и вежливая!
И хоть не было у нее за душой ни гроша, нашлись знатные женихи, но
она им отвечала, что не бросит отца в несчастье, а поедет с ним в деревню,
чтобы там его утешать и помогать ему в работе.
Грустно было бедной Красотке потерять все свое приданное, но она
говорила себе:
- Коли буду я о том плакать, так ведь слезами горю не поможешь, надо
уж мне стараться и без богатства быть счастливой.
Когда приехали они в деревню, отец и сыновья стали пахать землю. А
Красотка встанет чуть свет, весь дом приберет да и обед готовит на всю
семью. Трудно ей сначала приходилось без привычки, но прошло месяца два,
стала она покрепче и как ни уставала, а еще порозовела на работе. Сделает,
бывало, все дела и сядет почитать, а то играет на клавесинах или поет
себе, вышивая. А сестры ее до смерти скучали; встанут, бывало, к полудню
поближе, пойдут гулять да вспоминать, какие у них были платья красивые да
какие знатные друзья.
- Смотри-ка, - говорили они одна другой, - младшая-то наша такая
грубая да глупая, что даже счастлива в своем несчастье.
Добрый купец так не судил, он видел, что Красотке его больше пристало
блистать в обществе. Любовался он добрым ее сердцем да терпеньем, потому
что мало было того ее сестрам, что всю работу по дому они на нее свалили,
вечно они ее еще ругали и обижали.
Целый год прошел с тех пор, как стали они жить в бедности, и вдруг
получает купец письмо. Пишут ему, что пришел корабль из дальних стран и
его товары привез. Опять загордились старшие сестры, вздумалось им, что
теперь можно будет опять поехать в город, а не скучать в деревне, и, как
увидели они, что отец собирается в путь, стали его просить, чтобы он и
платьев им привез, и накидок меховых, и шляп красивых, и еще всяких
безделок. А Красотка ничего не просила, потому что догадалась, что всей
отцовской выручки на подарки старшим сестрам не хватит.
- Что же ты ничего не просишь? - говорит ей отец.
- Если хотите вы мне что-нибудь подарить, - говорит она ему, -
привезите мне розу, а то их у нас здесь нет.
Не очень-то Красотке эта роза была нужна, да побоялась она ничего не
попросить, а то сестры бы ее со свету сжили, что она им назло ничего не
просит.
Пустился старик в путь; только когда приехал он на место, стали его
сутяги по судам таскать, и вернулся он назад таким же бедняком, как из
дому выехал.
Миль тридцать всего оставалось ему до дому, и он уж радовался скорой
встрече с детьми, но пришлось ему ехать густым лесом, и он заблудился.
Снег пошел не на шутку, вьюга такая разыгралась, что два раза свалила его
с лошади.
Настала ночь, и думал уж он, что смерть его пришла: либо с голоду и
холоду помирать либо волки его съедят, а они так и воют в лесу. Поглядел
он кругом, да и видит, что далекодалеко в конце просеки будто большой
огонь горит. Пошел он на свет, приходит и видит: стоит громадный дворец и
во всех окнах огни. Поблагодарил купец бога, что спас он его, да и пошел
скорей ко дворцу. Но каково же было его удивление, когда не встретил он ни
души во дворе! Конь, который шел за ним, видит - конюшня отперта, пошел
туда, а в яслях нашел себе и сена и овса. Уморился бедный конь,
проголодался и с жадностью принялся есть. Привязал его купец в стойле, а
сам пошел к дому. По-прежнему - нет никого; идет дальше, входит в высокую
залу; огонь горит, кушаний полон стол, и стоит на нем только один прибор,
будто одного и ждали.
От дождя и снега промок он до костей, подошел к огню обсушиться и
говорит сам себе:
- Не взыщут с меня хозяин да слуги, что сам я распоряжаюсь; ну да,
наверно, скоро кто-нибудь и придет сюда.
Подождал он, подождал; вот уж одиннадцать пробило, а все нет никого.
Взял он цыпленка со стола, да и съел разом, а самого страх берет. Выпил он
тут вина и осмелел, пошел бродить по дому, и что ни комната, то все одна
другой лучше. Дошел он наконец до спальни. Было уже за полночь, устал он,
притворил дверь, лег и заснул.
Утром проснулся он и видит, что около него лежит чистое платье, а его
грязного кафтана и след простыл.
"Ну, - подумал он, - наверно, это дворец какой-нибудь доброй феи,
которая меня пожалела".
Выглянул он в окошко - снега как не бывало, цветы цветут, смотреть
радостно.
Пошел он опять в большую залу, где вчера поужинал, видит, стоит
маленький столик, а на нем шоколад.
- Покорно вас благодарю, добрая фея, - сказал он тогда во весь голос,
- за ваше угощенье.
Выпил он шоколад и пошел лошадь посмотреть. Идет он двором, кругом
розы цветут; вспомнил он тут свою Красотку да и сорвал с куста веточку. Но
только он это сделал, как вдруг раздался великий шум, и появилось перед
ним Чудовище, до того страшное, что он едва не лишился чувств.
- Ах ты, неблагодарный! - закричало на него Чудовище страшным
голосом. - Я жизнь тебе спас и в дом свой пустил, а ты у меня розы
воруешь, которые мне дороже всего на свете. Ты должен смертью искупить
свою вину. Даю тебе четверть часа - молись богу.
Повалился купец на колени и взмолился к Чудовищу:
- Простите меня, ваша милость, не думал я вас обидеть: дочка меня
просила розу ей привести, вот я и сорвал.
- Какая я "ваша милость", - ответило ему Чудовище, - не люблю я
лести; я хочу, чтобы мне правду говорили; лестью ты ничего у меня не
добьешься. Но ты говоришь, у тебя есть дочери; ладно, отпущу уж я тебя
живого, коли одна из троих дочек по доброй воле сюда явится умереть за
тебя. И не думай больше меня уговаривать, ступай домой; да побожись, что,
если не захотят дочери ехать, ты сам через три месяца вернешься.
Не захотел купец отдавать своих дочерей этому страшному Чудовищу, но
рассудил:
"Ну хоть разок еще на детей погляжу". Побожился он, что вернется, и
Чудовище его отпустило, сказав при этом:
- Не хочу я, чтобы ты уехал с пустыми руками; верниська в спальню,
где ты почевал, да возьми там пустой ларец, что хочешь туда положи, а я
отошлю его к тебе.
С этими словами Чудовище исчезло, и бедный купец подумал:
"Уж раз суждено мне умереть, я хоть детям на хлеб оставлю".
Вернулся он в спальню, нашел там несметное число золота, набил им
пустой ларец, запер его, пошел на конюшню, сел на коня да и поехал со
двора, и с какой он радостью сюда приехал, с таким горем назад уезжал.
Добрый конь сам нашел дорогу в лесу, и вскоре вернулся купец восвояси.
Собрались его дети, но не порадовался он им, а поглядел на них и
заплакал. В руках у него была роза для Красотки, отдал он ей цветок и
сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44