израильский автомат «узи». У меня оставались считаные секунды.
Я резко вскинул руку Василия по направлению кабины локомотива и нажал на спуск несколько раз. Я молил Бога о точности. Я представлял себя, как учил меня когда-то Свин, слитным с целью. «Если хочешь попасть — представь, что ты и есть цель. Когда ты станешь целью, то не промахнешься. В себя еще никто не промахивался»…
Везение сопутствовало мне, хотя и наполовину. Почему-то всегда так: ничего не бывает на сто процентов, а только на пятьдесят. И к победе приплетаются бесконечные препятствия.
Я попал в Сергея. Прямо в лоб, между глаз. Вышиб его мозги на мутное стекло локомотива. Но тот успел нажать на курок. Для автоматического оружия эту операцию сделать достаточно всего один раз. И длинная, злая очередь распотрошила обходчика Василия на части. Я еще мог видеть его глазами и слышал, как завопил Лечо, попав под режущую кромку колес состава. Но я уже не мог встать, не мог пошевелить его телом. И это было очень плохо. Потому что Сергей, перед тем как достать «узи», снял состав с тормозов и привел его в движение. Чувствуя, как жизнь покидает тело обретшего таки счастье обходчика Василия, я видел восемь цистерн с нефтью, плавно тронувшихся в сторону состава «Москва — Приморск»…
Я очнулся на гравии возле своего поезда.
— Ну как? — с нетерпением поинтересовался Свин.
— Плохо. Кое-что я успел, но поезд все же вышел в нашем направлении.
К нам подбежала Лидия.
— Мы не можем связаться с грузовым составом. Я не знаю, откуда вы узнали, но он действительно идет вслед за нами.
— Выгоняй людей из вагонов! — принял решение Свин. — Объявляй по радио, свисти в свисток, что угодно… Есть еще сюрприз спереди!
— Господи! — охнула Лидия.
— Господу потом помолишься, — отрезал Свин. — Передай всем проводникам, чтобы выводили людей из вагонов!
Лидия развернулась и побежала к своим коллегам, вышедшим из вагонов и с интересом созерцавшим нашу парочку возле локомотива. Они еще не знали, что машинист мертв, а сам состав оказался в мышеловке.
Свин поднялся на ноги и потрусил на другой край железнодорожного полотна, мимо дымящейся кабины локомотива.
— Кто там у Пушкина выходил из воды? Дядька Пахтакор?
— Черномор. И богатыри с ним.
— Сегодня будет наблюдаться обратная картина, — хрюкнул Свин. — Придется окунуть всех в море.
Я подошел к нему и понял, о чем идет речь. С правой стороны состава был песчаный берег, ровный и пологий. С левой — глубокий овраг, на верху которого, к тому же, стоял зеленый забор из сетки-рабицы. Не знаю, каково происхождение этого оврага. Может, он остался со времен войны, когда исполнял роль окопа. Может, его вырыли, когда прокладывали путь и потребовался грунт для насыпи. В любом случае для преодоления этого оврага, да еще с забором, понадобилось бы довольно много времени. А временем мы как раз и не располагали.
— Загони пассажиров в море, — устало сказал Свин. — Я понимаю, что сделать это сложно. Но взрывы будут очень сильными. И тот, кто не спрячется в волнах, умрет за несколько секунд. Так что зайди в купе, возьми пистолет, вынеси нашу гостью и принимайся за дело.
Я бросился к спальному вагону. Кое-где уже наблюдалось движение, люди постепенно выходили на свежий воздух. Многие уже проснулись и готовились к прибытию поезда на конечную станцию. Поэтому спящих было мало.
Свин хорошо поработал минувшей ночью: девушка сидела на кровати, недоуменно поводя головой из стороны в сторону. Увидев меня, она испуганно вскрикнула.
— Ой! Я… я не пойму, почему я здесь. Я ехала в плацкартном вагоне. Я сейчас уйду.
— Вместе уйдем, — произнес сквозь зубы я, роясь в чемодане. Пистолет крепился к самому дну. Надежный «глок» завернут в старый джемпер Свина и припрятан в потайное отделение. Отодрать его от черных застежек «липучек» — еще несколько драгоценных секунд.
При виде оружия глаза девушки округлились.
— Потом объясню, — сказал я и вытолкнул ее из купе.
Наш вагон в отличие от других все еще спал. Пришлось с силой дергать дверцы и орать благим матом. Действовало не на всех. Где-то брезгливо щурились, где-то делали оскорбленные лица, пару раз мне и вовсе пришлось двинуть кулаком по великосветским физиономиям. Наконец пассажиры высыпали из вагона. Некоторые захватили с собой вещи, все — бумажники и мобильные телефоны.
— Идите в море, — приказал я, — постарайтесь заплыть как можно дальше и ныряйте, когда услышите взрыв.
— Вы с ума сошли, молодой человек! — затряслись от возмущения щеки пожилой женщины с крошечной чихуахуа на руках. — С какой стати мы будем лезть в море? Сейчас, знаете ли, холодно… И вообще, кто вы такой?
— Кто я такой — неважно. Сюда приближаются два поезда с цистернами горючего. Катастрофы не избежать! Если вы останетесь на берегу — неминуемо погибните!
— Что за чушь! — поддержал собачницу полный мужик в шерстяном свитере, напоминавший директора крупного предприятия. — Ладно, я допускаю, что произошла какая-то авария. Но взрывы… Мы же не в голливудском фильме.
— Кстати, что вы пили? — поинтересовалась стоявшая рядом со мной бизнес-леди в обтягивающем костюме для йоги. — Если что-то крепкое, я могу добавить и принести «Ольмеку», у меня в купе осталось полбутылки. Посидим, покурим. Может, даже костерок разведем. А волны — все это пустое. Зачем же такой экстрим? Действительно холодно…
Я в отчаянии опустил руки. Мы действительно были не в голливудском фильме. Там спасаемые пассажиры беспрекословно выполняют указания спасителей. В результате все остаются живы. И никаких проблем. Но я, я-то имел дело с обыкновенными людьми. И они не хотели нырять в холодное ноябрьское море по приказу мужчины, от которого заметно пахло ромом. А ведь это только один вагон… С остальными дело обстояло так же. Выйти-то люди вышли, но все стояли возле вагонов, недовольные, сонные, подергивающие плечами от холода. Какое тут к черту море!
Впрочем, в голове поезда дела обстояли несколько иначе. Все пятьдесят пассажиров организованно направлялись к полоске прибоя. Чуть поодаль следовал Свин: скромник скромником, хвост поджат, рыло опущено. Я понял, что на самом деле он применил коллективный гипноз. Правильно, не вступать же свинье в дискуссии. Жаль только, что его возможности ограниченны, а я гипнозом не владею. Один вагон мой офицер сумеет спасти, а вот остальные…
Возле пены берегового прибоя я увидел Чука и Гека. Паршивцы захватили чемоданы и отошли к самой воде. Едва запахнет взрывом — тут же заплывут подальше в море и нырнут. А пока стоят, посмаливают дорогие сигариллки.
Я оставил на минуту своих овец и подбежал к эсэсовцам.
— Значит, спокойно стоим, созерцаем, как будут гибнуть сотни людей?
— Ох, и е…нет же сейчас, — задумчиво согласился Чадов.
— Ну так сделай что-нибудь! У вас со Свином одинаковый класс способностей, ты владеешь гипнозом! Отведи хоть один вагон к воде!
— Зачем?
— Затем, что у них нет шанса выжить, если они останутся возле вагонов!
— Так ведь ты предлагал им искупаться, — удивился Гешко. — А они не слушаются. Нет у них веры. А нет веры — нет и жизни. Все справедливо.
Я непристойно выругался и вернулся к своему вагону. Пассажиры недовольно гудели. Дама с собачкой собиралась вернуться в купе, потому что Арнольдик плохо переносил холод. Времени оставалось совсем мало. Может, мне показалось, но от пылающего зарева узловой отделился крохотный огонек. Он приближался. Думаю, это горел фонарь на кабине локомотива, влекущего за собой восемь цистерн с горючим. Действовать надо было немедленно.
— Так, слушайте все! — громко прокричал я и выхватил у пожилой дамы ее рахитичного Арнольдика. — Немедленно идите в воду! Быстро!
— Да по какому, собственно, праву! — вызверилась старушка и пребольно шкрябнула меня лакированным коготками по руке.
Я достал из кармана пистолет, приставил к голове дрожащей от холода собачонки и нажал спусковой крючок. Выстрел отнес голову несчастного Арнольдика метра на два. Из содрогающегося в конвульсиях тельца взвился небольшой фонтанчик крови. Впрочем, фонтанчик тут же иссяк. Крови в этих собаках было действительно немного. Есть отчего замерзнуть.
Люди испуганно вздрогнули. Все-таки оружие — лучшее средство убеждения, последний довод не только королей, но и любого, кому нужно добиться от собеседников мгновенной реакции. Люди попятились, в их глазах появился ужас.
Я отбросил тушку собаки в сторону и несколько раз выстрелил в воздух.
— Вот по какому праву! Немедленно все в воду! Кто откажется, будет лежать рядом с этой собакой!
Подействовало. Люди устремились в мерно накатывающие морские волны. Все больше и больше. Некоторые мои спальники уже даже плыли. Что же касается других вагонов, то дело продвигалось само собой. Третий, пятый, седьмой. Мне не надо было уже стрелять. Один вид оружия служил достаточной мотивацией. Хотя и здесь обнаружились хитрецы. Я видел, как некоторые пролазят под вагонами, спасаясь от холодной ванны. Мне не хватало времени для разбирательств. Яркая оранжевая точка увеличивалась на глазах. О поезде, несущемся на нас сзади, я старался не думать…
Конвейер споткнулся возле восьмого вагона. Что-то свистнуло за моей головой. В следующий момент земля ринулась к глазам с неимоверным ускорением. Я плюхнулся вниз, отметив потрясающий характер классического хука. Затем две мощные руки дернули меня вверх. Перед моим лицом заплясали белые аксельбанты.
Это был все тот же неудавшийся воздыхатель спасенной Свином девушки из плацкартного вагона. Парень увидел меня с пистолетом и решил, что я террорист. А в армии его учили любить Родину и ненавидеть террористов. Вот и сработал условный рефлекс. Он наподдал мне еще раз, коленом в живот.
— Ну что, сука, нравится над людьми издеваться? А перед мужчинами ты не пробовал помахать своим стволом? Или он у тебя такой маленький, что и показать стыдно?
— Стыдно, — прохрипел я. — Но махаю им не из праздного интереса. Скоро в нас врежется поезд. Единственное спасение — в море. Что и тебе советую.
— На понт берешь… — недобро осклабился парень. — Да у меня такие, как ты, сортиры зубными щетками чистили!
Девушка, кстати, стояла за его спиной. Она была напряжена и серьезна. Очень серьезна. По-видимому, мой пистолет сильно испугал ее. Ко всему прочему, она обладала еще и сознательностью, а потому решила спасти пассажиров и побежала к единственному знакомому человеку. Вот ведь ирония судьбы: не спаси ее Свин, она ничего не сказала бы десантнику и тот не стал бы останавливать меня. Признаю, иногда теория Чука и Гека о невмешательстве в происходящее кажется мне весьма состоятельной…
— Я не террорист, — прошамкали мои окровавленные губы. — Посмотри налево, дурачок.
Мы стояли спиной к вагонам. И если бы десантник повернул голову, он увидел бы несущийся на полной скорости состав. Оранжевое пятно уже превратилось в фонарь. Я отчетливо видел локомотив, видел даже кровь на замызганном стекле — результат перестрелки управляемого мною Василия с террористом Сергеем. И представлял, что могут сделать восемь цистерн с надписью «Огнеопасно» на бортах при столкновении с пассажирским составом…
К счастью, приближающуюся опасность рассмотрели и другие пассажиры, все еще стоявшие возле вагонов. Сначала несколько человек, затем все больше и больше людей побежали к морю. Процесс быстро принял лавинообразный характер. Каждый несся к холодной, мерно плещущейся воде, как к самой заветной мечте в своей жизни. Вдох-выдох, ноги вздымают тучи песка. Быстрее, быстрее, ну черт вас подери, быстрее же!
Однако десантник не обращал на все это внимания. Он крепко держал меня за ворот плаща и буравил меня ненавидящим взглядом.
— Думаешь, я куплюсь на такую лажу?! Думаешь, отверну голову, и ты свалишь меня каким-нибудь хитрым приемчиком, как учили вас в школах в Афганистане?
— У него может быть еще один пистолет, — подала голос рыжеволосая фея.
Слева раздался гудок. Длинный, испуганный, протяжный. Это следовавший за нами товарный вышел на финишную прямую. Машинист заметил стоявший на рельсах пассажирский, но остановиться, естественно, не успел, хотя и сделал все, что мог. Отчаянно завизжали тормозные системы товарняка. Гудок продолжал накалывать на себя зябкий осенний воздух.
Парень наконец повернул голову в сторону шума. Я не стал проявлять благородство и саданул его коленом в пах. Я рассчитывал вырваться и побежать к морю: спасать кого-то уже не было времени. Но мои надежды не оправдались. Полагаю, юноша был отличником боевой подготовки. Он согнулся от боли, но ладоней не разжал.
И в это момент произошло столкновение. Величественная картина, если смотреть ее по телевизору со стаканом глинтвейна. Товарняк на полной скорости налетел на последний вагон пассажирского, смял его в солому и продолжил движение, подминая под бурое тело локомотива все новые и новые вагоны. На какое-то мгновение локомотив даже поднялся на сорок пять градусов вверх. Жуткое зрелище. Словно ракета, нацеленная на луну. Затем многотонная махина рухнула вниз. А впереди взорвались цистерны.
Уши заложило от громкого, резкого звука. В мгновение ока перестали существовать и пассажирский поезд, и товарный, и состав с цистернами. Яркое, огненное солнце расцвело на пустынном морском берегу. И был свет, и только свет, и ничего, кроме света, разве что только ударная волна.
Позже я понял, что десантник стал моим спасителем. Ударная волна смела нас с земли и бросила в море. Поскольку парень стоял спиной к составу, то есть находился ближе к эпицентру взрыва, основной удар пришелся на его плечи. И яростный напор огня — тоже. Он стал моим щитом, хотя, пока мы долетели до воды, от щита этого почти ничего не осталось. Я видел, как быстро сгорает его тело, как плавятся волосы, как вылезают наружу глаза. Но сделать ничего не мог. Я не колдун и не маг, чтобы повелевать огненной стихией. И когда руки парня, вернее, то, что от них осталось, ослабили свой зажим на вороте моего плаща, я упал в спасительные морские воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48