раковина melana
И вдруг боль уходит, и меня бросает в жар.
Пара крепких рук легла мне на плечи, прижимая меня книзу. И голос Гэри произносит:
– Тяни, малыш!
Пока Гэри давит мне на плечи, чернокожий солдат выдергивает свою елду, а затем лихо засандаливает ее мне обратно, да так, что я едва не взлетаю над землей. Так он и продолжает, все в том же ритме – туда-сюда, туда-сюда, и моя задница то раздается, заглатывая его член, то вдруг съеживается, когда тот оказывается на воле.
Гэри больше не жмет мне на плечи. Я запыхалась, дыхание со свистом вырывается из моей груди. Стиснув зубы, я пытаюсь не застонать или не закричать, нас могут услышать. Я посмотрела назад. Белокурый верзила стоит на коленях позади Джонни. Обеими руками он пытается удержать раздвинутые половинки его черной задницы, в которых зажато его лицо, и неистово шурует языком в его дырке, как будто завтра наступит конец света. Стоны Джонни отдаются у меня внутри. Все во мне горит и трепещет.
Тут Гэри встает, вновь сбрасывает свои камуфляжные штаны и вытаскивает на свет Божий свой восставший жезл с ярко-алым набалдашником.
– О, только не это, парень, ты оторвешь меня от дела! – взмолился Джонни.
– Давай, засади ему! – с трудом выдавливаю я. – Отжарь его хорошенько, пока он меня трахает!
Гэри пристраивается к заду чернокожего солдата. В свою очередь, чернокожий наваливается всем телом на меня. Я чувствую, что моя майка насквозь промокла от струящегося с него пота. Его мощное тело сотрясается в спазмах, когда Гэри наконец вздрючивает его.
Для меня это уж слишком, я кончаю снова и снова, затем сую руку под майку до клитора и кончаю уже по третьему заходу. В этот момент его член высвобождает в меня свой груз. Я заполнена под завязку, кажется, липкая влага сочится из меня отовсюду. Я дергаюсь всем телом под Джонни, но не могу стряхнуть его с себя и снова кончаю прямо под ним.
Гэри будто отбойным молотком долбит нас обоих, пока чернокожий не поддает ему задом особенно удачно, и Гэри наконец выплевывает в него весь заряд.
Мои коленки так трясутся, что я тихо сползаю с капота джипа и сваливаюсь на бетон бесформенным комком, оба верзилы тяжело пыхтят рядом.
Отдышавшись, я говорю им:
– Спасибо, парнишки.
Затем быстренько вскакиваю на ноги, натягиваю мои кожаные штаны и куртку, напяливаю шлем, седлаю мою «хонду» и сматываюсь прочь.
В квартире Нади пахло уксусом, томатной пастой и вином. Воздух налился тяжестью в ожидании грозы. Надя окинула взглядом своих сотрапезников. Обе женщины сидели, облокотившись на стол среди пустых тарелок, в поразительно схожих позах, мужчина откинулся в кресле.
– Ну как, мой рассказ будет получше, чем ее? – Кори показала пальцем на Шеннон.
На лице Майкла Моргана застыло мечтательное выражение.
– Этот был самый лучший. – Он окинул взглядом трех женщин. – Простите меня, но это так.
– Именно потому, что в нем есть военные с большими палками? – поддразнила Кори.
– Ну, насчет военных я могу такого порассказать, что вы не поверите. Впрочем, нет, я вас знаю. Вы-то как раз можете поверить. – Он улыбнулся, повернувшись к Наде: – Надо полагать, один из них был из порнофильма для геев?
– Я не знаю. Он из фильма, Кори? – спросила Надя с серьезным видом.
– Ну, что-то вроде того…
– Без сомнения, это лучший рассказ, я давненько таких не слышал. Ты уж прости меня, Шеннон. Кстати, он напомнил мне, – произнес Майкл еще несколько рассеянно, – что сегодня я обещал Симону вернуться домой пораньше. Так что, с вашего позволения, леди…
Вскоре Надя проводила чуть пошатывающегося Майкла до дверей. Она вернулась в комнату к пустым тарелкам и бокалам. Шеннон сидела положив ноги на другой стул. Кори поставила один бокал на другой, пытаясь удержать равновесие. Надя подошла и отобрала у нее бокалы.
Губы Кори скривились в усмешке. Прозрачные голубые глаза сияли на бледном лице.
– Вообще-то я не сразу смоталась на мотоцикле. Мы привели в порядок одежду, потрепались и только потом разбежались. Они оказались милыми парнишками. Так, значит, я выиграла пари, правда ведь? Я же поимела обоих парней.
– А меня прервали! – возмутилась Шеннон. – У меня было мало времени…
Черты ее лица исказились. Надя заметила, что привычное выражение некоторой чопорности начисто исчезло.
– Я знаю, что вам требуется, – продолжала Шеннон, – просто подойти к мужику и сказать: трахни меня. Или же заявить ему, что я его трахну. Вы хоть представляете себе, о чем я думала с Эдвардом и Джеймсом? Я думала, что, быть может, это были лучшие мгновения в моей жизни!..
. – А потом пробили часы, и ты превратилась в тыкву! – прыснула Кори.
– Да, я сначала сомневалась. Но потом я все же приняла ваше пари. И я вовсе не считаю, что проиграла, – с жаром запротестовала Шеннон. Ее чуть тронутое веснушками лицо зарделось.
Кори рассмеялась:
– А Майкл считает, что ты проиграла.
Надя смотрела на остатки салата на тарелках. «Мне надо вынести их на кухню». На ней был китайский халат зеленого шелка и бронзовые сандалии: цвета оттеняли ее медно-рыжие волосы. Ее кожа, покрытая легким загаром, блестела. «Я уберу посуду позже. После того, как расскажу им. Если вообще расскажу». Она подошла к окну и подняла стекла повыше.
– Майкл выслушал не все истории.
– Что ты хочешь сказать? Кори рассказала свою историю, а я – мою. – Карие глаза Шеннон широко раскрылись. – Ты нам чего-то не рассказала?
Надя с наслаждением подставила лицо под струю теплого воздуха, льющегося из окна. Легкий ветерок не мог даже чуть пошевелить тяжелые гардины. Пурпурно-фиолетовые облака теснились над крышами домов на юге в направлении Оксфорд-стрит. Вдали сверкнула молния.
Она мягко произнесла:
– Я собиралась устроить настоящий конкурс. Кори ударила кулаком в воздухе:
– Я поняла! Ты сама себе тоже дала задачку!
– Не может быть! – воскликнула Шеннон. Надя повернулась к ним. Ее глаза чуть сузились, в уголках глаз образовались морщинки. Ее полные губы раздвинулись в улыбке.
– Я полагаю, мне следовало сказать это Майклу, прежде чем он вынес свой вердикт между вами. Я не удержалась от соблазна попытать самой счастья, но, как это ни грустно, похоже, я выбрала не самый лучший путь…
Глава 6
Четверг. Вечер. Надя подала гардеробщику свое меховое боа в стиле двадцатых годов и собралась было уже подняться наверх, как вдруг столкнулась с высоким светловолосым мужчиной в смокинге.
– А, Надя, вот ты где! – воскликнул мужчина, поправляя свой галстук-бабочку.
– Оскар, как это мило с твоей стороны, что ты пригласил меня. – В ее голосе прозвучала нотка сарказма.
Он чуть смутился:
– Тебе раньше всегда нравились подобные приемы. Ну я и подумал, что пока Диана в Штатах… ну, словом…
– Словом, вместо того чтобы пригласить жену, ты решил пригласить свою бывшую жену. Это что-то новенькое. – Она взяла Оскара под руку и улыбнулась. – Какое счастье, что мы больше не женаты. Теперь твоя нетактичность вызывает у меня только смех.
Оскар невольно ухмыльнулся. Надя подняла голову и посмотрела на его красиво очерченные брови, модную стрижку и смущенное лицо. «А ведь через каких-нибудь пару минут, несмотря на вечерний костюм, он будет выглядеть как последний подзаборный бродяга. Но все же он по-прежнему остается самым презентабельным мужиком из всех, кого я знаю. И как хорошо все-таки, что я больше не хочу его!»
– Пойдем? – спросил Оскар.
Надя сжала его руку. Они поднялись по покрытым ковровой дорожкой ступенькам лестницы. Ее литые перила были густо украшены позолоченными завитками. Надя мысленно прикинула, сколько стоят портреты основателей гильдии времен королевы Виктории, висевшие на стенах. «Вряд ли их приобрели в качестве капиталовложений. Но тогда для чего же?»
– Мисс… Надя… Кей, – объявил мажордом в дверях зала.
– Оскар… Тревитик.
Ее объявляли далеко не впервые, с тех пор как она стала регулярно посещать приемы. Но до сих пор, слыша свое имя, она улыбалась про себя от удовольствия. Она задержалась на ступеньках, оглядывая толпу. Из-за горячего воздуха, идущего с лондонских улиц, в огромном сводчатом зале стояла ужасающая духота. Однотонные костюмы мужчин подчеркивали роскошь и разнообразие женских туалетов. В серебряных приборах на белоснежных скатертях отражался свет люстр.
Надя отпустила руку Оскара и с гордо поднятой головой спустилась в зал. Для сегодняшнего вечера она оделась в стиле тридцатых годов. Невысокие каблуки и тончайшие колготки выгодно подчеркивали стройность ее ног. Глубокий вырез узкого платья из зеленого атласа украшали мелкие жемчужины и чешуйчатые блестки изумрудного цвета. Это платье ей очень шло, и, чтобы не испортить силуэт, Надя надела пояс и бюстгальтер без бретелек. Стрижка в духе тридцатых годов и маленькие изумрудные сережки завершали образ.
– А вот и Кэрол! – воскликнула Надя, когда смущение Оскара стало слишком очевидным. – Надо с ней поздороваться, мы не виделись целую вечность. Расслабься, милый.
– Дорогуша, какое платье! – воскликнула Кэрол, поцеловав воздух в дюйме от Надиной щеки. – И где ты только сумела его отыскать? Не на той ли распродаже, когда мне пришлось спать в машине, чтобы быть в первых рядах покупателей?
– Боюсь, что эта вещица слишком эксклюзивна, – невинно заметила Надя. Ей хватило нескольких минут, чтобы освоиться с окружением и приняться за дело. Среди приглашенных не было ни одного знакомого, с которыми она поддерживала отношения после развода с Оскаром, но многие слышали о ее магазинчике и охотно делились слухами о предстоящих распродажах антиквариата. Когда Надя села за стол, ее прелестная головка уже вовсю рассчитывала, успеет ли она попасть на биржу в понедельник к ее открытию. И потому она не сразу обратила внимание на своих соседей по столу. Оскар сидел в дальнем конце зала между яркой блондинкой и дамой в оранжевом платье из атласа. И тут вдруг раздался чей-то голос:
– Еще немного вина?
– М-м-м?
Плотный мужчина средних лет, сидевший слева от пади, подозвал официанта.
– О да, спасибо. – Надя пригубила красное вино. – Вполне приличное.
– Меня зовут Питер, – продолжал ее новый знакомый. – Я занимаюсь мануфактурой.
Надя сделала еще глоток. Ее сосед справа, казалось, был полностью захвачен беседой с элегантной дамой с классическими чертами лица.
,,– Как интересно! – игриво заметила Надя.
Когда гости разделались с первым блюдом, Надя была уже в курсе всех тонкостей производства мануфактуры. Разговорчивость соседа начинала ей надоедать.
«Подходящий момент, чтобы уйти», – подумала Надя. Она сидела, откинувшись на спинку стула, пока официанты меняли блюда.
В зале стало жарко. Как в печке. Казалось, тепло двухсот тел смешалось с теплом вечернего солнца. Духота становилась просто невыносимой.
«Я поговорила с нужными людьми. Еще больше говорила с абсолютно ненужными людьми. Этот Питер, конечно, милый парень, но боюсь, что еще до десерта я запущу в него графином. Может, мне просто поднять руку и попросить разрешения уйти домой? – Надя задумчиво улыбнулась бокалу, который она вертела в руках. – Опять пустой. Я всегда много пью, когда мне скучно. Черт! А завтра еще и пятница. Интересно, смог бы кто-нибудь из них, нет, лучше двое…»
– Вы можете поговорить со мной, – прозвучал спокойный голос справа от нее. – Я, правда, не смогу разглагольствовать о технических новинках и открытиях и вряд ли смогу объяснить разницу между постмодернизмом и постс-труктурализмом.
Надя посмотрела на своего соседа справа. Дама с классическим профилем что-то оживленно обсуждала с африканским дипломатом, которого Надя помнила по предыдущим приемам.
Она почувствовала, что присутствие этого мужчины ей было физически приятно. Он был ладно скроен. Не толстый, а именно крепкий, мускулистый. И от него исходил аромат какого-то до боли знакомого благовония, Надя никак не могла вспомнить какого. «Корица? Пачули? Сандаловое дерево!»
– Сандаловое дерево. – У него оказался приятный низкий голос. Рука незнакомца, лежавшая на столе, поражала своими внушительными размерами. – Это мои руки пахнут сандаловым деревом. Мне пришлось проверять груз с благовониями.
Надя посмотрела на него изучающим взглядом. Он был таким же крупным, как Оскар. Ничего от мальчика – настоящий мужик. Карие глаза, окруженные мелкими морщинками, снисходительно смотрели на нее из-под густых темных бровей. Жесткие волосы уже кое-где тронула седина. «Господи, какие у него широкие плечи, – подумала Надя. – Такое впечатление, что пиджак вот-вот лопнет». Она окинула взглядом всю его фигуру: под вечерним костюмом скрывалось тело атлета.
Движение, с которым он откинулся на спинку стула, лишний раз подчеркнуло ширину его плеч. А дорогой материал костюма не мог скрыть крепких бицепсов его обладателя. Однако выглядел он элегантно, а его движения отличались непринужденностью. «Он явно не из окружения Оскара – не тот класс. Может быть, военный? – размышляла Надя. – Или из полиции? Скорее всего.
Что-то в нем есть такое, отличающее его от обычного мужчины. Под маской вежливости таится твердая убежденность, что он-то знает изнанку жизни гораздо лучше, чем все сидящие за столом гости».
В глазах Нади этот человек обретал все большую привлекательность. У нее зачесались руки. Ей вдруг захотелось сорвать с него галстук, расстегнуть пуговицы белоснежной рубашки и смять безукоризненно сидящий костюм. Вид его обнаженного тела в ее воображении заставил Надю почувствовать, как тепло медленно разливается у нее внизу живота. «Черт бы его побрал! Мне надо думать совсем о другом. Интересно, нет ли у него друга?»
– Пожалуйста. – Он наполнил ее бокал. Кисти его рук казались квадратными, с короткими цепкими пальцами. И вдруг с такой же интонацией он добавил: – Из всех присутствующих здесь дам у вас самая красивая грудь.
Надя невольно глянула вниз. Зеленое платье плотно облегало фигуру, а бюстгальтер без бретелек, высоко поднимая грудь, выгодно подчеркивал ее округлость. Она вспыхнула:
– Вам больше не на что смотреть?
– Пожалуй, здесь это самое занимательное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Пара крепких рук легла мне на плечи, прижимая меня книзу. И голос Гэри произносит:
– Тяни, малыш!
Пока Гэри давит мне на плечи, чернокожий солдат выдергивает свою елду, а затем лихо засандаливает ее мне обратно, да так, что я едва не взлетаю над землей. Так он и продолжает, все в том же ритме – туда-сюда, туда-сюда, и моя задница то раздается, заглатывая его член, то вдруг съеживается, когда тот оказывается на воле.
Гэри больше не жмет мне на плечи. Я запыхалась, дыхание со свистом вырывается из моей груди. Стиснув зубы, я пытаюсь не застонать или не закричать, нас могут услышать. Я посмотрела назад. Белокурый верзила стоит на коленях позади Джонни. Обеими руками он пытается удержать раздвинутые половинки его черной задницы, в которых зажато его лицо, и неистово шурует языком в его дырке, как будто завтра наступит конец света. Стоны Джонни отдаются у меня внутри. Все во мне горит и трепещет.
Тут Гэри встает, вновь сбрасывает свои камуфляжные штаны и вытаскивает на свет Божий свой восставший жезл с ярко-алым набалдашником.
– О, только не это, парень, ты оторвешь меня от дела! – взмолился Джонни.
– Давай, засади ему! – с трудом выдавливаю я. – Отжарь его хорошенько, пока он меня трахает!
Гэри пристраивается к заду чернокожего солдата. В свою очередь, чернокожий наваливается всем телом на меня. Я чувствую, что моя майка насквозь промокла от струящегося с него пота. Его мощное тело сотрясается в спазмах, когда Гэри наконец вздрючивает его.
Для меня это уж слишком, я кончаю снова и снова, затем сую руку под майку до клитора и кончаю уже по третьему заходу. В этот момент его член высвобождает в меня свой груз. Я заполнена под завязку, кажется, липкая влага сочится из меня отовсюду. Я дергаюсь всем телом под Джонни, но не могу стряхнуть его с себя и снова кончаю прямо под ним.
Гэри будто отбойным молотком долбит нас обоих, пока чернокожий не поддает ему задом особенно удачно, и Гэри наконец выплевывает в него весь заряд.
Мои коленки так трясутся, что я тихо сползаю с капота джипа и сваливаюсь на бетон бесформенным комком, оба верзилы тяжело пыхтят рядом.
Отдышавшись, я говорю им:
– Спасибо, парнишки.
Затем быстренько вскакиваю на ноги, натягиваю мои кожаные штаны и куртку, напяливаю шлем, седлаю мою «хонду» и сматываюсь прочь.
В квартире Нади пахло уксусом, томатной пастой и вином. Воздух налился тяжестью в ожидании грозы. Надя окинула взглядом своих сотрапезников. Обе женщины сидели, облокотившись на стол среди пустых тарелок, в поразительно схожих позах, мужчина откинулся в кресле.
– Ну как, мой рассказ будет получше, чем ее? – Кори показала пальцем на Шеннон.
На лице Майкла Моргана застыло мечтательное выражение.
– Этот был самый лучший. – Он окинул взглядом трех женщин. – Простите меня, но это так.
– Именно потому, что в нем есть военные с большими палками? – поддразнила Кори.
– Ну, насчет военных я могу такого порассказать, что вы не поверите. Впрочем, нет, я вас знаю. Вы-то как раз можете поверить. – Он улыбнулся, повернувшись к Наде: – Надо полагать, один из них был из порнофильма для геев?
– Я не знаю. Он из фильма, Кори? – спросила Надя с серьезным видом.
– Ну, что-то вроде того…
– Без сомнения, это лучший рассказ, я давненько таких не слышал. Ты уж прости меня, Шеннон. Кстати, он напомнил мне, – произнес Майкл еще несколько рассеянно, – что сегодня я обещал Симону вернуться домой пораньше. Так что, с вашего позволения, леди…
Вскоре Надя проводила чуть пошатывающегося Майкла до дверей. Она вернулась в комнату к пустым тарелкам и бокалам. Шеннон сидела положив ноги на другой стул. Кори поставила один бокал на другой, пытаясь удержать равновесие. Надя подошла и отобрала у нее бокалы.
Губы Кори скривились в усмешке. Прозрачные голубые глаза сияли на бледном лице.
– Вообще-то я не сразу смоталась на мотоцикле. Мы привели в порядок одежду, потрепались и только потом разбежались. Они оказались милыми парнишками. Так, значит, я выиграла пари, правда ведь? Я же поимела обоих парней.
– А меня прервали! – возмутилась Шеннон. – У меня было мало времени…
Черты ее лица исказились. Надя заметила, что привычное выражение некоторой чопорности начисто исчезло.
– Я знаю, что вам требуется, – продолжала Шеннон, – просто подойти к мужику и сказать: трахни меня. Или же заявить ему, что я его трахну. Вы хоть представляете себе, о чем я думала с Эдвардом и Джеймсом? Я думала, что, быть может, это были лучшие мгновения в моей жизни!..
. – А потом пробили часы, и ты превратилась в тыкву! – прыснула Кори.
– Да, я сначала сомневалась. Но потом я все же приняла ваше пари. И я вовсе не считаю, что проиграла, – с жаром запротестовала Шеннон. Ее чуть тронутое веснушками лицо зарделось.
Кори рассмеялась:
– А Майкл считает, что ты проиграла.
Надя смотрела на остатки салата на тарелках. «Мне надо вынести их на кухню». На ней был китайский халат зеленого шелка и бронзовые сандалии: цвета оттеняли ее медно-рыжие волосы. Ее кожа, покрытая легким загаром, блестела. «Я уберу посуду позже. После того, как расскажу им. Если вообще расскажу». Она подошла к окну и подняла стекла повыше.
– Майкл выслушал не все истории.
– Что ты хочешь сказать? Кори рассказала свою историю, а я – мою. – Карие глаза Шеннон широко раскрылись. – Ты нам чего-то не рассказала?
Надя с наслаждением подставила лицо под струю теплого воздуха, льющегося из окна. Легкий ветерок не мог даже чуть пошевелить тяжелые гардины. Пурпурно-фиолетовые облака теснились над крышами домов на юге в направлении Оксфорд-стрит. Вдали сверкнула молния.
Она мягко произнесла:
– Я собиралась устроить настоящий конкурс. Кори ударила кулаком в воздухе:
– Я поняла! Ты сама себе тоже дала задачку!
– Не может быть! – воскликнула Шеннон. Надя повернулась к ним. Ее глаза чуть сузились, в уголках глаз образовались морщинки. Ее полные губы раздвинулись в улыбке.
– Я полагаю, мне следовало сказать это Майклу, прежде чем он вынес свой вердикт между вами. Я не удержалась от соблазна попытать самой счастья, но, как это ни грустно, похоже, я выбрала не самый лучший путь…
Глава 6
Четверг. Вечер. Надя подала гардеробщику свое меховое боа в стиле двадцатых годов и собралась было уже подняться наверх, как вдруг столкнулась с высоким светловолосым мужчиной в смокинге.
– А, Надя, вот ты где! – воскликнул мужчина, поправляя свой галстук-бабочку.
– Оскар, как это мило с твоей стороны, что ты пригласил меня. – В ее голосе прозвучала нотка сарказма.
Он чуть смутился:
– Тебе раньше всегда нравились подобные приемы. Ну я и подумал, что пока Диана в Штатах… ну, словом…
– Словом, вместо того чтобы пригласить жену, ты решил пригласить свою бывшую жену. Это что-то новенькое. – Она взяла Оскара под руку и улыбнулась. – Какое счастье, что мы больше не женаты. Теперь твоя нетактичность вызывает у меня только смех.
Оскар невольно ухмыльнулся. Надя подняла голову и посмотрела на его красиво очерченные брови, модную стрижку и смущенное лицо. «А ведь через каких-нибудь пару минут, несмотря на вечерний костюм, он будет выглядеть как последний подзаборный бродяга. Но все же он по-прежнему остается самым презентабельным мужиком из всех, кого я знаю. И как хорошо все-таки, что я больше не хочу его!»
– Пойдем? – спросил Оскар.
Надя сжала его руку. Они поднялись по покрытым ковровой дорожкой ступенькам лестницы. Ее литые перила были густо украшены позолоченными завитками. Надя мысленно прикинула, сколько стоят портреты основателей гильдии времен королевы Виктории, висевшие на стенах. «Вряд ли их приобрели в качестве капиталовложений. Но тогда для чего же?»
– Мисс… Надя… Кей, – объявил мажордом в дверях зала.
– Оскар… Тревитик.
Ее объявляли далеко не впервые, с тех пор как она стала регулярно посещать приемы. Но до сих пор, слыша свое имя, она улыбалась про себя от удовольствия. Она задержалась на ступеньках, оглядывая толпу. Из-за горячего воздуха, идущего с лондонских улиц, в огромном сводчатом зале стояла ужасающая духота. Однотонные костюмы мужчин подчеркивали роскошь и разнообразие женских туалетов. В серебряных приборах на белоснежных скатертях отражался свет люстр.
Надя отпустила руку Оскара и с гордо поднятой головой спустилась в зал. Для сегодняшнего вечера она оделась в стиле тридцатых годов. Невысокие каблуки и тончайшие колготки выгодно подчеркивали стройность ее ног. Глубокий вырез узкого платья из зеленого атласа украшали мелкие жемчужины и чешуйчатые блестки изумрудного цвета. Это платье ей очень шло, и, чтобы не испортить силуэт, Надя надела пояс и бюстгальтер без бретелек. Стрижка в духе тридцатых годов и маленькие изумрудные сережки завершали образ.
– А вот и Кэрол! – воскликнула Надя, когда смущение Оскара стало слишком очевидным. – Надо с ней поздороваться, мы не виделись целую вечность. Расслабься, милый.
– Дорогуша, какое платье! – воскликнула Кэрол, поцеловав воздух в дюйме от Надиной щеки. – И где ты только сумела его отыскать? Не на той ли распродаже, когда мне пришлось спать в машине, чтобы быть в первых рядах покупателей?
– Боюсь, что эта вещица слишком эксклюзивна, – невинно заметила Надя. Ей хватило нескольких минут, чтобы освоиться с окружением и приняться за дело. Среди приглашенных не было ни одного знакомого, с которыми она поддерживала отношения после развода с Оскаром, но многие слышали о ее магазинчике и охотно делились слухами о предстоящих распродажах антиквариата. Когда Надя села за стол, ее прелестная головка уже вовсю рассчитывала, успеет ли она попасть на биржу в понедельник к ее открытию. И потому она не сразу обратила внимание на своих соседей по столу. Оскар сидел в дальнем конце зала между яркой блондинкой и дамой в оранжевом платье из атласа. И тут вдруг раздался чей-то голос:
– Еще немного вина?
– М-м-м?
Плотный мужчина средних лет, сидевший слева от пади, подозвал официанта.
– О да, спасибо. – Надя пригубила красное вино. – Вполне приличное.
– Меня зовут Питер, – продолжал ее новый знакомый. – Я занимаюсь мануфактурой.
Надя сделала еще глоток. Ее сосед справа, казалось, был полностью захвачен беседой с элегантной дамой с классическими чертами лица.
,,– Как интересно! – игриво заметила Надя.
Когда гости разделались с первым блюдом, Надя была уже в курсе всех тонкостей производства мануфактуры. Разговорчивость соседа начинала ей надоедать.
«Подходящий момент, чтобы уйти», – подумала Надя. Она сидела, откинувшись на спинку стула, пока официанты меняли блюда.
В зале стало жарко. Как в печке. Казалось, тепло двухсот тел смешалось с теплом вечернего солнца. Духота становилась просто невыносимой.
«Я поговорила с нужными людьми. Еще больше говорила с абсолютно ненужными людьми. Этот Питер, конечно, милый парень, но боюсь, что еще до десерта я запущу в него графином. Может, мне просто поднять руку и попросить разрешения уйти домой? – Надя задумчиво улыбнулась бокалу, который она вертела в руках. – Опять пустой. Я всегда много пью, когда мне скучно. Черт! А завтра еще и пятница. Интересно, смог бы кто-нибудь из них, нет, лучше двое…»
– Вы можете поговорить со мной, – прозвучал спокойный голос справа от нее. – Я, правда, не смогу разглагольствовать о технических новинках и открытиях и вряд ли смогу объяснить разницу между постмодернизмом и постс-труктурализмом.
Надя посмотрела на своего соседа справа. Дама с классическим профилем что-то оживленно обсуждала с африканским дипломатом, которого Надя помнила по предыдущим приемам.
Она почувствовала, что присутствие этого мужчины ей было физически приятно. Он был ладно скроен. Не толстый, а именно крепкий, мускулистый. И от него исходил аромат какого-то до боли знакомого благовония, Надя никак не могла вспомнить какого. «Корица? Пачули? Сандаловое дерево!»
– Сандаловое дерево. – У него оказался приятный низкий голос. Рука незнакомца, лежавшая на столе, поражала своими внушительными размерами. – Это мои руки пахнут сандаловым деревом. Мне пришлось проверять груз с благовониями.
Надя посмотрела на него изучающим взглядом. Он был таким же крупным, как Оскар. Ничего от мальчика – настоящий мужик. Карие глаза, окруженные мелкими морщинками, снисходительно смотрели на нее из-под густых темных бровей. Жесткие волосы уже кое-где тронула седина. «Господи, какие у него широкие плечи, – подумала Надя. – Такое впечатление, что пиджак вот-вот лопнет». Она окинула взглядом всю его фигуру: под вечерним костюмом скрывалось тело атлета.
Движение, с которым он откинулся на спинку стула, лишний раз подчеркнуло ширину его плеч. А дорогой материал костюма не мог скрыть крепких бицепсов его обладателя. Однако выглядел он элегантно, а его движения отличались непринужденностью. «Он явно не из окружения Оскара – не тот класс. Может быть, военный? – размышляла Надя. – Или из полиции? Скорее всего.
Что-то в нем есть такое, отличающее его от обычного мужчины. Под маской вежливости таится твердая убежденность, что он-то знает изнанку жизни гораздо лучше, чем все сидящие за столом гости».
В глазах Нади этот человек обретал все большую привлекательность. У нее зачесались руки. Ей вдруг захотелось сорвать с него галстук, расстегнуть пуговицы белоснежной рубашки и смять безукоризненно сидящий костюм. Вид его обнаженного тела в ее воображении заставил Надю почувствовать, как тепло медленно разливается у нее внизу живота. «Черт бы его побрал! Мне надо думать совсем о другом. Интересно, нет ли у него друга?»
– Пожалуйста. – Он наполнил ее бокал. Кисти его рук казались квадратными, с короткими цепкими пальцами. И вдруг с такой же интонацией он добавил: – Из всех присутствующих здесь дам у вас самая красивая грудь.
Надя невольно глянула вниз. Зеленое платье плотно облегало фигуру, а бюстгальтер без бретелек, высоко поднимая грудь, выгодно подчеркивал ее округлость. Она вспыхнула:
– Вам больше не на что смотреть?
– Пожалуй, здесь это самое занимательное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24