— Всего лишь кучка ворюг и душегубов из прибрежного района. Нет, те, кто следит за домом, они так похожи на нежить…
На этом ее мысли вслух оборвались. Горе с новой силой навалилось на бедную женщину. Эочайду было нелегко продолжать, но он заговорил:
— Лиам заверил их, что сам не знает, где сокровища, что просто следует за остальными. Тогда парни велели ему делать по пути секретные зарубки на стволах. «Мы будем держаться на расстоянии, — сказали прибрежные. — Когда найдете клад, изловчись и выкради оружие у своих товарищей. Наш господин не желает ненужного кровопролития. Мы только свяжем вас и ускачем в Тарв. Но если хоть у одного парня окажется нож — не пощадим никого». И еще пригрозили, чтобы не возвращался в город за сестрой, что его непременно поймают остальные члены огромной шайки, которые скачут следом. «Смотри, — говорят, — мы предупредили. Хочешь спасти жизни своим дружкам и сестрице? Тебе выбирать».
Лиам согласился участвовать в их коварном замысле — а что оставалось делать? У злодеев была брошь Муирны. Как ни в чем не бывало вернулся он к товарищам и небрежно так объяснил — а у самого сердце разрывалось, — что, мол, прибрежные догнали его потребовать один должок, вроде как проигрыш в кости.
Но вы же знаете Лиама. Несколько дней парнишка промаялся, потом не стерпел и повинился перед товарищами. Стали думать, как быть дальше. Лиам ужасно страдал из-за Муирны, он все отдал бы, чтобы повернуть коня в город и разыскать ее. Однако позади поджидали эти мерзавцы. И тогда Сианад решил обмануть их. Он повел экспедицию не вниз, а вверх по течению, а Лиам исправно делал зарубки на деревьях. Так ребята проплутали одиннадцать дней. Конечно, по дороге встречалась и нежить, но ничего серьезного. Тварей запросто отпугивали стальные клинки, соль и амулеты.
Вскоре товарищи поверили, что им удалось оторваться от преследователей. Сианад пошел напрямик в то место, которое называл Лестницей Водопадов. Они почти подобрались к заветной скале — и тут на привале прибрежные подкрались к их лагерю да налетели коршунами. Друзья сражались, как львы, но что они могли против шайки головорезов, жадных до золота и крови?
Подлые мансскатас приставили кинжалы к шее Сианада и потребовали выдать всех, кто еще знает о сокровище. Они обещали сохранить ему жизнь. Большой Медведь ничего им не сказал. Злодеи бросили его — с кинжалом в груди.
Одному или двум братьям удалось бежать в лес; с тех пор Лиам потерял их след. Сам он заколол кого-то, но когда на парня кинулись еще пятеро, он тоже спасся бегством. Лиам ни на минуту не забывал о том, что Муирна в опасности, ради нее он просто обязан был выжить.
… Путь по бездорожью вдоль по реке занял одиннадцать дней. Лиам прискакал обратно за десять. Сквозь непроходимую чащу. Весь израненный. Вот так он спешил на выручку к сестре!
Эочайд пал на колени и зарыдал.
— Отправься я с ними, этого бы не случилось! Уезжая, Лиам дал мне мешочек золота. У парня всегда было щедрое сердце. Но моя мать калека. Деньги для нее не главное. В доме не обойтись без крепких мужских рук. Только поэтому я отказался. И тогда он пошел к прибрежным…
Этлин сказала что-то на языке немых.
— Она говорит, что здесь нет твоей вины, — глухо промолвила Ройзин. — Заклинаю тебя, расскажи нам, как вы нашли Муирну.
Молодой человек отвечал, глотая слезы:
— Лиам был знаком с… некими людьми. Он не нарушал спокойствия, просто выпивал иногда, ну, вы понимаете, резался в кости с… в общем, с теми, кому Диармид не подал бы руки. Вот мы и направились прямо к ним. В трущобах слухи расползаются быстро. Языки уже болтали о двух леди из богатого района, которых люди Скальцо удерживают в неприкрытом доме — том самом, где зал гилфов наверху. А тут как раз разыгралась шальная буря. Мы сразу — на верхний этаж, думаем: если что, прикинемся живыми картинками. Остальное вам известно.
Этлин подняла голову и заговорила жестами. Пепельно-серое лицо матери было чрезвычайно серьезным.
— Кузина спрашивает, — переводила Ройзин, — кто еще знает о сокровищах в скале, в той самой Лестнице Водопадов?
— Уверяю вас, леди, Лиам рассказал мне одному да братьям Сулибгаин. Но они убиты и больше не заговорят. Я же буду хранить молчание.
— Он описал, как добраться до места?
— Нет.
— Стало быть, тайна Лестницы Водопадов известна лишь Имриен и шайке этого негодяя Скальцо. Не думаю, что разбойники по своей воле поделятся секретом с кем-нибудь еще.
Ладони Этлин снова пришли в движение.
«Скоро появится Диармид. Он был с нами, когда мы нашли тело Лиама. И тут же бросился с друзьями в погоню — отомстить за брата. Диармид и Муирна не должны услышать всей правды. Достаточно сказать, что жалкая свора мерзавцев похитила девушек, а Лиам узнал об этом и повернул назад. И погиб, сражаясь за их свободу».
«Не говорить Муирне?» Недоумение Имриен вырвало ее на миг из беспросветного кокона горя.
«Дочь непременно проболтается Диармиду. Я знаю своего сына. Он пожелает возмездия. А Скальцо покупает дома на реке, имеет связи с намаррскими торговцами — чтобы выгнать столь могущественную шайку из города, нужны силы дайнаннцев, не иначе. Диармиду с его отрядом это не по плечу. Пусть лучше думает, что уже поквитался с убийцами. Но есть еще кое-что. Если дети проведают, какое беззаконное дело затевал их дядя и какую роль в его смерти сыграл Лиам, — это разобьет им сердца».
Мать нежно погладила пальцами холодный лоб сына.
«Не хочу, чтобы Диармид искал эти сокровища. Возможно, они прокляты. Все, кто их видел, жестоко поплатились. Те, что следят за домом — будь они слугами Скальцо или Коргута, — существа неявные и опасные. За ними стоит Нечто неведомое. Ни один смертный не может повелевать нежитью. По крайней мере так долго, как ему захочется».
Тьма за окнами постепенно исчезала. Звезды таяли в небесах над крышами домов, погруженных в тусклое сероватое мерцание. Вдалеке запел петух. Ему завторил другой. Ведунья повернулась к Имриен.
«Диармид и Муирна собираются на запад, хотят присоединиться к Королевскому легиону. Прежний договор остается в силе — вы вместе поедете со следующим караваном. Пусть скроются из города. Я не хочу лишиться еще и этих детей. Я уже потеряла брата и…»
Высохшие руки ведуньи безвольно упали на колени, как облетают осенью мертвые листья. Темные озера глаз устремились куда-то за пределы комнаты и даже городских стен — туда, где зеленые холмы, где мягкие и пыльные ветви перечных деревьев колышутся на ветру, словно вуали.
Туда, где на рассвете погребли юного Лиама.
ГЛАВА 7
ДОРОГА

Чаща и терн
Дорогой пенной расстелилось море,
Исход дороги скрыт вдали.
На беспокойном том просторе
Лишь рифы из пучины вознеслись.
И островов коралловая нить
Сирен и рыб манит к себе — укрыть.
Дорогой облачной уводит небо
Того, кто распахнуть сумел крыла.
Там перекрестки и разъезды
Для птиц и тех, кто мчится, ветер оседлав.
Где сокол разрезает неба гладь,
Ноге людской вовеки не ступать.
Земли дороги — торные и тропы,
Где поступь поднимает в небо пыль,
Дороги моря и небес дороги
В дорогу сплетены твоей судьбы.
Ты для того покинул край родной,
Чтобы в конце пути придти домой.
Напев странствующего Менестреля
Дорога на Каэрмелор лентой вилась по крестьянским землям среди загонов, амбаров, коровников, пашен, вдоль огороженных лугов, где топтался домашний скот и пастухи, опираясь на посохи, следили за своими стадами, мимо островерхих стогов, прудов, что кишели утками, спелых полей пшеницы, ячменя и полбы, на которых гнули спины усердные жнецы, мимо виноградников, где пурпурные ягоды лопались от переизбытка липкого сока, мимо разоренных уже садов, где сбитые ветром паданцы догнивали на земле среди замшелых корней, сладким запахом разложения привлекая к себе зудящих мошек. И вот уже деревни остались позади; теперь путь пролегал через холмы, покрытые рощицами, небольшими лесками и просто рядами деревьев. Осенние кроны горели травленой медью, бронзой, малиновым, золотисто-каштановым и ядовито-желтым. Мимолетными всполохами облетала листва, выстилая землю мягкими коврами редкой красоты.
По этой дороге и ехал караван Шамборда — два десятка крытых повозок, телеги, нагруженные товарами и затянутые сверху парусиной, экипажи, верховые, конная охрана. На откидных задках телег и козлах экипажей пристроились меткие лучники. Каждый путешественник в изобилии припас бубенцы, красные ленточки, рябиновые тилгалы, стальные клинки, подковы и прочее защитное снаряжение.
Караван с беспечным позвякиванием петлял среди холмов, временами пересекая ручейки, что ворчали и пузырились подобно яблочному сидру. Невзрачная придорожная трава качала поспевшими стрелками цвета розового вина; тот же оттенок обволакивал дымкой волнистые луга. В зарослях лещины ветки ломились от созревших орехов. Нежнейшая лазурь неба тонула в легком мареве у окоема. Над головой мчались облака, пушистые, словно горы одуванчиков; их быстрые тени пробегали по траве морскими волнами. Вовсю пригревало золотое солнце, похожее на большую спелую тыкву. Бодрящий ветер приносил с юга одинокие крики: в вышине, поймав теплые потоки воздуха и широко раскинув крылья, свободно реяли темные птицы.
Имриен ехала в тени навеса, скрыв лицо от назойливых взглядов под траурной маской вдовы. Повозка тряслась и подпрыгивала при каждом удобном случае. Пальцы девушки гладили новый тилгал, дар Этлин — продырявленный камешек на кожаном ремешке. Мысли путешественницы уносились в прошлое.
«Чего ты достигла, — спрашивала она себя, — с тех пор, как покинула Башню Исс? Теперь, когда лицо окончательно и непоправимо изуродовано, узнает ли меня кто-либо из прошлой жизни?
Смешно и надеяться! С какими мечтами отправилась я бродить по свету — найти свое лицо, память, настоящее имя? Обретено ли хоть что-нибудь? Нет. Зато этот мир перестал быть сплошной загадкой — я познала его лучшие и худшие стороны. Я встретила настоящего друга. И потеряла его».
Невыносимое горе обожгло ей сердце, и девушка поскорее перевела свои мысли на другое.
В то страшное утро Этлин поговорила с ней наедине. Руки женщины дрожали и часто ошибались.
«Имриен, в Тарве тебе оставаться нельзя. Уезжай без промедления. Неровен час, Скальцо пронюхает, что Сианад появился в городе не один. Ты тоже видела водопад и знаешь дорогу. Разбойнику не составит большого труда смекнуть, что к чему. Он разыщет тебя и снова захватит в плен. Но на сей раз тебе не уйти невредимой. Есть одно важное дело, которое под силу только тебе, Имриен. Ты должна отправиться в Каэрмелор и рассказать Королю-Императору о Лестнице Водопадов. Пусть восторжествует Закон. Так мы отомстим дурным людям, которые теперь, с руками по локоть в крови, расхищают сокровищницу».
«Ты просишь меня отправиться к Королевскому двору, мама? Как близки наши души и мысли! Клянусь, если бы ты промолчала, я бы сама решилась на этот шаг. Справедливость должна победить».
«Отправляйся вначале к одноглазой Дочери Грианана. Ее мудрость выше моих познаний. Сможет она исцелить твое лицо или нет, не будем загадывать наперед. Но вдруг Одноглазка прольет свет на историю твоей жизни? Чутье подсказывает мне, что это куда важнее. Подготовься наилучшим образом, прежде чем идти к Королю».
Канули в прошлое мечты о роскошном экипаже, четверке лошадей, служанках… Отъезд обставили как можно скромнее и незаметнее. Отправились на следующий день. Диармид, как и намеревался, примкнул к охране каравана. Девушкам нашлось место в большой повозке для женщин и детей. Эртийка ехала молча, углубившись в невеселые раздумья, и рассеянно теребила деревянную пряжку в виде воробышка — прощальный подарок Эочайда.
Если прочертить на карте прямую линию через весь Эльдарайн, то путь от Жильварис Тарв до Каэрмелора вытянется более чем на восемь сотен миль. На самом деле извилистая Каэрмелорская дорога гораздо длиннее. Караваны проводят в пути не менее четырех недель. Существует еще одна дорога — через Рингспиндл, она выводит на Великий Королевский Путь, что вьется вдоль побережья до самой столицы. Слов нет, так спокойнее, но где же вы видели купца, который ради безопасности пожертвует несколькими лишними днями и сотней неотложных дел?
Среди путешественников разнесся слух о непрекращающемся потоке неявных сил, текущем на северо-восток. Злобные существа уничтожали всякого смертного, что вставал на пути. А путь их пролегал через Каэрмелорскую дорогу. Всего лишь за несколько часов до отъезда Жильварис Тарв ужаснула весть о последнем погибшем караване, что столкнулся с нежитью. Те, кто не убит, бесследно исчезли — гласила молва: повозки разбиты в щепки, словно скорлупки орехов, а товары и пожитки бездумно раскиданы по всей округе.
Однако Шамборд и слышать не хотел о том, чтобы сменить дорогу. Все, что его интересовало, это сроки, в которые нужно уложиться. Если кучка суеверных глупцов и трусов откажется ехать — тем хуже для них. Шамборд удвоил число наемных стражников, разве этого недостаточно?
Многие действительно отступились от затеи жадного безумца. Но не все.
Ночами слышались странные звуки. Иногда вспыхивали огни. Выныривая из-за деревьев, украдкой перебегали дорогу диковинные твари — в одиночку и стайками, несуразные, порой низкорослые, смахивающие то на людей, то на лесных хищников. Все это были существа низшего порядка, ни одно из них не отваживалось беспокоить вооруженных тилгалами смертных. «Что-то будет при встрече с неявным посильнее?» — вздыхали, перешептываясь, путешественники.
Сианад много рассказывал Имриен о повадках нежити. Природные законы этих существ мало чем сходны с человечьими, наставлял он. К примеру, смертный не может стать невидимым или превратиться во что-нибудь другое, а для неявных это пара пустяков. Но и у тварей есть свои пределы, за которые никто не выходит — разве что самые могущественные. Человек способен напасть просто так, по праву сильного. А нежити нужен повод, она ждет определенных дел или слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59