Выбирай здесь Водолей
Но Каэрмелор выстоял благодаря стенам из доминита и Закону о Непременном ношении капюшонов.
Но чуть более двух столетий назад всплыл из безвестности полноправный наследник высочайшего престола. Долгие годы династия Д'Арманкорт тайно продолжала свое существование, и наконец Эдвард Одиннадцатый по прозвищу Завоеватель почуял в себе силу великих предков. Он учредил Аттриод — совет семерых, состоящий из мудрейших людей Эриса, и с их помощью собрал могучее, многочисленное войско. Один успешный военный поход — и преемник династии взошел на трон, изгнав преступников обратно в Намарру. Произошло это двести сорок лет назад, в восемьсот сороковом году, который объявили годом Восстановления.
В наши дни мощь тысячелетней династии Д'Арманкорт возросла, как никогда. Мудрость и справедливость Короля-Императора не померкли за целые века, разве что приумножились. Эдвард Завоеватель возвратил порядок и спокойствие, вот только многие из тайных знаний Славной Эры оказались безнадежно утраченными для смертных.
Сомнений нет, наша с тобой сокровищница оставлена Светлой расой, скорее всего перед тем, как исчезнуть с лица земли. Даже плодов, которые мы сейчас едим, в Эрисе не сыщешь. Думаю, эти деревья выросли из семян Потерянного Королевства, посеянных или случайно рассыпанных столетия назад.
Рассказчик умолк. В голове слушательницы роились тысячи невысказанных вопросов.
Сианад долго и мучительно размышлял над тем, какие сокровища следует взять с собой в Жильварис Тарв.
— Просто ни с чем не могу расстаться! — в отчаянии восклицал он, сидя на куче золота, с ног до головы одетый в новенькую сияющую броню с чеканными узорами. — А ведь скоро нужно уходить. Хоть и лакомые эти фрукты Светлого народа, но нельзя жить вечно на одних плодах. Мой желудок требует мяса.
После того как попытки наловить рыбы или же изготовить вино из сока оказались безуспешными, Сианад все чаще погружался в тоскливые воспоминания о кухне своей бабушки, а также о разнообразных винах Финварны.
— Но знаешь, что для меня станет самым лучшим? Первым делом отправлюсь к моей сестрице с полными карманами свечного масла для нее и всей семьи. Вот радости-то будет!
«Что?» — спросила девушка.
— Ты про свечное масло? Одна из кличек золота. Оно ведь желтое, мягкое, теплое, вроде масла, и на него покупаются свечи, как и огонь в очаге… Поверишь ли, они у меня все перед глазами: Этлин, ее парнишки — Диармид и Лиам, их прелестная сестричка Муирна! С тех пор как погиб Райордан, они не выбираются из бедности. Но дядюшка Медведь скоро положит этому конец!
И вот, вопреки всем сожалениям, решение было принято. Путники возьмут несколько золотых цепочек, кинжалы поскромнее и три ларца — один со старинными золотыми монетами и серебряной мелочью, второй с украшениями из драгоценных камней, и третий, андалумовый, — с силдроном.
— И не так тяжело, и можно пронести по городу под плащом, не вызывая подозрений, — объяснил свой выбор Сианад. — А вот по глухим чащам мы с ними таскаться не будем. Догадайся, почему? — Он выдержал торжественную паузу. — Мы построим плот!
Имриен попыталась изобразить, на уродливом лице подобие восхищенной улыбки.
— Эти каракули на карте показывают нам, что вот эта река впадает в Райзингспилл, а тот приведет нас прямиком в Жильварис Тарв. Городок примостился в устье, как большущий прыщ над губой подростка. Усядемся на плот и, сложив ручки, поплывем себе, точно господа — милорд и миледи! Что скажешь?
«Неявные существа».
Этот знак был одним из последних приобретений Имриен: указательный и средний пальцы на обеих руках изображают гнутые рожки, прижимаясь к вискам.
— Не-е! Подвижной воды твари боятся… не считая тех, кто живет в ней. Фуатаны, уманщицы… особенно опасны Дженни Зеленозубка и Пег Полер, эти всегда стремятся к человечьему дому, потому как хлебом их не корми, дай навести беду на смертных. Да ты не бойся, Большой Медведь рядом! Пускай водяная нежить трепещет от страха и забивается под коряги! У нас, э-э… — он пошарил рукой у себя на груди, — по-прежнему с собой тилгалы. Железа, правда, нет, зато знаешь, как я умею свистеть? Мой свист еще в юности сшибал птиц с веток. Да стоит мне набрать воздуха в легкие и вытянуть губы, как тысячи неявных разбегутся в разные стороны! Найдем где-нибудь рябину или ясень, в общем, дерево посильнее, выломаем дубинки для обороны. Однажды я уже справился с водяным и во второй раз не струшу!
Сианад взял с собой остро наточенный боевой топорик и, залихватски насвистывая, отправился рубить бревна для плота. Имриен помогла товарищу связать их, да не просто чахлыми виноградными лозами, а самыми крепкими веревками на свете — лентами паучьего шелка! Теперь, во всяком случае, крушение плоту не грозило.
— Строим с большим запасом прочности; коли на пути стремнины, пороги, нам все нипочем, — с воодушевлением расхваливал свою затею эрт. — Надеюсь, очень крутых перекатов не встретим, если бы и так — хоть будет, что вспомнить!
* * *
Когда разбросанные дорогие игрушки вернулись в сокровищницу (мало ли кто набредет на водопад, не оставлять же следов!), путники затворили арочные двери, заклинив их серебряным слитком, чтобы те оставались чуть приоткрытыми — так, самую малость.
— Не верь машинам и заклятиям: в другой раз могут и не сработать! — наставительно произнес Сианад.
Солнечные лучи дробились в мириадах мельчайших капель, летящих с высоты — казалось, что кто-то вплел бесчисленные ускользающие радуги в спутанные волосы водопада.
Плот был спущен на реку. Ожидая своего часа, он покачивался на волнах и нетерпеливо теребил швартовную веревку, сделанную их четырех безрукавок паучьего шелка. К бревнам «судна» создатели накрепко привязали ларцы с драгоценностями — получились удобные сиденья. На случай поломки плота наготове лежали бечевки из волшебного волокна всевозможных размеров и толщины, а также толстые ветви тиса. В громоздких корзинах, кое-как сплетенных из тростника, шуршали вороха мятной листвы, которая, как известно, хорошо отпугивает сулисид. Фруктов путешественники взяли немного, зная, что неизвестные плоды испортятся задолго до наступления вечера.
И девушка, и эрт находились в приподнятом настроении, ощущая чудесный прилив сил. Возможно, изобилие чистой речной воды и сказочная пища Светлой расы сделали свое дело или же подействовало что-либо другое, только все до единой раны путников бесследно зажили за восемнадцать дней пребывания у Великой Лестницы. Имриен могла бы поклясться, что ее волосы выросли за это время самое меньшее на целый дюйм. Сианад избавился от хромоты и начисто забыл о болях в грудной клетке.
И вот две фигурки в сером, словно облаченные в сумерки, ступили на борт плота и оттолкнулись от берега длинными деревянными баграми.
Там, где речка делала первый поворот, Имриен обернулась посмотреть на бойкий, вечно скачущий водопад. К сожалению, кроны деревьев уже скрыли его, но до слуха девушки донесся протяжный замирающий вздох, да среди листвы полыхнуло серебряное пламя — быть может, грива звездной лошади? Где-то там, в пещере, воинства света и тьмы молча стояли друг против друга на клетчатом поле, устремив недвижные взгляды в грядущее.
Путь речушки хитро петлял меж низких покатых берегов, окаймленных сочными травами и длинноволосыми казуаринами; цветущие жакаранды роняли лазурные лепестки, а волны подхватывали их, словно частички самого неба. Солнце высекало яркие искры из водной глади. Певчие птицы нанизывали хрустальные нотки, точно бисер на нити.
— Насколько я знаю, у этого потока пока нет имени, — заговорил Сианад. — На карте так и стоит: «маленькая речка». Я назову ее Стезя Куинокко. Тот белоснежный конь с острым, как пика, рогом — ты ведь тоже его видела? И мне он померещился несколько раз. Теперь, когда мы покинули его владения, об этом можно говорить. Упомяни мы его имя раньше, явный крепко бы на нас обиделся. Я кожей чувствовал его присутствие, каждую секунду, особенно по ночам. Он являлся мне во снах. Вот это были грезы, в жизни не видел подобного! Какая мощь, какой величавый красавец! Дорого бы я дал, чтобы заполучить его. Но это невозможно, еще никому не удавалось поймать куинокко. Наверное, мы оба родились под счастливой звездой — нам повезло краешком глаза увидать одно из таких существ. Водятся они — или оно, кто знает, сколько их на свете? — только в благодатных краях пляшущих потоков и тайных опушек. Там, где нет места оборотням.
И Сианад принялся напевать себе под нос какой-то мотив, пока волны легко несли плот к цели. Время от времени путешественникам приходилось отталкиваться от берегов или выступающих из воды крупных камней: проверять «судно» на прочность почему-то не было охоты.
К концу первого дня лесистые холмы остались позади, их сменили крутые стены хмурого ущелья. Река пенилась и грозно билась о скалы. Не съеденные до вечера плоды безнадежно испортились, однако путники не спешили причаливать, чтобы поискать новых. Здесь люди под защитой бегущей воды, а на суше? Владения Диреаса не так уж и далеко, а воспоминания еще слишком свежи…
Когда краски дня потускнели, уступив густым чернилам сумерек, Сианад поймал петлей длинную ветку ивы и закрепил плот посреди реки.
Пронзительное пение цикад-невидимок, что притаились в кронах прибрежных деревьев, неспешно перебирало струны затянувшегося вечера. Здесь больше не действовали добрые чары земли куинокко. Имриен начало охватывать беспокойство. Чьи это глаза так неотрывно следят за ними?.. Девушке вспомнились водяные твари, о которых говорил эрт. В бледном лунном свете деревья казались черными стражами, столпившимися у кромки сизых волн.
Всю ночь напролет вымокшие путешественники не смыкали глаз, качаясь над темными глубинами. Из воды к смертным тянулись тонкие обескровленные руки; меж свисающих прядей водорослей холодным огнем горели немигающие зеницы с лимонными зрачками. Один раз река забурлила, и из пены показалась конская голова; черные, провалившиеся глазницы твари какое-то время пристально наблюдали за людьми, прежде чем медленно погрузиться в бездну.
Настало утро. Трудно было поверить, что еще вчера Сианад находился в прекрасном расположении духа. Тяжелый, мутный взгляд эрта ничем не напоминал о недавней браваде. Имриен металась по всему плоту, пытаясь удержать его в равновесии, пока ее товарищ с руганью высвобождал непокорную веревку из цепких объятий ивы. Узлы не поддавались, словно еще больше запутались за ночь. Сианад чертыхался и ворчал, жалуясь на страшные боли в пустом желудке.
— Сегодня же изготовлю лук и подстрелю что-нибудь к обеду, не будь я из рода Каванаг! — Голос эрта прозвучал неестественно громко в этих пустынных краях, отразившись от воды подобно подпрыгивающему камню-голышу. — Хочу мяса! И плевать, если оно будет сырым — а так и случится! Мы ведь не можем раздобыть огонь. Разве что тебе знаком дайнаннский трюк с деревяшками, которые надо быстро тереть друг о друга?
Девушка покачала головой. Голод — ужасное чувство, и, разумеется, Имриен страдала не меньше товарища. Но — мясо? Никогда! Будь оно сырое или приготовленное, девушка к нему не прикоснется. Она не выносила даже запаха умерщвленной плоти. Как бы там ни было, Имриен сомневалась в способности Сианада сделать настоящее оружие из веревочек и гибкой ивовой лозы.
Эрта полностью захватила эта новая задумка. Он углубился в молчание, сосредоточенно строгая ветки дорогим кинжалом с костяной ручкой, покрытой золотыми узорами. Течение несло путешественников все дальше на юг.
Проплывая меж серовато-зеленоватых завес, образованных шелестящими ивами, Сианад задумался и наконец проворчал:
— Зачем я так громко орал свое имя? Если острые ушки нежити его не подслушали — считай меня ледяным чурбаном из Римана.
Янтарный свет лился с неба, будто прозрачный сотовый мед. У берега плескались молодые выдры. В тихих заводях резвилась, выпрыгивая на поверхность, серебристая рыба. Среди корней прибрежных деревьев темнели потайные ходы утконосов и водяных крыс. Когда навстречу выплыла стая диких уток, Сианад не выдержал и принялся целиться в них из самодельной рогатки. Птицы с кряканьем улетели, оставив на волнах горстку перьев (которые пошли потом на оперение для стрел). Эрт готов был локти кусать от досады:
— Эх, сейчас бы самую завалящую сеть или удочку!..
И он начал так яростно орудовать кинжалом, что чуть не поотрубал себе пальцы.
Имриен попыталась есть пригоршнями водяной кресс — не помогло. Девушка перегнулась через край, глядя на качающиеся водоросли сквозь атласную зыбь реки, испещренную солнечными зайчиками. Внезапно Имриен отпрянула, чудом не столкнув с плота соломенную подстилку. Внизу кружились и ныряли женственные силуэты с зелеными локонами — бледные, как призраки усопших. Полупрозрачные платья плавно развевались вокруг белых тонких ножек. Сианад заинтересовался и тоже заглянул в воду.
— Всего лишь азраи, — разочарованно протянул он. — Это явные существа. Не обращай внимания, они несъедобны.
Спустя несколько часов эрту все же удалось смастерить ивовый лук с тетивой из шелка и три примитивные стрелы. Имриен затошнило при одной мысли о том, что грубо заточенные, занозистые наконечники вонзятся в сердце лесного зверя. Это не было простой боязнью крови: девушке и раньше довольно часто приходилось преодолевать брезгливое отвращение, так что с этим она справлялась неплохо. В Башне Исс у нее на глазах забивали домашний скот для хозяйских пиршеств, а слуги в пьяных потасовках каких только увечий друг другу не наносили. Не говоря уже о тех страшных событиях на белом клипере, когда Имриен стала невольной свидетельницей многих кровавых убийств.
* * *
«Подожди. Город».
— Но, шерна, ты ведь не желаешь прибыть в Жильварис в компании бесплотной тени? А я усохну и стану призраком, если соглашусь дожидаться, пока этот тихий ручеек доползет до города. В общем, пора причаливать и выходить на сушу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Но чуть более двух столетий назад всплыл из безвестности полноправный наследник высочайшего престола. Долгие годы династия Д'Арманкорт тайно продолжала свое существование, и наконец Эдвард Одиннадцатый по прозвищу Завоеватель почуял в себе силу великих предков. Он учредил Аттриод — совет семерых, состоящий из мудрейших людей Эриса, и с их помощью собрал могучее, многочисленное войско. Один успешный военный поход — и преемник династии взошел на трон, изгнав преступников обратно в Намарру. Произошло это двести сорок лет назад, в восемьсот сороковом году, который объявили годом Восстановления.
В наши дни мощь тысячелетней династии Д'Арманкорт возросла, как никогда. Мудрость и справедливость Короля-Императора не померкли за целые века, разве что приумножились. Эдвард Завоеватель возвратил порядок и спокойствие, вот только многие из тайных знаний Славной Эры оказались безнадежно утраченными для смертных.
Сомнений нет, наша с тобой сокровищница оставлена Светлой расой, скорее всего перед тем, как исчезнуть с лица земли. Даже плодов, которые мы сейчас едим, в Эрисе не сыщешь. Думаю, эти деревья выросли из семян Потерянного Королевства, посеянных или случайно рассыпанных столетия назад.
Рассказчик умолк. В голове слушательницы роились тысячи невысказанных вопросов.
Сианад долго и мучительно размышлял над тем, какие сокровища следует взять с собой в Жильварис Тарв.
— Просто ни с чем не могу расстаться! — в отчаянии восклицал он, сидя на куче золота, с ног до головы одетый в новенькую сияющую броню с чеканными узорами. — А ведь скоро нужно уходить. Хоть и лакомые эти фрукты Светлого народа, но нельзя жить вечно на одних плодах. Мой желудок требует мяса.
После того как попытки наловить рыбы или же изготовить вино из сока оказались безуспешными, Сианад все чаще погружался в тоскливые воспоминания о кухне своей бабушки, а также о разнообразных винах Финварны.
— Но знаешь, что для меня станет самым лучшим? Первым делом отправлюсь к моей сестрице с полными карманами свечного масла для нее и всей семьи. Вот радости-то будет!
«Что?» — спросила девушка.
— Ты про свечное масло? Одна из кличек золота. Оно ведь желтое, мягкое, теплое, вроде масла, и на него покупаются свечи, как и огонь в очаге… Поверишь ли, они у меня все перед глазами: Этлин, ее парнишки — Диармид и Лиам, их прелестная сестричка Муирна! С тех пор как погиб Райордан, они не выбираются из бедности. Но дядюшка Медведь скоро положит этому конец!
И вот, вопреки всем сожалениям, решение было принято. Путники возьмут несколько золотых цепочек, кинжалы поскромнее и три ларца — один со старинными золотыми монетами и серебряной мелочью, второй с украшениями из драгоценных камней, и третий, андалумовый, — с силдроном.
— И не так тяжело, и можно пронести по городу под плащом, не вызывая подозрений, — объяснил свой выбор Сианад. — А вот по глухим чащам мы с ними таскаться не будем. Догадайся, почему? — Он выдержал торжественную паузу. — Мы построим плот!
Имриен попыталась изобразить, на уродливом лице подобие восхищенной улыбки.
— Эти каракули на карте показывают нам, что вот эта река впадает в Райзингспилл, а тот приведет нас прямиком в Жильварис Тарв. Городок примостился в устье, как большущий прыщ над губой подростка. Усядемся на плот и, сложив ручки, поплывем себе, точно господа — милорд и миледи! Что скажешь?
«Неявные существа».
Этот знак был одним из последних приобретений Имриен: указательный и средний пальцы на обеих руках изображают гнутые рожки, прижимаясь к вискам.
— Не-е! Подвижной воды твари боятся… не считая тех, кто живет в ней. Фуатаны, уманщицы… особенно опасны Дженни Зеленозубка и Пег Полер, эти всегда стремятся к человечьему дому, потому как хлебом их не корми, дай навести беду на смертных. Да ты не бойся, Большой Медведь рядом! Пускай водяная нежить трепещет от страха и забивается под коряги! У нас, э-э… — он пошарил рукой у себя на груди, — по-прежнему с собой тилгалы. Железа, правда, нет, зато знаешь, как я умею свистеть? Мой свист еще в юности сшибал птиц с веток. Да стоит мне набрать воздуха в легкие и вытянуть губы, как тысячи неявных разбегутся в разные стороны! Найдем где-нибудь рябину или ясень, в общем, дерево посильнее, выломаем дубинки для обороны. Однажды я уже справился с водяным и во второй раз не струшу!
Сианад взял с собой остро наточенный боевой топорик и, залихватски насвистывая, отправился рубить бревна для плота. Имриен помогла товарищу связать их, да не просто чахлыми виноградными лозами, а самыми крепкими веревками на свете — лентами паучьего шелка! Теперь, во всяком случае, крушение плоту не грозило.
— Строим с большим запасом прочности; коли на пути стремнины, пороги, нам все нипочем, — с воодушевлением расхваливал свою затею эрт. — Надеюсь, очень крутых перекатов не встретим, если бы и так — хоть будет, что вспомнить!
* * *
Когда разбросанные дорогие игрушки вернулись в сокровищницу (мало ли кто набредет на водопад, не оставлять же следов!), путники затворили арочные двери, заклинив их серебряным слитком, чтобы те оставались чуть приоткрытыми — так, самую малость.
— Не верь машинам и заклятиям: в другой раз могут и не сработать! — наставительно произнес Сианад.
Солнечные лучи дробились в мириадах мельчайших капель, летящих с высоты — казалось, что кто-то вплел бесчисленные ускользающие радуги в спутанные волосы водопада.
Плот был спущен на реку. Ожидая своего часа, он покачивался на волнах и нетерпеливо теребил швартовную веревку, сделанную их четырех безрукавок паучьего шелка. К бревнам «судна» создатели накрепко привязали ларцы с драгоценностями — получились удобные сиденья. На случай поломки плота наготове лежали бечевки из волшебного волокна всевозможных размеров и толщины, а также толстые ветви тиса. В громоздких корзинах, кое-как сплетенных из тростника, шуршали вороха мятной листвы, которая, как известно, хорошо отпугивает сулисид. Фруктов путешественники взяли немного, зная, что неизвестные плоды испортятся задолго до наступления вечера.
И девушка, и эрт находились в приподнятом настроении, ощущая чудесный прилив сил. Возможно, изобилие чистой речной воды и сказочная пища Светлой расы сделали свое дело или же подействовало что-либо другое, только все до единой раны путников бесследно зажили за восемнадцать дней пребывания у Великой Лестницы. Имриен могла бы поклясться, что ее волосы выросли за это время самое меньшее на целый дюйм. Сианад избавился от хромоты и начисто забыл о болях в грудной клетке.
И вот две фигурки в сером, словно облаченные в сумерки, ступили на борт плота и оттолкнулись от берега длинными деревянными баграми.
Там, где речка делала первый поворот, Имриен обернулась посмотреть на бойкий, вечно скачущий водопад. К сожалению, кроны деревьев уже скрыли его, но до слуха девушки донесся протяжный замирающий вздох, да среди листвы полыхнуло серебряное пламя — быть может, грива звездной лошади? Где-то там, в пещере, воинства света и тьмы молча стояли друг против друга на клетчатом поле, устремив недвижные взгляды в грядущее.
Путь речушки хитро петлял меж низких покатых берегов, окаймленных сочными травами и длинноволосыми казуаринами; цветущие жакаранды роняли лазурные лепестки, а волны подхватывали их, словно частички самого неба. Солнце высекало яркие искры из водной глади. Певчие птицы нанизывали хрустальные нотки, точно бисер на нити.
— Насколько я знаю, у этого потока пока нет имени, — заговорил Сианад. — На карте так и стоит: «маленькая речка». Я назову ее Стезя Куинокко. Тот белоснежный конь с острым, как пика, рогом — ты ведь тоже его видела? И мне он померещился несколько раз. Теперь, когда мы покинули его владения, об этом можно говорить. Упомяни мы его имя раньше, явный крепко бы на нас обиделся. Я кожей чувствовал его присутствие, каждую секунду, особенно по ночам. Он являлся мне во снах. Вот это были грезы, в жизни не видел подобного! Какая мощь, какой величавый красавец! Дорого бы я дал, чтобы заполучить его. Но это невозможно, еще никому не удавалось поймать куинокко. Наверное, мы оба родились под счастливой звездой — нам повезло краешком глаза увидать одно из таких существ. Водятся они — или оно, кто знает, сколько их на свете? — только в благодатных краях пляшущих потоков и тайных опушек. Там, где нет места оборотням.
И Сианад принялся напевать себе под нос какой-то мотив, пока волны легко несли плот к цели. Время от времени путешественникам приходилось отталкиваться от берегов или выступающих из воды крупных камней: проверять «судно» на прочность почему-то не было охоты.
К концу первого дня лесистые холмы остались позади, их сменили крутые стены хмурого ущелья. Река пенилась и грозно билась о скалы. Не съеденные до вечера плоды безнадежно испортились, однако путники не спешили причаливать, чтобы поискать новых. Здесь люди под защитой бегущей воды, а на суше? Владения Диреаса не так уж и далеко, а воспоминания еще слишком свежи…
Когда краски дня потускнели, уступив густым чернилам сумерек, Сианад поймал петлей длинную ветку ивы и закрепил плот посреди реки.
Пронзительное пение цикад-невидимок, что притаились в кронах прибрежных деревьев, неспешно перебирало струны затянувшегося вечера. Здесь больше не действовали добрые чары земли куинокко. Имриен начало охватывать беспокойство. Чьи это глаза так неотрывно следят за ними?.. Девушке вспомнились водяные твари, о которых говорил эрт. В бледном лунном свете деревья казались черными стражами, столпившимися у кромки сизых волн.
Всю ночь напролет вымокшие путешественники не смыкали глаз, качаясь над темными глубинами. Из воды к смертным тянулись тонкие обескровленные руки; меж свисающих прядей водорослей холодным огнем горели немигающие зеницы с лимонными зрачками. Один раз река забурлила, и из пены показалась конская голова; черные, провалившиеся глазницы твари какое-то время пристально наблюдали за людьми, прежде чем медленно погрузиться в бездну.
Настало утро. Трудно было поверить, что еще вчера Сианад находился в прекрасном расположении духа. Тяжелый, мутный взгляд эрта ничем не напоминал о недавней браваде. Имриен металась по всему плоту, пытаясь удержать его в равновесии, пока ее товарищ с руганью высвобождал непокорную веревку из цепких объятий ивы. Узлы не поддавались, словно еще больше запутались за ночь. Сианад чертыхался и ворчал, жалуясь на страшные боли в пустом желудке.
— Сегодня же изготовлю лук и подстрелю что-нибудь к обеду, не будь я из рода Каванаг! — Голос эрта прозвучал неестественно громко в этих пустынных краях, отразившись от воды подобно подпрыгивающему камню-голышу. — Хочу мяса! И плевать, если оно будет сырым — а так и случится! Мы ведь не можем раздобыть огонь. Разве что тебе знаком дайнаннский трюк с деревяшками, которые надо быстро тереть друг о друга?
Девушка покачала головой. Голод — ужасное чувство, и, разумеется, Имриен страдала не меньше товарища. Но — мясо? Никогда! Будь оно сырое или приготовленное, девушка к нему не прикоснется. Она не выносила даже запаха умерщвленной плоти. Как бы там ни было, Имриен сомневалась в способности Сианада сделать настоящее оружие из веревочек и гибкой ивовой лозы.
Эрта полностью захватила эта новая задумка. Он углубился в молчание, сосредоточенно строгая ветки дорогим кинжалом с костяной ручкой, покрытой золотыми узорами. Течение несло путешественников все дальше на юг.
Проплывая меж серовато-зеленоватых завес, образованных шелестящими ивами, Сианад задумался и наконец проворчал:
— Зачем я так громко орал свое имя? Если острые ушки нежити его не подслушали — считай меня ледяным чурбаном из Римана.
Янтарный свет лился с неба, будто прозрачный сотовый мед. У берега плескались молодые выдры. В тихих заводях резвилась, выпрыгивая на поверхность, серебристая рыба. Среди корней прибрежных деревьев темнели потайные ходы утконосов и водяных крыс. Когда навстречу выплыла стая диких уток, Сианад не выдержал и принялся целиться в них из самодельной рогатки. Птицы с кряканьем улетели, оставив на волнах горстку перьев (которые пошли потом на оперение для стрел). Эрт готов был локти кусать от досады:
— Эх, сейчас бы самую завалящую сеть или удочку!..
И он начал так яростно орудовать кинжалом, что чуть не поотрубал себе пальцы.
Имриен попыталась есть пригоршнями водяной кресс — не помогло. Девушка перегнулась через край, глядя на качающиеся водоросли сквозь атласную зыбь реки, испещренную солнечными зайчиками. Внезапно Имриен отпрянула, чудом не столкнув с плота соломенную подстилку. Внизу кружились и ныряли женственные силуэты с зелеными локонами — бледные, как призраки усопших. Полупрозрачные платья плавно развевались вокруг белых тонких ножек. Сианад заинтересовался и тоже заглянул в воду.
— Всего лишь азраи, — разочарованно протянул он. — Это явные существа. Не обращай внимания, они несъедобны.
Спустя несколько часов эрту все же удалось смастерить ивовый лук с тетивой из шелка и три примитивные стрелы. Имриен затошнило при одной мысли о том, что грубо заточенные, занозистые наконечники вонзятся в сердце лесного зверя. Это не было простой боязнью крови: девушке и раньше довольно часто приходилось преодолевать брезгливое отвращение, так что с этим она справлялась неплохо. В Башне Исс у нее на глазах забивали домашний скот для хозяйских пиршеств, а слуги в пьяных потасовках каких только увечий друг другу не наносили. Не говоря уже о тех страшных событиях на белом клипере, когда Имриен стала невольной свидетельницей многих кровавых убийств.
* * *
«Подожди. Город».
— Но, шерна, ты ведь не желаешь прибыть в Жильварис в компании бесплотной тени? А я усохну и стану призраком, если соглашусь дожидаться, пока этот тихий ручеек доползет до города. В общем, пора причаливать и выходить на сушу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59