— Никого, — сказал, не оглядываясь. — Побежали, а то Сельма скоро очнется. Ты не так уж сильно ее ударил.
— А я как раз думал сменить фамилию на Тайсон, — буркнул я, возвращая на место заднюю стенку буфета и закрывая дверцы. Но поворачивать ключ в замочке не стал. — Может, хоть тапки какие-нибудь обуешь?… Ну, тогда рванули, как в прошлый раз.
Получилось чуть медленнее. Зато я не боялся наткнуться на перекинувшихся мутантов. И на кого-то одного — тоже. Количество ножей в доме у Сельмы уменьшалось с каждым моим визитом; сейчас я сжимал рукоятку широкого тесака для разделки мяса.
И догадывался, какое мясо им разделывали, правда ?
Внутренний голос мог не стараться: как «разделывают» трупы моухейцы, я видел — ножей им не требовалось. А мне ощущение массивной рукояти в ладони придавало уверенности.
Делберт тоже не стал выскакивать из дому безоружным. Он ухватил металлический молоток для отбивания мяса, серьезное оружие для драки, но держал его в левой руке, на правую, видно, нечего было надеяться, поэтому я не думал, что от молотка будет какой-то прок.
Огибая холмы по краю Моухея, мы слышали только собственное дыхание и топот. Но едва открылся проход в ложбину, где стоял дом Гарделлов, от мертвого поля донесся путаный шум голосов. Один из них, по-девичьи серебристый, но с глубокими нотами, выдающими зрелую женщину, выкрикнул: «Не смей, Айрис! Не смей!» Кэтлин была на поле! И Айрис, выходит, не сидела в машине! Меня передернуло, а Делберт с ходу повернул и бежал уже к почерневшему клочку земли. К взбешенной толпе мутантов.
Я не отстал от него. Скользил взглядом по перекошенным лицам моухейцев, отыскивая Стэна и Роджера Энсона — самых опасных противников в отсутствие Ларри, но как раз их и не увидел. Мужчин там вообще не было. У края поля голосили и ругались женщины, дети и подростки. А над грудой обожженных кислотой камней стояла Айрис с открытой канистрой в руках.
— Опомнись! — снова крикнула ей мать. — Ты погубишь нас всех и саму себя!
— Лишь бы не Дэла! — ответила девочка.
Нас уже заметили. Линда первой завизжала и присела на корточки, тыча в нас пальцем:
— Вот они! Убийцы, предатели!
Я мог бы проглотить обвинения и покруче. Но не мог не признать, что Кэтлин О'Доннел даже сейчас, разъяренная и оскалившаяся, как бешеная рысь, остается самой красивой и желанной женщиной из всех, кого я знаю. Роскошная грудь умопомрачительно колыхнулась, когда Кэтлин рывком повернулась ко мне.
— Подонок! — выпалила она. — Как ты посмел привезти сюда это… Это!
Ее рука метнулась в сторону отравленной земли, но ни жесты, ни ругань не выдерживали напора ярости и ненависти. Кэт двинулась ко мне, в глазах кипело стремление убить. И я застыл, осознав, что вот-вот должен буду вогнать нож в это великолепное тело. Старина Фрейд, растолковывая сексуальные символы, уделил очень много внимания ножам, и, согласно его учению, я должен был испытывать сейчас возбуждение — но вопреки всем теориям я остолбенел. А нелюди уже все шли на меня: оскаленные, кричащие, полубезумные. Правым замыкающим в их короткой шеренге был Дилан. Он держал лом и ухмылялся. Надо броситься на него первым. Приказать Делберту и Айрис убегать, а самому схватиться с Диланом. Кэ'тлин я все равно не смогу убить,
подбери сопли, слюнтяй, она такой же монстр, как и остальные!
а этому подонку перережу глотку с удовольствием… Если получится…
— Стойте! — крикнула Айрис. — Стойте, слышите? Если вы их тронете, я вылью яд на последний мох!
Она качнула пустой канистрой над выжжеными стебельками. Я знал, что ее угроза — блеф, но моухейцы не видели, остались ли живые побеги мха с той стороны камня, над которой стояла девочка. Они остановились, только Дилан помалу, не отрывая ног от земли, продвигался вперед и вправо.
— Бегите к машине, мистер Хиллбери! — Айрис наклонила канистру чуть сильнее. Еще немного — и станет видно, что она пуста. — И ты, Дэл! Вас никто не тронет!
Нам всем повезло, что канистра была не прозрачной. И что реакция Делберта была намного лучше, чем у его старшего брата. Дилан кинулся вперед неожиданно, с ревом занес лом над головой, намеренный превратить голову брата в разбитую тыкву, но Делберт не позволил ему пробежать и трех шагов. Левая рука мальчика в быстром замахе двигалась так же уверенно, как и правая, и как камни, пущенные в полет правой рукой, находили свою цель, так теперь не сбился с нужной траектории молоток. Почти по прямой он пролетел короткое расстояние и врезался Дилану в переносицу. Победный рев оборвался, но и вопля боли мы не услышали. Дилан рухнул на землю, готовый присоединиться к старым друзьям в аду; Молли и Линда с криком помчались к нему, а мы с Делбертом рванулись в другую сторону и оказались рядом с Айрис до того, как штурмовая бригада моухеек развернулась. Я положил нож на верхний камень в груде, рассчитывая снова схватить его в нужный момент, и выдернул канистру из рук девочки.
— Давай сюда! А теперь бегите к пикапу вдвоем.
— И кто сядет за руль? — выдохнул Делберт. — Прикрывать буду я.
Его глаза блестели, и выкрик Молли: «Он убил его, выродок убил Дилана!» — не заставил его вздрогнуть.
— Разве я не прав, Уолт?
— Прав. Только держи поосторожнее, чтобы не расплескал без дела, — громко ответил я, передавая ему пустую канистру. — А если кто-то сделает хоть один шаг нам вслед, лей прямо на мох.
Делберт быстро глянул на черную поверхность без единого стебелька.
— Понятно. Сначала на те стебли, что слева, или по центру?
— Все равно. Лишь бы все залил. Так что вы, — посмотрел я на моухеек, — оставайтесь, где стоите, если не хотите передохнуть в корчах.
Они не ответили. Кэтлин качала головой, будто не верила в происходящее. А я не отводил от нее глаз, протягивая руку за ножом, и, конечно, толкнул рукоятку, вместо того, чтобы обхватить ее. Нож скользнул в щель между камнями в одно мгновение. У Сельмы в доме утварь, видно, заговоренная! Второй раз никакого толку от ее ножа. А сама она, наверное, уже очухалась. Вот-вот явится.
Но от центра деревни донесся не обиженный голос Сельмы, а рокот автомобильных моторов, и до меня дошло, почему возле поля не топтались мужчины. Обнаружив диверсию, они решили, что женщины сами смогут уговорить девочку — важнее поймать того, кто все это затеял.
То есть тебя, великий умник. А ты, между прочим, управляешь далеко не гоночным «Феррари». И вряд ли бывшие хозяева бронировали бедолагу-пикапчик.
Поэтому мужчины вернулись к своим домам, взяли машины и выехали на дорогу, готовые перехватить меня.
Я думал об этом, когда бежал к своему пикапу. Когда поворачивал ключ в зажигании, сдавал слегка назад и во всю силу легких орал:
— Делберт, сюда!
Когда канистра стукнулась о камни и отлетела в сторону, мальчик помчался на мой зов, а Айрис подвинулась, освобождая ему место, и тесно прижалась ко мне бедром. В человеческом облике моухейки не могли соревноваться с Делбертом в беге, а едва он прыгнул на пассажирское сиденье, я дал полный газ — все еще думая о моухейцах, полных решимости НИ ЗА ЧТО не упустить нас еще раз.
Но когда пикап оказался в поле видимости с дороги и тут же прозвучал крик Стэна «вон они!», я не думал уже ни о чем. Намертво вцепился в руль и попытался насквозь продавить пол педалью газа.
Мысли отстали. Моухейцы — нет.
ГЛАВА 24
Кочки. Колдобины. Вопли позади. Дикая тряска. Выстрел, похоже, из охотничьего ружья. Слава богу, мимо. Вой надсаженного мотора. Вцепившиеся друг в друга подростки рядом со мной. Айрис без передышки что-то шепчет Делберту. Рев моторов со всех сторон. Повисший на хвосте «Белэр» — за рулем Чарльз Маккини, рядом Расти Биннс. Слева заходит рыже-коричневый пикап, и Роджер Энсон снова целится в меня. Машину ведет Паула. Ни она, ни ее муж-снайпер еще не знают, что Дилан мертв. Иначе они попросту пошли бы на таран.
Я выворачиваю руль и бросаю свою машину к середине дороги, обогнав Энсонов всего на десяток футов. С другой стороны мелькает еще один пикап,
зрелище века: гонка на старых пикапах! Гран-при — немедленная смерть
темно-синий. Я не вижу лица водителя, но представляю, как он сейчас улыбается своей фамильной улыбочкой. Может, и Рой сидит рядом с отцом, тоже сверкая зубами. Я предпринимаю еще одну попытку оторваться от Клейменов и их приятелей, но Стэн не собирается мне это позволять. Его машина уже почти поравнялась с моей, я отчаянным броском ухожу влево, сжимая зубы, чтобы не прикусить язык, мотор начинает стучать… Нет, нет, он держится, старый бродяга, это мое сердце стучит, колотится в ушах огромным африканским маракасом. Я подаюсь вперед, будто могу этим подтолкнуть машину, Делберт и Айрис хватаются за приборный щиток. Шины визжат. «Белэр» Маккини заносит на вираже, но я не успеваю обрадоваться: Паула Энсон занимает его место и начинает притирать меня к обочине. Я резко сбрасываю скорость, пропускаю ее вперед и по косой ухожу на середину дороги, снова выжимая газ до отказа и чуть не столкнувшись с Клейменами.
Еще один выстрел. Сердце заходится. Визг тормозов сбоку. Рессоры вот-вот не выдержат. Пикап Клейменов толкает нас, и я выкручиваю, выкручиваю руль, а он сопротивляется рукам. Хочется зажмуриться. Делберт что-то говорит. «Белэр» подскакивает на ухабе и отстает. Колдобина. Выстрел. Крик. Мотор перегревается. Пот стекает в глаза. Сумерки сгущаются. Еще один ухаб. Крик. Лязг металла. Полный газ. Держись, старина, держись!
Такой мне запомнилась эта сумасшедшая погоня. Может, я что-то путаю. Может, в воспоминания вкралась их вечная родственница — фальшь. Но связной истории об этом отрывке моей жизни я не смогу слепить никогда. Да и какое значение имеет, кто из моухейцев приближался к моему пикапу на пять футов, а кто чиркнул по нему крылом? Все они одинаково стремились меня остановить, и если бы еще у кого-то, кроме Энсона, было оружие или если бы Роджер умел стрелять, как Ларри,
или как Делберт
все мои маневры оборвались бы в первые пять минут. Но он палил в белый свет, а остальные рассчитывали, что смогут остановить меня, не калеча собственные машины. И я, надрывая старый мотор, плясал на лезвии ножа, но никак не падал с него.
А потом они все начали отставать. Я не сразу понял, что происходит, когда обнаружил, что с обеих сторон от моего боевого ветерана дорога свободна. Никто больше не рвался вперед, не пытался вытолкнуть меня на обочину. В зеркальце заднего вида я увидел, как темно-синий пикап Клейменов повернул к Моухею.
Это галлюцинации, твои старые знакомые. Поздоровайся с ними, Уолт, а потом протри глаза и увидишь, что на самом деле тебя взяли в вилку.
Маккини тоже развернул свой «Белэр». Я заморгал и прикусил губу, боль слегка ослабила шоковую напряженность, но реальность осталась по-прежнему невероятной. Осторожно сбавляя газ, я не отводил глаз от удаляющихся машин моухейцев. Видит бог, они уезжали! Вот и Энсоны направились обратно, даже не выстрелив на прощание. Еще миля… Еще минута… Я всматривался в сумерки изо всех сил, но не видел уже ни одной машины. Погоня прекратилась ни с того ни с сего. Никаких глюков, это правда! Моухейцы уехали, предоставив нам полную свободу.
В груди будто лопнул шар, наполненный гелием. Я еще немного сбросил скорость и наконец позволил себе оторвать пальцы от руля. Они разгибались с трудом. Плевать — зато фары высветили стрелку-указатель «Гэлтаун — 6 миль». Наверное, мутанты испугались, что вот-вот мы все влетим в обычный город, поэтому и повернули назад.
Еще какую чушь ты придумаешь? Скажешь, что они испугались ежика на дороге задавить? Нет, Уолт, раз уж Клеймен повернул назад, у него была причина посерьезнее.
Я не слушал невидимого пессимиста. Расслабился, заулыбался и чуть не заорал от восторга. Все удалось! Все было хорошо. Отлично! Превосходно! Неужели мои спутники этого еще не поняли? Я чувствовал, как дрожит Айрис, просто-таки трясется. Повернулся к ней, чтобы подбодрить, и увидел, как на дальний от меня край ветрового стекла упала капля.
Одна. Крупная. Прозрачная. Первая. Капля дождя.
Она врезала мне между глаз сильнее молотка. А осознание настоящей подоплеки счастливой развязки прошлось по коже ледяной щеткой. Моухейцы плюнули на погоню и заторопились в родную деревню только потому, что почуяли приближение дождя. Наверное, деформированные преображением лапы не могли управлять автомобилями. Кроме того, как только трансформация завершится, им немедленно потребуется еда. А мы… Я уставился в стекло перед собой, увидел еще одну каплю и проследил за ее извилистым путем вниз, позволив внутреннему голосу закончить предложение: А вы — как раз та самая еда, запертая в одной машине с монстром, готовым перекинуться.
Айрис заерзала, бедро терлось о мою ногу. Я не смел глянуть ни на нее, ни на Делберта. Выбросить девочку из машины после того, что она сделала для нас? Исключено. Позволить ей закусить кем-то из…
Не хитри, закусывать она будет тобой! Мальчишку ведь любит, а вот для тебя и кетчупа не потребуется.
— Остановите! — выпалила вдруг Айрис.
Я повернул голову и увидел в десяти дюймах от себя череп вместо лица. Кожа натянулась так туго, что стала почти прозрачной, волосы уже исчезали. Глаза теряли голубизну. Судорожно скрюченные пальцы правой руки впились в левое запястье Делберта, я заметил, как побелела кожа вокруг, а под ногтями уже наливались лиловые полукруги, но Делберт ничем не выдал, как ему больно. Он смотрел на трясущееся существо с нежностью, и я в одно мгновение понял, что до сих пор ничего не знал о любви.
— Я сказала, останавливайте! Сейчас же!
Голос Айрис вибрировал. Еще немного — и изменившиеся связки смогут издать только бессловесный рев. Девочка понимала это и спешила говорить, пока я сворачивал к обочине.
— Вы врали. Папа, мама и вы, мистер Хиллбери. Все. А теперь я знаю.
Ее голова раздулась, нос исчез. Мускулы вздувались и застывали неестественными буграми. С оголившегося затылка уже свисало два кожистых мешка. До полного преображения осталось не больше минуты. А взгляд Делберта все еще оставался любящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53